Супрематический стриптиз в Кабаре Вольтер

"Искусство не имеет никакого отношения к нравственности. Моральные темы могут присутствовать в искусстве, но лишь как вторичные, просто позволяющие связать произведение искусства с определенным временем и местом".
Камилла Палья


"Мы сделаны из того же материала из чего и наши сны"
Уильям Шекспир




Тристан Тцара: кипящий город густой от крови фотовспышек
клокочет из-под век фекальная соната
бурлит из-под кастрюльных крышек кипящая вата
бегут потоки слез ручьями народного происхождения
в долину тощую под твердь и лаву диких гор
в тени апокалипсического поползновенья






Филипп Супо: носят ли музы протезы или бессмертие вышло из моды?



Малевич: Пути ритуального супрематизма неисповедимы.


Тристан Тцара: ДаДа и лают на свет сновидения, сатиры ходят на руках, неукротимые мальчики висят в небесах и вся сцена горит холодным пламенем, кашель Джоконды наполняет вены проститутка падает с лестницы.





Гуго Баль: Любовь с двумя головами, она входит в мою одинокую спальню и засыпает, не проронив ни звука. Вульгарности, обостряющие чувство голода, морщины на клиторе и открытые раны на члене, улыбка мадонны, Джоконда, воплощение кровавой Бэтори питается плотью девственниц, цитаты роскошной печали, плоды твоей нежности на глубине колодца, хрустальный ад пепла, разбуди меня, когда проснутся обнажённые безумцы, играющие в театре свою бесконечную комедию обречённых. Жертвы в пурпурных масках обступают меня. Переводят стрелки часов.


Дали: Перед моими глазами вдруг встаёт печальный образ – лицо ангела, странного ангелочка из Шан-Де-Бу, её призрачные крылья исчезли, она изгнана херувимами из Эдема и теперь неподвижно сидит на утёсе и ждёт пока льют весенние дожди пока не закончится тьма и для неё не откроются врата,  задумалась луна - отоприте ангелочку дверь!


Арто: скелет Демиурга отражается в зеркале катастрофы разрушение очишает наши тела я спускаюсь по астральной лестнице к подножию его ануса с каждым новым толчком я приближаюсь к его простате мрак пульсирует вспышками безумия это зрелище так же непостижимо как эрекция трупа


Батай: солнечный анус вечности исторгает летучих рыб тьма непрерывно онанирует его стоны выступают каплями крови на моих запястьях


Бретон: Это не поймёт никто ни Джойс Ни Пруст ни Гюго угадай какого цвета портьеры в моей комнате


Марсель Дюшан: игра в куклы с детоубийцей лик Марии Магдалены бесцеремонно проступает сквозь образ Джоконды и сквозь хрустальные тела слепых девственниц апокалипсиса сквозит осень.


Тристан Тцара: Ядовитые сумерки как объятья танцовщиц шедры на суицидальные ласки.


Курт Швиттерс: мы опускаемся в публичный дом страстей господних на этот раз наши тела и слова облачены в саваны здравого смысла; сатиры и нимфы дымятся словно сигареты, проститутки ревут как дети требующие молока - эй, сюда стервы, - ваш сутенёр вернулся - Антихрист теперь носит розовое платье.


Дали Подари мне глаза твои глаза твои андалузской бритвой обласканные
произвол смерти или умирающих лилий


Хюльзенбек: и эхо поцелуев как тень гоняется за нами стремится нас поймать ухватить за хвост ума за протезы ног но мы уходим в голубые дали наречий и знаков препинаний а кто-то ставит на наших могилах свечи и кто этот кто-то мы не узнаем


Курт Швиттерс: вот мы легли уснули а ноги убежали они гоняются за новыми протезами в будуаре о Анна Блюме признайся что карлицы нам не нужны лучше поджарь бекон пока гости ещё не ушли


Тристан Тцара: опять я раздеваю карлицу и снимаю протезы с ног уж лучше бы я был в другом будуаре у Донны Анны у её стройных ног. рокот прибоя и вот капля семени моего на подушке -  наступило дадаистское утро.


