Углич. День девятый. Окончание круиза

(Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2010/09/29/1228)

За ночь прошли  Рыбинское водохранилище и пришли в Углич, что на правом берегу Волги. Из нашей каюты прекрасно были видны пейзажи просыпающегося городка. Он называется Угличем из-за того, что расположен в том месте, где русло Волги образует угол.

Вновь ставшие свидетелями утренней приборки, смены вахты, позавтракавшие  с хорошим настроением, так как денёк прорисовывался пасмурным, но на твёрдую четвёрку, вышли мы на причал. Из-за явственно проступающей осени, пришлось надеть куртки – в училище я бы сто лет назад сказал, что «пошли в город по бушлатам».

А на причале нас хлебом-солью на богатом рушнике встречала молоденькая застенчивая девушка в старинном русском наряде. Туристы подходили, отщипывали, макали кусочек хлеба в солонку, закусывали и благодарили. Наша соседка по столу Дана – гражданка Литвы тоже подошла к гостеприимной красавице. Сделав первый десяток бестолковых кадров, я не мог уйти с причала, не запечатлев эту девушку. Наверное, устав от того, что я всё сбоку норовил её сфотографировать, наше национальное достояние, вдруг, повернулось ко мне и очень трогательно улыбнулось. Фотоаппарат сам старательно щелкал от удивления. Обласканный, в очередной раз пришёл к выводу: «Есть девушки в русских селениях!»

Перед выходом на набережную на пристани лихо «зажигал» непонятно откуда взявшийся джаз-бэнд: взрослые  мужики в ярких русских рубахах, расшитых красным на груди и в белых мятых флотских фуражках по местной моде.

Пожилая, невысокая, внимательно взглянувшая на нас женщина, я почему-то решил, что  она ленинградка, оказалась экскурсоводом. В светлом плаще с изящной «номерной» табличкой в руках и бейджиком на груди она повела туристов вверх по набережной, где шустрые торговцы сувенирами устанавливали свои павильоны.

Примыкающая к набережной огромная центральная площадь города, наверное из-за воскресного дня, была пуста. Редкие прохожие «форсировали» её в местах примыкания улиц. Оказывается, эти, начинающиеся от Угличского Кремля, улочки переходят в дороги, ведущие  к  соседним  старинным городам.

У нарядного, выкрашенного желтоватой краской домика с богатыми резными наличниками, скромно прижавшегося к площади, одиноко смотрелся складной столик. На нём стояло десятка полтора высоких на длинной ножке тонкостенных фужеров, заполненных водой. Мужчина лет семидесяти в старомодном плаще и кепке поочерёдно «священнодействовал» над кромками бокалов, чудесным образом извлекая скрипучие звуки, складывающиеся в красивую и знакомую мелодию.

Площадь впечатляла своими размерами – не многим меньше Красной в Москве! К её противоположной стороне примыкал вытянутый отель с такими же невысокими магазинчиками. Я удивился, узнав от гида, что в Угличе  на часовом заводе выпускают часы марки  «Чайка». Огорчало, что явно старинные домики исторического центра изрядно утыканы рекламой. Слева и гораздо дальше отеля возвышались голубого цвета купола Богоявленского женского монастыря, который мы должны были посетить под финал экскурсии.

Пока брели в сторону Кремля, выходящего на берег Волги и образующего фасад Углича,  гид показала нам приличных размеров камень, на котором была мемориальная доска в честь 300-летия основания Уланского гусарского полка. Мы узнали,  где проходил ров для обороны старинного Углича, основанного, по не очень достоверным данным,  в 937 году в виде дружинного поселения.

На территории Угличского Кремля нас встречали старинные здания и высокие солидные деревья, создающие своей тенью спокойное «парковое» настроение. Почему-то в глубине рощи красовался, словно взятый из старого кино, большой американский трактор, который, со слов гида, работал на благо  Углича много десятилетий.

Аллея упиралась в Спасо-Преображенский собор, осыпающиеся стены которого подчёркивали его возраст. Справа от храма стояла башня, небольшая в основании, но очень высокая. На железной двери белой краской было написано «Цесаревич». Всё, что мы далее видели на территории Кремля, так или иначе было связано с разыгравшейся в мае 1591 года трагедией – убийством младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, с которого и началась на Руси великая смута.

Как я и предполагал, красивая церковь, которую мы наблюдали непосредственно с палубы теплохода, оказалась церковью царевича Димитрия «на крови». Слоёный пирог из голубого неба, белых кучевых облаков над золотыми крестами, голубого цвета куполов церкви с золотыми блёстками, сочной зелёной крыши и тёмно-красных стен с белой отделкой окон и других элементов оставил неизгладимое впечатление. Невольно думалось: «Сначала тяжкий грех, затем – его искупление!» Эту церковь построили при Петре I через 101 год после гибели царевича.

Наша проводница, как оказалось, недавно  переехала в Углич из Санкт-Петербурга. Внутренне я ликовал по поводу своей прозорливости. Дама  рассказывала интересно, но негромко. В одном из помещений церкви пол был из металлических пластин. Одна из них звонко звякала, когда на неё нечаянно наступали туристы. «Сколько же лет она так звякает?!» - зациклился  я.

