Чужой - притча

         Он желал ее. Сейчас! Немедленно!   Ту, которая заставила  глаза его загореться огнем еще до того как увидел он ее всю, до того, как  черные угли глаз ее невидяще скользнули по фигуре его. Гарем  уже не прельщал его. Призывный смех женщин не возбуждал. Все было пресным и пресыщенным, привычным и не нужным.
          – Евнуха, – кивнул распорядителю.
           Неслышно скользнув в покои, евнух низко склонился в ожидании.
          – Привести, – приказал евнуху и был понят.
          Семья стояла перед Чужим:  женщина,  сын,  муж и ее брат. Два мира смотрели друг на друга: пленные, а значит, рабы, и победитель – Чужой. Каждый думал о своем.
          – Лучше смерть, чем рабство, – думали мужчины.
          –  Будь милосерден, сохрани мне жизнь для сына моего. Он так мал и погибнет без меня.
         – Ее сын, – думал Чужой. Ради него будет она  покорна. Нет! Мне   нужна Женщина, а не покорная рабыня. Я дам ей право выбора. Она сохранит сына и в благодарность подарит мне счастье обладания свободной Женщиной.
          И только сын ее ни о чем не думал, ибо был мал и не знал, что такое рабство и смерть.
         – Знаете ли вы, что ждет вас? Как закончите вы дни свои?
         Ответом было гордое молчание мужчин и тихий вздох женщины.  Сын прижался к матери и посмотрел на Чужого. Угольно-черные, как у матери, глаза, обожгли Чужого. Неведомое до сих пор чувство жалости  тисками сжало сердце.
           – Слушай меня, женщина! Я подарю жизнь одному из членов твоей семьи в обмен на твою любовь.
          Бездонные глаза темным облаком прошлись по лицу Великого Чужого. Легкая дрожь оживила закаменевшее тело, зажгла надежду в ее глазах, беззвучным шепотом шевельнула столь желанные ему губы.
          Женщина медленно перевела взгляд на родных своих.
          – Вот сын мой, плоть от плоти моей, свет очей моих. Жизнь отдам за тебя, ненаглядный мой.
           Словно услышав слова матери, мальчик всем своим худеньким тельцем еще крепче прижался к ноге ее. Рука приобняла сына, но глаза уже смотрели на мужа. Высокий, светловолосый, светлоглазый. Мощный торс и сильные руки лучника, крепкие, широко расставленные  ноги солдата,  до икр перевитые ремешками кожаных сандалий. Поза его – поза льва перед прыжком. Гордость за него вспыхнула в сердце.
          – Как же я люблю тебя, муж мой!  Как тепло и спокойно мне в объятьях твоих. Нежность твоя наполняет меня сладостной негой.
          Тело ее вспомнило руки  его, их египетские ночи с бесконечными ласками и играми. Слезы сжали горло, боль утраты разрывала грудь. Боясь расплакаться, показать слабость свою Чужому, перевела взгляд на брата.
         Темноволосый, смуглый, с огненным взглядом  черных, как у нее, глаз, с широкой грудью, сильным телом. Не мальчик – мужчина, познавший женщину. Но как юн он, брат ее, – единственный продолжатель рода.
         Сглотнув комок в горле, женщина медленно повернула голову, с прекрасно вылепленным лицом,  к Чужому.
         – Оставь мне брата, – чуть слышно сказала она.
         – Брата?! –  вскинул брови Чужой.  – Разве не сын – будущее твоей жизни?
          Долго, опустив голову, молчала женщина. Кивнув своим мыслям,  подняла глаза свои на Чужого и спокойно ответила:
          – Я молода. У меня будет мужчина. Я создам семью и рожу сына. Но родители мои умерли и, кроме брата, из рода моего никого нет. С гибелью брата переведется род наш ...


          В книге притчей Соломона, сына Давида, царя Израильского прочла я  эту притчу. Долго, сквозь слезы, туманившие глаза, вглядывалась в строчки, долго  искала смысл поступка  жены и матери и поняла, что остановило руку Чужого от убийства. «Лишь глупцы презирают мудрость» – говорил Соломон. Мудрость Женщины остановила руку Чужого.



            Фото из интернета