из всех случайностей

Потом он слез с нее и лениво чуть сипло хекнул так, по-мужски. Была в нем некая особая стать и любимая женщинами неотесанная грубость. Он был отчаянно рыж с роскошными усами и наглой бесшабашностью в зеленющих глазах. Но со всеми своими рельефными мышцами и уверенными хамскими повадками он был твердо не в ее вкусе, и она в сотый раз задавала себе вопрос: почему? Почему она вечно нарывается на таких вот неотесанных, первобытных, что ли, животных. Котов. То есть - скотов, чего уж там. Которым только и надо от всего ее сложного тонкого существа, что взобраться на нее по-быстрому, отутюжить до полной прострации, и бегом отправляться по своим делам. Гадство, все эти гормоны, неизбежные законы природы, от которых она частенько чувствовала себя полной идиоткой. Ведь у нее даже мысли не возникло сказать – нет. Хотя бы раз. Хуюшки. Только завидела эти глазки около кустарника да услышала вякнувший призывно низкий голос – ах, так вся и обмякла сразу, растаяла, потеряла всякий стыд. Хотя, в целом, было-то неплохо…

– Эй, ну и как звать тебя, крошка? – наконец надумал он спросить. – С еблей покончено – пора знакомиться! – гоготнул он довольно.

- Марина, - зачем-то произнесла Ксения, скромно потупив миндалевидные янтарного отсвета глазищи.

«Урод. Урод и хам, одно слово. То есть два слова. То есть… Короче, надо бы аккуратно распрощаться с ним, чтоб без обид. Хотя, что мне его обиды?»

- А было хорошо-о-о… Правда детка? Марина… - он снова отвратительно рассмеялся своим безобразно пошлым смехом и чуть приобнял ее левой лапой, правой почесав себя за яйца.
Ксения полыхнула жаром под мягкой кремовой шерсткой: «Гад, гад, гад». Вслух же произнесла только нарочито вежливо:

- Ну, тогда уж и вы… представьтесь.

- Что ты такая официальная? Как на партсобрании! Харе «выкать», – рыжий крупный котяра шутил затертыми низкопробными штампами, что ее коробило не на шутку. Как будто ей стоило ждать от него чтений Бодлера. Но вот что занятно: при этом от него пахло удивительно приятно – рыбкой и чем-то еще земным и близким. То ли она проголодалась?

- Называй меня Фернандо. У меня испанские корни, знаешь ли, так что наши детки будут красавцы! – он снова хмыкнул, и видно было, что настроение у него преотличное. Мысль о детках немедленно ввергла Ксенины и без того ненастные раздумья в совершенную безысходность, в мистический какой-то ужас. Действительно, они же не предохранялись, ни о чем подобном даже не подумали. О божечки. Только не это. Не говоря об обязательном завтрашнем визите к подруге-венерологу Анфисе – какие еще сюрпризы ее ожидают?

- А вот что киса, не сходить ли нам пообедать? Я знаешь ли после этого самого всегда зверски обычно жрать хочу, - он стиснул ее мощным объятием, и, о загадка мироздания, это не было ей противно. По телу прошла довольно сладкая волна. Да и мысль о пообедать ей тоже понравилась. Откуда ни возьмись в ее в желудке образовалась неуемная сосущая воронка. Очевидно, тоже после «этого самого». Что ж, ниже упасть все равно некуда, можно позволить себе простую животную радость. Покушать.

- А правда, давайте сходим! В смысле - давай.., - поправилась она. Все же стоит быть помягче с мужчиной, с которым ее сегодня свела взбалмошная судьба, выбрав из всех возможных случайностей. И который, к тому же, умеет угадывать некоторые женские желания. Или внушать их? Об этом никогда не узнать наверняка, подумала Ксения. Как и о том, существуют ли в жизни случайности, или самая мелкая мелочь, вроде этой ее сегодняшней неприличной прогулки, записана заранее в книге всех судеб и смешно даже думать о том, чтобы что-то изменить.

На мусорке было безлюдно. Они прошлись между баками, и Фернандо выловил несколько рыбных скелетов с остатками мяска на них. Ксения бродила бесцельно, любуясь собой в тусклых осколках битых бутылок и наслаждаясь наконец-то наступившей внутри себя тишиной. Она присела под баком и стала вылизывать шерстку на плече. Потом в приятной рассеянности уставилась на пустой пакет из-под молока.