Андре Бретон: во сне я видел как карлица превратилась в рояль её позвоночник стал струнами её ноги педалями  рёбра клавишами я играю на нём и это звучит то ли как исповедь то ли как признание


Тристан Тцара: мечутся духи медленно тянутся к чёрным кружевам руки си минор утешение обратной стороной искушения искрещения исхуления издавления мерцают наши имена в предместьях третьего Рима


Арто: моя анус пожирает кишки звёзд только смерть не торгует своим телом мой ум
как будто ум бросается в бегство в лабиринты супрематических менструаций

Гуго Балль: ты даришь мне вместо поцелуев двери вместо ласки больничные халаты а я терплю я от тоски немею  я перемешиваю наш прах с семенем и кровь застывает на губах ты даришь вместо объятий фонари чтобы вернуться к такой любви мне нужно поменяться с тобой разумом или именами чтобы не слышать больше тех лживых признаний


Магритт: я вижу карлиц мастурбирующих на сцены Страшного суда и разбивающих протезами апокалиптические зеркала это карлицы супрематического суицида меняющиеся в зависимости от твоих прихотей и желаний

Пикассо: если бы можно было оседлать собственную душу или стать пассажиром собственного ума и ездить на нём как на трамвае


Рене Кревель: а мальчик с голубыми волосами превратился в фонтан огненной воды он стал моим Меркурием моим тайным агентом храмом мудрости пудрой проекции философским камнем его голубоглазвые губы целую я и как тени роз ложатся они на предзакатный снег так же и серебро его слёз растопит этот прошлогодний снег


Тристан Тцара: совы соблазна становятся зеркальными двойниками рельеф скатологических диалогов синтаксический пустоты под скальпелем вынесенного наружу откровений дар жертвы заново обретается через искупительные возможности речевых парадигм трупная боль и швы на запястьях супрематических куртизанок


Марсель Дюшан: Моя эрекция опустошает мир и расшатывает его ветхий скелет человек есть развоплощённая онтологическая единица охваченная пламенем автодеструкции стоны придорожного суда отель скатология все стены кровоточат дерьмом шлюх-падальщиц и нагих карлиц с протезами продающих свои услуги за гроши уничтожая невидимых зрителей прах памяти рассеет твой дьявол олюциферивая кровь твою превращая пепел в похоть


Дали: членами сервируют праздничные столы ртами украшают зеркала черепа вешают на стены головы привязывают к люстрам груди прибвают к потолку


Рене Магитт:
заброшенное шапито где одноглазый карлик мастурбирует вместе с балериной потерявшей ногу он трётся о её протез визжит и стонет он хранит эту ногу как главный трофей он спит с ней это его главная забава

Бретон: после смеха - сметельный бой с эхом и истина струящаяся изо рта или из кармана мальчика с голубоглазым сознанием бросить курить н найдя спичек бросить пить не найдя стакана броситься в окно не найдя двери броситься под поезд не найдя денег на билет бросить истину не найдя ответов на вопросы сказать до свидания забыв слова приветствия это не трубка а миндаль это не губка а свирель это не мальчик а гермафродит где искать солнце когда полночь и пустыня вокруг


Тристан Тцара: уже близится час феникса душа взлетает в небеса чиста и блещет она как тайный огонь философов мудростью полна и желания отступают и реки текут вспять я отринул вскую надежду на спасение и божественнную благодать ладони вечности открыты и поцелуи голубоглазых губ ведут меня к воротам где Орфей слагает гимны где Вергилий танцует астральное танго где под созвездием Данте карнавал в стадии andante


Гуго Баль: души царапают как шипы роз в хрупком мерцании обнажённых грёз


Арто: мы бродили в кошмарных лабиринтах замёрзших трюмах сознания слепые клоуны распятые между безумием и алкогольными парами разбитыми лицами и вспотевшими лбами оказавшись на месте
здесь даже наши отражения пахнут гиацинтами и розами
страданием по тайным ласкам



Менструальная фея: так твой Бог это вирус или злокачественная опухоль?


