Мой любимый дядя

                Пролог
   Некоторое время назад я, по роду своей работы, ездила в Тверь. Так вышло, что в купе у меня была только одна попутчица – миловидная женщина средних лет. Мы разговорились. Полина – так звали мою попутчицу – в прошлом стюардесса. В тот раз она ехала в Москву, чтобы повидаться  с дочерью своей сестры, которая вместе с мужем и трехлетним сыном Данькой прилетела на несколько дней из Америки.
   Узнав, что я – журналист и писатель, Полина мне рассказала необыкновенную историю любви Лилии – той самой племянницы – и ее мужа, который, как оказалось, приходился ей… двоюродным дядей с отцовской стороны. Я была потрясена и для себя твердо решила написать об этом, сохранив подлинные имена героев этой удивительной любви.
   Возможно, приверженцы ханжеской морали подвергнут остракизму их чувства, но мое, пусть и субъективное, мнение таково, что любовь двух людей, кем бы они ни приходились друг другу, не может быть позором, если только это – истинная, всепоглощающая любовь.
                Детство
      Когда теплым июльским утром в одном из московских роддомов я появилась на свет, Игорю исполнилось уже двенадцать лет. Он был довольно смазливым подростком. Восточные черты лица: густые черные брови, большие глаза цвета спелой вишни, тонкий с горбинкой нос, четко очерченные полные губы, смуглая кожа, - дополняла маленькая ямочка на подбородке, придающая его внешности неповторимое очарование. Игорь – это двоюродный брат моего отца Захара. Самый младший из всех и, соответственно, самый любимый, балуемый нещадно многочисленной родней. Узнав, что у старшего брата родилась дочь, он насупился и презрительно фыркнул:
- Девчонка! Что с нее толку?
- А тебе-то какая разница? – спросил его Захар.
- А такая! – с вызовом ответил Игорь, - Пацана бы я учил играть в футбол, кататься на велике, рыбачить, а что я с этой соплячкой буду делать?
- Просто любить, - мудро ответил мой отец.- Это ведь твоя племянница, а ты, как уже взрослый дядя, должен любить и защищать ее.
   Тогда слова брата не возымели значения, но настал день, когда маму и меня привезли из столичного роддома в Жуковский, где жила наша семья. Игоря, хоть он в этом и не признавался, снедало любопытство. Поэтому он еще с утра примчался к нам (благо жил по соседству) и вертелся под ногами у взрослых.
- Чего тебя принесло с утра пораньше? – ругалась бабушка Муза, пришедшая помочь подготовить все по случаю появления в доме правнучки,– Их еще только после обеда привезут. Иди пока, погуляй.
- А я вовсе не к ним, я просто так.
- Вот просто так и иди отседова, а то сейчас Руслана позову, - пригрозила бабушка, замахиваясь полотенцем на младшего внука.
   При упоминании об отце Игорь прошмыгнул у нее под рукой и скрылся в другой комнате за шторой. Отца он побаивался, зная тяжелую руку и крутой нрав.
   Наконец, отец привез нас с мамой из роддома домой. Вся родня высыпала на улицу встречать нас. Со стороны отца, кроме бабушки Музы, были ее сыновья Руслан и Роман – мои дедушки, жена дедушки Руслана Инна, их незамужние дочери-близнецы Дина и Ирина. Со стороны Даши – моей матери - были только ее родная сестра Полина, которая работала стюардессой и должна была в тот день идти в рейс, но по случаю семейного торжества поменялась сменой с напарницей, и ее муж. Родители их погибли, когда девочки были еще маленькими, и сестры росли в детдоме.
   Игорь с независимым видом стоял поодаль и, глядя в сторону, демонстративно что-то насвистывал, создавая видимость того, что ему на все плевать. Он ждал, что его позовут смотреть новорожденную, тогда он, поупрямившись для виду, изобразит, что делает им тысяча первое китайское одолжение. Но никто и не подумал его звать. Все родственники, восхищаясь и наперебой расточая комплименты ребенку и матери, направились в дом, а о нем же вообще забыли. Мой юный дядя от досады нахохлился и стоял злющий, как сыч.
   В тот день Игорь так и не зашел к нам больше. Чувство гордости и уязвленного самолюбия погнали его прочь от нашего дома. К этому прибавилось и жгучая ревность, ведь всегда он был самым младшим в семье, и именно ему доставалось все внимание старших, а с появлением этой пигалицы, казалось, взрослые вообще забыли о его существование. Думая об этом, Игорь сопел от обиды, строил изощренные планы мести и давал себе страшные клятвы, что сделает жизнь новоявленной племянницы невыносимой, вот пусть только подрастет!
   Но на другой день любопытство одолевало его с новой силой. Мальчик чувствовал непреодолимое желание увидеть малышку, то есть меня. Он никак не мог придумать, каким образом ему повидать новорожденную, не уронив при этом достоинства, и маялся, неприкаянно бродя по дому и отвечая на вопросы невпопад. Эх, девичьи слезы, юношеские печали!
   Помощь пришла неожиданно. Бабушка Муза, увидев слоняющегося внука, подозвала его и, вручив большую сумку, наполненную судками и кастрюльками, отправила его к нам.
  - Они там, поди, голодные сидят. Когда Дашке готовить-то с ребенком. Снеси-ка им поесть, Игорек.
   Мой дядя, стараясь не показать радости, взял поклажу и с чинным видом отправился выполнять поручение, но едва выйдя за дверь, пустился вприпрыжку к дому брата.
  - Даша, Даша! Я поесть принес, - переступив порог, завопил Игорь.
  - Тихо ты! Чего орешь? Только укачала ребенка! – появившись из спальни, шикнула на него моя мать.
  - Ой, Даш, прости! Я не подумал, - испуганно зашептал мальчик.
  - Ладно, ничего. Не разбудил, к счастью,- улыбнулась мама.
  Пока она выгружала сумку, Игорь не спускал с нее глаз, в которых застыл невысказанный вопрос. Мама, мельком глянув на него, догадалась:
  - Ты, наверное, хочешь взглянуть на Лиличку?
  - А можно? – робко спросил Игорь?
  - Если будешь вести себя тихо, - ответила мама и поманила его за собой.
  Игорь на цыпочках подошел к кроватке, загляну в нее и замер, устремив взгляд на спящего ребенка. Он стоял так до тех пор, пока мама не потянула его за рукав.
  - Ну, как тебе племянница? – спросила она, плотно прикрывая дверь в спальню.
  - Она такая… - Игорь не мог подобрать слов. Он поднял глаза на жену брата. В них смешалось восхищение, удивление и… замешательство.
