Её чёрно-белое кино

Она уже неделю как лежала в больнице. Острая боль пронзала ее тело, а медсестры, грустно отводящие глаза в сторону, лишь усугубляли положение. За эти семь дней она успела проанализировать всю свою жизнь. Каждое отдельное воспоминание откладывало на ее лице новую эмоцию. То, вспоминая, она горько ухмылялась, то сердито хмурила лоб. Но чаще всего она все-таки улыбалась. Все эти чувства, порождаемые лишь ей известными причинами, сложились в беспорядочные линии морщин на ее лице. Когда-то яркие глаза выцвели, но сохранили все то же живое выражение. На щеках играл свеже нанесенный румянец, а, когда-то натуральные светлые волосы, были аккуратно подобраны. Время от времени она морщилась от боли, но невероятная сила воли и любовь к жизни заставляли ее забывать про резкие уколы в теле, и она опять брала что-нибудь в руки. Она физически не могла лежать просто так, ничего не делая. В ее худощавых руках всегда было либо шитье, либо журнал с яркими картинками, несмотря на то, что рассмотреть она с каждым днем могла все меньше и меньше.
Рядом с ее постелью сидели дочь и внучка. Вдвоем с огромными синяками под грустными глазами. После очередного разговора с медсестрой дочь решительно вошла в палату и стала собирать вещи.
-Все. Мы везем тебя домой.
-Но врачи...- попыталась возразить внучка.
-Врачи сказали, что сделали все, что могли. Тем более, что у нас есть один врач - сказала она и с любовью посмотрела на свою маму. Дочери очень захотелось обнять ее, но она побоялась нечаянно причинить боль.

Ночью бабушка и мать встала со своей постели. Ей стоило больших усилий ходить по квартире так, чтобы не разбудить своих любимых сиделок. Непонятно откуда в ней появилась сила, хотя боль никуда не исчезла. Она легкими, натренированными шагами переходила из одной комнаты в другую, нежно проводя рукой по мебели, с которой было так много связано, и аккуратно целуя самые красивые фотографии. Ей захотелось посидеть на каждом стуле, заглянуть в каждую шкатулку, перемерить каждое свое платье, но она понимала, что этого делать нельзя. Она не хотела никого будить. Она лишь собрала вещи, которые ей понадобятся в последний раз и, сложив их так аккуратно, как только могла, положила в мешочек на двери своей спальни. Ей захотелось оставить что-нибудь ее родным, захотелось написать им письмо, но ни одни слова во всем мире не смогли бы выразить то, что она сейчас чувствует. Выразить то, как она их любит и как будет скучать. Она просто подошла к своей дочке, а потом и к внучке, нежно поцеловала их, и долго стояла, стараясь запомнить каждую черточку их лица, его малейшее изменение во сне.
В конце она подошла к окну и простояла так до рассвета. Это было самое прекрасное, о чем только можно было мечтать. Последний подарок от этого родного солнца и неба. Ненавязчивые лучи зимнего солнца начали пробиваться сквозь стекло. Ей пора. Она бросила прощальный взгляд на самое дорогое, что у нее есть, и в живых глазах загорелась последняя счастливая искорка.
Только в молодости она боялась смерти. Сейчас же смерть во сне и всего лишь от старости показались ей самым логичным концом.
Ей стало очень легко.
Боль прошла.

Она очнулась в каком-то странном месте. Кругом все куда-то спешили, носились автомобили, все кипело, все гудело.
Неожиданно она поняла, что была тут раньше. Да. Была. В мечтах и во снах. Возвращалась к этому буйному городу много-много раз. А может, она тут действительно когда-то была?

А внизу лились слезы и отчетливо были слышны крики отчаяния. Две женщины не могли поверить в то, что больше никогда не услышат ее голоса, больше никогда не прикоснутся губами к ее прохладной щеке и больше никогда не улыбнуться, увидев как она примеряет свою выходную шляпку...

От неожиданности она развела руками, даже не заметив, что в ее руках, одетых в тонкие гипюровые перчатки, был маленький белый платочек...

Шел снег, который с каждой минутой делал слой между печальными глазами и могилкой все толще. Две женщины стояли, обнявшись. Уже не было сил плакать, и лишь припухшие веки могли дать волю воображению какого-нибудь прохожего.

Она спохватилась и побежала за платком, одной рукой подобрав платье, а второй придерживая шляпку. Как назло, ветер уносил его все дальше.
-Это ваш? - услышала она приятный голос и подняла глаза.
-Да...да - последовал ответ.
Она протянула маленькую аккуратную ручку с идеальным маникюром джентльмену в шикарном костюме. Ее рука легонько коснулась его теплых пальцев. Она, взмахнув ресницами, подарила ему благодарный взгляд, а потом ослепительно улыбнулась, отбросив назад золотые локоны.
И тут она поняла, что все только начинается...

...и кое-кто внизу, улыбнувшись, тоже понял это.