Божья кара

      Октябрь. Последние солнечные дни. Днем еще хорошо разогревает, но по ночам заморозки с инеем и туманом. Вода в Урале стыло-свинцовая и очень холодная. Замерший полупрозрачный лес. Осеннее эхо.
   Мы с Петрухой сплавляемся по-над берегом  в "лепестке". Это одноместная складная дюралевая лодка с палкой-распоркой посередине. Мы в ватных куртках, в болотных сапогах, у нас два рюкзака и два ружья. "Лепесток" выступает из воды на спичечный коробок.
   Сегодня до рассвета я зашел за Петрухой в больницу. Он здесь живет в просторной, сильно захламленной комнате. Петруха - хирург. Очень удобно для больницы. Независимо от графика дежурств, хирург всегда (почти всегда) под рукой. Мы уже собирались выходить, как привезли острый аппендицит. Петруха убедил меня подождать.
   - Я их как курей режу. Наскоряк.
И действительно, через час мы отбыли.
   И вот ртутная вода тащит нас потихоньку мимо тальников, камышей, старых кряжистых тополей к удачной адреналиновой охоте.
   Петруха резко наклоняется вбок, "лепесток" слегка черпает. Вытаскивает из воды крупного, килограмма на четыре, дохлого жереха. Обследует вдумчиво и с комментариями. Внешних повреждений нет. Жабры розовые,  без запаха. Причина и время гибели неизвестны.
   В это время мы подплываем к небольшому пляжику, где две женщины моют посуду.
   - Ой, ребята! Продайте рыбу! Вчера всё сожрали, сейчас проснутся - выть начнут.
Петруха в сомнениях:
   - Попал на перемет неизвестно когда, но вроде бы не пахнет.
   - Да чего там пахнет-не пахнет! У нас все пьяные, ничего не поймут.
Тем временем вторая женщина уже сбегала к палаткам и протягивает две бутылки "Старки".
Петруха сокрушенно бормочет:
   - Знать, судьба... Потом мрачно добавляет:
   - В крайнем ко мне же и попадут.
   Первую жахнули сразу.
   В этом месте Урал делал большую петлю и по весне подмывал прибрежное село. В целях спрямления русла в самом узком месте петли небрежно расчистили просеку и взорвали канал. Сейчас там размыло и русло стало нормальным. Тогда же это была узкая протока  с мощным, клокочущим течением и торчащими из воды корчами.
   Удар! Свистнула у лица распорка. Пенный поток проглотил в секунду и нас, и сложившуюся лодку. Вынырнул, чувствуя как тяжелеет ватник и тянут вниз сапоги. Холода не ощущается, не до этого. Спасла стремительность течения. Там, где канал выходил в старое русло, скорость течения резко падала и в результате намыло песчаную отмель, на которую нас и выбросило.
   В минусах лодка, одно ружье и один рюкзак. В плюсе живые и абсолютно трезвые головы. А так же фляжки на поясе. (Это святое).
   "Старка" в спасенном рюкзаке. Ура, ура, ура!
   Пока разделись до трусов и  разложили костер, молчали. Только матерные междометия. Наконец, уселись и приняли по пол-кружки. Петруха назидательно сказал:
   - Это тебя Бог наказал.
   - Почему это меня? Рыбу ты отдал.
   - А ты попустительствовал, будучи старшим по возрасту. Это усугубляет. И вообще я тебе еще прошлый год не простил.
   В прошлом году Петруха вскрывал мужика, умершего от бешенства, и поранил себе руку. Полгода колол вакцину. Самое страшное - эти полгода ему нельзя было пить. На охотах и рыбалках он меня ненавидел.
   Километров шесть мы шли через засыпающий лес с полуоблетевшей золотой и бронзовой листвой, орали Высоцкого под аккомпанемент звонкого осеннего эха.
   Усталые, но довольные мы возвращались из похода.