Пустошь

Тяжело дыша, маленький мистик сбежал с холма и остановился - перед ним, насколько хватало глазу, лежала бескрайняя серая равнина. Путь впереди казался обманчиво спокойным и точно ; только он, собравшись с духом, ступил на тропинку, как из-под подбитого ногой камня выскочил ветер. Косматый и неприветливый он завертелся вокруг маленького мистика, вызывая в памяти отголоски ночной бури.
- Кккккккто тттттты? – прострекотал он сердитыми разрядами молний, - Зачем идешшшшшь в Царство Ноччччи?
- Я… я не знаю… - бледнея и отступая назад прошептал маленький мистик, - я просто искал дорогу домой…
- Поворррррачивай… - прорычал в ответ страж, - ты на поррроге чужого дома и тебя ззздесь не ждут…
- Но я не могу, мне нужно…
- Я пррредупреждал тебя…
И ветер крутнулся на месте, искря зарядами, поднимая вверх мелкие камни, и из-под каждого камня выскакивал новый ветер и присоединялся к другим, уже обступавшим маленького мистика и стрекочущим над ним угрожающе: прочччь… прочччь…
Маленький мистик смотрел на них во все глаза, и сердце его вырывалось из груди от страха, но повернуть назад казалось еще страшнее. Тогда ветер-страж нырнул в тяжелые, нависшие над равниной облака, вздыбил их, смял, завертел, и маленький мистик увидел – из облаков спускается на землю строй вооруженных ратников и все они угрожающе смотрят на него, потрясая мечами. У иных головы совсем не человеческие, а звериные или птичьи, и все глаза горят яростным огнем. Доспехи ратников полны боевых зарубок и испачканы кровью, а на их призрачных плащах можно рассмотреть видения преследуемых дикими зверями людей.
- Стой, - прокричал ратник с головой коршуна, хватая своего товарища за локоть, - я разделаюсь с ним!
- Ррррр… нет! Оставь его мне! Он мой! – прорычала, сверля перепуганного путника раскосыми глазами, ратница с головой львицы.
- Нет мой! – выскочил вперед тигр, и меч в его руках заходил ходуном.
Коршун тоже схватился за меч и ожесточенно набросился на волка, так, что от каждого удара искры полетели во все стороны, шипя и испаряя влагу с земли. Со всех сторон сквозь лязг мечей слышалось «он мой!», «я разделаюсь с ним!», «я убью его!».
- Они лишь хотят меня напугать, – неуверенно подумал маленький мистик, хотя все внутри кричало ему «беги!». - Если бы они на самом деле хотели убить меня, они бы просто сделали это, ведь так?
Ратники вдруг остановились и посмотрели куда-то вверх, туда, где над их головами разгоняя холодные тучи бесновались ветры. Маленький мистик тоже посмотрел вверх и увидел Ночь. Он откуда-то знал, что нельзя смотреть ей в глаза, иначе пропадешь навсегда, и закрыл лицо руками. Но и не смотреть было нельзя, поэтому через сплетение собственных пальцев он все-таки видел клубящуюся тьму ее усыпанного звездами плаща и ступающих рядом с ней зверей – шестилапого медведя, дрожащего оленя, волков на цепях и черных воронов.
От этого зрелища ему вдруг стало так больно где-то внутри, что он уже не смог бы убежать, даже если бы захотел. Мистик вдруг представил, как он стоит один, маленький и потерянный, среди всего этого: ярости ратников, шествия Ночи, буйства ветров… Каким же одиноким он должно быть кажется со стороны! Он испытал странное желание приласкать самого себя, почувствовал сильнейшую щемящую жалость, и в этот момент в необузданном диком танце беснующихся ветров, похожем на жуткое хитросплетение змей, он увидел едва заметный белый комочек, бросаемый из стороны в сторону, вверх – вниз, крутящийся в воздухе, еще более беспомощный и жалкий. Это была птица, но совсем не похожая на мрачных воронов ночи, совершенно беспомощная, белая птица…
Маленький мистик отчаянно подпрыгнул вверх, выхватил ее из цепких лап ветра и бросился бежать назад, в башню, прочь от этой проклятой пустоши, прижимая ворону к груди.
В этот день башня впервые стала ему домом, а белая ворона – первым другом. Однако маленький мистик еще и сам об этом не знал и, несмотря на то, что они были спасены, ложась вечером спать он все еще думал о том, что теряет время, что ему нужно куда-то идти, бежать, стремиться… что бы узнать, наконец, кто он и как оказался здесь.