В мире Животных и людей

В мире Животных и людей

Рассказ, аллегория

     Погожий солнечный денек в парке отдыха, раннее утро. Небольшие пушистые облака стыдливо туманят солнышко, окутывая его дымкой нежнейшего восточного газа. Словно дыхание волоокой богини ветров, легкий ветерок играет в кронах тополей и акаций. Воздух напоен пьянящим запахом пряной травы, свежескошенной газонокосилкой. Лавочки, недавно окрашенные салатной краской, блестят приятно. Памятник  Александру Сергеевичу, омытый обильным дождем, благосклонно взирает на все это благолепие с высоты гранитного пьедестала. 
     Воробьи, эти независимые, свободные цыгане птичьего царства, весело «тусуются» вокруг пока еще пустых урн, выискивая вчерашние крошки на политых водой дорожках, выложенных потрескавшейся  бетонной плиткой. Молодые толкаются, вспугивая друг друга внезапным чвиком. Старые, видавшие виды, серые воробьи степенно скачут вдоль парапета, неспешно перекидываясь фразами на староворобьинном.
     Юная ласточка пытается присоединиться к перепёлке, сидящей на ветке старого тополя. Перепелка, как ни странно, рада невольной соседке. О чем-то весело щебечут. Девчата - есть девчата.
     Возле корней старинного тополя, корифея поляны, сидит дворовый пес пролетарской породы. После недавнего дождя его шерсть еще не напитала «прелестнейших» запахов помойки и дворовых урн. Он лениво чешет разорванное когда-то в молодости ухо, время от времени завистливо поглядывая на молодых воробьев. Травка шуршит под лапками его давнего знакомого и можно сказать - друга, суслика Варфоломея. Пожилой суслик, с аккуратной залысиной между ушей, степенно раскланивается псу, присаживается на корень и с удовольствием вдыхает запах летнего утра. Его лапка, сломанная когда-то в крысоловке и из-за этого несколько кривая, чешет вечно линяющую шерсть на брюшке. Эдак с ленцой чешутся на солнышке два пенсионного времени товарища.
     - Все от препаратов, которые пришлось опробовать еще в молодости, будучи сотрудником одной из институтских лабораторий,- ворчит себе под нос Варфоломей.
     Сверху, из буйства зеленых листьев, едва колыхаемых ласковым ветерком, раздается приветственное:
     – Кар..р! - черный, с седым отливом ворон по имени Степан  приветливо кивает двум приятелям.
     - И вам здоровья, мудрейший Степан,- гавкает в ответ Тузик, переставая чесать ухо и, обернувшись к суслику, негромко спрашивает:
     - Какое прекрасное утро, не правда ли, господин Варфоломей?
     - О да, милейший, Тузикус,- выдержав полагающуюся церемонную паузу, отвечает суслик. - Дышится весьма..
     Он демонстративно глубоко вдыхает, забавно морща нос.
     - В такое утро хочется снова стать щенком, - продолжает Тузик. - Эх, было времечко беззаботное, веселое, хотелось прыгать и кувыркаться. А какие раньше были запахи..   Теперь уже не те..  даже звуки уже не те, - мечтательно ворчит он себе под нос.
     - Да. Вот, помню, однажды в юности, будучи сотрудником лаборатории, я слушал радио, давали Вивальди, – в тон ему отвечает Варфоломей, вздыхая, и поясняет: - В прежние времена часто играли классику по утрам. Был такой репертуар. Профессор Абрам Соломонович, мой начальник, находясь в прекрасном расположении духа, даже подпевал, покачивая головой в такт -  "ля..ля..ля..мпам..пам". Очень  культурный и воспитанный был человек. Настоящий представитель исчезающего вида,- прикрыв мечтательно глаза и покачивая облезшим хвостиком, почти шепчет Варфоломей.
      - А что такое РЕПЕРТУАР? Так красиво звучит. -   интересуется ворон.
      - О! Это все, что было раньше, причем ОНО было доступно всем. Просто, в качестве культурного развития… Культурное наследие исчезающей цивилизации! - многозначительно грозя небу лапкой,  провозглашает суслик.
Солнышко наконец разгоняет последние перистые облака на голубой благодати неба, и его лучи божественно играют в листве тополей. Все в парке как бы замирает, предвкушая отдых субботнего празднества.
      - Определенно сейчас начнется. Смотрите, друг мой, видите, там, в конце аллеи, появились представители неопределяемого вида. Я называю их «ЭТИ». Шумное появление, надо сказать, давайте понаблюдаем,- вытягивает нос Тузик.
      - И вовсе не неопределенного, мой друг, Тузикус. Это типичные Шизоидусы – Кришнаитусы, вы же видите присущую им манеру срезать растительный покров в головы.
