Сохатый

        Вспомнил один случай из детства. Как мы с дедом в переплёт попали на рыбалке.
А дело было так:
Собрался дедушка на Братское море порыбачить. Меня с собой зовёт. Деду не откажешь, да и любил я наши с ним бесчисленные приключения. На природу посмотреть его глазами: птах, - непосед лесных, - послушать, щебетом их в тишине насладиться; бурундука, понарошку, побранить за дырки в вещмешке; послушать дедушкины рассказы у костра за кружечкой душистого чая. Не простые рассказы – жизненные. Умел дедуля устраивать праздник из любой поездки. И всё вроде, как всегда, ан нет – одна история совсем не похожа на другую.
       Хранит память его доброту, скромные похвалы, тёплые родные глаза и мудрую науку – оставаться человеком как бы ни был велик соблазн шагнуть за черту. Не простая наука! - в наше время черта совсем поблекла. Если вовремя не остановишься, не приглядишься, считай проскочил.
Не по себе становится от таких «свобод», жутковато от вседозволенности. «Без царя в голове» научились жить. И шагаем, и топчем за чертой запретной, не нами отмеченной. С каждым днём, с каждым годом, с каждым шагом. И была ли та черта когда? – кто помнит о ней сегодня? – о совести, кто помнит?
       Так вот: по пути заехали погостить к дедушкиному брату, к дядьке Валентину. Валентин, заядлый рыбак и охотник опытный, лишний раз к ружью не прикоснется. Старой закалки сибиряк. Поведал нам, что километрах в десяти разведал он островок, прям по середине Оки тот вырос. А на том островке озерцо спряталось. А в озерце том и карась, и лещ, и окунь, и щука, и всякая другая рыбёшка водится. Рыбы, говорит, видимо – невидимо, хоть ведром черпай. Утречком подбросили нас на мотоцикле до болотца, а дальше мы пешочком сквозь жимолость, багульник, ельник потом камыш и осоку продирались. В том месте не то, что на мотоцикле, - тропинку на ощупь угадывали. Так что, до припрятанной лодки пешим ходом добирались. На лодку вышли сразу. На месте оказалась лодочка, вокруг ни души, куда ей деться?
       Протока в том месте метров тридцать шириной будет. Переправились спокойно. Нашли зимовье. Обустроили помещение: лапника на нары, сена по паре охапок, чтоб от травяного духа спалось крепко и бокам было помяегче, пол земляной веничком приласкали, для буржуйки дровишек заготовили.
Уютно, спокойно, тихо. Зимовье на пригорке притулилось. Сказочный вид на четыре стороны, хоть кисть бери в руку за место удочки.
А когда поутру к озеру добрались, камыш раздвинули, то от красоты целомудренной дух перехватило. И что только природа не придумает, чтобы вразумить человека. Научить в мире жить и радости с братьями нашими меньшими. Не обижать зверушек, не пугать птицу, не топтать муравьев, жучков, божьих коровок … другую «насекомое» братство.
Озерцо, как на картине: повороты, карманы, облака в голубой воде плавают, кувшинки белыми фонариками подмигивают, камыши рыжими стрелками к небу тянутся. Птички, прищурившись на солнышко, песенки распевают, стрекозы на руки подсаживаются, жучки по воде скользят. Такое разве забудешь.
В половодье озеро с рекой связь налаживает. По временной протоке рыбка из реки заходит. А когда вода упадет, рыбка в озере жировать остаётся. Бурлит озеро непуганой рыбой! В камышах плоскодонка припрятана. Шест в ней и весло. Рай на Земле – другого не надо!
С реки нас не видать. Берега ивняком, черемухой, подлеском разномастным плотно прикрыты. Остров березняком отсвечивает, в центре сосны вековые шумят, вершинами в небо упираются с облаками перешептываются. Сказка да и только!
       Так и наладились, на зорьке: утром, вечером рыбёшку удим; днём отдыхаем, красотой запасаемся, разговоры в пол голоса разговариваем.
Я с дедом на равных. Умел дедуля выслушать, не спорил, давал возможность самому до «верного» додумать. То дождичек, то солнышко. Мы увлеклись - обо всем на свете позабыли. Рыбалка, как на заказ. На речку не ходим, водичку в ключе берём (он тут же, рядом с зимовьем, фонтанчиками играет). Рыбку подсаливаем в жестяной посудине и туда же, - в студеный ключ на хранение.
       А река не дремлет: силу подкапливает и для нас с дедом «науку» готовит. Дожди ливневые в верховьях прошли, Саяны подтаяли. Ночью и у нас плотной стеной полил. Утром просыпаемся, а в зимовье по щиколотку воды. Мы наружу - кругом вода. Бурлит и крутит. Лодку, на которой переправились, унесло. Мы ту, что на озере была, волоком к реке перетащили. Холода не замечаем. Руки, ноги дрожат, вида не подаём. Точно знаю: дед плавать не умеет. По маминой линии вся родня - не водоплавающие. Воды дед не боится, - вся жизнь на воде, - а плавать, ну ни в какую.
