Была война... мемуары

                Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины,
                Как шли бесконечные , злые дожди
                Как кринки несли нам усталые женщины,
                Прижав, как детей, от дождя их к груди,
                Как слёзы они вытирали украдкою,
                Как вслед нам шептали : - Господь  вас
                спаси!
                И  снова себя называли солдатками,
                Как встарь повелось на великой Руси…
                Деревни, деревни, деревни с погостами,
                Как  будто на них вся Россия сошлась…

                К.Симонов. Ты помнишь, Алёша , дороги ...

       Память вообще избирательна, а детская память избирательна , наверное, вдвойне: ты помнишь то, что особенно поразило тебя , что «врезалось», «впечаталось» в твою память: какие-то события, люди, ощущения. Я не помню ни двора, ни дома, в котором жила моя семья до войны. Я не помню лиц ни мама, ни сестёр тех лет. Я не помню, как провожали папу на войну. Я помню начало нашей  эвакуации и некоторые события лет, прожитых в те годы, годы войны.
       В какой именно день  июля  или августа наша  семья  успела эвакуироваться из Ялты, я  не знаю, но сам момент посадки на пароход я отчётливо помню: меня держат за руку и мы идём по прогибающимся под ногами досками - трапу на теплоход. Трап недлинный, но под ним – тёмная вода и страшно и от ощутимой глубины и от поддрагивания трапа, по которому идут взрослые с детьми, В руках у всех - чемоданы и узлы . Женщины с маленькими детьми на руках, старшие дети за руку ведут младших. Мы идём  вниз, в тёмный трюм , где взрослые спешат занять свободные места , укладывая детей на  принесённые вещи. Мама с тремя дочками эвакуировалась  со своей старшей родной сестрой, тетёй Дусей ,и её сыном и дочерью . Меня за руку держал двоюродный брат, а моя старшая сестра- мою двоюродную сестру. На руках у мамы - младшая моя сестра. Старшие дети несли завязанные в одеяла вещи, мамы- чемоданы. Почему бежали они?  Как потом объясняла мама, они помнили драматические  годы гражданской войны, когда чудом их многочисленная семья избежала расстрела: кто-то из знакомых предупредил бабушку, муж которой был командиром в Красной армии, о расстрельном приказе ей и её детям. Бабушка и её две дочери и два сына смогли пешком уйти из Ялты и спрятаться  у знакомых в селении недалеко от Алушты. Вот и летом сорок первого они так же бежали, потому что их мужья были  призваны в армию. Кто тогда знал, что ожидало их в оккупации?
  Теплоход качнуло и мы отплыли от мола и вышли в море. Транспорты с эвакуирующимися сопровождали наши  военные корабли, но и они не смогли спасти всех: послышались ноющие звуки пикирующих самолётов, взрывы и грохот. Закричали и  заплакали дети, взрослые испуганно прижимали к себе детей. Потом мама рассказывала, что шедший впереди нас пароход разбомбили . Немецкие лётчики расстреливали сидящих на верхних палубах людей, низко пикируя над пароходами.
   Командир нашего теплохода, удачно маневрируя, избежал бомбёжки и мы смогли причалить успешно  в Новороссийске.  Недалеко от порта мы попали под бомбёжку: все бросились в бомбоубежище, оставив вещи  на улице - их « охранял» старший брат. Рассказывали потом, улыбаясь, как он прятал голову в  узлы с вещами, оставив туловище открытым - от страха и звуков рвущихся бомб. В этом городе вскоре от дизентерии умерла моя младшая сестра - Мусенька., ей не было ещё и двух лет. Почему-то в памяти видится мама,  несущая на руках завёрнутую в простыню тельце сестры., я и  моя 8-летняя сестра идём рядом. Мама шла молча, и  мы навряд ли понимали весь трагизм происходящего для мамы. 
