Семейные дела шерлока холмса приключения шх во фра

                “Юля, я тебе три ставлю, два в уме».
                К.H. Мелихова (учитель математики средней школы N°500)

Посвящается незабвенной Клавдии Николаевне, в неравной борьбе с моим математическим идиотизмом пытавшейся научить меня математике.


          THE FAMILY’S AFFAIRS OF SHERLOCK HOLMES - СЕМЕЙНЫЕ ДЕЛА ШЕРЛОКА ХОЛМСА


                « …my grandmother, who was the sister of Vernet, the French artist… »
                A.Conan Doyle « The Greek Interpreter »

- Боюсь, что мне придется ехать во Францию. – объявил мистер Шерлок Холмс, когда я спустился к завтраку в нашей холостятской квартире на Бейкер стрит 22 октября 1886 года.
Часы на каминной полке показывали полдесятого утра, но предвидя поздний завтрак, миссис Хадсон еще не наводила порядок в нашей гостиной. Я окинул взглядом салон направляясь к столу. Картина открывалась довольно плачевная: в углу грудой были навалены газеты за три прошедших дня, на ковре перед камином, где мы провели весь предыдущий вечер то там, то здесь виднелись серые пятна пепла и в пепельнице под низким столиком у очага возвышалась горка окурков подпертая с двух сторон стаканами недопитого бренди .
Шерлок Холмс уже просмотрел утренние газеты и они были брошены у стола, как и их предшественницы предыдущих дней в углу.

- Это вас радует или огорчает ? – спросил я, садясь за стол.
Мой приятель откинул полу халата , вынул заткнутое в карман для часов письмо и протянул мне со словами:
- Раз в Англии наступило перемирие между обывателями и криминальными элементами, может стоит перебраться на континент?
- В газетах ничего интересного ? – поинтересовался я.
Холмс подобрал с пола один  лист и прочитал отрывок из колонки происшествий.
- « Полиции удалось поймать карманного вора, который уже несколько недель терроризировал пассажиров подземки линии Баккерей !
Происшествие в Сити, : в нотариальной конторе взломан сейф, пропало 10 фунтов. » Представляете, Ватсон, - какая сумма. Стоило ломать сейф! И так далее. - он в сердцах отбросил лист к химическому столу.

Я взял письмо и развернул  плотную бумагу. Оно было написано мелким ровным женским почерком. В углу стояла дата 20 октября 1886, Сен Морис.

- Здесь написано по-французски, - сказал я, наливая себе кофе.
- Вы не изучали в колледже ? – позабавился мой друг. Давая мне письмо, он прекрасно знал о моих трудностях.
Я качнул головой и попытался сосредоточится, что бы понять текст. Он начинался очень оригинально.

« Cher Sherlock,

J’esp;re que vous allez bien, ainsi que votre fr;re Myсroft. Nous pensons souvent ; vous. Je compte sur votre promesse de faire sortir un jour Myсroft de son circuit perp;tuel et des brouillards de Londres. Nous vous attendons tous les deux ; Noel prochain.
Tante Suzanne va bien, mais son age ne lui permet plus de se d;placer beaucoup, donc moi et Alfred nous lui rendons souvent  les visites ; Auteuil. Je vous ai d;j; ;crit qu’apr;s son retour des colonies il loge ; Neuilly… »*

• «Дорогой Шерлок,
надеюсь, что у вас все хорошо, так же как у вашего брата Майкрофта. Мы часто думаем о вас. Я рассчитываю на ваше обещание попытаться вырвать Майкрофта из его колеи и лондонских туманов. Мы ждем вас обоих в гости на ближайшее Рождество.
Тетя Сезанна чувствует себя хорошо, но возраст не позволяет ей длительные переезды, поэтому я и Альфред часто навещаем ее в Отей. Я уже писала вам, что после возвращения из колоний он поселился в Нейи...»