Но дед у меня боевой. «Гражданскую» у Щетинкина в отряде кавалеристом всю войну прошел, рубака тот ещё. Когда «Тункинскую» долину освобождали от «братьев-беляков», он черноглазую девчушку, с наскоку, подхватил в седло, и только через шесть лет вернулся к её родителям с тремя внучатами. Оставили с головой на плечах, внуки больно бравые получились. Потом ещё двоих «прикупили». Крепкая семья получилась. Сколько всего пережили. Выстояли. Уважали их люди. За дедом я, как за каменной стеной. И в мыслях не было завыть от страха. Он бы по дну прошёл, но внука спас. Я был в этом уверен, потому и хорохорился. Кто пережил наводнение, тот знает о чём я толкую. В руках у деда шест, у меня весло и банка из под тушёнки.
 - Давай, внучок – командует дед – налегай! - и пока в берег не уткнёмся, по сторонам не зыркай. С Богом!
       По спине ручейки и мурашки наперегонки и вперемежку. Дед на корме рулит, толкает, гребёт, рычит. Я мечусь по лодчонке: веслом гребу, банкой воду за борт. Река мутная, - крутит, кипит, подбрасывает. Вокруг мусор таёжный: валежник, пни, коряги, деревья и всякая всячина.
Пока мимо. Ужас!
Ни лодка, а корыто. На ней бы в луже в тихую погоду да на якоре, а тут такое …
Господь над нами сжалился. Вовремя заметил – вовремя подсобил. Страхом напотчевал до икоты, но это наука нам, урок на всю жизнь. Мы, как единый организм, гребём, рулим, толкаем, хрипим,.. орём! - и молимся!..
А как без молитвы?
Иначе не услышать нас. Одним словом, отгоняем друг от дружки страх, как только можем, не пускаем его в лодку. Рычим и рычим, отвагу наготове держим, не даём засомневаться в себе. Злость ещё распыляем, от усталости злость - первое дело.
       Глянул я за борт мельком, а там коряга прямо на нас рулит. Что-то там не то? - сомневаюсь. Снова глянул, а она против течения, я аж похолодел нутром. Подгребает ближе, мамочка родная! - сохатый!
Морда и рога больше нас вместе с лодкой. «Всё, сейчас конец»! - это мы оба с дедом сообразили. Этот герой лодку, что щепку размолотит. А мы продолжаем: толкаем, гребём, рулим, рычим, - потише правда …
И боятся-то особо некогда. А сохатый пристроился рядом с лодкой – тоже старается. Глаз от страха и у него наружу просится. Боязно, видать, одному сгинуть. Растерялся малость красавец лесной.
 - Ну, что же ты, брат, давай за компанию реку мерить! – подбадриваем - не сдавайся! - держись!
Это мы ему в полголоса - для укрепления духа, так сказать.
Мы как-то приноровились к страху, успокоились за работой, да и веселее стало. Не одни, в компании всё ж таки. Лодка несколько раз гулко стукнулась сохатому о рога. Дед вначале целился его шестом навернуть. Потом попустился. Сами зубами за воздух держимся, не до зверя. А сохатый, то с одной стороны лодки плывёт, то с другой пристроится. Потом, видать, сообразил: спасать надо людишек, запыхались людишки, еще чуток и взвоют по-волчьи.
Со стороны ему хорошо видать, как мы к жизни рвемся, молимся по-правдашнему. На весь мир молитвой взываем. Из сердца она, со слезами и кровью, летит во все стороны. Такая молитва во всех мирах, как набат колокольный, разносится. Спрятаться от неё нельзя, не услышать её невозможно.
       Ожил сохатый. Подобрался весь, будто кто ему команду дал и силёнок добавил. Попёр, как катер, на ему одному приметный ориентир.
«Какой там страх, когда такое доверяют»!
Дед сразу всё понял.
 – Внучок, держи курс на его рога. Давай, не жалей ладошек.
Вынес нас наш сохатый. Мы маленько не угадали за нашим спасителем. Снесло лодчонку метров на двадцать вниз. А сохатый вышел, отряхнулся. Здоровенный, со стороны на ангела похожий. Понаблюдал за нами пару минут. И только мы ткнулись в берег, да спины разогнули, показал нам свои крепкие зубы в приветливой улыбке, мотнул громадной башкой в царских рогах и тихонько направился в любимую тайгу.

Дед потом так и сказал: «если б не наш сохатый, страшно подумать, где бы мы сейчас барахтались».
Услышал! Пришёл! Я его глаза и сейчас помню. Они ещё не раз мне на подмогу приходили …