  Это была наша первая встреча. Судьба иногда преподносит нам сюрпризы. Так было и с нами. Именно в тот день, когда я – грудной младенец – безмятежно спала в своей кроватке, а Игорь рассматривал спящую племянницу, шутница-судьба протянула между нами незримую нить, накрепко связавшую наши судьбы. Игорь мне потом рассказывал, что ту самую секунду, когда он увидел меня впервые, то ощутил толчок в сердце и невесть откуда взявшееся желание беречь и защищать это маленькое и беспомощное существо.
  - Почему ты ее так назвала - Лиля? – спросил он у моей мамы.
  - Не Лиля, а Лилия, - поправила она мальчика. – Мне кажется, что это имя ей подходит. Посмотри, какая она нежная, как цветочек.
  - Цветочек, - прошептал Игорь, - Лилия…
  С тех пор дядя каждую свободную минуту проводил у нас. Взрослые удивлялись, глядя на то, как он часами просиживал возле меня, нянчился, укачивал. Вскоре Игорь научился пеленать меня не хуже заправской няньки. Мама поражалась тому, что стоило мне, плачущей, увидеть его, как я сразу затихала и тянула к нему ручки. «Цветочек», - шептал он, бережно прижимая меня к себе.
   Когда я подросла, то стала ходить за ним везде, как хвостик. Если я расшибала коленки или меня кто-то обижал, то я с ревом бежала не к родителям, а к нему, к своему дяде. Игоря это ни капли не смущало и не раздражало. Он мазал мне ссадины зеленкой, дуя на них, изо всех сил, чтоб было не так больно, защищал от обидчиков, брал меня везде с собой, так как я не хотела оставаться без него дома.
  - Чего ты с ней нянчишься? Отведи к родителям, и все, - возмущались его приятели.
  - Она же маленькая. Плачет без меня, - оправдывался он.
   Рассматривая фотографии тех лет, я больше всех люблю одну из них: пятилетняя пухленькая девчушка с двумя толстенькими косками, обнимает красивого черноволосого подростка, прижимаясь личиком к его щеке, при этом глаза у обоих счастливо сияют. Это я и Игорь.
                Семья
   Неизвестно, чем наша семья прогневала Бога, но, когда я только пошла в первый класс, на нас обрушилась череда смертей. Сначала умерла моя прабабушка Муза, которой к тому времени было уже около 80 лет. За последующие полтора года от несчастных случаев мы лишились почти всех наших родных. Сначала, угорев от дыма, погибли жившие в отдельном флигеле Дина и Ира. Не выдержав двойного удара, скончалась от инфаркта их мать. Ушел к реке на рассвете и не вернулся дедушка Роман, тело которого через два дня нашли ниже по течению рыбаки. Врачи определили остановку сердца от переохлаждения. Никто так и не выяснил, зачем ему понадобилось купаться в начале октября. В начале весны врачи вдруг обнаружили саркому у дедушки Руслана. Через три месяца не стало и его. На этом до поры до времени смерти прекратились. Видно на небе решили дать нам передышку.
   Игорь остался совершенно один, не считая моих родителей и меня. В ту пору он уже учился в одном из московских институтов и жил в общежитии, а я отчаянно скучала по нему. Моим родителям тяжело было оставаться в том месте, где на них обрушилось разом столько горя, поэтому на семейном совете было решено продать дома наш и Игоря, и сообща купить трехкомнатную кооперативную квартиру в Москве. Я ликовала, узнав, что мой любимый дядя будет жить с нами.
   Игорь по-прежнему был для меня самым близким другом. Не к родителям, а к нему я бежала со всеми своими проблемами. И не мама, а он утешил и успокоил меня, объяснив, что я стала девушкой, когда, впервые увидев на трусиках кровь, я решила, что умираю и с плачем ворвалась к нему в комнату.
   На последнем курсе института Игорь неожиданно женился. Я сразу возненавидела Галю. Возненавидела лишь за то, что она посягнула на человека, который был для меня всем. Она, как мне казалось,  украла у меня его внимание и любовь. Так думала я, забившись в уголок и глотая злые слезы  детской обиды. К счастью для меня, брак этот оказался недолговечным. Не прошло и года, как Галя исчезла из нашей жизни также внезапно, как и появилась. Я снова была счастлива, ведь он опять принадлежал мне. Дядя занимался со мной математикой и физикой, которые мне плохо давались, по выходным мы ходили в кино, в парк, он водил меня в кафе-мороженое, ничуть не тяготясь обществом малолетней племянницы, вместо того, чтобы проводить время со своими ровесниками. Я же, глядя на него с немым обожанием, чувствовала себя рядом с ним полностью умиротворенной. Наверное, уже тогда, еще не осознавая своим детским умом, я уже любила его так сильно, что даже недолгая разлука с ним становилась нестерпимой.
   Я заканчивала восьмой класс, когда горе снова пришло в наш дом. За два года до этого родители приобрели за городом небольшой земельный участок с домиком и в дачный сезон выходные проводили там, оставляя меня на попечение Игоря. В тот теплый воскресный майский день, когда раздался роковой телефонный звонок, я готовилась к экзамену, и Игорь, чтобы я не отвлекалась, сам снял трубку…
   Папа и мама спешили домой, когда в их старенький «Москвич» врезался вылетевший на встречную полосу самосвал, управляемый пьяным водителем. Их смерть была мгновенной. Эта трагедия на время притупила все другие чувства к Игорю, кроме привычного детского стремления найти у него защиту. Я плакала навзрыд у него на груди, ощущая себя маленькой испуганной девочкой, а он, зная, что сейчас это бесполезно, даже не пытаясь меня утешить, лишь тихонько гладил меня по голове и по спине.
  - Что теперь со мной будет? – давясь слезами, спросила я, - Меня отдадут в интернат?
  - Нет! Что ты! Я не позволю!
  - Но ведь мне только пятнадцать лет, - горестно всхлипнула я.
  - Оформлю опекунство, - с мрачной решимостью ответил Игорь.
   Свое слово он сдержал. В школе, понимая мое состояние, решением педсовета я была освобождена от экзаменов и переведена в девятый класс. Игорь настоял на том, чтобы мы уехали из города на некоторое время, считая, что мне необходимо сменить обстановку. Он взял путевки в тихий подмосковный дом отдыха.
   Это действительно помогло мне. Мы бродили по лесным тропинкам, подолгу стояли у реки, глядя на воду, разговаривали на отвлеченные темы. Тихая скорбь пришла на смену горю и отчаянию. Я уже почти не плакала, думая о родителях. Лишь иногда, вспоминая ласковую мамину улыбку и добрые глаза отца, я чувствовала, как непрошенные слезы стекают по щекам.