   Я помню длинный состав из теплушек, битком заполненными взрослыми и детьми. Кому не удавалось протиснуться в теплушку., залезали на крыши. Во время одной из остановок с крыши сорвался мальчик и попал код колёса проходившего  рядом поезда , послышался страшный крик и рыдания.   
   Когда поезд останавливался, взрослые хватали чайники  и бежали на перрон - за кипятком. Поезд был длинный ,гудел на поворотах и при подходе к остановкам. Так мы доехали до Ташкента, конечного пункта эвакуации. Но мы поселились не в городе, а на его окраине, в маленьком, одноэтажном домике. Помню небольшую комнату. В левом углу - большая печь, в центре комнаты- длинный , из досок, стол и около него- деревянные лавки.  Печь топили кизяком  и саксаулом  . Стол  не только тщательно  мыли, но и скребли ножом, потому что иногда прямо на стол мама   опрокидывали казанок  с мамалыгой, её разрезали на дольки. Рядом на дощечке стаяла сковородка с жаренным луком . Мы брали кусочек каши , макали в сковородку с маслом и луком и – ели. Было вкусно!  Ещё мы ели жаренные  кукурузные зёрна: они во время жарки подрыгивали на сковородке, растрескивались и получались маленькие «цветочки «. Ели мы и «тюрю»: размоченный  в  воде подсушенный хлеб разминали   и туда   добавляли подсолнечное масло, солили – и ели. Мама иногда резала репчатый лук  очень мелко, солила его , добавляла немного подсолнечного масла и мы ели его с хлебом. Именно в те годы мы узнали, что « Ташкент- город хлебный» не только потому, что узбеки- красивый, трудолюбивый , доброжелательный и отзывчивый  народ, но и потому ,что мы иногда  ели и арбузы, и дыни, причём самым удивительным лакомством была сушённая  дыня- тонкие кусочки скручивались , сушились и эти» косички» были янтарно- прозрачными и сказачно сладкими и ароматными.  Рядом с домом был вырыт арык , вдоль него росли удивительные деревья - чинары, стройные, горделивые такие, высокие,. У арыка берега  были глинистые и там мы играли:  из глины мы делали и куклы, и посуду, и разные фигурки животных, и лепили  «дома «. Игрушек не было, поэтому мамы делали куклы из разных тряпочек, а мальчишки гоняли тряпичные »футбольные» мячи.  Мечтой детишек были  «петушки» на палочке, розовые или красные. Их приносили нам с базара взрослые. Ходили они на базар, чтобы обменять какие -то вещи на хлеб. Когда взрослые уходили на базар, мама говорила: »Ведите себя хорошо и лисичка принесёт вам хлеб».  Как мы ждали этот  »лисичкин « хлеб! Нас собой не брали и запрещали  отходить от дома, пугая  тем, что иногда в пирожках, продаваемых на базаре, находили фаланги детских пальчиков.
     Иногда взрослые брали нас с собой на хлопчатник и мы вместе с ними собирали холопок:  в заплечные мешки бросали  вытащенные из жёстких коробочек белый хлопок.                Там  мы  услышали и новые слова : тюбетейка,  пиала, ватный халат и чалма, урюк и курага. Я помню узбекских девочек с их многочисленными косичками,  в ярких платьях до пят. Домики были окружены дувалами ,оттуда раздавались «иканье» осликов. Мы  усвоили выражение:» Упрям, как осёл, и вынослив, как ишак». И ещё нам показывали  белые, шелковистые коконы тутовника и мы узнали, что из коконов  потом ткут шёлк.
