Молчуны

Истина в чистом поле.
Пусть она будет где ты захочешь,
но сначала сделай ее своей…


   Игнат опрокинул стакан и стал ждать. Солёная горечь, начала действовать,  сразу онемели язык,  губы и половина лица. В голове зазвенело, картинка стала подрагивать.
- Садись Милок, чего доброго упадешь еще. – Послышалось из кладовой. - Куда же он подевался, надо тебя окурить, чтоб никакая слякоть по пути не пристала. Каганчик, миленькой, поди, ком мне в руки – Гремя склянками и жестянками, продолжала хозяйка.   
- Что вы ищите? – спросил Игнат, но его губы и не подумали шелохнуться, лишь язык приподнялся, издав звук похожий на чмоканье.
- Вот ты где! – Обрадовалась хозяйка.
Дверь распахнулась и в сени вошла Груня, сморщенная несметными годами знахарка, страх и ужас любой «слякоти», так она сама называла всё то, что фольклор называет нечистью. 
- Это каганец мой, затерялся бедняга, а нам с тобой он нужен, чтоб слякоть гонять. Ну, хватит стоять как ствол обгорелый, давай иди за мной, да не думай, а переставляй ноги. – Так держа в одной руке каганец, а в другой гостя Груня вошла в избу.
Знахарка усадила Игната на тахту, поправила ноги, руки она положила ему на колени и закрыла гостю глаза.
Распалив каганец, старуха начала стала быстро ходить по избе, увлекая за собой потоки ароматного едкого дыма.
Когда вся изба заполнилась дымом, Груня начала бормотать заклинания, и едва она приостановилась чтобы очередной раз вдохнуть, Игнат «закричал», его голова дернулась и упала на бок.
- Ничего дорогой, ничего Игнатка, не бойся, это слякоть от тебя отцепилась и криком мучений ушла прочь. Сейчас твой дух освободился, он покажет тебе и ответит тебе и войдет в тебя и станет твоим.
Старуха затушила фитиль,  открыла окошко и вышла в сени, плотно затворив за собой дверь. 
   Свежий воздух колыхал занавеску и приятно щекотал волосы. - Форточку можно было, и закрыть, - подумал Игнат, но вставать не было сил, руки и ноги расслабились, тело укрывалось чувством приятного онемения.
- Ах, жизнь моя жизнь, понять бы как ты устроена, да чтоб не просто понять, а увидеть.  - Думать было легко, снадобье Бабы Груни разогнало суматоху, сознание сделалось чистым и проницаемым. Каждая мысль возникала и проносилась где-то внутри,  разбрасывая вокруг искры более мелких мыслей, которые обычно увлекают рассудок и затмевают его.
Глаза стало резать,  - песок или опилки сухой древесины, - подумал Игнат. - Но зачем моим глазам песок и тем более древесные опилки?
Не дождавшись очередной мысли, Игнат  крепко сжал веки. Разноцветные круги и тысячи точек  тут же принялись рисовать картину, наполненную совсем незнакомыми образами.
Игнат открыл глаза. Неровный мазаный потолок, истрескавшиеся грязные стены, спящий в углу веник, всё исчезло и сразу воспаряло вновь, раскинув перед закрытыми веками гравюру красно синего цвета. 
Тесная комнатенка с грязным окошком и сальными шторами зашевелилась, пришла в движение, каждый предмет каждая мелочь, всё стало четким, исполненными смысла и роли.
Тишина, полная тишина. - Может подумать о чем-нибудь? Я ведь уже думаю! - Мысли отдавались громкими голосами. - Я ведь собирался понять, как устроена жизнь. Так, нужно сосредоточиться.
«Нужно… нужно…нужно…», - услышал Игнат три разных и совершенно  незнакомых, но в то же время близких и не чужих голоса. - Кто здесь? -  Спросил он.  Ответа не последовало. - Ладно, все. Хорошо ведь, ответов нет, так хоть высплюсь, - подумал он, чувствуя, как пространство и он вместе с ним  проваливается куда-то  вниз.
   Снова послышались голоса, Игнат стал прислушиваться, голоса были вполне различимы, они кричали «Хорошо! Хорошо!», Игнат попытался сосчитать их, но голосов оказалось целое множество. Голоса кричащие «Хорошо!» были не одиноки, скоро среди них стали слышны  и другие - непохожие голоса, они кричали «Плохо!», их тоже  было много. 
Игнат посмотрел по сторонам, голоса принадлежали маленьким людям, они пели, каждый свою песнь, миллионы поющих людей. - Как я раньше не замечал, что во мне столько народу.  - Радость, - подумал Игнат и тотчас певцы  подхватили новую мысль, некоторые пели, другие просто кричали, третьи стали петь «Горе!», скоро бесконечность певцов разделилась на два бурлящих центра, два  хора. Центры начали состязаться, Игнат отчетливо видел каждого маленького певца и те неимоверные усилия, с которыми он надрывался, чтобы вложить свою маленькую частицу в общее дело. Певцы – эти маленькие существа, единственным смыслом их жизни было стоять и кричать обратив свой маленький взор к небесам.   
Тревога пронзила внезапно, Игнат услышал пустоту среди обоих хоров. Крошечные кусочки пустоты были повсюду, они не пели, они молчали, их не было. Миллионы пробелов в общем звучании. Игнат стал пытаться понять, увидеть, осознать. - Что, что случилось, откуда молчание!?  «Почему вы молчите!?» - Закричал он, глядя на маленького человека, это был маленький «я», как и все он открывал рот, но не издавал, ни единого звука.
Молчун выглядел уставшим и обессиленным. - Как же так, почему он молчит? - Молчуны были повсюду, они соединялись между собой тонкими нитями, уходящими в темноту. Игнат потрогал одну из нитей, она засияла, он побежал вслед за ней, не выпуская из рук. Взору открылись огромные, бесконечные поля усеянные дублями молчунов и они пели. Дубли пели, на непонятном языке, они были очень похожи на своих братьев, но их песнь была чужой и неясной. 
«Что же это такое!» - Закричал Игнат. Его голос ворвался в пространство, заставляя дрожать всё вокруг.
Тысячи, миллионы полей соединялись с молчунами разных людей, женщин, мужчин, маленьких деток.  В каждом из людей  были молчуны - обессиленные, неспособные петь.
Дубли молчунов соединялись в поля, забирающие их силу.
Множества пульсирующих светящихся  ниточек соединяли молчунов с дублями. Поля состязались, они воевали меж собой, ввергая молчунов в новые непонятные им песни.
Поля победители росли, они поглощали другие поля и превращались в огромные, фантастические структуры, в которых каждое поле  начинало свою песнь. Поля  в этих «монстрах»  становились  ничтожными певунами.
Были среди них и поля-молчуны…

- Ну что, узнал, как устроена жизнь? - Баба Груня стояла над Игнатом. Она держала в руках стакан свежего молока и пирожок со смородиной.
- Да, узнал. - Ответило что-то внутри. По сознанию прокатилось пение хора.
- Ну и что будешь делать, теперь?
- Буду жить! Буду жить так, чтобы не быть молчуном…

Уходя, Игнат решил  однажды вернуться…