                Осознание
   После трагической гибели моих родителей ближе и дороже дяди для меня никого не было. Я не знаю, когда ко мне вдруг пришло осознание того, что моя любовь к нему далека от родственной. Когда он не видел, я подолгу смотрела на его губы, мечтая о том, чтобы он поцеловал меня, но не так по-братски, как целовал всегда, а по-настоящему, как показывают в кино. Я закрывала глаза и почти реально осязала его руки, ласкающие мое тело, от чего оно наполнялось сладкой истомой, и кожа начинала гореть так, как будто миллионы тоненьких иголочек впивались в нее разом. От этих мыслей я приходила в ужас, ведь он был моим кровным родственником, пусть и не очень близким, но это накладывало табу на отношения с ним. Но, в то же время я не делала ни малейшей попытки обуздать свои чувства к нему.
   Я думала про себя, что никогда не видела такого красивого мужчину, как мой дядя. Он был действительно очень красив и пропорционально сложен. Не раз я замечала, гуляя с ним в выходные дни, какими восхищенными взглядами провожают его девушки и женщины.
   Но видно и Игорь не смог не заметить, как я выросла и похорошела за последний год. Исчезла подростковая угловатость и неуклюжесть, движения стали плавные, бедра и грудь округлились, талия сделалась тонкой, живот – плоским. Хоть мы были и родственниками, но совершенно между собой не похожи. Игорь всегда отличался ярко выраженной характерной восточной внешностью – сказывались татарские предки, я же больше походила на мамину родню и была светловолосой и сероглазой.  Иногда я ловила дядин задумчиво-изучающий взгляд, который он задерживал на мне, не зная, что я украдкой наблюдаю за ним. А однажды поздно вечером, думая, что я уже сплю, он вошел в комнату и долго стоял надо мной. Я же, притворившись, что это во сне, как бы ненароком, скинула с себя одеяло. Спала я всегда обнаженной, и мысль, что в этот момент он созерцает мое тело, возбуждала меня, а внизу живота появилась легкая тянущая боль. Наблюдая за дядей из-под ресниц, я увидела, как в его глазах появилось что-то, объяснение чему я не знала, а лицо исказила гримаса, как будто при острой боли, а лоб покрылся испариной. Он тихо застонал и, резко развернувшись, быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
   Наутро я вела себя с ним, как ни в чем не бывало, а он упорно отводил глаза. Вечером Игорь вернулся с работы пьяным. Я никогда не видела его до этого в таком состоянии. Он долго бузил в своей комнате, оттуда постоянно доносился грохот и пьяная брань. Я испуганно притихла и не показывалась ему на глаза. Наконец глубокой ночью все стихло. Выждав еще некоторое время и убедившись, что все тихо, я осторожно прокралась в его комнату. Там царил полный разгром. Вся аппаратура, так любовно лелеемая им, валялась на полу вперемешку с вещами, там же лежала и его коллекция виниловых дисков, часть которых была безнадежно испорчена и разбита, стойка с кассетами опрокинута, многие кассеты раздавлены, ленты порваны. А посреди этого хаоса безмятежно храпел мой драгоценный и обожаемый дядюшка.
   Утром, собираясь в школу, я периодически подкрадывалась к двери дядиной комнаты и прислушивалась, но там было тихо. Когда я вернулась, Игоря дома не было. В его комнате было убрано. Почти ничего не напоминало о ночном дебоширстве, за исключением заметно поредевших полок с дисками и кассетами и слегка покореженной аппаратуры. Ночевать он не пришел.
   Всю ночь я не сомкнула глаз. Не зная, что и думать, я в панике металась по пустой квартире, хватала трубку молчащего телефона, боясь, что он не работает, и, услышав гудок, бросала ее на рычаг, пыталась заниматься, но, глядя в открытый учебник, не могла прочесть ни строчки, попробовала заниматься домашними делами, но все валилось из рук. В голову лезли мысли – одна другой страшнее.  Если бы я знала кого-нибудь из его окружения, то, вероятно, смогла бы что-нибудь выяснить, но дядя никогда и ни с кем меня не знакомил, держа в тайне свою личную жизнь.
   Игорь вернулся ближе к полудню, когда я, не имея сил уже даже плакать, свернулась в кресле калачиком, завернувшись в плед. Дядя пришел в ужас от моего вида: бледная, с всклокоченными волосами, покрасневшими и опухшими от бессонной ночи и слез глазами и застывшим взглядом, я представляла собой жалкое зрелище. Он в ужасе кинулся ко мне:
  - Что с тобой, малыш? Что случилось? Почему ты не в школе? – тревожно вглядываясь мне в лицо, спрашивал он.
  - Где ты был? – мой голос напоминал шелест.
 Игорь сразу отстранился от меня, его лицо стало внезапно чужим и холодным.
  - Это мое дело, и тебя это не касается, - резко сказал он и направился в свою комнату.
  - Не касается? – мой голос задрожал от обиды. – Я не спала всю ночь, места себе не находила. Думала, что с тобой что-то случилось. А ты… ты даже не позвонил, - выкрикнула я ему в спину, и, уронив голову на руки, зарыдала.
   Игорь остановился и повернулся ко мне. Несколько секунд он стоял, как бы в нерешительности, а затем медленно пошел назад.
   - Лиличка, цветочек мой, - в его голосе зазвучали ласковые нотки, - Я не подумал, что ты будешь так переживать. К тому же… - он замялся, потом еле слышно прошептал, - мне было стыдно за прошлую ночь. Я не знал, как показаться тебе на глаза, вот и заночевал у приятеля. Прости меня, родная моя девочка!
  Я обняла его за шею и уткнулась носом в плечо. Еще продолжая по инерции всхлипывать, я уже улыбалась. Мне стало хорошо и покойно от его близости, от такого родного, знакомого с детства запаха его волос и от того, что он по-прежнему с нежностью относится ко мне.
   С тех пор Игорь всегда приходил ночевать домой. Если ему случалось задерживаться, то он неизменно звонил мне по телефону и предупреждал, чтобы я не волновалась. Позже я иногда размышляла о том, что у молодого, привлекательного и физически здорового мужчины должны были быть какие-то увлечения и интимные связи, но я ничего об этом не знала. Игорь никогда не посвящал меня в свои интимные дела и с самого момента своей неудачной женитьбы, не появлялся при мне с девушками. По телефону ему тоже звонили редко и исключительно мужчины. Так что эта часть его личной жизни так и осталась для меня покрыта тайной.
   Когда пост Президента России занял Борис Ельцин, то стало окончательно понятно, что к прежней «совковой» жизни страна уже не вернется. Мощное государство разваливалось на глазах, рушилось все, что создавалось десятилетиями. Крупные заводы, которые еще недавно казались несокрушимыми, разорялись и их выставляли на аукционы, где ушлые и оборотистые дельцы скупали все за бесценок. Работающий люд мало чем отличался от ежедневно пополняющейся новобранцами армии безработных, так как зарплаты на производстве не выплачивали по нескольку и более месяцев, и работники перебивались случайными заработками, чтобы прокормить семьи.