    Мама работала воспитательницей в дет.садике, но иногда вечерами к нам приходили женщины и они гадали. Конечно, всех интересовали главные вопросы: когда кончится война и жив ли их муж, сын, брат? Мама рассказывала, что когда во время гадания к ним « приходил» дух Ежова, все замирали в страхе и  долго  молчали. Я потом узнала, кто носил эту фамилию. Возможно, во время этих гаданий , узнав о приближении  конца войны, наша семья засобиралась домой, в Ялту. Вот этот путь я помню лучше: тот же длинный состав, к теплушкам добавляли открытые платформы, всё так же заполненные взрослыми и детьми. Там мы впервые узнали вкус сухого яичного порошка - подарок по Ленд-лизу. Помню тёмные ночи. Перестукиванье колес. На остановках в степи светились и пели сверчки. Помню ковыль - шелковистую и красивую траву. Как-то раз  поезд остановился  в степи, раздался крик: « Соль, соль!». И  все побежали кто с чем - за солью. Соль и мыло - вот чего нам  тогда так не хватало в пути.
      Потом  была  Тамань, мы приехали туда как раз на дни Пасхи . Меня и брата , дав нам котомки, отправили за подаянием. Я, самая маленькая, худенькая после перенесённой малярии, и брат, такой же худой , но  высокий, представляли собой, видимо, жалкое зрелище и люди буквально «набили» наши котомки разной едой: и кусочками пасхи, хлеба, яйцами! Это было во время, когда большинство людей жило впроголодь! Но была Пасха и люди делились тем немногим, что у них было с нами, голодными и больными детьми.
      Переправлялись мы в Крым на пароме. Потом ехали на попутных машинах и шли пешком – домой, в Ялту, где жила моя бабушка. У меня опухали ноги и меня нёс на руках старший брат. В машинах в большинстве ехали военные, матросы и партизаны - ещё шли бои за Севастополь. Однажды нас высадили у небольшого домика,  солдаты уехали, партизаны залегли напротив дома,   мы зашли и увидели: никого из жителей  нет, на столе лежала доска с нарезанным табаком и, почему-то, запомнился   нож, большой, лежащий около доски. Почему ушли люди и кто они были?
     Перед тем как придти к бабушке, мы остановились в Никите,  послав брата и сестру в Ялту , узнать, жива ли бабушка,  и мама развела костёр, чтобы разогреть воду и помыться.               
 Рядом был разрушенный дом и меня положили в тенёк , у  стены. Пришёл старик и сказал, что в доме - неразорвавшаяся бомба. Пришлось перенести  костёр  подальше.  Мы возвращались домой в  апреле сорок четвёртого года  и шли ещё бои за  Севастополь.               
     Бабушкин дом находился на самой окраине Аутки, типичный дом горцев: одноэтажный, длинный, с  небольшим садом и виноградником. Потом мы переехали в  город , в дом , в котором наша семья жила и до войны. Город был сильно разрушен, у набережной на берегу валялись остатки  военных кораблей. Позже мы  узнали, что это обломки немецкой подлодки, в которую попала торпеда , пущенная прорвавшимся  через немецкое ограждения торпедным катером под командованием  К.Г. Кочиева.  Позже  Ялтинский порт, где базировались немецкие  военные  суда, атаковали наши эсминцы   «Бойкий»,  «Сообразительный» и »Харьков». На территории Приморского парка ещё долго виднелись немецкие доты. Колючей проволокой  были окутаны  спиленные деревья,   груды металла были и на набережной, и на берегу моря,               
   Рассказывали, что на столбах  на  набережной немцы вешали подпольщиков и партизан, а расстреливали их  за  Массандрой, в балке. Мы, дети, туда никогда не ходили.  Нас не пускали и на  окраины города, так как там были разрушенные дома с неразорвавшимися бомбами.  Но мальчишки, любопытные и вездесущие, часто подрывались там и многие из них оставались инвалидами: без руки, ноги, без глаз. Напротив нашего дома находился  очень красивый полуразрушенный  восточный  дворец, но нам запретили туда заходить, так  как там были неразорвавшиеся бомбы,  их было много, и вывезли их только  где-то в 6о-х годах  на нескольких грузовиках.
