Моим незримым друзьям посвящается...

 Питер Пен… Моя первая любовь, моя первая боль. Как рыдала я, сидя в темной комнате, и слушая пластинку. Я всегда старалась включить эту сказку потихоньку, чтобы не было рядом родителей, чтобы только я и мерцающие огоньки проигрывателя, только я и Питер. Сейчас я понимаю, что даже ревновала его. Я ненавидела предательницу Венди и точно знала, что дождалась бы Питера, сделала бы всё, чтобы не расти. Но я росла, и с каждым годом всё острее осознавала, что ОН не прилетит ко мне никогда… И все-таки я старалась держать окно открытым.
 Он так и не прилетел… А я, глупая и наивная, плакала в канун своего восемнадцатилетия, плакала в комнате студенческого общежития, понимая, что никогда нам уже не встретиться. Когда у меня будет дочка, я обязательно расскажу ей про Питера, сделаю всё, чтобы она полюбила его так же, как я. Человек жив, пока о нём помнят. Питер, я помню тебя!
 
 Но был в моей жизни еще один летающий персонаж. Мужчина в полном расцвете сил… Да, Карлсон, который живет на крыше. Как же я верила в него!!!
 
 В доме напротив было слуховое окно на крыше, и моя мама постоянно говорила, что это домик Карлсона. Я днями просиживала у окна в надежде увидеть в крохотном оконце веселую рожицу. Не буду кривить душой – пару раз там мелькала клетчатая рубашка, что приводило меня в неописуемый восторг.
 
 Чуть ли не с первого моего дня рождения, у нас появилась традиция – ставить в открытую форточку тарелочку с куском торта и конфетами. К вечеру тарелка неизменно оказывалась пустой, а на месте торта лежал маленький подарок. А иногда я слышала шум моторчика за окном, или тихий стук. Этого чуда я ждала весь год. Я не могла спать в ночь перед днём рождения, в предвкушении новой встречи. Я очень хотела увидеть его, но всё время что-то отвлекало, и торт исчезал именно в тот момент, когда меня не было рядом. Так было много-много лет. И мне было невдомек, что это не моторчик жужжит, а мамин фен, что специально отвлекают меня от окна, что родители убирают торт и кладут подарок. У меня была сказка, и был незримый друг.
 
 Когда я была в первом классе, мы переехали на новую квартиру. И всё было хорошо, но перед днём рождения я впала в истерику, что ОН не прилетит. Меня успокаивали, что он знает адрес, а я не верила...
 
 Но 25 мая девяносто какого-то года под окном зажужжал моторчик, а я помчалась за тортом. Люди, вы не представляете, какое это было счастье!!!  Я придумала себе новый чердак, и все стало по-прежнему.  А потом мои родители решили, что я выросла. Не было ни подарка, ни стука в форточку... И я ревела. Сидела на окне с куском торта и ревела... Мне было лет восемь наверно. И это было ГОРЕ. Куда как более страшное, чем то, что Питер Пен не прилетит никогда.  А потом мы снова переехали, и чердак последний было видно из окна, и не верила я больше... Страшно, когда тебе дарят сказку, а потом убивают её.
 
 Еще вчера я бы закончила этот рассказ именно так. Но ночью я вдруг вспомнила. Вспомнила, что была у нас еще одна встреча, точнее – одно письмо. Утром, дрожащими руками, перебирала я коробку с письмами, сама не зная, что хочу найти. Я не помню, был ли это конверт, или открытка, помню только, что мне исполнилось восемнадцать… Как, оказывается, много всего произошло со мной в этот день. Письма в коробке не было. Но я отчетливо помню, как наполнились влагой мои глаза, когда я увидела строчки, написанные ровным, слишком ровным для НЕГО, почерком. Кажется, это были стихи… Мой друг прощался со мной. Он говорил, что я уже большая, что нам пора расставаться, что это последняя наша встреча. И я ревела, как будто прощалась с детством, прощалась с родным человеком. Я и сейчас плачу. Карлсончик, ты слышишь? Я помню тебя, и я тебя люблю…
 
 А тогда, теперь уже много лет назад, когда мои девчонки легли спать, я украдкой поставила на подоконник тарелочку с тортом. Я знала, что он не может не прилететь со мной попрощаться. Хотите, верьте, хотите, нет, но утром тарелка была пуста. Привычного подарка тоже не было, но я его и не ждала – у меня уже было письмо. И я обязательно найду его, я не могла его не сохранить.
 
 Странно, что эти воспоминания не нахлынули на меня раньше. Странно, что не возникло желания ими поделиться. Хорошо, что это все-таки произошло. Здорово, что есть человек, который меня к ним подтолкнул…
 
 Спасибо большое Дж. Барри и Астрид Линдгрен за то, что подарили мне настоящих друзей, моей маме – за то, что берегла нашу дружбу, Питеру и Карлсону – за то, что были и есть в моей жизни, за то, что заставляют меня плакать, как в детстве. Спасибо за всё…