   Завод, где работал инженером-электронщиком Игорь, тоже мирно «почил в бозе».  Для нас наступили тяжелые времена. Дядя брался за любую работу, лишь бы хватало на пропитание. Однажды я не выдержала, глядя на то, как он похудел и извелся, и сказала, что собираюсь бросить школу, чтобы идти работать. Игорь категорически запретил.
 - Тебе остался один год, и ты его доучишься, чего бы это мне ни стоило, - сказал он мне, - а зарабатывать – мое дело. Все будет хорошо, поверь мне.
   А через неделю в квартире раздался звонок, который в корне изменил всю нашу жизнь и – я уверена – стал залогом нашего будущего. Звонили институтские приятели Игоря. Они организовали фирму по продаже компьютеров и оргтехники и предложили Игорю присоединиться к ним и войти в состав администрации в качестве руководителя экспертного отдела. Компьютеры еще только начинали распространяться по России, поэтому дело было беспроигрышным, а поле деятельности – огромным.
   Вскоре мы уже забыли о том, что когда-то бедствовали. Игорь по-прежнему баловал меня. По роду работы ему приходилось часто бывать в командировках, в том числе, и за границей. Он привозил мне из каждой поездки красивые модные вещи, покупал украшения. На осенних каникулах мы съездили в Тунис. Это была моя первая поездка за рубеж. Впрочем, Игорь мотался по делам фирмы, предоставив меня самой себе. И, тем не менее, я была полна новыми впечатлениями и охотно делилась ими со своими одноклассниками.
                Соблазнение
   С начала зимы командировки Игоря почти прекратились. Поставки были налажены, долгосрочные договора с поставщиками оргтехники подписаны, поэтому личное присутствие руководства фирмы было нужно только в крайних случаях. Кроме того, в связи со значительным ростом предприятия увеличился и штат сотрудников. Игорь вошел в состав правления, поставив вместо себя начальником отдела своего заместителя. Я была чрезвычайно рада этому обстоятельству, так как снова видела его каждый вечер и не боялась того, что назреет очередная командировка, и я опять буду проводить долгие дни в разлуке с ним. Надо сказать, что я вела довольно замкнутый образ жизни. В школе я общалась с одноклассниками, иногда мы даже перезванивались, но на этом все и заканчивалось. Я по природе домоседка, к  тому же не нуждалась, кроме Игоря ни в какой другой компании. Только в его обществе мне было хорошо.
   Лишь одно по-прежнему угнетало меня. Я уже давно и, как мне тогда казалось, безнадежно любила Игоря. Для меня он больше не ассоциировался с родственником. Это был мужчина моей мечты, единственный и неповторимый. «Господи! Какой же он красивый!» - думала я, наблюдая за ним украдкой, когда он разбирал деловые бумаги или читал книгу. С некоторых пор моя возросшая чувственность привела к тому, что я все сильнее хотела его физически. По рассказам одноклассниц, которые давно уже спали с парнями, и по эротическим фильмам я знала, как это происходит между мужчиной и женщиной. Иной раз среди ночи, просыпаясь от эротических снов, где он обнимал и ласкал меня, доводя до исступления, я долго пыталась унять бешеное сердцебиение. Вспоминая ту ночь, когда он пришел ко мне в спальню и увидел мое обнаженное тело, я теперь понимала, что в его глазах, устремленных на меня, было желание обладать им. Тогда мне пришла в голову идея соблазнить Игоря. Пользуясь тем, что он не стеснял меня в средствах, я побродила по бутикам и накупила себе всевозможного белья. Это были полупрозрачные ночные рубашки и пеньюары, больше открывающие тело, нежели скрывающие что-либо, коротенькие халатики, подол которых заканчивался там, где начинались ноги, шортики и топики, не оставлявшие простора для воображения. Я надевала их прямо на голое тело и ходила перед Игорем, делая вид, что не замечаю страдания в его глазах и подозрительной выпуклости на брюках. К его чести, а к моему разочарованию, он не делал ни малейшей попытки физического сближения. Только один раз, когда я, выходя из ванной обмотанная полотенцем, проходила мимо Игоря и сделала так, что оно, будто случайно, развязалось и упало  на пол, предоставив дядиному взгляду мою полную наготу, он сдавленно выдавил:
  - Цветочек, не могла бы ты одеваться поскромнее? Я же все-таки молодой мужчина, хоть и твой дядя.
  - А что такое? – изобразила я из себя наивную простушку, невинно уставившись на него и даже не делая попытки прикрыться.
Игорь даже застонал и закрыл глаза.
  - Лилька! Прикройся немедленно! – и, видя на моем лице полнейшее недоумение, которое я мастерски разыграла перед ним, сорвался с места и, заскочив в ванную комнату, заперся. Через несколько секунд послышался звук льющейся воды. Поняв, что моя попытка не удалась, я подняла полотенце и уныло побрела в свою комнату. Я и не подозревала в тот момент, как была близка к цели. Уже потом, много времени спустя, Игорь говорил, что еще чуть-чуть, и он бы наплевал на все и овладел бы мной. Впрочем, пусть чуть позже, но я своего добилась.
   Накануне Нового Года дядя пришел с работы и заглянул ко мне в комнату. Вид у него был смущенный. Я сидела в кресле и читала «Шагреневую кожу» Бальзака.
   - Племяш, у меня к тебе будет немного необычная просьба.
  - Да? – я подняла на него глаза, оторвавшись от книги.
  - Дело в том, что у нас на фирме в пятницу будет новогодняя вечеринка. А так как я устал уже отбиваться от женского контингента, пытающегося заполучить меня в свое личное пользование, то сказал, что со мной придет моя невеста. Ты не могла бы сыграть эту роль?
  - Ну, конечно, о чем разговор! – улыбнулась я.
  - Тогда давай подберем тебе наряд. Я хочу, чтобы ты выглядела на этом вечере ослепительно.
   Игорь придирчиво осмотрел мой гардероб, но не нашел ничего подходящего для подобного случая. Тогда он решил поискать в бутиках. Мы спустились во двор и сели в его новенькую, недавно купленную «девятку». Исколесив пол-Москвы, мы, наконец, нашли то, что его удовлетворило. Это был бирюзовый брючный костюм тонкой шерсти от Версаче, к нему прилагались кожаные туфли и сумочка на полтона темнее. На обратном пути мы заехали в ювелирный магазин, и Игорь купил мне сапфировый гарнитур, состоящий из сережек, изящного колье и небольшого перстня. Все это стоило огромных денег, но когда я попыталась об этом сказать дяде, то он только отмахнулся:
- Малыш, деньги мы зарабатываем для того, чтобы их тратить. К тому же, красивая девушка должна иметь вещи и драгоценности ей под стать. Считай это моим новогодним подарком.
