вслед

Он ушел, а она смотрела вслед, закрывая глаза от слепящих лучей заходящего солнца, махала рукой даже после того, как он скрылся за горизонтом, встречала рассветы улыбкой и чуть красноватыми от недостатка сна глазами и прятала в шкаф карты, и смывала чернильные пятна с локтей и ладоней, а перо убирала в дальний уголок сознания.
Он ушел, а она пела свои песни и босыми ногами отбивала по пыльной земле его ритм, убирала с лица пышные пряди и устало щурилась, глядя на рисунки птичьих следов в небе, собирала монеты и продавала ожерелья, обхватывала запястья блестящими браслетами и надевала длинные серьги, сжимала оберег на шее и старательно опускала очи долу, скрывая полыхающие льдистыми искрами зрачки.
Его нет, и она совсем почти перестала говорить, время от времени шепча только что-то глубоко личное небу, вычерчивая пальцем на воде ей одной знакомые фигуры, просчитывая горы и пропуская долины, прятала уязвимые колени и птичьи какие-то локти, закрывала лицо и распускала волосы.
Ее никто не будил по утрам, и она перешивала свои сарафаны и юбки, чтобы подол не задевал землю, искала высокие сапоги и вышивала полотенца, куталась в плащ и скрывала слезы, считала доверчиво дни в календаре и забывала моргать, глядя на лампу, терпеливо встречала Лето и сердито выпроваживала холодного Весну за порог, не спала ночами и все чаще смотрела на север, туда, откуда прилетают птицы.
А его все не было, и она долго думала и долго плакала, еще дольше смеялась ему вслед, и ветер еще долго носил эхо ее голоса и вплетал ее слова в его путь; снегам она доверила свои тайны и опавшим листьям его, и освободила плечи свои от этого груза, и поднимала свое лицо к небу и загибала пальцы, считая луны. А ведь она ждала, ждала столько, сколько он просил и еще чуть дольше, прошла по всем граням лезвия боли и сорвала с глаз повязку глупой обиды и прошла по раскаленным угольям страданий, расцарапала руки о знания и закуталась в надежду, как в теплый плед, спасалась от кошмарных снов, расчерчивая карты и от жестокой жалости – кончиками пальцев собирая остатки блестящей пыли детских грез.
Он не возвращался, и она сделала все, что должна была и сочинила все, что смогла, выпустила на волю всех птиц и просила богов о милости, забыла о мире и о длине своих волос, сняла струны с гитары  и заменила кожаную тесемку оберега, собрала травы и обмотала запястья лентами, зашнуровала сапоги и набросила плащ на плечи, взяла стихи и мысли с собой, а остальное оставила.
Он ушел туда, откуда не возвращаются, и она ушла вслед.