Командировка. Глава 1

Я вернулась из командировки.
Было, как всегда, странно. Странная комната, странный шеф за странным столом. Я села в кресло, за окном был свет, непонятные предметы наполняли мир. Ещё шумело в ушах.
Шеф унылым взором окинул меня и сказал:
- Сейчас.
Немного понятнее. Сейчас будет чай с сахаром. Я всегда пью его в кабинете шефа после командировки. И хлеб за шестнадцать копеек. Это то, что мне нужно, чтобы немного прийти в себя и ощутить себя… просто – ощутить себя.

Я возвращалась уже не в первый раз, и не в десятый. Мои командировки начались еще в прошлом тысячелетии, и тогда не было компьютеров, и отчет о командировке я писала перьевой ручкой, макая перо в чернильницу. С тех пор после каждой командировки я писала отчеты новым способом. Шариковой ручкой.  Потом печатала на грохочущей электрической печатающей машинке. Потом вводила в память ЭВМ с выносного пульта.  Потом диктовала на диктофон. Потом… да, начались компьютеры. Клавиатуры менялись и изощрялись. И даже в прошлый раз мне подсунули что-то вроде бумаги и карандаша, чтоб я писала, а компьютер все прочитает и расшифрует. Даже то, о чем я не напишу. Графология… или как её… криптомания… В общем, по почерку можно понять дополнительную информацию. Например: врешь ты или нет.  Я с опаской смотрела на стол – что на этот раз? Шеф уныло улыбнулся и поинтересовался:
- Ну, как там?
Сложный вопрос, если относиться к нему серьезно. Но можно ведь сказать просто:
- Нормально. Там все стабильно. Все как всегда.

Шеф кивнул. Его унылый вид тоже был стабилен, все как всегда. Спонсоры проникались к нему доверием. Если б горел энтузиазмом – наверное, не находил бы столько дураков.

Чай закипел. Передо мной возник стакан в подстаканнике – казенная роскошь прошлого века. В стакане был чай, а сахар лежал  в пакетике с надписью «Министерство аннигиляции». Чушь какая-то. Я взяла пакетик, посмотрела поближе. Не «аннигиляции», а… слово пропало. Потом появилось: антимиграции. Помигало и снова изменилось: аллигатерации. Я бросила сахар в чай, сердито смяла бумажку и стала смотреть, куда её выбросить. Впрочем, бумажка  растаяла, слегка подымившись.
- Там нет новинок. Там каждый раз тот же мир, но обитатели совсем другие.   
- А как пути сообщения? Сувениры есть?
Ха. Сувениры. Что там у меня? Главное – возвращение каждый раз происходит внезапно. Вот и предъявляй сувениры.
- Ну… вот. Это может помочь преодолеть притяжение земли. Например, на некоторое время зависнуть в воздухе. – Я сняла с пальца кольцо, подула в него и поднялась над полом. Шеф уныло вздыхал и посматривал на часы. Считал секунды. Мне надоело висеть рядом с люстрой, я спрыгнула на пол и надела кольцо.
- Ты того… колечко отдай. Приложи к отчету. Что там ещё?
- Ах, что можно вот так, внезапно… Ну да, вот же бусинка оттуда. Это… Сюда можно влететь, и там … я не знаю конкретно, может быть разное… Это вроде кино, но погибнуть можно по-настоящему.

