Маленькая Жуля

                В Египте почитались верность и сила самоотдачи эфирной природы собак.
                Карл Кениг. Брат зверь.

                Не рабом, а братом человеку
                Создан зверь.
                М. Волошин «Святой Серафим».

    Она и впрямь была маленькая – легко умещалась в школьный ранец. Жуля была чистокровным карликовым пинчером, со всеми присущими этой породе особенностями. Строением тела напоминала миниатюрную антилопу, только вместо рожек – большие чуткие уши. Была она тёмно-коричневая, почти чёрная с рыжими подпалинами. Такие же рыжие были пятна над большими, блестящими, тёмными, очень выразительными глазами. Положенное число бородавок украшало острую мордочку с влажным чёрным носом.

    Жулю щеночком купила моя бабушка, и собачка сразу стала маленькой хозяйкой дома. На первый этаж, где жила бабушка, из подвала  наведывались крысы. Жуля оказалась замечательной крысоловкой, оправдывая репутацию своей породы. Ведь издавна в Германии использовали карликовых пинчеров в конюшнях для ловли крыс. Была Жуля и прекрасным сторожем: не успеет кто-нибудь подойти к дверям, а она уже звонким лаем извещает старушку.

    Необычайно подвижная и жизнерадостная, Жуля была приветлива ко всем людям, но больше всего удивляло бабушку, как она встречала меня с мамой.

 - Знает, что ли, кого я люблю? – говорила бабушка.

    И, действительно, с Жулей творилось что-то необыкновенное: она захлёбывалась радостным лаем, прыгала и умудрялась лизнуть меня в щеку, хотя росту я была не менее полутора метров. Набегавшись вдоволь вокруг нас, она усаживалась напротив рядом с хозяйкой и улыбалась нам.

    Шли годы, Жуля взрослела, становилась умнее и послушнее. А бабушка начала болеть. Предчувствуя свою скорую кончину, она попросила меня досмотреть собачку в случае своей смерти. Я обещала, и когда случилось это горе, взяла Жуленьку к себе.

    Три дня до похорон Жуля провела у гроба хозяйки и простудилась. Пришлось обратиться к ветеринару. Он выписал лекарства не только от простуды, но и капли Зеленина, а в нос сказал капать ментоловое масло. Очень не нравилось всё это Жуле, но она была послушная и, когда я звала, медленно приближалась ко мне, с тоской глядя по сторонам.

    Прошло несколько дней, как Жуля поселилась у нас, и приснился мне странный сон. Будто вхожу я в избу, одна из стен которой представляет экран, как у телевизора. На экране появляется туманная женская фигура в покрывале, выплывает из него и останавливается в воздухе передо мной. Что-то очень знакомое в этой фигуре, но никак не могу вспомнить. Вдруг я вижу, как от меня к ней бросается Жуля и начинает радостно прыгать между нами. Я узнаю умершую бабушку и… просыпаюсь.

    В то время мы с мамой жили с другой бабушкой, которую я называла буничкой. Жуля не знала её, но при первой же встрече положила ей голову на колено и навсегда покорила буничку. Собачка же признала в ней главную хозяйку. Основной уход за Жулей был на мне: я гуляла с ней, кормила, купала, лечила её. Но что бы она ни делала, всегда торопилась занять место у буниных ног. И как-то не выдержало моё сердце такую несправедливость, и я приревновала Жулю к буничке.
    - Не буду я больше возиться с тобой и даже смотреть на тебя», – сказала я ей. Несколько дней я выполняла свою угрозу, и день ото дня всё скучнее становилась Жуля. Она не понимала, почему я сержусь, и ещё больше жалась к буне. Взрослые ругали меня, мне самой было жаль собачку, но я не могла побороть обиду. «Конечно, - рассуждала я, - буня лучше нас, но ведь больше всех с Жулей возилась я, откуда же такая неблагодарность?» И стала я думать, пытаясь понять причину. Наблюдая, как Жуля ходит за бабушкой, я обратила внимание на сходство бунички с умершей бабушкой: такая же длинная юбка, медленные плавные движения, общий силуэт, такие же тёплые мягкие комнатные туфли. А главное, такое же доброе, ласковое, чуткое отношение к собачке. И тут я поняла, что предпочтение буничке проистекает из преданности умершей бабушке. Стыдно мне стало, что я столько горя причинила Жуле своей непонятливостью, бросилась я мириться с ней и ещё больше полюбила её.