      - Позвольте поспорить с вами, дружище. Это не кришнаито – шизоиды. Тех отличает странная манера стучать во все блестящее и  радостно напевать бессмысленные тексты. Эти больше похожи на  типичных представителей вида Дебиловидных – Шаманоидов, кстати, весьма агрессивный вид.
      Пес, что-то вспомнив, нюхает старый шрам на правой задней ноге.
      - Нет уж, позвольте не позволить! Впрочем, давайте понаблюдаем за их поведением. Объективности добьется наблюдающий.
      Суслик на всякий случай прячется за выступающий из земли корень тополя. А ворон, до этого вежливо молчавший, делает замечание:
      - И вам, друг мой, Туз Тузыч, полезно скрыться за ствол этого дерева, будем как всегда осторожны, - сам он отступает ближе к стволу.
       Солнышко радостно пригревает, съедая последние капельки росы, из тех, что умудрились спрятаться под листиками и в тени деревьев. Кузнечики и цикады мило чиркают крылышками, создавая неподражаемо звонкую мелодию летнего парка. Шмели шумят над самой травой, уже несут на лапках первые взятки пыльцы. Друзья удаляются в укрытие, чтобы понаблюдать за приближающейся компанией странных существ.
      Существа явно никуда не торопятся, идут вдоль скамеечек, вяло перекидываясь малопонятными звуками, отдаленно напоминающими членораздельную речь. Пол их и возраст трудноопределим на первый  взгляд. Большинство одеты в странные, некогда чистые тряпицы, небрежно завязанные на бедрах или плечах. Они вяло потягивают что-то из пластиковых бутылок, которые бросают тут же, по мере опустошения. После них остаются два медицинских шприца. Самый последний из идущих оборачивается и украдкой чешет у себя между ягодиц.
      - Смотрите, Тузикус. Я был прав, - тихо шепчет Варфоломей. – Сейчас они застучат в блестящие предметы. Звуки должны быть в одной тональности и повторяться амплитудно. Бам….чикибамчики…. За этим определенно что-то кроется. Как вы думаете, уважаемый Степан?- спрашивает он притихшего Ворона.
       - Не знаю, что конкретно, господа, - учтиво отвечает Ворон. – Но мне как пернатому старого поколения, импонируют некоторые звуки это какофонии.  Например: Кар….ри…Кри…шшш… и тому подобное, в особенности в сочетании с блеском тарелочек, в которые они так умело бьют, подражая, простите, семейству шимпанзе из городского зоопарка. Однако долго выслушивать эти звуки я бы вам не советовал. Я заметил: теряется связность мысли, её, так сказать, ясность.
       - Вы правы, Степан,- гавкает негромко старый обитатель подворотен. – Чувствуется какое-то помутнение в голове от таких звуков, даже у меня, которому, как вы говорите, медведь на ухо наступил. Хочется пустить слюнку. Простите за бестактность. Но…  Смотрим дальше.
      - Вы правы, господа, не отвлекайтесь,- вставляет, махнув им лапкой, суслик. Все внимание его приковано к группе странных существ.
      Представители Шаманидусов-зомбусов тем временем усаживаются на скамеечки, радостно издавая все те же звуки. Некоторые отходят к кустам акации, где сразу становится различима половая принадлежность некоторых особей. Опорожнив кишечники и мочевые пузыри, они возвращаются на спинки скамеек, где, рассевшись, продолжают издавать однородное бряцанье и звуки, напоминающие беседу. Время от времени они подпрыгивают, прикасаются к интимным местам друг друга. Все это сопровождается веселым и почти беспричинным смехом. Не стесняясь друг друга и возможных наблюдателей, они трутся ртами. Обнюхиваются, как сказал бы Тузик.
      Варфоломей замечает парочку, направляющуюся к их тополю. Существа держатся за руки, изредка воровато оглядываясь. Друзья вежливо прячутся в кустах и с интересом наблюдают сцену совокупления двух самцов. Туз Тузыч отказывается прокомментировать их поведение, смущенно отводя глаза. Суслик же, наоборот, яростно спорит с вороном, который уверен, что для данного вида такое поведение естественно. Он ссылается на свои наблюдения за стадом шимпанзе, которое ему довелось наблюдать в тропических джунглях. 
       Действо заканчивается неожиданно быстро и трагично. В конце аллеи появляются два самца, несмотря на жару, одетые в кожаные безрукавки, изобильно украшенные блестящим цепочками. Они агрессивны по отношению к лысым особям. В ход идут угрожающие жесты, гортанные крики, означающие право на доминирование в стаде.
       Воробьи, занявшие места на Александре Сергеевиче, суетливо и громко делятся впечатлениями, а целомудренная ласточка уже улетела, напуганная поведением лысых самцов. Кажется, даже кузнечики затихли, страшась грозного рычания кожакусов-обыкновенных, как классифицировал их Варфоломей.