   В назначенный день дядя вызвал такси, так как намечалось шумное застолье. На вечеринку я ехала, снедаемая любопытством. До этого я никогда не была у Игоря на работе и не была знакома с его коллегами. Всю дорогу я забрасывала его вопросами, на которые он терпеливо отвечал. Наше появление не прошло незамеченным. К нам были прикованы взгляды присутствующих, в которых сквозила откровенная зависть не только со стороны женщин, но и мужчин, которые тут же кинулись шумно наперебой ухаживать за мной, шутливо пеняя Игорю, что он «держал в тайне от них такую красавицу». Дядя отделывался ответными шутками, а сам зорко следил за мной.
   Сначала я вела себя скованно. Большое количество незнакомых людей смущало и нервировало меня. Но потом выпитое шампанское помогло мне расслабиться. Я стала охотно отвечать на приглашение потанцевать, смеялась шуткам мужчин, даже флиртовала. Игорь же, напротив, мрачнел все больше и пил рюмку за рюмкой. Я даже не догадывалась, что он просто ревновал меня и злился из-за этого и на меня, и на себя. К концу вечера он напился так, что его еле погрузили в такси. Когда машина остановилась возле дома, мне пришлось просить водителя, пообещав ему щедрые чаевые, помочь затащить Игоря в квартиру, так как я подозревала, что сама с этим не справлюсь.
   Когда за шофером закрылась дверь, я прошла в его комнату и стала пытаться раздеть его. Мне было жаль выходного костюма, привезенного им из Англии, в котором дядя выглядел просто неотразимым. Пока я стягивала с него вещи, он что-то пьяно бормотал. Я смогла расслышать только что-то, вроде «улыбается им» и «все бабы одинаковые», подозревая, что речь идет о моем сегодняшнем поведении. Вдруг Игорь открыл глаза и осоловело уставился на меня, не узнавая.
 - Ты кто такая? Что ты тут делаешь? – безо всякого интереса спросил он. Я растерялась.
 - Вот, раздеваю тебя. Ты ведь не можешь сам.
 - Раздеваешь? Это хорошо, - он взял меня за руку и потянул. Я не удержала равновесия и упала сверху. На его лице появилась ухмылка, - Любовью надо заниматься без одежды.
  - Какой любовью, - опешила я, пытаясь высвободиться.
  - Обычной, какой все занимаются. Ты же для этого пришла? Как тебя звать? Люся? Ира?
  Он, по-прежнему не узнавая меня, потянул вверх мою юбку. От испуга и неожиданности я уперлась руками в его грудь, стараясь вырваться, но Игорь вдруг одно мгновенье, схватив меня за локти, опрокинул на постель и тут же очутился сверху, придавив меня своим телом. В этот момент, все еще по инерции продолжая сопротивляться, я вдруг осознала, что это именно то, чего я так долго добивалась, пусть даже он делает это неосознанно. Желание вырваться и убежать сразу же улетучилось.
   Почувствовав, что я обмякла в его руках, он тут же ослабил хватку. Я закрыла глаза и через мгновенье почувствовала, как его рука проникла в вырез пиджака и тихонько ласкает грудь, а губы нежно касаются моих, как бы пробуя их на вкус. Меня впервые целовал мужчина. Целовал по-настоящему, так, как пишут в книгах и показывают в кино. Ощущения были настолько новы и необычайно приятны, что я вскоре почувствовала, как мое тело начинает трепетать от его ласки. Хотелось, чтобы эта сладкая пытка длилась вечно. Почувствовав мое возбуждение, он начал смелее ласкать мое тело. Через некоторое время я, забыв обо всем, кроме рук, которые, казалось, были везде, и губ, целующих меня, полностью отдалась этим ласкам. Игорь умел доставить наслаждение даже такой неопытной и неискушенной девушке, как я. Даже не заметив, как он раздел меня, я почувствовала, как он ногой раздвигает мои бедра, затем вошел в меня резким толчком. В тот же миг я ощутила резкую боль и вскрикнула, но Игорь не обратил на это внимание, видимо решив, что это крик удовольствия, а не боли, что в его состоянии было неудивительно. Он продолжал начатое, и вскоре я поняла, что боль притупилась, а возбуждение вновь стало нарастать. В этот момент он вдруг выгнулся и, застонав, рухнул на меня и затих.
   Я лежала неподвижно под ним до тех пор, пока не услышала тихое похрапывание. Дядя спал. Осторожно высвободившись, я встала и побрела под душ. Между бедер саднило, губы распухли от поцелуев, но все равно я была счастлива. Сегодня Игорь стал моим, даже если он об этом еще не догадывается.
   Выйдя из душа, я не пошла в свою комнату, а вернулась в постель Игоря, рассудив, что теперь мое место здесь, подле него.
                Любима и счастлива
  Утром я проснулась от сдавленного вопля своего дядюшки. Лениво приоткрыв один глаз, я обнаружила его сидящего на кровати и с ужасом смотревшего на меня.
   - Ты чего кричишь? – я открыла второй глаз и сладко потянулась, простыня при этом сползла с меня, обнажив грудь.
   - Девочка, ты как здесь оказалась? Что происходит? Я ничего не понимаю, - прерывистым голосом спросил он.
   - Ты и вправду ничего не помнишь? – промурлыкала я, - Ты вчера напился, как сапожник, я еле дотащила тебя до постели, а потом ты вдруг решил заняться со мной любовью.
   - ?!!
   - И занялся, - мстительно сообщила я.
   Игорь мучительно застонал и схватился руками за голову.
  - Это было просто чудесно! Таких ощущений я никогда не испытывала! – поспешила я его «утешить».
   Снова стон.
   - Я думаю, что нам следует заниматься этим регулярно. Не возражаешь?
  Это был перебор. Игорь, совсем забыв, что он голый, выскочил из постели и заорал:
   - Ты что, совсем не понимаешь, что это катастрофа?
   - Почему? – невинно поинтересовалась я.
   - Ты еще спрашиваешь? Да если кто-то узнает, что я переспал с несовершеннолетней, к тому же, собственной племянницей, опекуном которой я являюсь, то мне может грозить тюрьма. Это тебе ясно? Ко всему прочему, я, вероятно, не предохранялся, поэтому ты можешь забеременеть, а от связи кровных родственников могут родиться дебилы. Теперь понятно?
   - А мы никому не скажем. Ведь, правда? И с беременностью, в случае чего, что-нибудь решим, - рассеянно проговорила я, уставившись горящими глазами на низ его живота.
  Игорь проследил за моим взглядом и, опомнившись, сдернул покрывало и быстро обмотал его вокруг себя.
  - Бесстыдница, - с упреком сказал он.
  Я поднялась на постели во весь рост, ничуть не стесняясь своей наготы и, гибко потянувшись с грацией пантеры, соскочила на пол и начала подбираться к дяде. Он в панике отскочил.