Арто: Он катафалк везущий труп мира


Курт Швиттерс: крики старух которые когда кончают кукарекают

визги карлиц которые когда кончают ревут как свиньи

стоны проституток без ног на которых мочатся сутенёры


Арто: слёзы вдов которые страдают из-за месячных но не могут отменить свои публичные сексуальные ритуалы

Тцара: немного супрематической радости бритвой по глазам


Курт Швиттерс: Анна стала ослепительным багряным светом призраком чьей-то несостоявшейся любви, сном, так безмятежно и легко ускользнувшим от всего земного. она шептала исчезая в мерцании астрального сияния Целуй целуй свою Королеву и её Нимб окрашивался в цвет крови и чашей беззакония Анны было её тело сосуд для возлияний инфернальных энергий наполнялась моими слезами и её кровью переплелись невыносимые восторги и мрак слепоты выйдем ли мы когда нибудь к свету?



Элюар: венерический хохот вселенской зимы пленяет слепых арлекинов которые идут на поводу карлиц чьи тела покрыты татуировками межзвёздного холокоста


Тристан Тцара: пусть ум впадёт в младеческую млечность
и пусть жестокость слов вонзится в сердце
смерть с созиданьем перепахивают души
а сиамские близняшки на сцене кабре в это время развлекаютсятем тем что протыкают свои розовые сосочки шипами роз и слизывают кровь и передают её потом цветам деревьям всему окружающему их миру который они воспринимают не более чем как вышедший из употребления механизм


Малевич: Пути ритуального супрематизма неисповедимы.


  Леди Ленин начинает показывать публике свою новую грудь третьего полетарского размера в это время Маркс под звуки интернационала содомирует Малевича и чёрные квадраты падают с небес во время супрематического оргазма Малевича когда в него кончает Маркс прокисшей струёй Капитала


Карл Маркс:  ДаДа  Смерть Капитала даёт шанс проституции - но руки не отмыть, ведь они в крови,ДаДа, кто последний принимал роды?


Леди Ленин: рвать распятия на части
небесные колёса в огне наши тела распадаются на свастики и отвечать за это мне
пусть бог хлопает в ладоши поздемные вагины растекаются как растопленный воск по твоим щекам и моим и деревянные ботинки взламывают погост



Ганс Арп: ДаДа ...доставая распятие Иуды из груди сестры ДаДа чтобы колоть хрустальные члены  ДаДа   голова  кастрата катится по лестницам борделя ДаДа тряпичные куклы их лунными всхлипами  ДаДа  пронизан зимний туман и стёкла бьются в экстазе  нагота карлиц суицида как узоры на зеркалах вагинального геноцида  ДаДа прикрыта маниакальной девственностью Джоконды


Э. Паунд: Разбейте стекло катафалка! Уклониться от Жизни сможешь, но не уклонишься от Смерти!


Леди Ленин: мы все существуем в нескольких итальянских словах о снеге таких как слова-отсветы в комнатах, лабиринты ответов, лютни, звуки которых пробуждают арлекинов отказаться от зазеркального рабства и целенаправленно получить посвящение в опустошённость.


Курт Швиттерс: как нам сбросить маски
твою и мою
отречься от образов чтобы кожа превратилась в бархат сверкая жарче и жарче
о Анна Блюме


Арто: бесплатные сновидения расплата за приватизацию фригидных радостей цифровые распятия травмируют воображение...

   
Тцара: Анна словно на Блюде твои золотые волосы и крылья твои распахнут двери в Собор Эротической нищеты
Слёзы Эроса рассыпаны как бриллианты они сверкают тревожным инфернальным блеском.
Рокот прибоя -  волны выплеснули на песок одинокое распятие...



Вальтер Меинг: ДаДа - Деньги на стол ДаДа и мёртвый осёл ДаДа и пьяная Аргентина ДаДа и мальчики плетут свадебные венки ДаДа к твоей свадьбе с Карлом Марксом.