      Суслик Варфоломей занимает удобную позицию у куста акации и предлагает друзьям понаблюдать за действиями компании Шаманоидов. Те явно напуганы. Они что-то торопливо прячут под своими одеждами, стараются сбиться в кучу. Лишь некоторые издают вялые звуки, напоминающие ответ на угрозы. Однако наблюдающие за всем этим удивительным действом друзья, уверены, что они уже проиграли.
      Варфоломей заключает пари с вороном по имени Степан. Ставя на волосатых, гомодрилоидоподобусов. Тогда как Степан уверен, что и шаманоидус – примитивус сумеют постоять за себя. Короткая схватка кончается позорным бегством. 
Гамадрилусы  что-то  показывают им вслед, видимо, обидные и унижающие жесты. Как комментирует Варфоломей, эти жесты означают половое превосходство, так типичное для вида кожакус-пинатиус.   Кожакусы выпивают ядовитую жидкость и, бросив пустые сосуды в ближайшие кусты, удаляются. Перед тем, как уйти, один из них отламывает свежеокрашенную доску скамейки. Он явно разъярен, и все еще не может в себя после недавней схватки. Его рычание полно неконтролируемой агрессии. Они включают оставленный им ранее на земле магнитофон, из которого доносятся скрипучие звуки, напомнившие друзьям о недавней схватке. В воздухе зависает тонкий кисло-молочный запах, смешанный с флюидами страха и  миазмами недавнейэкскриментации. Так комментирует его всезнающий и опытнейший суслик Варфоломей. Неожиданно пронесшийся ветерок стыдливо сметает вредные для здоровья запахи, напоминая друзьям о том, что все-таки лето есть лето.
    Вдалеке появляются два представителя Хомо-сапиенс. Степан первый из друзей различает знакомые силуэты, неторопливо приближающиеся к скамейкам. Мужчина не молод, и ему приходится  использовать костыль для передвижения. Его рука галантно придерживается женщиной, примерно того же возраста. Их шаг нетороплив, а движения плавны и неспешны. Ворон радостно приветствует их, подлетев поближе. Пожилой джентльмен учтиво здоровается с птицей и даже угощает давнего знакомого чем-то простым, похожим на сухую булочку. Ворон в ответ раскланивается и  с присущим ему достоинством делится с Туз Тузычем угощением.
     Туз Тузыч не позволяет себе ребячества и панибратства, приветствует пожилую даму поцелуем в морщинистую, но удивительно пахнущую руку. 
     Старики недолго сидят на скамеечке напротив Александра Сергеевича и вездесущих воробьев. Мужчина тихонько читает все те же бессмертные стихи и все так же ласково глядит в глаза своей спутницы. Даже Варфоломей решается подкрасться поближе, несмотря на свой вечный страх, все же тяга к прекрасным звукам, издаваемым порой представителями вида Человек – Разумный, сильна в нем. Он слушает негромкие строки и украдкой вытирает слезящийся глаз. Наконец они уходят, оставив после себя лишь веточку душистого кустарника, совсем маленькую, которую вскоре сдувает легкий ветерок.
     День близится к полудню, и парк постепенно наполняется более агрессивной фауной. Здесь даже всезнающий Варфоломей затрудняется определить, какому виду, классу или сообществу принадлежат некоторые из существ. К обеду среди них все меньше остается представителей Хомо - цапинс. Этот почти исчезнувший вид будет ближе к вечеру, когда дневная жара и суматоха сменятся вечерней прохладой. И то только час можно будет им с Туз Тузычем пообщаться с себе подобными. Затем наступит время ужасного переполоха, какофонических звуков, душераздирающих воплей, по ошибке именуемых музыкой и речью. Клочья бумаги и медицинские шприцы, пустые бутылки - все, что приносит ночная цивилизация в этот мир - таким увидит парк встающее солнышко. Оно в очередной раз удивится и вздохнет. Суслик Варфоломей вылезет из норки, что затаилась в конях старого тополя. Вид у него будет помятый и уставший. Как у человека, которому, как всегда, не дали выспаться.
     И лишь под утро, когда ненадолго воцарится тишина, появится  существо, в которое до сих пор безнадежно влюблен пожилой лысоватый суслик Варфоломей. Бывшая сослуживица по лаборатории его родного НИИ, доктор химических наук на пенсии, женщина в высшей степени интеллигентнейшая, Мария Викторовна. В её руках будет всепобеждающая метла или шланг с чистой водой, и она, как волшебница, смоет все то, что привнесли в этот мир существа низшего порядка. Её волшебные руки умоют Александра Сергеевича и заботливо протрут его лицо тряпкой.   
      Ведь кто-то должен сберегать и любить, даже так…

                КОНЕЦ