  - Разве я не привлекаю тебя, как женщина? По твоему вчерашнему поведению это не скажешь. Давай повторим еще раз, тогда ты убедишься, что я права, - откровенно предлагала я ему себя, но Игорь упрямо мотнул головой и опустил глаза.
  Я сделала еще несколько попыток переубедить его, но он был непреклонен. Тогда, поняв, что если хочу чего-нибудь добиться, то надо менять тактику, я вернулась к кровати и присела на ее край.
  - Игорь, посмотри на меня, - попросила я. Он поднял на меня глаза. – Присядь и давай поговорим, как взрослые люди. Только поговорим, - видя, что он колеблется, настаивала я. Дядя, хоть и продолжал опасливо коситься на меня, все же подошел к кровати, сел, правда, на значительном расстоянии, и выжидательно уставился на меня. Сейчас он напоминал мне нашкодившего мальчишку, ждущего вердикт от взрослых: накажут или простят? Я вздохнула.
  - Давай поговорим на частоту, - сейчас я чувствовала себя взрослой, умудренной опытом женщиной, внушающей несмышленому юнцу азы житейских ситуаций. - Ты вот сейчас казнишься за то, что случилось ночью. Но, поверь мне, это не нужно и бессмысленно. Более того, я солгу, если скажу, что не рада тому, что между нами произошло. Я сама к этому стремилась, причем давно, потому что уяснила для себя совершенно твердо и определенно нехитрую истину. Я люблю тебя, и, скорее всего, любила всегда. Пусть сначала неосознанно, по-детски, но сейчас я убеждена в своих чувствах к тебе. В них нет ничего детского или родственного. Я люблю тебя так, как только может любить женщина мужчину, и не вижу здесь ничего постыдного и запретного. Я счастлива, что именно ты лишил меня девственности, потому что в противном случае она осталась бы при мне до самой смерти, так как я уяснила для себя. Что ни один мужчина в мире не коснется меня. Если не ты, то никто не будет иметь права ни на мою душу, ни на тело.
   - Как ты можешь такое говорить? – перебил до этого внимательно слушавший меня Игорь. – Тебе ведь только шестнадцать лет! Ты еще даже жизни не знаешь! Я тысячу раз виноват перед тобой и перед твоими родителями. Виноват в том, что всегда был слишком привязан к тебе и радовался нашей духовной близости, виноват, что поощрял твой замкнутый образ жизни, вместо того, чтобы настаивать на твоем общении со сверстниками, виноват, что не заметил, когда ты повзрослела, продолжая считать тебя маленькой девочкой и не придавая значения твоим попыткам соблазнить меня, хотя теперь я понимаю, что все это прозрачное белье, «случайно» упавшее полотенце, откинутое, будто во сне одеяло, далеко не случайно. Но я приписывал это детским шалостям, за что и поплатился, - в глазах Игоря было отчаянье, а в голосе сквозила горечь. Он действительно тяжело переживал наше грехопадение.
   - Но ведь ничего ни изменить, ни поправить нельзя, поэтому нам остается лишь примириться с тем, что с нами случилось, и жить дальше, не мучаясь комплексами и чувством вины. Что касается меня, то я могу тебе сказать лишь то, что ничуть не раскаиваюсь в содеянном. Мне совершенно неважно, кем ты мне приходишься в родственном смысле. Да будь ты хоть отцом или родным братом, для меня ты навсегда останешься единственным в мире мужчиной, которого я люблю и хочу. И мне кажется, что ты тоже испытываешь ко мне не только родственные чувства.
  - С чего ты взяла? – быстро спросил он.
   - А вот с этого, - я с коротким смешком указала оттопыривающееся  в области паха покрывало. Игорь смутился и покраснел. – И после этого ты скажешь, что не хочешь меня? – он молчал.
  - Палата номер шесть, - констатировала я. – Посмотрел и послушал бы этот бред кто-нибудь со стороны! Два голых человека, которых влечет друг к другу, сидят на расстоянии и препираются, вместо того, чтобы заняться тем, что доставит удовольствие обоим!
   - Но, это же противоестественно! – простонал дядя, не поднимая на меня глаз.
  - Игорь, - я начинала злиться, - Игорь, сейчас же, глядя мне прямо в глаза, скажи, что я тебе безразлична, что не нравлюсь, как женщина, и что ты меня не хочешь, - видя, что он молчит, хоть и поднял на меня глаза, я вскочила с кровати и топнула босой ногой. – Скажи мне это, если посмеешь.
   Меня вдруг охватило бешенство: глаза метали молнии, ноздри нервно раздувались, губы сжались в тонкую ниточку, грудь часто вздымалась. В глазах дяди мелькнуло восхищение:
 - Ты похожа на разгневанную валькирию, когда злишься, - в первый раз за все это время улыбнулся он.
   Злость вдруг разом улетучилась, зато навалилась страшная усталость, но сдаваться было рано. Я подошла к Игорю, а он медленно поднялся мне навстречу. Покрывало, больше не сдерживаемое его руками, упало на пол, но он, казалось, даже не заметил этого, неотрывно глядя мне в глаза. В них полыхала неприкрытая страсть.
  - Скажи, что ты хочешь меня, - мой голос вдруг охрип.
  Я подошла вплотную так, что его напряженный орган уперся мне в живот. По его телу прошла судорога. Не отрывая от меня горящего взгляда, Игорь медленно поднял руки и положил мне на плечи.
  - Господи, Цветочек, что ты со мной делаешь?! – мучительная гримаса исказила его красивое лицо.
  - Ты любишь меня? – прошептала я.
   Он вдруг с силой стиснул меня и прижал к себе.
  - Да! Да простит меня Бог! Да! Да! Тысячу раз – да! Я люблю тебя больше жизни и хочу так, как не хотел ни одну женщину! Я пытался сопротивляться этим чувствам, боролся с собой. Ты все время была рядом – такая близкая и желанная, но я не мог себе позволить дать волю своим чувствам. Сколько раз я проклинал небеса, которые жестоко подшутили над нами, сделав нас родственниками! Пытался забыться в объятиях других женщин, но все было бесполезно. Обнимая их, я думал только о тебе и сходил с ума при мысли, что настанет день, и ты встретишь того, кто отнимет тебя у меня. Я знал, что не переживу этого. И не женился после Галины именно потому, что не мог себе представить рядом кого-то другого – не тебя! Я так люблю тебя, что задыхаюсь от переполняющих меня чувств!
    Это были именно те слова, которые я так мечтала от него услышать. Я обхватила его за шею, а Игорь, подняв меня на руки, подержал несколько мгновений, потом бережно положил на постель и лег рядом.
  - Тебе было очень больно? Я не был с тобой груб? – вдруг спросил он, а я, поняв, о чем он, тихонько засмеялась.