- Дуй сюда, Мариша – позвал Фернандо Ксению, которая не сразу поняла, что это к ней, позабыв о своем невинном вранье. Она тряхнула легкой головой и направилась к нему. За это короткое время он умудрился мастерски соорудить подобие небольшого столика на двоих. Здесь были мясные обрезки, заветренные сосиски, несколько селедочных хвостов и голов, примятый пакет йогурта и даже небольшая куриная тушка средней степени обглоданности. Рядом в обертке красовалась половинка плавленого сырка, благоухая за милю. Выглядело все это возмутительно рискованно с точки зрения привычной Ксении жизни с крахмальными салфетками, начищенными до блеска сервизами, не говоря о строгом подборе ее Ксениного диетического рациона. Однако эти сомнительные яства вызвали в ней прилив терпкой слюны и недюжинного аппетита. Фернандо аккуратно снял с йогурта крышку и счистил слой плесени, под которым показалась творожистая жижа, разнося аромат ванили и персиков «Ты, небось, любишь начинать сразу с десерта, со сладостей? Признавайся!» - прозорливо прищурился он, сильной крупной лапой пододвинув коробочку ближе к ней. Ксения сглотнула и улыбнулась, мол, чего уж хитрить, люблю. А завтра, небось, придется расплачиваться за свои слабости, гору таблеток глотать после этого «обеда». На то оно и завтра, вздохнула она чуть заметно. «Так и тянет меня на приключения», - нелестно попрекнула она то ли себя, то ли неразборчивую свою женскую долю, то ли попавшегося ей в бездумную минуту нужды неотесанного любовника, которого и подругам-то показать невозможно. Действительно, оборванец, другого слова не подберешь – одни только драные клочья шерсти на боку чего стоили. Наверняка у него заготовлена не одна хвастливая байка, как он вступил в смертный бой с бандой матерых бультерьеров. А на самом-то деле пошел, наверняка, воровать чужие запасы колбасы, легкомысленно вывешенные за окно, и залетел под горячую руку расторопной хозяйке. Ошпарила его из кипящего чайника, вот вам и вся битва.

- Что задумалась? А - это? – Фернандо отследил ехидный взгляд Ксении, покачал головой и провел лапой по развороченному боку. – Было  дело… Друга выручал, и сам попал под раздачу. Водится по соседству один кавказец, Флинт, злобная тварь, убийца, его по ночам выпускают порезвиться, на охоту за котами. (О да, зверские страсти, геройские подвиги, приятно не обмануться в своих ожиданиях, - мысленно кивала Ксения,  подперев голову лапой в притворном сочувствии). С месяц тому подстерег моего товарища, Пашку. Из-за угла подло на него напал. Тот орал нечеловеческим голосом. Когда я подбежал, было уже поздно, этот живодер перекусил ему хребет. И кинулся на меня. Ну, со мной так легко не получилось, я все-таки не зря был когда-то чемпионом по боям без правил.
- И что, убил псину? – с готовностью поинтересовалась Ксения, внутренне подсмеиваясь над мужскими фантастическими рассказами. Единственное, что ее сбивало с толку в этой предсказуемой ситуации, был голос рассказчика. Немного сиплый, низкий, и в то же время необычайно проникающий, своими переливами он ни с того ни с сего то и дело отзывался в ее теле сложными вибрациями. Что за ерунда?
- Ты шутишь - убил? Ты бы его видела, это же гора мышц и злобы… Нет, конечно, не убил, врать не буду. Но и не оставил без подарка. Встретил его прямым ударом в нос и в печень, он очумел и защелкнул челюсть на моем боку, а мог бы и голову откусить. Я чудом, считай, вывернулся,  умотал в свой подвал... Да ты ешь, не стесняйся! – Фернандо широким жестом указал куриной ножкой на накрытый стол, расценив опасливость своей дамы, как застенчивость. Она кивнула, мысленно махнула лапой на свои страхи и принялась уминать слегка заветренное мяско, как будто родилась на самой отпетой помойке и умела благодарно ценить простые переменчивые бытовые радости.
- А, вот ты где! – черная утлая лапа звонко хлопнула Фернандо по плечу. Фернандо обернулся и проорал «Привет!» неслышно подошедшему к нему товарищу. Это оказался костистый очень длинный котяра с одним ободранным ухом и невероятно тощим хвостом. Ксения прыснула в кулачок – она еще не видела животное более несуразное. Своими непропорционально длинными конечностями он напоминал пауконогих слонов с полотен Сальвадора Дали, если этим слонам добавить всклокоченную длинную шерсть и вислые усы. Усы у черного кота, впрочем, тут же встали торчком при виде дамы. Он хмыкнул, скосил глаза и расплылся в двусмысленной улыбке.
- Да ты тут, смотрю, развлекаешься по полной, чувак, - чуть слышно процедил котяра на ухо другу и затем, не переставая коситься на Ксению, произнес громко. – Что ж ты не знакомишь с девушкой, а, дружище? Как решать проблемы, так вместе, а как веселиться – так по одиночке?
- Колян, ну шо ты несешь? – Фернандо отмахнулся от худосочного одним невыразительным движением широкого плеча. – Вот, знакомься – Мариша. Девушка, которую я полюбил с первого взгляда.
Ксения слегка покраснела в который раз за этот день. Она не ожидала такого откровенного и довольно неуместного признания перед чужаком. Слова «любовь, любить» не водились в ее повседневном словообороте. Тем более странно было услышать их от этого мало примечательного мужского существа. То есть, мало примечательного, если не учитывать голос. И ведь после одного-единственного раза – неужели он такой чувствительный? Редкость в мужских особях. Впрочем, эти слова могли ничего не значить для дворового жиголо. Скорее всего, он не вкладывал в них того сакрального подтекста, от которого поэт Бродский не смог успокоиться всю свою жизнь и занавесил рифмованное  пространство вензелями из двух букв «М.Б». Интересно, а не в этой ли связи она представилась Мариной, в порыве трагической романтичности? – подумала вдруг Ксения. Чего только не таится в нашем подсознании.
- Ах, Марина, позвольте припасть к вашей ручке, - залебезил черный длиннолапый усач, - меня зовут Николас. Для друзей и близких – просто Колян. А для вас – уж как вам в голову взбредет, приму без разговоров. Красивым девушкам, богиням, таким как вы, позволено абсолютно все в этом мире. Хотите, зовите меня Гебельсом.

