Большая распродажа

Зинаида Ильинична Козырь - седовласая женщина с горячим сердцем и тяжелой нетрудовой судьбой - взирала на полки, сплошь уставленные продуктами.
- Машенька, ведь столько не едят, - обратилась она к девчушке лет восьми, которая со скоростью шестирукого великана сгребала все эти продукты в тележку.
- Едят, едят, Бабушка, - отвечала девчушка ей.
Зинаида Ильинична была первый раз в городе и вот её уже отправили осматривать достопримечательности в главный собор в городе - супер-гипер-мини-маркет "Шоушенок". Супер-гипер-мини-маркет "Шоушенок" находился в центре и ни один уважающий себя турист не мог пройти мимо него. Возможно потому, что это действительно было замечательное место, а, возможно, потому что в благоустроенном и благовоспитанном городе N не было ничего кроме него.
- Бабушка, ты идешь? - Машенька уже летела на крыльях любви к холодильнику с мороженным.
- Иду, кажется, - ответила та с сомнением, толкая тележку. А Машенька уже мчалась к кассам.
- С вас совсем немного рублей и явно совсем немного копеек, - назвав им астрономическую сумму, улыбнулась продавщица.
- Ржет. Знает, лошадь, что нам плотить нечем, - неслышно прокралась мысль в мозг бывшей диссидентки Козырь.
- Машенька, - отвела она в сторону внучку, - Ты не много набрала? Моей пенсии хватит примерно на половину.
- Не беспокойся, Бабушка, - с этими словами девочка вынула из сумочки пластиковую карточку и подала продавщице.
- Без денег живут. Неужели коммунизм все-таки наступил? Хотя бы у них, - думала Зинаида Ильинична.
- Какое мороженое вначале съесть? Банановое или клубничное? Или то, что я бабушке купила, - думала Машенька.
* * *

- Машенька, что ты с Бабушкой сделала? На ней же лица нет.
- Продала, Маменька. Нам денег не хватало, - отвечал счастливый ребенок, доедая третье мороженое.
- Мама, что с тобой? - теперь дочь обратилась к Зинаиде Ильиничне.
Зинаида Ильинична стояла посередине комнаты, держа руки за спиной, с видом смертника и решимостью в глазах быть непонятой окружающими.
- Ложись-ка лучше спать, мам. Как нам тетя Дуся говорила: "Утро вечера не разумеет", - с этими словами Зинаиду Ильиничну, как мумию египетского фараона, спеленали и уложили в саркофаг, который в некоторых семьях до сих пор называется «диван для гостей или их костей».
- Спой бабушке колыбельную, - попросила мама Машеньку и ушла смотреть телевизор.
- Бабушка, тебе спеть или ты сама заснешь? - голос ребенка в темноте звучал угрожающе.
- Сама, Машенька, сама, - ответила бывшая диссидентка Козырь и уснула, зная, что она не проснется точно через 20 минут.
* * *

- НЕ ОРАТЬ, ДЕТИ, - орал голос из динамиков.
- Где я? - у Зинаиды Ильиничны другого вопроса даже не возникло, когда она увидела себя лежащей на полке в ряду розовых и голубых кульков, громко орущих какую-то матерную песню на каком-то иностранном языке.
- ГЛУПЫХ ВОПРОСОВ НЕ ЗАДАВАТЬ, - опять ругнулся репродуктор.
- Слышь ты, матюгальник, где я?
Репродуктор решил не отвечать. Он лишь повторял без конца:
- РАСПРОДАЖА. РАСПРОДАЖА. ДЕТСКАЯ РАСПРОДАЖА.
- Как вас величать, новый розовый кулек? - обратился к Зинаиде Ильиничне лежащий рядом голубой кулек.
- Зинаида.
- Порфирий Петрович, - представился кулек и продолжил, - слева от вас лежит наша дорогая Елена Сергеевна, а справа Афанасий Афанасьевич. Афанасий Афанасьевич, поздоровайтесь с Зинаидой...
- Ильиничной, - подсказала Зинаида.
В этот миг Елена Сергеевна вскричала тихим сопрано:
- Тише, идут.
Все замерли. Внезапно Зинаида увидела, что на неё уставились огромные глаза. Низкий рык:
- Дорогой, может вот это возьмем?
- Вечно ты, дорогая, всякую дрянь выбираешь.
- Ну, дорогой…
- Возьми ту, что рядом. Она как-то свежее выглядит.
- Действительно, - с этими словами две руки потянулись к Елене Сергеевне и унесли её куда-то вниз.
Голоса начали удаляться.
- Счастливая, - вздохнул Порфирий.
- Может, вернут, - внезапно подал голос Афанасий.
- Все возможно в нашем мире, - философски отозвался Порфирий, а затем обратился к Зинаиде:
- Вы не обращайте внимания. Это он от жизни такой такие речи заводит. Возвращали его уже раза три.
- Бедняга, - вздохнула Зинаида.
- Боится он, уберут его…
- То есть как - уберут? – удивилась бывшая диссидентка.
- Как завалявшийся товар.
- Идет, обреченно вздохнул Афанасий.
- Кто? – на вопрос Зинаиды Ильиничны никто не ответил, а лишь еще раз шикнули. Только Афанасий произнес:
- Та, которая никогда не возвращает.
И вновь глаза, черные и блестящие, как зеркала, уставились на Зинаиду. И руки потянулись к ней. Только холодом потянуло от них. Затем глазища взглянули на Афанасия. И руки потянулись к нему.
- Нет!!! – вскричал Афанасий.
И что-то переломилось внутри Зинаиды Ильиничны.
- Не позволю!!! – крик её был подобен грому, - тоже мне советская власть. Хочу и лишаю выбора, жить или умереть. Да. Всю жизнь против тебя боролась. Думала, что победила. А ты, ты не в советах этих была, не в картавом этом, ни в грузине. Ты в несправедливости, общей такой, человеческой. Ну, боишься меня?
Послышался звук похожий на хмыканье, и рука взяла Зинаиду вместо Афанасия.
- Смелая женщина, - воскликнул Порфирий.
- Но, к сожалению, дура, - вздохнул Афанасий.

* * *

А Машенька так и не смогла разбудить свою бабушку…