  - Все было не так страшно, и боль – терпимой. Груб? Нет, напротив, ты был, несмотря на то, что очень пьян, нежен со мной, хоть и не узнавал. Поэтому и не заметил преграды, когда вошел в меня, но теперь все будет иначе, ведь правда?
  - Пьяная скотина, - выругал он себя и, снова обращаясь ко мне, - Теперь действительно все будет иначе. Я стану любить каждый миллиметр твоего тела, научу всему, что знаю сам так, чтобы ты поняла, как это прекрасно в действительности, - и, не в силах больше сдерживаться, он прильнул губами к моим губам…
                И в горе, и в радости…
   Вспоминая то время, я могу добавить только то, что сказать, что мы были просто счастливы, означает слишком приблизительное определение нашего состояния. Мы были не просто счастливы. Мы упивались нашей любовью, познавали друг друга. Игорь учил меня искусству дарить наслаждение мужчине, и сам давал мне его, доводя до исступления. Днем, когда закончились зимние каникулы, я уходила в школу, а он на работу, а вечера и ночи принадлежали нам. Никто из окружающих не догадывался о наших отношениях. На людях мы вели себя так, как приличествует родственникам, но едва лишь стоило нам остаться наедине,  непреодолимая сила бросала нас в объятия друг друга. К счастью для нас обоих, я не забеременела в тот самый первый раз, а потом мы тщательно предохранялись. Повинуясь условностям, принятым в обществе, мы хранили в глубокой тайне наши отношения, лишь только тетя Полина, жившая с семьей на Урале, изредка приезжая в Москву и неизменно останавливаясь у нас, кажется, что-то подозревала. Правда, к ее чести, она ничего нам не говорила об этом.
  Время летело незаметно. Я закончила школу и, по настоянию Игоря, поступила в институт, по окончании которого я и не думала искать работу. Денег у нас было более чем достаточно, поэтому Игорь только приветствовал мое желание сидеть дома. Сначала, правда, он предлагал нанять домработницу, но я в ужасе отказалась. Мне была непереносима мысль, что кто-то посторонний нарушит наш с ним мир, к тому же, мне нравилось самой наводить уют в квартире, стирать и гладить ему одежду, готовить разные вкусные блюда.
   Меня устраивало все. Я жила только Игорем и нашей любовью, не думая о завтрашнем дне, но мой любимый думал иначе. Свои мысли относительно нашего будущего он до поры до времени держал в тайне от меня, но однажды вернулся с работы в приподнятом настроении и, усадив меня к себе на колени, сказал:
   - Малыш, ты знаешь, что вся моя жизнь без остатка принадлежит тебе. Я вижу, что тебе безразлично, что мы живем в качестве любовников, не имея возможности расписаться здесь, в России. Но этого хочу я. Раз уж так случилось, что мы, несмотря ни на что, любим друг друга и хотим быть вместе, я бы хотел чтоб ты стала моей женой официально. Но мы сможем это сделать только в другой стране, где никто на это не обращает внимание, где браки среди кровных, но не очень близких родственников в порядке вещей. Я имею в виду Америку. Ты знаешь, что раньше я часто летал туда по роду работы. У меня установились с американскими партнерами дружеские отношения. Так вот, когда я все обдумал, то связался с ними и объяснил, что хотел бы уехать жить в Америку, но для этого мне нужно найти работу. Они обещали подумать, что можно для меня сделать.  Сегодня мне позвонили. Работа, которую они предлагают, не такая масштабная, как здесь, но по специальности и с хорошим жалованьем. Я пока еще не дал окончательного согласия, не поговорив предварительно с тобой. Я долго размышлял, можно ли нам узаконить наши отношения, не прибегая к таким превентивным мерам, как эмиграция, но не нашел другого выхода. Здесь, России, нас не поймут. А представь, что фирма, где я работаю, разорится или возникнет еще какое-либо обстоятельство, при котором ты вынуждена будешь пойти работать? Если вдруг станет известно, что мы – родственники – живем, как муж и жена, то тебе могут нанести неосторожным словом такую травму, которая принесет одни страдания. А заключить брак здесь мы тоже не можем. В нашей стране это не практикуется. Фамилия у нам одинаковая, поэтому факт нашего родства станет известен многим. Пока мы живем замкнуто, эта проблема не стоит так остро, но кто знает, что может случиться потом? И вот теперь, все тебе сказав, я спрашиваю: ты согласна стать моей женой и уехать со мной в Америку?
  Пока Игорь говорил, я слушала, затаив дыхание, но он даже не успел закончить вопрос, как я с восторженным воплем кинулась к нему на шею, едва не задушив в объятиях. В сущности, мне по-прежнему был безразличен мой статус. Жена, любовница, сожительница. Какая разница? Но то, что нам не придется больше скрывать от окружающих свои отношения, таиться и прятать свою любовь, не бояться осуждения со стороны, решало все.
   Незадолго до отъезда я позвонила тете Полине, как единственной нашей родственнице, и попросила ее приехать. К тому времени она уже вышла на пенсию, поэтому уже через несколько часов мы встречали ее в аэропорту.
   Привезя нас домой, Игорь уехал по делам, и мы остались вдвоем. Я рассказала тете все без утайки, со всеми подробностями, не скрывая ни того, что сама пыталась соблазнить Игоря, ни его угрызений совести, когда все произошло, ни опасений по поводу того, что могу забеременеть и родить неполноценного ребенка, а также объяснила причину, по которой мы приняли решение уехать из страны. Тетя слушала меня молча.
   - Ты осуждаешь меня? - закончив рассказ, спросила я.
  Она встала, подошла ко мне и обняла.
  - Скорее, завидую, но по-доброму, - ответила Полина. – Я верю тебе, девочка, и понимаю тебя. Если ваша любовь настолько велика. Что сметает все преграды, значит, так было предопределено свыше, чтобы вы были вместе. Но вы правы и в том, что если об этих отношениях станет известно здесь, в России, то на вас обрушится бездна негатива. Поезжайте, раз нет другого выхода. А на счет ребенка… В крайнем случае можно кого-нибудь усыновить.
   Я предложила Полине переселиться в Москву вместе с семьей, в нашу квартиру, но она отказалась.
   - Я привыкла к уральскому климату, к тому же. Мне жалко было бы оставлять там друзей. А вам на первое время понадобятся деньги в чужой стране.
  - У нас достаточно денег, - заверила я ее, - К тому же Игорю обещали хорошую зарплату, да и квартиру мы не выставляли на продажу, потому что надеялись, что подарим ее тебе.
   - На счет квартиры не беспокойтесь. Напишите Генеральную доверенность на продажу, а я займусь этим. Сообщите только адрес, по которому потом выслать деньги…
   Объявили посадку на самолет. Я кинулась на шею Полине и разрыдалась.