Шеф оживился.
- Не вздумай куда-нибудь ещё улететь. Давай отчёт пиши. Спонсор ждёт.
Ага, спонсор. Какой-нибудь элегантный разбойник желает вложить деньги. Чтоб не пропали. Это у них головная боль.
- Сколько стоит сейчас этот хлеб, по шестнадцать копеек?
- Восемьдесят глобусов.
Глобусов? Что-то новое.
- Глобальная денежная единица.
Я попробовала вспомнить, что  было до отъезда. Пока не получалось
Чай был неплохой. Индийский. Крепкий. Знакомый аромат прояснял мысли. Я возвращалась. Я вспомнила последовательность событий, узнала дерево за окном, картину на стене, лампу на столе. Шеф поддерживал здесь знакомый мне порядок, чтобы моя адаптация шла быстро.
Потом я посмотрела ему в лицо более внимательно. Что-то не то. Словно не могу навести резкость – лицо… но что-то неясно.
- Это правда ты? Это не маскарад?
Шеф немного смутился.
- Не бери в голову. Я, конечно, постарел немного.. и того… изменился, конечно. Но, честное слово, сейчас это я.
Странный ответ. Но мой мир каждый раз удивляет странностью. К нему нужно привыкать. Привыкнешь – и кажется, что всё нормально. К тому же замечательная унылость  моего шефа носит яркий индивидуальный оттенок. Поверю ему. Пока.
Я ищу глазами зеркало. Как я выгляжу?
- Куда зеркало дел?
Шеф опять отводит глаза и думает, что бы соврать.
- Ладно, не придумывай, говори как есть.
- Разбилось.
- Я хочу посмотреть в зеркало.
- Красивая, не беспокойся. Сперва отчёт.
- Чем писать?
- Гляди.
Шеф даёт мне большой автомобильный руль. Ну он не то чтобы автомобильный, но так его легче представить. В пространстве над его столом появляется лёгкое свечение.
- Рассказывай, а рулём корректируй. Ну там усилить, ослабить, больше, меньше, и так далее. 
- Сейчас потренируюсь.

Я говорю: «Солнце – это светящийся шар». И над столом возникает светящийся шар. Я верчу руль туда-сюда, говорю: «Ярче, ярче». Шар светится вовсю. Становится жарко. Я говорю: «Земля меньше Солнца и летает вокруг по эллипсу».  Над столом шефа действует модель Солнечной системы. Я говорю: «Земля ещё меньше. Меньше…» Кручу руль. Так. Ну, ясно. Вроде телевизора для тех, кто не умеет читать. Но как изобразить сложные понятия? Я концентрирую внимание, и вместо астрономии над столом возникает лохматое дерево, ветки которого плавно волнообразно колышутся в разные стороны. Ветки скорее похожи на волосы, а колышет их не ветер, а внутренний ритм. И ствол - вовсе не ствол, а жгут перевитых и спутанных волокон, которые отходят от него, как ветви. Я стараюсь, ловлю рулём нужные пропорции. С непривычки очень утомительно.

Шеф смотрит без выражения на лице. Дерево уменьшается, отодвигаясь, рядом с ним колышутся другие странные деревья, облепившие остров… нет, скорее астероид…. Висящий в пространстве… Голубом воздушном пространстве, в отдалении другой астероид…

- Я устала. И потом, вот картинка, довольно похожая, но понял бы  ты без объяснений?
- Я-то понял. Ты раньше мне рассказывала. Это неинтересно. Что нового по путям сообщения?
- Ты ждёшь, что нам откроют двери? Ты хочешь наладить туристическое бюро?
- Ну… может и не туристическое. Есть желающие эмигрировать.
- Они всегда есть. Тебе удается морочить людям голову.
- Бизнес, дорогая. Нужно иногда быть более оптимистом, чем на самом деле.

 Оптимизм – это круто. Длинный нос и бесцветные глаза шефа, вооруженные очками в дубовой оправе,  уместны в похоронном бюро. Тоже своего рода эмиграционная служба.

- Нет путей сообщений. Есть точка перехода, которую они контролируют. Мы туда попадаем, как объекты исследования. Ну, сами, конечно, тоже что-то себе осмысливаем, но это похоже на аквариум: рыбы тоже что-то осмысливают, глядя из него.

- Но ведь ты туда… ммм… перемещаешься по нашей инициативе?
- Вроде карася, который хватает крючок по своей инициативе.
- Хм. Тебе не нравится?
- Мне нравится. Я в восторге. Но я  понимаю, что мы морочим голову людям.
- Спонсорам.
- Ну да. Они тоже люди.
- Что ты понимаешь? Кстати, сейчас приедет новый спонсор. Нужно с ним побеседовать.
- А кто из наших ещё перемещался?
- А ты там не встречала? Олег летал.
- Я никого не видела. Ни разу. А Олег вернулся?
- Не совсем.
- Это как?
- Это значит – вернулся. Но не совсем.