Снаружи через густые ветви то ли лиственниц, то ли пихт просвечивались купола. Неподалёку парень у синей палатки предлагал  сфотографироваться в богатых старинных одеяниях, висевших рядом, как в Большом театре. Заманить ему нас не удалось, как и «кузнецу», предлагавшему тут же на месте отчеканить одним ударом молота  монету на добрую память.

В одном из зданий Кремля, раскиданных по его обширной  территории, была экспозиция местного музея. По центру помещения стояли  ряды кресел, а вдоль огромных окон – витрины с историческими экспонатами. Наши экскурсанты присели, а откуда-то вышедшие семеро молодых ребят, ставшие в шеренгу, исполнили три старинные русские песни, произведя настоящий фурор. «Есть и таланты в нашем Отечестве!» - загордился я уже не в первый раз за круиз. На волне восторга я и диск купил с записями молодого,  замечательного коллектива. Артисты явно были младше «ярославских певчих».

Выйдя за территорию Кремля, неспешно пересекли начавшую оживать площадь и дошли до зданий бывшего Богоявленского женского монастыря. Рядом возвышалась старинная из красного, разрушающегося  кирпича действующая Смоленская церковь с крутой, как трап на корабле, деревянной лестницей. Часть зданий монастыря, судя по лесам и новой штукатурке, находилась на реставрации, но общее впечатление от старых стен, почему-то, осталось  невесёлое. Женщины отработанными за время круиза движениями повязали платочки и вошли в церковь.

Так гуляли мы по Угличу и  его богатой истории. Экскурсовод поведала, что после того, как в конце 1917 года была установлена Советская власть в Угличе, начали массово изыматься монастырские ценности. Монашки «забунтовали». Местная власть доложила о волнениях в Москву. Последовал приказ – подавить. Через неделю пришла баржа с латышскими стрелками, которые прикладами разогнали монашек.

Со слов симпатичного мне гида, всю разыгравшуюся трагедию наблюдала юная Ольга Берггольц, проживавшая в это время в Угличе. Жаль, что немногое из рассказанного врезалось в нашу память.  К пристани шли самостоятельно: напоследок туристы разбрелись по тихим улочкам, утопающим в зелени. Было интересно наблюдать, как местные, в основном старенькие отечественные автомобили послушно замирали перед светофорами на безлюдных перекрёстках.

Экскурсанты «тусовались» вблизи  многочисленных сувенирных павильонов, которые выросли на набережной как грибы в хорошем лесу за время экскурсии. Много было на прилавках путеводителей, тарелочек с изображениями наших старинных городов, магнитиков, красочных буклетов, открыток, значков, мохнатых шапок, флотских белых фуражек с интересными названиями судов и прочей сувенирной  продукции. Какие-то причудливые надписи на продаваемых «транспорантах», наверное, для болельщиков, привлекали внимание в том или ином павильоне. Мне, почему-то запомнилась одна: «Секс – дружбе не помеха!» «Пожалуй, Углич  наиболее приспособлен к нашествию туристов!» - отметил про себя.

Набережная в Угличе мне понравилась даже больше, чем в Костроме: по-провинциальному уютная и оформленная с хорошим вкусом:  фонари на столбах и парапеты  явно были к месту и украшали округу.

В 11.30 теплоход отошел от пристани и, немного погодя, зашёл в Угличский шлюз. За обедом я не преминул сказать нашим латвийским друзьям, которых  в монастыре не видел, как их соплеменники «разобрались» с нашими монашками. Видно я при этом не мог скрыть свой осуждающий взгляд: Макс – муж Галины молчком выпил свои «наркомовские». 

Ужин в тот вечер был праздничным и прощальным. Туристы, дирекция круиза и нарядные,  стильные, как модели, официантки были необычайно приподняты, а ужин – превосходным. Если не ошибаюсь, накануне за обедом, нам представили шеф-повара – довольно молодого парня с выразительным лицом. Но какой на теплоходе праздник без капитана? Он явился к нам, как всегда подтянутым и свежим, в черных брюках, белой рубашке со  строгим черным галстуком. «Наши» радовались как дети, сердечно благодарили капитана и директора круиза Любовь, последовательно обходивших туристов с бокалами шампанского в руках.

Всё нам понравилось в этом путешествии. Я хотел, было, сказать капитану, что он может гордиться своим замечательным  судном и командой, но, как часто бывало, смалодушничал и просто  молчком чокнулся с ним. Иностранцы, как мне показалось, галдели больше россиян.

На следующее утро проснулись, когда теплоход уже прошёл последний шлюз канала имени Москвы. Шёл десятый день круиза. Было пасмурно, прохладно и ветренно. Зато не было смога! Через пару часов пути стали видны наши Химки. Мимо знакомого пляжа, под мостами мы медленно скользили по Химкинскому водохранилищу. Вещи были собраны, а наш отзыв о качестве обслуживания во время круиза, брошен в специальный ящик, что появился в последние дни на стойке администратора.

У причалов Северного речного вокзала не было свободного места. Судно неспешно развернулось, матрос на баке был ловок и теплоход мягко пришвартовался вторым корпусом к  какому-то двухпалубному теплоходу. Сын нас быстро нашел, поднялся в каюту и помог  донести  вещи до автомашины. Через пять минут мы уже «продирались» по ленинградке в сторону Химок, как будто только что не были на свободной водной глади.