Заходит солнце

      Тихий и какой-то немного усталый вечер.  Здесь нет техногенных шумов и неумолчного фона большого города. Сижу на берегу реки и смотрю как багровое солнце опускается за синюю горную гряду. Горы живут в другом времени. Для нас, человеков, они не меняются. И кто-то до меня, после дневных трудов, сидел где-то здесь и видел точно такой же фиолетовый профиль и точно такое же  остывающее  солнце. Сколько их было, таких наблюдателей, в прорве веков до меня, о чем они думали? И сколько их еще будет после? И только картина заката останется неизменной.
   Неслышно подошел и встал за спиной Екклесиаст. Мне не нужно поворачиваться, чтобы увидеть его высокую фигуру в длинном до пят шерстяном плаще, его сухое смуглое длиннобородое лицо.
   Говорю негромко:
   - Наверное не трудно догадаться о чем я думаю?
В его ответе слышится снисходительная и малость обидная усмешка:
   - То же мне, бином Ньютона. "Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после".
Он немного помолчал и добавил:
   - А земля пребывает вовеки...
   - Тебя не удивляет, старик, что я понимаю твою речь?
   - Нет. Ты знаешь, нисколько. Это ведь твое собственное. Перечувствованное и пережитое. Мои слова ложатся на твой опыт. Как у вас сейчас говорят: на готовую матрицу.
   Я задумался над его словами и не услышал, как он ушел.
   И ведь на самом деле, и книги, которые тебе нравятся, и музыка, которая тебя волнует - они соприкасаются с твоим личным и резонируют с тем, что условно и обобщенно называется душой. И чем точнее совпадают гармоники, тем больший восторг мы испытываем.
   А солнце, между тем, давно уже скрылось за горами. И птицы, пролетающие на фоне багряного заката, кажутся все одинаково черными.
   Пойду, заварю чай.