   - Ничего, солнышко, все будет хорошо. Главное, что вы вместе, а остальное преодолеете, - тихонько поглаживая меня по спине, утешала тетя, но голос ее предательски дрожал. Затем она решительно отстранила меня и, подойдя к Игорю, нагнула его голову и поцеловала в лоб.
  - Береги ее, - тихо попросила она.
  Игорь только кивнул в ответ. Через двадцать минуть самолет взмыл в небо…
   В Америке мы освоились достаточно быстро. Американские знакомые Игоря помогали и поддерживали нас первое время. Они же и стали нашими первыми друзьями. Вскоре мы с Игорем поженились, пригласив их отметить это событие в маленьком уютном ресторанчике.
   Мы любили друг друга по-прежнему глубоко и сильно, делились всеми проблемами, не боясь быть непонятыми. Лишь одной темы мы избегали, но каждый думал об этом. Хоть и старательно поддерживая друг в друге убежденность того, что нам не нужно иметь детей для полного и окончательного счастья, мы, тем не менее, в тайне друг от друга думали об этом. Видно Бог был на нашей стороне, потому что, несмотря на то, что мы продолжали предохраняться, я вдруг стала чувствовать себя по утрам плохо, мучаясь тошнотой и головокружениями. Забеспокоившись, я поехала в клинику. Пройдя анализы, я ждала в вестибюле, когда приветливая медсестра пригласила меня в кабинет.
  Пожилой врач, осмотрев меня, подождал, пока я оденусь, с улыбкой сказал:
  - Примите мои поздравления: у вас будет ребенок! – но, увидев, что я побледнела, испугался. – Что? Что случилось?
  - Мне нельзя иметь детей, доктор, - в отчаянье прошептала я.
  - Но почему? – изумился он. – Вы молоды, здоровы. Насколько я знаю, у вас с мужем нет детей, так почему вы не хотите рожать?
   - Я хочу! Я очень хочу!
   - Тогда ваш муж против?
   - Нет, он тоже мечтает о ребенке.
   - Тогда я ничего не понимаю, - потрясенно глядя на меня, проговорил он.
   - Дело в том, что мы с мужем являемся кровными родственниками, а, как известно, это может сказаться на малыше, - не решаясь посмотреть ему в глаза, пояснила я.
    Доктор пытливо глянул на меня.
   - В какой степени родства вы состоите? – быстро спросил он. Я ответила, вызвав у него вздох облегчения. – Это не слишком близкое родство, поэтому вероятность того, что вы родите ребенка с генетическими отклонениями, очень мала, - с улыбкой успокоил он меня.
  - И все же она есть? – полувопросительно, полуутвердительно сказала я.
  - Подобная вероятность существует и у пар, не связанных кровными узами друг с другом, но, если вы так боитесь, то я предлагаю вам находиться под постоянным врачебным контролем. В любом случае беременные женщины регулярно проходят обследование, но вы просто будете чаще, чем другие приезжать в клинику. И, я вас уверяю, при малейшей угрозе того, что ребенок может родиться неполноценным, мы сразу прервем беременность. К счастью, современная аппаратура позволяет это определить на ранних стадиях. Вы согласны?
   Я не раздумывая кивнула. Доктор дарил нам надежду, предоставив шанс, которым я не могла не воспользоваться. Дома я еле дождалась мужа с работы, чтобы сообщить ему новость. Глаза Игоря вспыхнули радостью, когда он узнал, что у нас может быть нормальный ребенок. С той поры он с лютым нетерпением стал ждать результатов. Я видела, что он уже любил это еще не рожденное дитя, и думала о том, что теперь, когда столь желанное им отцовство так близко, скорее всего при любом раскладе он не даст мне избавиться от плода. Ну, что ж, ради любимого я была готова идти и не на такую жертву. Впрочем, она не понадобилась. В скором времени, пройдя генетический тест на скрытое уродство, я узнала, что малыш здоров и абсолютно нормален. Нашей радости не была предела…
   В начале сентября я родила сына. Роды были тяжелыми и длительными. Игорь неотлучно находился возле меня. Он похудел и осунулся от переживания, но когда раздался крик его новорожденного сына, на лице мужа появилось такое выражение, будто его лотерейный билет сорвал джек-пот. А ведь, в сущности, так и было. У нас был единственный шанс быть счастливыми, и мы его не упустили.
  Я смотрела на Игоря, который бережно держал нашего новорожденного сына и счастливо улыбался, и думала о том, что уже ради одной этой минуты стоило жить!
                Эпилог
    Поезд замедлял ход, приближаясь к перрону. Полина засобиралась к выходу. Вдруг она остановилась и, обернувшись ко мне, спросила:
  - Хотите их увидеть? Они встречают меня.
  - Да! С удовольствием! – ответила я.
   Женщина выглянула в окно, и некоторое время всматривалась в проплывающие мимо лица встречающих.
   - Вон они! – я посмотрела туда, куда она указывала и увидела их.
   Освещенные фонарем, они стояли, резко выделяясь из толпы: красивая молодая женщина и восточного типа высокий подтянутый мужчина средних лет с седеющими висками. На одной руке у него сидел очаровательный малыш, а другой он нежно обнимал свою спутницу. Жадно вглядываясь в их лица, я, не выдержав, спросила у Полины:
 - Скажите, а я могла бы с ними познакомиться и задать один единственный вопрос?
 - Думаю, да, - улыбнулась она.
 - Но, судя по вашему рассказу и описанию характера племянницы, я поняла, что она очень замкнута. Захочет ли она разговаривать на такую щекотливую тему?
 - На это я могу вам ответить лишь тем, что с тех пор, как изменилась их жизнь, изменилась и она сама. От ее былой замкнутости не осталось и следа. Впрочем, сами увидите.
  Когда открыли двери вагона, мы вышли на перрон. Увидев Полину, встречающие ее родственники кинулись к ней, а я скромно остановилась позади, чтобы дать им насладиться мигом желанной встречи, наблюдая за которой я боялась, что моя попутчица забудет о своем обещании, но она помнила. В какой-то момент она обернулась ко мне и поманила к ним и, когда я подошла, представила нас друг другу.
   Лилия, - обратилась я к ее племяннице, - ваша тетя мне рассказала историю вашей и Игоря любви. Скажите, если можно, вот сейчас, когда вы достигли всего, к чему стремились, у вас осталось какое-нибудь заветное желание?
 - Да, - не раздумывая, ответила она. – Мы хотим еще детей. Много, чтобы Даньке не было скучно. Правда, любимый? – повернув голову в сторону мужа, спросила Лилия, и Игорь, с нежностью смотревший на жену, утвердительно кивнул в ответ.
  Мы распрощались, и они пошли по перрону к выходу, а я смотрела им вслед до тех пор, пока они не скрылись из виду. И мне было немного грустно от того, что я больше никогда не увижу этих людей с такой удивительной судьбой.