Бретон: родиться в трюме и жить на острове или родиться на острове и жить в трюме? Где спокойнее и свободнее?


Курт Швиттерс: злые птицы со стекляннысми глазами пролетают сквозь меня протискиваясь между рёбер они фантастически безобразны; утопленники просыпаются и галдят и так проходит каждый вечер.

Арто: Рай Данте, кровь Ада, струящаяся в венах наших сновидений. Внутренности распятий оседают лунным прахом на телах астральных гермафродитов, наша совесть блуждает в коридорах, которые принимают форму сновидений


Уника Цюрн: Я само воплощение одиночества
Мешаю вены с пеплом
я всегда должна куда то идти быстро передвигаться с место на место
путешествовать ночью
я я избегаю назвать её имя имя той - это моя месть
Мне принадлежит вельветовая империя,
тебе - одинокий стол на крыше
Что ещё сказать мне линии Сам-Симая они обрываются
всему наступает конец
на столе лёд и одинокое рычание земли
я должна восстать и проснуться в морском царстве:  стол одиночества


Тцара: эти слова сожрут нас заживо

заросли инцеста свидетели инцеста их тела в шрамах сопляки визжат от боли их содомируют мародёры переодетые в священников они заталкивают жареных крыс в мальчишеские анусы
сесть за рояль и коснутья чёрных клавиш языком и мизинцем



Гуго Балль: ДаДа я застрелил Дворецкого ДаДа иначе бы он повесился сам ДаДа он мне просто нравился ДаДа теперь я то же застрелюсь дада нам не выбраться из этой вселенской драмы ДаДа может быть это звучит глупо но ДаДа пардон мы же любим друг друга и нежно ласкаем под старыми вязами в саду дада а теперь я заряжаю ревельвер дада мне подарил его брат дада кторый дада изнасилвал меня в пятилетнем возрасте ДаДа



Малевич: Пути ритуального супрематизма неисповедимы.


Билли Андерс: я снова побывал у Д. В. хозяина того смого странного борделя на каждой стене которого он писал кровью любовников Do what thou wilt в принципе днями напролёт он ничего не делал уставившись на таро и мне казалось что я видел в сумраке комнат мятежные призраки старика билли и святого алистера



Марсель Дюшан проникает в оральную плоскость Тристана Тцары и его язык преподносит дадаистские дары обоим участникам


Лорд Байрон: КОГДА ХЕРУВИМЫ СБРОСИЛИ КОЖУ ВРЕМЯ ЗАИКАЛОСЬ и слияние наших тел в темноте ночей мы были разделены болью и одиночеством заботой о теле

Молли: нимфы выходят из разбитых зеркал улицы рифмуют смех расхохотаться им в ответ
садизм механического целомудрия

Леди Градива:  мне снится астральное танго в свободном полёте я в окровавленных бинтах сомнамбулических видений я вижу как мы с Эженом парим по узким улочкам Марракеша, как мы целовались у невидимых водопадов прижимаясь своими влажными прозрачными телами к изнеженным струнам хрустальных струй

Арто: Это Царапины Ничто, садизм механического целомудрия, Дух, нисходящий по сточной канаве, покрытые ранами сны на палубе страха.

Тристан Цара: заикайтесь про себя


Сара Кейн/Джексон Поллок: Неужели нам не вырваться из утопии этого круговорота предрассудков, длинных фраз, междометий и суицидальных расстройств, противоречащих всему, что имеет значение в творческой жизни.


Джон Бэлэнс? может это всё  свет, бьющий в самое сердце тьмы?