Ксения взорвалась буйным раскатистым смехом. Ну точно, как она сразу не догадалась о внешнем сходстве Коляна с этим несимпатичным историческим животным. К тому же ее всегда смешили неприкрыто тупые комплименты.

- Колян, у тебя что, припадок болтливости? – подозрительно спросил Фернандо и посмотрел на веселящуюся Ксению менее самоуверенно, чем с минуту назад. – Давай, присоединяйся, пока мы все тут не сметали, - он щедро протянул ему кусок сосиски. - Долго упрашивать не будем, учти.
Колян, в общем, и не собирался капризничать. Он принялся уминать остатки пира, бросая на Ксению хитрые взгляды.

- А вы тут не на шутку затарились, я смотрю. Хватило бы на неделю. Что, на еду пробило? - понимающе хмыкнул Колян с набитым ртом. – Ну, дело ясное, потратили много сил, надо восстанавливать.

- А не сходить ли нам в парк? – Ксении надоели грязноватые намеки вислоусого, и она оборвала его довольно резко, проявив свой нелегкий нрав. – Там как раз расцвел жасмин, необычайный аромат и красота. – Она уже управилась с обедом и теперь лениво слизывала с лапы ванильно-фруктовые капли приятно сидящего внутри нее творожного крема.

- Парк, отличная идея! – с преувеличенной готовностью подхватил Колян, хотя Ксения обращалась исключительно к Фернандо. Он быстро обглодал пару хвостов селедки – Кстати, у меня кое-что имеется. Накатим перед прогулкой?… - из грязной и драной заплечной сумочки он выудил небольшой пузырек со стойким запахом валерианы.

- Чувак, да ты волшебник! – гоготнул Фернандо и припал к пузырьку. Потом протянул его Ксении. Та осторожно вылила каплю пьянящей жидкости на кончик языка. Мир вокруг нее мягко раскрасился непривычными оттенками фолетового и розового. Деревья зашелестели свежими игривыми листьями. Изнутри запело новизной и радостью ощущений.

