Твоя любовь

– Вот!
Гайковертов водрузил на стол передо мной.... гхм... нечто. Я отреагировал, как мне показалось, весьма адекватно:
– Эээм... И это как? Вернее... Это с чем? Или вообще: а?
-Ха! - Гайковертов выпрямился; в полумраке мастерской тонкие линзы его очков полыхнули быстрым отблеском-молнией, поймав тусклый лучик от настольной лампы. - Это — любовь!
- Ммммм! - промычал я, медленно кивая головой, словно после изречённого мне вдруг стало абсолютно понятно устройство и офигительность данного... аппарата. - Грандиозно!
- Так, слышу ироничные нотки! Не суди по обложке, скептик ты мой!
Рад был бы, да вот что-то тяжеловато... В то время, как Великий Изобретатель пустился в свои излюбленные дебри разглагольствования и словоблудства, я старательно вникал хотя бы в эту самую обложку.
На исцарапанном рабочем столе друга лежало... Стояло... Хм... Находилось нечто однозначно светлого цвета, основной (эммм) частью которого являлось имеющее форму сердца, вылепленного из теста. И причём тесто уже подошло. Из этого сердца в разные стороны торчали тонкие усики разной длины, расступаясь в центральной части вокруг... губ. Да, губ: крупные красные, наверное, всё же женские губы, матово блестящие свежей краской. От стола сердце поднималось на коротеньких толстых столбиках с кругленькими башмачками на основаниях; даже шнурочки прорисовал, зануда. Я склонил голову на бок, думая, что смена угла обзора позволит понять что-то ещё, но тут Гайковертов звонко - аж обращённое к нему ухо заложило! - хлопнул ладонями, крепко потёрся ими друг о дружку и заявил:
- Ну, довольно высоких материй (ах, да, он же всё это время что-то запальчиво изъяснял) и приступим, так сказать, к полевым испытаниям! Смотри внимательно! Любовь работает от двух пальчиковых батареек АА, - он ткнул куда-то в бок сердца, откинулась крышечка, демонстрируя уже заправленные элементы питания. - Включается очень просто — от поцелуя в эти обворожительные губки!
- Действительно, просто... - скривил я физиономию, подозрительно косясь на алые... уста.
- Да хватит уже быть таким боязливым! Я ж не предлагаю тебе лобзаться с ними! Всего лишь коснись их своими губами, желательно чуть влажными, от тебя моей любви передастся импульс и она... - Гайковертов выдержал театральную паузу и закончил тихо, протяжно, с придыханием: - Оживёт!
Меня маленько приложило тупняком. Что за мысли в голове у этого человека? Как можно до таких идей докатываться? Но затем тряхнул своей головой и робко поинтересовался:
- Дорогой, а почему я?
- Ну как же?! - он даже немного расстроился. - Ведь тебя вновь бросили. Разбитое сердце, сопли-слёзы, душа в печали и прочее, прочее... Вот я и решил сделать тебе приятное! Не боись, ты проверь, а потом своё фи выказывай!
Вот ведь... Эх...
Хотя, какая мне разница? Ни горячо, ни холодно. Сделаю приятное другу, проведу «полевые испытания» с его новым агрегатом. Через недельку верну, с сожалением признаюсь, что что-то с ним не в порядке и тихо-мирно уйду в свои сопли-слёзы.
Гайковертов сопел над ухом, еле сдерживая волнение и руки, которые вот-вот были готовы направить мою голову к страстным губкам его изобретения. Я вздохнул, на секунду прикрыл глаза и потянулся лицом к устройству...

С каждым днём холодает. И листьев на дорожках всё больше. Блестят мокрыми цветными пятнами, липнут к подошвам. Скоро вновь зима, вновь тёмное утро, пихающееся ветром по дороге на работу... И я вновь один.
Хотя, нет... Любовь Гайковертова , а точнее, моя любовь тихонько семенила своими толстенькими ножками рядом, издавая мерное жужжание. Её усики еле заметно трепетали на слабом ветре, иногда, а может это мне казалось, тянулись ко мне, к подолу пальто. Странно...
Вчера я пришёл домой от друга, уложил этот своеобразной формы аппарат рядом с кроватью и провалился в мутный сон, а проснулся бодрым, лёгким и... радостным. И сейчас я шёл по вечереющей аллее, мимо одиноких прохожих, что останавливались и глядели с недоумением на мою любовь, и чувствовал себя хорошо. Странно.
Я остановился, с улыбкой посмотрел на жужжащее сердце; усики замерли, собрались в кучку. Было такое ощущение, словно оно что-то хотело мне сказать... И я услышал:
- Какая забавная штука!
Звонкий, весёлый голос. Но донёсся он не от усиков, и не с крашенных краской губ слетел. Я поднял взгляд и, словно вывалившись из туманного опьянения, произнёс:
- Какая забавная улыбка...
А девушка, что стояла напротив, часто-часто заморгала...

Я вернулся к Гайковертову спустя неделю и застал друга курящим, склонившимся над очередным чертежом. Изобретатель, стряхивая пепел, мазал мимо пепельницы, чертыхаясь под нос, и постоянно чесал макушку.
- Проходи, - без интонации протянул он, и посмотрел на меня, лишь когда я с грохотом водрузил на стол его любовь.
Несколько мгновений он, скребя подбородок, тупо смотрел на своё устройство, затем выдохнул и в его взгляде я уловил некоторое безразличие:
- Не работает?
Я лукаво улыбнулся:
- Да нет, оно выполнило своё назначение.
Моё сообщение заинтересовало Гайковертова. Он выпрямился, обошёл вокруг меня, осматривая с головы до ног, докурил, затушил сигарету куда-то мимо пепельницы, и, прищурившись, тихо произнёс:
- И как?
- За-ме-ча-тель-но! - расплылся я уже в совершенно счастливой улыбке. - Ты гений, мой друг! И сегодня у меня в восемь вечера свидание!..