Сейчас приедет спонсор. Я устала, мне нужно побыть одной, принять душ, прилечь на диван. Но спорить бесполезно – да к тому же шеф прав: я забуду половину того, что ещё помню сейчас. Я уже забыла многое, и продолжаю забывать по мере того, как вижу и вспоминаю свой мир. Я выйду на улицу, хлынут новые впечатления – и из памяти стремительно улетучатся образы, понятия, смыслы, не принадлежащие этой реальности. Поэтому я буду рассказывать сейчас, а шеф, естественно, фиксировать мои речи всеми подручными средствами.

Мы помолчали. Спонсор где-то застрял на своей траектории. Шеф нервно поглядел на часы, позвонил по мобилке,  в конце концов успокоился и изобразил на лице кислую улыбочку. В комнату кто-то вошёл. Я надела очки и поздоровалась. Очки мне нужны не для того, чтоб видеть лучше, а  для того, чтоб видеть хуже – мне нужно избегать новых впечатлений, пока я не расскажу то, что не забыла.

Голос вошедшего был гортанным и нерусским. Он сел за стол и уставился на меня.
- Вы прибыли из параллельного мира?
-_Можно сказать так.
- Это не мистификация? У вас есть доказательства?
- Нарушался фундаментальный закон сохранения. Когда я попадала в тоннель, приборы регистрировали потерю массы.
- А если в тоннель попадет камень или гиря – тоже будет потеря массы?
- Теоретически будет, но для движения по тоннелю нужна энергия, которой камень не обладает.
- А если машина с двигателем?
- Нет, не получится.
- Вы можете продемонстрировать это сейчас?
- Нет. Тоннель будет закрыт в течение цикла.
- А цикл – это долго?
- У нас это может быть от двух дней до двух лет. 
- А кто-то другой может воспользоваться туннелем?
- Теоретически может.  Практически… Были исчезновения без возврата.
- Они там остались?
- Там, где была я, других командировочных не было. Их исчезновение не имеет пока объяснения.
- Можно пригласить меня, когда вновь откроется тоннель? Я хочу наблюдать своими глазами.
- Глазами? Вам следует пригласить специалистов, которые могут подтвердить факт потери массы. И потом ждать моего возвращения несколько лет.
- Хм. Ну и как там? Я слышал весьма привлекательные вещи.

Я помолчала. Где прошлый спонсор? Где позапрошлый? Они меня расспрашивали, им было интересно. Где они?

Я сняла очки и поглядела на шефа. Он тоже снял очки, стал дуть на них и протирать салфеткой. Это занятие его, видимо, очень увлекло. Но я терпеливо ждала. В конце концов он уставился на меня и произнёс:
- Ну-ну, и что там дальше?
- Где те, которые слушали меня раньше?
Шеф встал и пошёл поглядеть в окно. Негодяй.
- Я не буду рассказывать дальше. Это не  в ваших интересах.
- Но почему?!
- Сперва узнайте о судьбе прежних спонсоров. Мне она неизвестна. Но я думаю, что вам грозит опасность.
Шеф обернулся ко мне с хищным и одновременно унылым оскалом. Я бросила очки на стол, встала и попыталась выйти из комнаты. Но вначале чуть не вошла в шкаф. Огляделась, чтобы сориентироваться. Через что нужно выходить из помещения? Как это… Отверстие в стене… Я подошла к отверстию в стене и сделала шаг наружу. Шорох, полёт, удар. Да, я снова отвыкла от гравитации. Нужно встать. Как я выгляжу? Так и не поглядела в зеркало.

Я поднялась, отряхнула одежду, ощутила боль в ноге. Из земли росли деревья. Трава. Просто трава, она ни во что не превратится. Ползла гусеница. Её ждут чудесные превращения. Ага, подлетела птичка, клюнула – гусеницу уже не ждут превращения. Впрочем, нет: она странным образом превратится в часть птицы. Шум. Это машины. Голос. Это шеф кричит из окна. Я  прошлась по дорожке. Сейчас нужно немного потренироваться – в своем мире я сейчас как гостья. Но у меня есть жильё. Я подумала немного и вспомнила, как туда добраться. Светило солнце. Мне стало весело.

Продолжение  в http://www.proza.ru/avtor/tarantina