- Та шо тебе, жалко? Тоже мне друг. Я по-быстрому с ней пообщаюсь, - донесся до нее быстрый шопот Коляна. Ксения не совсем поняла, о чем шла речь, но, повернувшись на звук, наткнулась своими распахнутыми янтарными кружками на прямой взгляд узких черных глазенок, закатившихся в похотливом угаре. Тощие длинные лапы неожиданно обхватили ее довольно крепко и настырно. Она инстинктивно изогнулась и ударила нахала передней лапой. Однако, ее когтистая пятерня впустую проехалась по воздуху. Колян уже лежал на земле, сверху на нем жестко восседал Фернандо и мутузил костистую спину что есть силы. Колян отчаянно верещал, просил прощения и судорожно вырывался из-под здоровенного котяры, но гнев Фернандо был неистов. Он отпустил избитого жалкого проходимца, только когда разбил свой кулак в кровь о его ребра. Колян простонал, тихо выматерился, сплюнул выбитый зуб и пошел, не оборачиваясь, в сторону гастронома.

- Ты уж прости... Не знаю, что на него нашло, блин. Обычно он нормальный, смирный. Вот что значит – весна... Ты уж не обижайся, - извиняющимся тоном  бормотал Фернандо, усаживаясь около Ксении. Та только хлопала длинными ресницами, с трудом осознавая смысл произошедшего.

- Ты его чуть не убил, - негромко произнесла она, наконец. Ее слегка трясло от запоздало накатившего волнения. И еще от чего-то маловнятного. По крайней мере, сейчас она смотрела на мыщцы Фернандо с приятным возбуждением, ранее ей незнакомым. И да - ее явственно разбирала гордость.

- Ничего, ничего... Выживет. Зато теперь точно станет повежливее с девушками своих друзей. Надеюсь. Так что, пойдем в парк?

И они побрели, обнявшись, не замечая окружающих людей, зверей и птиц. Запах жасмина в парке действительно был необычайным, густым и гипнотическим, он заполнял все распахнутое зеленое пространство и чуть слышно напевал о неведомых далях. И Ксения сладко плыла между мелкими облаками в прозрачном небе, между нежными соцветиями теплого забытья. И голос Фернандо затейливо искрился  то откуда-то сбоку от нее, то издалека, то совсем-совсем близко, и безудержная карусель несла их на восход солнца всю ночь, и мелькала красками еще день и еще ночь и еще какое-то время, посчитать которое у Ксении не было ни сил ни желания.

- Ксения! Вот ты где загуляла! – квартирная хозяйка подхватила ее на руки крепко, но не без брезгливости и запричитала: - Я тебя искала-искала! Три дня глаз не смыкала, сколько можно шляться! Ах ты блудная кошка, неблагодарная. Ты посмотри, на кого ты стала похожа, по каким помойкам тебя носило?  Это ж каким шампунем тебя теперь отмывать! И блохи, блохи...

Ксения? – ошарашено произнес Фернандо, хищно выглядывая из кустов. – Почему Ксения? А кто ж тогда Марина?

Да ладно, - сонно думала Ксения, свернувшись в клубок на мохеровом вязаном покрывале - искала она меня, подумаешь. Разве это любовь? Все вранье, условности, искусственные рефлексы. Сила привычки. Хотя я бы не прочь подкрепиться привычной котлеткой деволяй. Или что там у нас на ужин?

Фернандо бродил под ее окнами несколько недель. Она смотрела на его тень под своими окнами даже слегка злорадно – надо же, зацепила мужика! Почему простое приключение, что начинается, как случайность, как забава, как легкий порыв свежего ветерка, незаметно перерастает в безоглядный мощный ураган, что выворачивает мир наизнанку? Где заканчивается случайность и начинается судьба? Нет, все-таки хорошо, что у нее другие приоритеты в жизни. Что ее не волнуют страсти. Теплый дом. Мягкий свет. Уют. Рациональность, да. Хотя... Как он сказал? «Которую я полюбил с первого взгляда»? Это ее очень затронуло отчего-то. Будто она попала в сказку, о которой раньше читала, но всегда четко отделяла от монотонной, но предсказуемой реальности. Никогда до этого ей не говорили ничего подобного. Но стоит ли так волноваться из-за слов, даже самых красивых? Как узнать, не пустые ли они? И стоят ли любые слова ее теплого с трудом выстроенного мира? Вон ее мама, верила всему, что ей говорили, влюблялась без памяти - и где она теперь? Поверила какому-то прохвосту, все бросила и отправилась за ним на край света. И больше ее не видели, вот что. А прохвост вернулся живой-здоровый, с женой и детьми.

