Пасхальная сказка

  Жили, были Дед да Баба, и была у них курочка Ряба, Ряба Фаберже. Нет, она не была даже дальней родственницей знаменитого ювелира, но слышала о Карле Фаберже. Знала Ряба, что он прославился пасхальными «яйцами Фаберже», которые русский царь много лет на Пасху заказывал у него. Ряба несла яйца каждый день, и в будни, и на праздники. В пасху её яйца тоже можно было именовать «яйцами Фаберже». Но Ряба даже про себя не называла их так, хотя была она не простой курицей, а породистой несушкой-пеструшкой. Отсюда и имя её – Ряба. И приносила Ряба до дюжины яиц в день!

  Жизнь Рябы складывалась счастливо. Старики любили Рябу. Да и как не любить свою кормилицу? И Ряба была очень привязана к своим старикам. Но была у Рябы затаённая душевная боль: за всю свою жизнь ей так и не удалось высидеть ни одного птенца. Она была лишена простого материнского счастья, и это при том, что она снесла целую гору яиц, каждое из которых могло превратиться в такой желанный живой пушистый жёлтый комочек! Когда Ряба только начала нестись, она пыталась садиться на яйца. Но Баба сгоняла её с них. Вскоре стало ясно, что Баба не позволит ей сесть на яйца. Ряба пробовала припрятать одно яйцо для высиживания. Но Баба быстро поняла хитрость Рябы, и спрятанное яйцо, как и все другие, оказывалось в её руках, а Баба с удовлетворением приговаривала: «Ах, ты, хитрожопая кура! Ты хитра, да только я хитрей  волка на четверть!» Когда Ряба поняла, что никакие её уловки не дают желаемого результата, она оставила все попытки высидеть хотя бы одного птенца, впала в меланхолию и перестала нестись. Загоревали Дед с Бабой, и стали думать-гадать, что им с Рябой делать. Дед, тот сразу: «В суп её и дело к стороне!» А Баба, так нет: «Погодить ещё надо!» Слушала их разговоры Ряба и решила не лишать себя жизни раньше времени. На следующий же день начала она опять нестись. Баба как увидела яйца, чуть не лишилась дара речи. Запричитала: «Ай, ай, ай!»,- и ничего больше вымолвить не могла. Дед испугался, выскочил в сени, где жила у них Ряба, и как закричит: «Ты чего это, Баба, помираешь что ли?». Баба как Деда увидела, так речь к ней вернулась: «Смотри-ка, смотри, хрен старый! А ты говорил: в суп её?!»

  С того дня Ряба снова начала нестись, как прежде, но жизнь её сделалась до ужаса пустой. Утешала Ряба себя тем, что живёт она ради стариков. Но вот однажды Ряба вспомнила про своего однофамильца. И пришла ей в голову такая фантазия: а не снести ли ей к Пасхе яичко, как у ювелира Фаберже, не простое, а, например, золотое, и тем порадовать своих стариков! Легко сказать, да не просто сделать! Оказалось, потребовался для этого особый петух-художник. Искусство дело тонкое! Намаялась она, пока нужного петуха искала, но нашла-таки! Как раз накануне Пасхи снесла Ряба всего одно яичко, да не простое, а золотое! Праздничным утром пришла Баба в сени к Рябе, смотрит, а  яичко всего одно, да не простое, а золотое. Принесла Баба яичко Деду в хату: «Смотри, Дед, Ряба нам к празднику снесла одно яичко, да не простое, а золотое». А Дед ей: «Нам всё одно какое есть. Да, почто так мало?». Решила Баба из золотого яичка яичницу сделать. Стала яичко бить. Била, била, не разбила. Дед смотрел, да и говорит: «Дай-ка мне, карга старая». Стал Дед яичко бить. Бил, бил, не разбил.

  А у Рябы в это время такое приподнятое праздничное настроение было. Радуется она, что получилось старикам к Пасхе подарочек сделать. Ведь недаром говорят: «Дорого яичко к Христову дню». Сидит Ряба в своём уголке в приятном ожидании, когда старики выйдут её с праздником поздравить да спасибо сказать. Вот выходит Дед в сени, да как хвать Рябу за хвост и потащил в хату. Ряба от неожиданности онемела. А Дед тащит её да оговаривает: «Ах, ты, падла чужеродная! Ты чего это задумала нас на праздник без единого яйца оставить?» И начал  её клювом о лавку тыкать, да приговаривать: «Смотри, тварь заморская, ты чего это снесла?»  Смотрит Ряба на столе лежит яичко, всё золотом сияет, красоты неописуемой, не хуже, чем у самого Карла Фаберже! А Дед всё бьёт её, да бьёт. Она сначала кричала: «За что, вы меня убиваете?! Я же вам в подарок на Пасху золотое яичко снесла!» Баба подскочила: «Ты за что спрашиваешь!» И начала вместе с Дедом её колотить. Ряба хрипеть начала и еле прошептала: «Помилосердствуйте, православные». Баба перестала её бить и говорит Деду: «Кончай куру бить, забьёшь совсем». Дед отстал.

  А на столе вдруг Мышь появилась. Глянула она злобно так на Деда с Бабой, подскочила к яичку, хвостиком махнула, яичко по столу покатилось, упало и разбилось, а Мыши и след простыл. И так от того старикам вдруг обидно стало: за яичко, за куру, за самих себя неразумных. «Зачем куру били-истязали, дурными словами поносили? Она для нас старалася, она хорошая! А мыша проклятущая наше золотое яичко разбила!» Дед плачет, Баба плачет, а  Ряба еле кудахчет: «Не плач, Дед, не плачь, Баба, снесу я вам простое яичко. Простите меня, дуру грешную».

  Вдруг Ряба перестала чувствовать боль, обвела взглядом вокруг себя. Произнесла: «Вот и всё». И её душа вышла из тела вверх под невысокий потолок хаты. На лавке лежало её тело с распахнутыми крыльями, голова свисала с края лавки  с широко раскрытыми глазами. У лавки стояли Дед с Бабой, растирая по лицам грязные слёзы, на полу тускло сияли осколки её пасхального яйца, а за окнами хаты плыл чистый колокольный звон, возвещавший о Светлом Празднике Пасхи. Душа Рябы на волнах колокольного перезвона устремилась ввысь в ясное праздничное небо, оставив на Земле все заботы её жизни. Последнее, что пронеслось в её земном сознании: «Как хорошо, что на Пасху ...»