                экзотические танцы асассинов впечатляют своей телесной бескомпромиссной наготой, не прятаться,
                не зарывать члены в песок,

циничный маразм интеллигентной фригидной ****и тождественно её проклятию,


твоя нагота бросает вызов ржавчине листьев


                ницшеанство подаётся в терапевтических дозах
догматы скрипят на зубах распятия зажаты в дверных косяках


             ещё одна уютная бордельная оргия шлюхи дауны трутся о статую Христа имитируя почти религиозный трепет от прикосновения к сакральному образу пытаясь постичь теологическую порнографию нарциссической нищеты

Курт Швиттерс: я насилую свой мозг он как краб сползает по стене в мой супрематический гробик как здорово инъекция сопереживания оральный холокост безоблачное небо я стану воплем арлекина после того как выпотрошу и сожру его сердце я стану нагой карлицей суицида добравшись до аллеи где статуи проституток тянут ко мне ветви рук



Арто: Галлюцинация угрожает воплотиться в реальность. ДаДа и Стать осязаемой. Частью поверхности. нашей общей могилой. Или тенью тебя самого.




Быть Другим, потусторонним или просто иным. В сердце собственного сердца, в тени своей тени. ДаДа В тайной обители любви, кто ты для меня?


Пикассо: к сожалению мои экскременты не говорят по английски! я требую переводчика!!!


Марсель Дюшан: ДаДа  эрегированная улыбка Джоконды провоцирует ДаДа  снегопад распятий оседающий на скальпах оскоплённых кастратов/ ДаДа    лица безжалостных карлиц взорваны в клочья менструальным детством Алисы/ ДаДа   хрустальные поцелуи осени дышат сквозь молчаливый абсент не отредактированной депрессии


Магритт **** всех: призрак отца тень сестры труп матери отражение брата ветку сакуры и хобот слона мёртвую канарейку и свинопаса и 70-летнего бородатого трансвестита Генри и  и слепого бездомного мальчика


Арто: иногда в моём воспалённом стимуляторами и психозом сознании возникали странные картины - изнасилование пожилыми мазохистами малолетней проститутки больной спидом у неё выпали все волосы и зубы но она продолжает улыбаться мужчинам нравится этот последний оргазм после этого они по очереди застрелятся. но больше всего мне нравятся образы сиамских близнецов на съёмках очередной анальной трагедии или мальчики с разными увечьями калеки без рук или ног занимаются сексом с карлицей Бриджитт.



Элюар раздевает Галу и поливает её груди молоком потом раскладывает устриц по периметру её вагины сам же кладёт себе на гениталии краба и пару моллюсков


Арто: терновый венец доставшийся в наследство последняя чаша пронесённая мимо внутренняя дисциплина наносит пощёчину безответной рациональности хаоса эта детская рука на ягодицах палача




Уник Цюрн: нагие карлицы надевают протезы затягивают корсеты выходят на сцену и мастурбируют пока Гуго Балль читает свои стихи: thykhk k nm,vgv   mvn   mhgc c c ,j.vccb g,


Рене Кевель: генитальность Пикассо не доказана она отчётливо видна в его работах
В мое одиночество входит немеркнущий образ Пана
В бездну несёт пьяный корабль моего ума смывает штормом паранойи все средоточия боли и наслажденья


Курт Швиттерс: Бледная Анна распятая между плетьми и поцелуями
восход и рука тянется к виску и пистолету


Дали дирижирует протезами балерин и поёт арию
Жадный рот хватает быстро ДаДа
вонзая в мякоть распятий зубы ДаДа
Пропускает тела сквозь века ДаДа
****острастию поклоны ДаДа
Из под плети плача ДаДа

экскременты Пикассо вторят ему в ответ : Mi Dios no tiene nada de tus preocupaciones. Mi Dios suele seguir tres reglas: amar, compadecer, perdoner y apetezer. Nuestro mundo tiene una gran cantidad de novelas ejemplares...