    Шла война, но больных туберкулёзом детей оформляли в садик при  тубдиспансере. Нас там кормили, мы там спали днём, а перед обедом давали противный на вкус рыбий жир, а чтобы его можно было всё-таки проглотить, посыпали его солью . И жарили для нас  в огромном чане в кипящем масле пончики с повидлом. И ещё мы ели копченное дельфинье мясо. После садика нас отправили в туберкулёзный санаторий,  недалеко от Ялты, там были дети разного возраста. Днём мы спали  на открытых верандах. И в начальных классах школы нам выдавали  кусочки хлеба с повидлом, в  которое мы  «вдавливали» малюсенькие коричнево-жёлтые ягоды кукули и ели красно-прозрачные ягоды - «соплючки».
   Папа вернулся раньше окончания войны : одна нога бы короче другой, и один глаз плохо видел после ранения. Вернулся с солдатским вещмешком  и с двумя кусками мыла и  нательным бельём. Муж тёти Дуси пропал без вести. О Победе  мы узнали  из-за  выстрелов, криков  во дворе, люди выскакивали из квартир, обнимались , целовались и – плакали.
    Когда я пошла в школу, то только у единиц из моих одноклассниц были и мамы, и папы. Мы были дружны и о том, кто какой национальности ,узнавали уже в старших классах. Время было тяжелое и голодное, но люди были добрее и соседи жили дружно. Возможно, именно в трудные годы лихолетья люди чаще остаются людьми ,  во всяком случае так мне заполнились те годы.

P.S.
   1.Война для Крыма началась раньше, чем на западных границах страны  :  в два часа тридцать минут 22 июня 1941 года начали бомбить Сеівастополь. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С.Октябрьский  немедленно доложил об этом  в Москву  Н.Г.Кузнецову , а тот, в свою очередь, доложил об этом С.К.Тимошенко  и в канцелярию  И.В.Сталина. Это был первый доклад руководству  страны о нападении Германии на СССР.
 2 . 27 июня было принятого постановление об эвакуации людей и материальных ценностей. Эвакуация населения началась  с июля  41 года и осенью число эвакуированных  уже составляло 225 тыс человек.
 3.  Оккупация Крыма длилась с ноября 1941 по апрель-май 1944 года, за исключением Севастополя, оборона котого длилась до июля 42 года и боев в Аджимушскайских катакомбах, где сражались 17о дней. На совещании  в гитлеровской ставке 16 июля 1941 года планировали превратить Крым в район немецкой колонизации:” Крым должен быть освобождён от всех чужаков и заселён немцами”.Гитлер дал распоряжение выселитьь всех жителей из Крыма и превратить его в „немецкую Ривьеру”. Любопытны мемуары командующего 11 немецкой армии Манштейна, которому поставили задачу „срочно занять „ Крым.и с какими боями и потерями удалось это сделать немцам. 
4. Ялта была занята немцами  7  ноября  и  можно предположить, что наша семья эвакуировалась из неё  в июле-сентябре 41 года .
 5. Ялта была освобождена 16 апреля 44 года восками Отдельной Приморской армии и   отрядами крымских партизан. А ,поскольку, мама рассказывала, что мы ехали вместе с матросами ,солдатами и партизанами, которые направлялись на штурм Севастополя, следовательно мы  возвращались домой  где-то в двадцатых числах апреля.. С освобождением Ялты туда перебазировались торпедные катера.
 7.  Во время оккупации в Крыму действовало  в разные периоды до   62 партизанских отрядов , численостью до 12,5 тыс человек и 22О подпольных организаций и групп, объединявших свыше 2,5 тыс. подпольщиков.
 8. 12-й отряд Южного  партизанского соединения захватил район Массандры и предотвратил разрушение знаменитых массанждровских винных подвалоа 11 апреля 44 года
 9.В Ялте немцы  уничтожили более 2ОО  домов и разрушили около 8ОО  домов, в том числе несколько гостиниц, магазины, кафе и учебные заведения. Мол, построенный в.... был взорван.
 1О. Крым особождали воины 4-го Украинского фронта под руководством Толбухина , Отдельной Приморской армии  под руководством  генерала А.И.Ерёменко ,  отряды крыских партизан.
   Особождени