Изюбрь
Если вы возьмёте загнутую клюкой ветку, похожую на дуэльный пистолет, прикрутите (проволокой!) в нескольких местах к ней медную трубку, отпиленную лезвием по металлу от живого трактора, у сплюснутого молотком конца трубки проделаете напильником щель, то - пожалуйста, засыпайте в ствол порох, кидайте туда шарик от подшипника, кусок жёваной газеты, но имейте ввиду – у вас в руках действительно опасное оружие. У брата пороха не было, он пользовался серой от спичек, тем не менее ствол его поджига от частой стрельбы раздуло, зажигательное отверстие стало слишком большим, потрескалось, сера оттуда просто вываливалась, и стрелять даже холостым зарядом не представлялось возможным. Поэтому пистолет был пожалован младшему брату, то есть мне. Он и сейчас был засунут за ремень сзади, и прикрыт пальтецом.
По левой стороне улицы показалась пилорама, а через небольшой промежуток за ней и столярка.
Пилорама! Какая детская игровая площадка сравнится с этим полигоном мальчишеской фантазии! На пилораме всегда есть штабеля досок, разной высоты и размера, на пилораме - чугунные станки-пилы, к которым ведут настоящие рельсы с настоящими вагонетками и, наконец, здесь вокруг горы кедровых брёвен, остро пахнущих смолой, над и под которыми так удобно играть в пятнашки! Только слепой не увидит здесь бронепоезд на железной дороге, и только глухой не услышит его басовый призывный гудок! Я живо вспомнил, как прошлым летом, по выходным, когда на пилораме никого не было, мы строили целые лабиринты в полутораметровом слое слежавшихся опилок прямо под настилом с рельсами. Там были и узкие ходы, и помещения, и тайные скрытые пустоты. Мы построили целый городок, а взрослые, которые ходили практически по нашим головам, так ничего и не заподозрили…
Мои воспоминания были прерваны самым неприличным образом. Мне навстречу, ухмыляясь, топали братья-погодки Ершовы: старший на год младше меня. Ни я, ни они уже не помнили причины нашей вражды, скорее всего, я просто вторгся когда-то на их территорию, дом их был недалеко от пилорамы. Я не очень-то испугался: во-первых, дружные и крепенькие, они всё-таки были младше, во-вторых, они были ещё на приличном расстоянии, а мне главное, не подпустить их вплотную. Мы ни разу не дрались на кулаках, так как младших бить было не принято, а драться нужно было один на один. Я как бы невзначай наклонился и начал собирать с дороги камни, они – тоже.
Физическими данными я не блистал, но камни бросал хорошо. Сказывалось влияние брата-снайпера. Витька не расставался с рогаткой, и из десяти камней восемь влеплял в консервную банку на приличном расстоянии. Через много лет, будучи командиром танка, он занял второе место в Дальневосточном военном округе по стрельбе из танковой пушки в движении. Нашей стране, чтобы быть непобедимой, не нужно строить дорогих стрельбищ, достаточно не забирать рогатки у хулиганов. Мне больше нравилось бросать руками, и я частенько тренировался. Такие каменные дуэли в нашем посёлке не были редкостью, в том числе и групповые, но серьёзную травму я помню лишь одну – пацану выбили глаз манжурским орехом. Но это было на близком расстоянии, и он не видел момент броска. Мы же кидали высоко и далеко, камень почти вертикально, на излёте падал вниз, был хорошо виден и увернуться от него труда не составляло. Я мог кидать прицельно, а мог сериями, быстро передавая камни второй рукой.
У моих пушек было преимущество в дальности стрельбы. Я начал первым. Их броненосцы были слабее, но били с разных сторон. Бой продолжался с переменным успехом, но вот прямым попаданием я вывел из строя флагмана, пробил оборону в центре, оттеснил противника в сторону и хотел уже продолжить движение, как увидел гриб от взрыва на Сапуне.
Сапун – это противоположная сопка, из которой и выгребались полиметаллы. Вся она была покрыта серпантином грунтовых дорог, проплешинами, отвалами и штольнями. Взрывали там каждый день, это было будничным делом, но сегодня, увидев взрыв, и привычно считая секунды до момента, когда я его услышу, я вспомнил ночные выстрелы.
Наш дом и участок примыкали к склону высоченной сопки, она была почти отвесная, так что с её стороны не было даже забора, он примыкал к ней, как к стене. Осенью мы с братом и отцом забирались метров на тридцать вверх, туда, где склон становился положе, они лезли на кедры и трясли их, я собирал шишки, мы набивали их в мешки, которые сами скатывались в наш огород. У нас в сенях стояла чугунная эмалированная ванна из городской квартиры. Как она попала в наш дом за триста километров от дорог, большая загадка. В кедровый сезон она была набита шишками, в рыбный – вяленым хариузом и ленком.
Так вот. Ночью я был разбужен громкими голосами, топотом и хлопаньем дверей. Я вскочил и помчался вслед за моими домочадцами во двор. В соседнем дворе тоже стояли люди. Начинало светать, и на сопке, примерно в том месте, откуда мы осенью скатываем мешки, я увидел громадное животное. Из отрывочных фраз я понял, что это изюбрь, который, в поисках защиты от тигра, пришёл к людям. Меня быстро спровадили домой, я лёг в кровать и представил, как наши отцы прогонят тигра, спасут изюбря, мы будем поить его молоком и гладить его горбатый нос. Сквозь сон, слыша выстрелы, я не сомневался, что стреляют в тигра или в воздух, чтобы прогнать его. Родители рано ушли на работу, брат тоже учился в первую смену, а я, проспав дольше обычного, всё забыл! И только взрыв на Сапуне вернул мне память. Я побежал назад под победные крики моих врагов, решивших, что это они ввергли меня в панику, и, уже возле своего дома, встретил шестилетнего соседского мальца. Он широко улыбнулся и сказал: «А у нас свезына с изюбла, вкусная!» Сердце моё оборвалось…
За домом я нашёл большое кровавое пятно, вокруг всё было затоптано, что-то присыпано опилками… я заплакал. Я ревел как тот изюбрь, и со слезами из меня выливалась наивная детская вера в добро и справедливость, в честность и благородство, о которых нам так часто и убедительно говорили в школе.
Свидетельство о публикации №210092700010
Сергей Засов 30.01.2014 06:10 Заявить о нарушении