Теперь Леди Ленин вскрывает свиную тушу и засовывает Марксу внутренности под стихи Тристана Тцара: кипящий город густой от крови фотовспышек
клокочет из-под век фекальная соната
бурлит из-под кастрюльных крышек кипящая вата
бегут потоки слез ручьями народного происхожденья
в долину тощую под твердь и лаву диких гор
в тени апокалипсического поползновенья




Ричард Гюльзенбек испражнившись в свой цилиндр ходит по залу и предлагает всем попробовать фекалии дадаиста




Ганс Арп и карлицы развлекаются с протезами поочерёдно содомизируя друг друга




Филипп Супо: этот город шлюх и содомитов липнет к моим пальцам ломится в мои двери
дома я разрушаю как карточные домики своими пальцами крвовь африканских ночей падает капля за каплей




Тристан Тцара:
если жизнь дерьмо почему бы не употребить её внутрь?

почему бы не употребить её внутрь?

употребить её внутрь?

внутрь?






Марсель Дюшан целуя писсуар и опуская туда статуэтку бродатой Джоконды смывает её в вечность




Тристан Тцара: АПЛОДИСМЕНТЫ КАРЛИЦАМ КОТОРЫЕ БАЛЬЗАМИРУЮТ ТЕЛА ДЕВСТВЕННИЦ НА СЦЕНЕ ВБИВАЯ ГВОЗДИ В ЛАДОНИ НЕСМОТРЯ НА вой полицейских сирен ЗА УГЛОМ выстрелы шёпот крови у виска и отражения во враждебных зеркалах детские руки хранят страшные тайны лучшие сны как бокалы печали в руках мертвецов я чувствую как мелькает нож и кровь как роса брызжет на холст нежное пение цикад среди гнили и тьмы куклы в зеркалах щурят глаза скрипят петли на дверях и замолкают человеческие голоса






Курт Швиттерс:
необходимо продолжать жить дальше плевать против ветра дрочить натощак глотать и не давиться и продолжать выглядеть на двадцать и ****ься с двенадцатилетними жить в пентхаусе и блевать на головы слабоумных мальчиков скупых на слова отстреливать шлюх давиться бурбоном общаясь с призраком святого винсента и поливая абсентом юные члены падать в припадке на изманую салом и овечьими экскрементми Венеру Милосскую



Тристан Тцара:
и не сон и не кошмар это ****ствование происходит с тобой здесь и сейчас и это улица и  разница между сном и реальностью мозги не с той ноги
мозги одна вода
дада
дада
чулки туги




Филип Супо:  стены вокруг исчезают Вот мозги вот сердца
кровоточащие свертки напрасные слезы и крики заломленные руки
Вот все прочее вперемежку все о чем сожалеет агония
Я расталкиваю воспоминания






Рене Кревель:
Я танцую всегда один но он где-то рядом. Лишь подует ветер и я чувствую его губы. Лишь прогремит гром и я чувствую его дыхание лишь начнётся дождь и я слышу его голос. Лишь ослепит вспышка молнии и я вижу его глаза. Услышу шелест листвы и чувствую прикосновение его длинных ресниц. Услышу песню Энтони и слышу его плач.




Сальвадор Дали
Я убрал все зеркала из дома. Я так боюсь что на этот раз его отражение навсегда останется в этой обители грусти.




Тристан Тцара:
каждый раз при виде меня этот странный мальчик прыгает со второго этажа. почему бы просто не подойти и отсосать? мы же всё таки соседи.




Рене Кревель:
какая к чёрту литература когда рядом столько странных мальчиков. они здесь или их отражения рядом.



Филипп Супо: Джоконда проходит мимо теряя улыбку




Марсель Дюшан:
десять тел десять саксофонов десять членов чем не импровизация?




Андре Бретон
литературе здесь не место




Сальвадор Дали:
куда подевалась незнакомая ****ь с расширенными зрачками?




Филипп Супо:
я жду тебя жду
но ты не придешь
прохожу сквозь свет
вспышка на солнце
имя твое и взгляд
проношусь сквозь ночь









Арто:
Одно за другим позади оставил я воспоминаний и своих любовников забыл ли я их объятия и поцелуи?. это простая геометрия отношений. непостижимая азбука и к тому же труд совершенный. Все странные мальчики мира, я их придумал, целую ночь для одного читал стихи, единственного мальчика в этом доме, с кожей прозрачной, руки его без украшений, стройное тело и белоснежные зубы грустные глаза застенчивый взгляд и влажные губы, он ****ся музыке в такт головой качая, не улыбаясь, пристально глядя на меня, целую ночь, а когда я поднялся, из жизни моей она не ушшёл - все странные мальчики странного мира.