Потом Фернандо перестал появляться под окнами и куда-то задевался, да ей было и не до того. К осени она родила троих чудесных котят – бежевую девочку и двух рыжих мальчиков, копию их рыжего наглого папаши. Впрочем хозяйка не дала Ксении насладиться радостями материнства. Она позвала в дом сурового сантехника, который за бутылку водки утопил троих новорожденных червячков в ведре с водой. Они не успели узнать страданий в жестоком мире, подумала Ксения. Ее грусть была мимолетной, как слетевший с подоконника желтый лист. Вечером она выпила двойную порцию молока и достала немного валерианки, чтобы растворить остатки печали.

Чуть позже, когда небо неприютно набухло серыми дождями и ржавыми холодными сумерками, на Ксению снова налегла ее привычная осенняя хандра, вместе с неясной тоской по чьему-то теплому крепкому плечу. Она переступала тусклые тени, пролегшие по мягким коврам, ей не спалось, не елось, не находилось места. Она забрела в ванную и искоса, но пристально оглядела себя в зеркало. Да, хороша, как всегда, ослепительно хороша. О чем грустить? Хотя - что это у нее под шеей? Не складки ли, не морщины? Не толстеет ли она? Не стареет? Да нет, какая старость, это неверный свет проложил сомнительную полоску по ее дивной груди. Один поворот изящной головы и сомнения рассеялись. А все же жаль, что ее, такую неотразимую, сейчас никто не видит, не сгорает от желания. Пусть бы даже этот рыжий, наглый.

Когда все в доме уснули, она осторожно приоткрыла окно, вышла на подоконник и мягко спрыгнула со второго этажа. Порывистый влажный, хотя еще не безнадежно ледяной ветер зловеще зашелестел в остатках пышной желто-красной листвы, безжалостно ее обрывая. Ксения чуть поежилась, подняла плечи и неторопливо побрела к близким кустам. Глаза ее быстро и как бы нехотя скользили по ночному пустынному двору, пытаясь различить рыжий хвост и крупную фигуру с походкой моряка кругосветного плавания. Хотя она ни за что не призналась бы себе в этом. Вокруг не было ни одной живой души. Она прошлась мимо зарослей бузины и детской площадки, свернула к мусорке. Никого. Тогда она чуть слышно мяукнула, так, больше для отчетности – мол, я сделала все возможное. Никого.

- Не может быть, ты ли это, Мариша? – вдруг услышала она неприятно знакомый голос. Она вздрогнула.
- Колян?
- О, узнала! Неужели помнишь меня? Как мне приятно, ты себе не представляешь! - захихикал черный кот, который со времени их последней встречи заметно поплотнел. Он заелозил задницей изображая, видимо, радость от встречи и эротическое волнение. Однако руки не распускал, видимо, хорошо усвоил урок. – Ну, как поживаешь? Рассказывай. У Фернандо только и разговоров было, что о тебе – так скучал по тебе пацан.
- Он... Он здесь? – спросила Ксения изо всех сил стараясь звучать бесстрастно и лениво.
- Здесь? Нет, конечно. Уж месяца три, как перебрался отсюда.
- Далеко? – У Ксении внутри что-то глухо ухнуло и оборвалось. Ее радостное ожидание счастья стремительно таяло, но все еще держалось на отчаянно тонкой ниточке надежды.
- Да я точно не знаю... Он женился и уехал с семьей, кажется, в Европу. Так знакомые в супермаркете говорили.
Ниточка оборвалась.
- Ну что ж, надеюсь, у него красивые дети... - сказала Ксения чужим спокойным металлическим голосом. Она вся подобралась, и в ее глазах блеснуло оскорбленное самолюбие – придумала себе супергероя, тоже, из банального ебаря.
Колян чуть хмыкнул и посмотрел на изысканную кошечку трепетным взглядом мол, хороша Маша да не наша. Он думал, что бы с ней случилось, если б он сказал ей правду. Рассказал, как Фернандо, который стал совсем слабым от любовной тоски, попал в зубы злобному кавказцу, и его даже не похоронили по-человечески. Она бы, наверняка, стала истерить, стала бы винить себя и до конца дней вскрикивать по ночам. Нет уж, пусть лучше считает своего случайного друга обычным ловеласом. Бесцветность мира и заурядность людей лучше всего избавляет от бремени собственного несовершенства. Еще найдет себе породистого мужа, и будет счастлива.
Все-таки он был неплохой парень, этот Колян. Конечно, Фернандо не стал бы водиться с поцем.