    На следующий год весной наша буничка заболела сердцем, и после лечения врач посоветовал поехать в дубовый лес. О санатории мечтать не приходилось, и мы решили выехать на лето в деревню, рядом с которой был лес. Взяли с собой и Жулю. В дороге она вела себя идеально, хотя широко открытые глаза выдавали её волнение. Чинно сидя на подстилочке на скамейке вагона, она неизменно вызывала улыбки контролёров. На остановках я с ней выходила погулять, и она смешно торопилась, чтобы не отстать от поезда.

    В деревне Жулю ожидало много нового. У хозяйки снятой нами комнаты был золотой краса-
вец петух раза в два больше Жули. Подстать ему были и куры: большие, рыжие, пушистые. Когда я с собачкой вышла погулять, они сбежались во главе с петухом и в молчании застыли вокруг неё, образовав окружность, диаметром метра в два. Склонив набок головы и смотря одним глазом, они ожидали, когда Жуля кончит свои дела. Она, встревоженная таким вниманием, поторопилась перескочить через петуха, а куры стали пировать.

    Каждый день мы всей семьёй отправлялись в лес. Я несла Жулю в хозяйственной сумке, не до конца затягивая «змейку». В отверстие изредка выглядывал глаз или влажный чёрный нос. Нас всегда сопровождал эскорт из деревенских ребятишек и больших беспризорных дворняг. Дети просили показать им «овчарку», а дворняги чувствовали собачий запах. При входе в лес эскорт покидал нас, возвращаясь в деревню, и мы выпускали Жулю. Какой
маленькой и беспомощной выглядела она под могучими трёхсотлетними дубами! И как же удивила нас своим поведением эта кроха, дрожащая от любого ветерка или нервного потрясения.

    Однажды наперерез нам вышла женщина, которая на длинной верёвке тянула упиравшуюся козу. Следом внучка тянула козлёнка на такой же длинной верёвке. Мы остановились, давая им дорогу. Вдруг наша Жуля с громким лаем вылетела вперёд. Сама она едва была видна в траве, но картина мгновенно изменилась: коза поскакала вперёд и потащила на верёвке женщину, козлёнок поскакал за матерью и потащил внучку. А виновница этого с видом победительницы возвратилась к нам.

    В другой раз мы собирали грибы. Буничка очень любила грибную охоту. Она медленно шла, шевеля палочкой опавшие листья, а за ней так же медленно, шаг в шаг двигалась Жуля. Вдруг на тропинке показались деревенские девчата, которые для храбрости взяли с собой овчарку. Она была тоже «дама», и встреча могла кончиться для Жули плачевно. Мы не успели опомниться, как Жуля с яростным лаем бросилась на значительно превосходящую по размерам овчарку. Я поймала и спрятала нашу защитницу под кофту, но и оттуда раздавалось грозное рычание.

    Как-то мы сидели на краю полянки. На противоположном её конце кто-то зашуршал в траве, и Жуля бросилась туда. Мы следили за ней, затаив дыхание. Сколько грации и красоты было в каждом её движении! Как неслышно перепрыгивала она через кусты травы, не задевая их! Только тут мы поняли всю рациональность строения Жули.

    В конце лета мы возвратились домой. Однажды перед сном, когда все уже легли, мама захотела приласкать Жулю и позвала её. Мы все услышали, как собачка сбросила своё одеяльце, и её коготки застучали по полу. А затем наступила тишина. Я встала посмотреть, что случилось. Жуленька, ещё тёплая, но уже неживая, лежала в своей постельке под одеялом. Очевидно, мы все услышали, как она уходила.

    Похоронили мы Жулю на берегу моря, в глубокой щели между скалами, и очень горевали, что недолгим оказалось свидание с нашей любимицей.

    Теперь, когда я пытаюсь вспомнить её, передо мной возникает удивительно большой образ маленькой собачки Жули.