Андре Бретон: Красота должна быть конвульсивной. Слов не  не должно было быть. в каждой комнате связанное тело. их рты открыты они застыли в ожидании. этот странный исступлённый мир целая вселенная пронизанная тысячами тысяч шёлковых солнечных лучей. Нежная рука опустилась на его руку. чем я должен ему ответить? взяткой пощёчиной поцелуем?




Рене Кревель:
— все исчезло в тепле его объятий, в близости его тела. Нетронутая жизнь притаилась внизу, на огромной глубине его объятий.





Филипп Супо:
если смерть входит в твою плоть без стука значит ли это что она не вежлива?




Гуго Балль:
Разбивайтесь, жестокие волны о наши тела, вырвите нас из умиротворенных в своей постельной радости объятий




Ричард Гюльзенбек:
я не пойму куда мы идём его под венец или на гильотину всё где-нибудь кончается на плахе в объятьях палача в газовой камере или чьей-то отзывчивой заднице какая к чёрту разница мы так и не научились ценить простые вещи.




Кревель
целую ночь он провёл в моих объятьях целуясь и попивая мохито мы проливали слёзы в бокалы глотали друг друга как устрицы с тарелки целовались и не отпускали друг друга зачем расставаться если можно вот так просто быть вместе?




Арто:
всё же - он сокровище. особенно когда я делал лёгкие порезы на его теле сцеживал кровь в чашу опускал туда свой член и прижимал к его губам - такие картины рисовали мы когда нам удавалось побыть вместе больше чем одну ночь. он жил то ли с торговцем оружия то ли с драгдилером я не знаю но у него всегда были наркотики и пистолет. иногда да же я не знал чем закончится ночь не обнаружат ли меня повешенным или с простреленной головой.



 Марсель Дюшан: 
Я распят феминной реальностью между светом и тенью между сном и своей смертью эти два прекрасных мальчика один светлый другой брюнет не могу разобраться кто из них кто. поможет ли сердце разгадать их тайну?






Арто
я прошу его прийти в полночь и сообщить мне имя моего убийцы - но слышу в ответ только шёпот ласковых губ - Иисус не причинит тебе вреда. не причинит тебе вреда. спасибо мой мальчик что утешил меня и будет сон писателя спокоен пока есть рядом такие вестники такие мальчики со странными телами.




Тристан Тцара:
иногда отпадает желание усложнять синтаксис. хочется простоты - когда я заключаю его в мои объятья и он тянется ко мне сквозь пространство и время мы не расстанемся и не постареем как лица на фотографии - такова прелесть воображаемой любви.







Арто:
мальчик - хамелеон превращается в маленькую брюнетку с бритвой в рукой он встаёт на колени и делает всё что я ему скажу он так послушен. он меняет свои образы как перчатки а потм снова сьрасывает кожу на мостовую. именно по этим следам я и нахожу его.









Филипп Супо:
Они лежат бездыханные на мостовой с кинжалом в сердце. крики замирают в тени кипарисов

их здесь не найдёт никто живой. хотя уже рассветает. пустыни исчезли лабиринты остались.




Кревель:
тает ли любовь когда смерть нас с собой уносит?






Рене Магритт:
какие вести приносит этот ветер который шлифует тела и звёзды? когда любовь твоя саваном моим обернётся?




Арто:
я не назову его имени gjecnm ecjhdyj jy ,eltn вы понимаете что я не хочу прямо с литературного вечера оказаться на скамье подсудимых я мечтаю об одном чтобы снова нет не показалось солнце нет не кончился дождь не ушла грусть не исчезла рана одиночества я мечтаю чтобы он пришёл и унял эту дрожь