Я прервал чтение и посмотрел на моего приятеля.
- Холмс, дама обращается к вам по имени, это кто-то из ваших родственников?
- Прекрасный вывод, - ответил мой друг, уже раскуривший сигарету и внимательно следивший за мной, когда я пытался понять написанное.
- Как-то раз вы сказали, что ваша бабка была француженкой. Стало быть у вас есть родственники по ту сторону Канала.
- Мой друг, - растягивая слова  в своей обычной манере, и выпуская клубы дыма продолжил он,  - вы начинаете прогрессировать в дедукции. Это правда, что обычно деловые письма не начинают с вопроса о здоровье моего брата и сведениях о престарелых тетушках.
Он посмотрел на меня широко улыбнувшись.
– Как и в каждой семье, если вы хорошенько покопаетесь в памяти, то легко насчитаете с дюжину кузенов и кузин, с которыми может быть не виделись не один десяток лет. Изабель и ее младший брат Альфред  единственные родственники, кроме Майкрофта, с которыми я поддерживаю контакт. Это были наши товарищи детства. Они гостили прочти каждое лето в Хаттон Холле. Их отец, племянник мой бабки надеялся, что они выучат английский. Но случилось скорее наоборот, это мы улучшали французский.

Я был заинтригован. Впервые Холмс упоминал о своем детстве и о каком-то Хаттон Холле в котором, наверное, проводил каникулы.

Я подумал о своем собственном родном брате, о котором не имел вестей уже много лет, но рассказывать Холмсу о его беспутном образе жизни мне совершенно не хотелось и я снова перевел разговор на письмо.

- Если я правильно понял, вас приглашают на Рождество, а сегодня конец октября,  вы собираетесь ехать сейчас ?
- Мой дорогой Ватсон, - поднял он глаза к потолку, – неужели вы думаете, что я стал бы докучать вам новостями о здоровье моей тетушки Сюзан ? Пропустите эту ерунду и читайте сразу вторую страницу.

Я положил первый лист на стол и снова углубился в чтение. Рассказ, который заслужил внимание Холмса был более сложным для моего фрагментарного французского. Я смог понять, что речь шла о проблеме подруги писавшей родственницы, но смысла дела я не уловил. Нужен был словарь.
Помучившись минут пять, я оторвал глаза от текста и сказал.
- Холмс, мой французский оставил меня окончательно, я ничего не понял.
- Хорошо, - мой приятель погасил окурок в блюдце из под кофе и взял письмо. – Я переведу вам.

Он пробежал глазами несколько строк и нашел нужный отрывок.
- Вот здесь, « Дорогой Шерлок, хочу поделится с Вами одной проблемой, которая огорчает меня уже несколько недель. У меня есть единственная, самая близкая подруга. Может быть вы помните ее, мы приезжали несколько раз вместе  в Англию. Последний раз это было за несколько лет до смерти Вашего отца. …  так-так, - здесь Холмс беззвучно зашевелил губами, пропуская несколько строк… вот : Ее зовут Шарлотт Готье, в замужестве д’Эстель. Ее небольшой замок Буаcсиз ле Ренар находится недалеко от Фонтенбло.
Мы очень дружны, настоящие  сестры, и часто виделись.
Два года назад в ее семье случилось большое несчастье, ее муж Этьен д’Эстель трагически погиб в Лангедоке. У них осталась дочь Катрин, которой сейчас 15 лет.
Моя бедная Шарлотт до сих пор не может оправится от этого удара, и несколько недель назад я стала замечать, что в ней происходят странные перемены. Она больше не делится со мной, как раньше. Во взгляде появилась какая-то отрешенность, и в тоже время ее действия стали более активны. Она участвует в деятельности какой-то организации, занимается благотворительностью, но не говорит ни где ни в чем эта благотворительность состоит.
Она стала тратить значительные суммы денег. На прошлой неделе я случайно увидела у нее на комоде еще не отправленное долговое письмо на значительную сумму.
Пытаясь вытянуть из нее хоть какие-нибудь сведения, мне удалось узнать, что этой благотворительной организацией заведует некий месье Каан.
Но самое страшное состоит в том, что Шарлот отказывается говорить со мной об этом. Мне это кажется крайне подозрительным. Обычно благотворительные организации всячески рекламируют свою деятельность, а здесь сплошные секреты. Я боюсь, что она попадет в беду.
Прошу Вас, мой дорогой кузен, если у вас найдется свободная неделя, и вы сможете выбраться к нам во Францию, что бы спасти мою бедную Шарлотт от этого наваждения, я буду вам признательна и т.д.»

Холмс бросил третью страницу письма на стол.

- Что вы думаете об этом, Ватсон ?
- Сложно сказать, - в задумчивости ответил я. – благотворительных организаций много. Но это может быть и секта. Скорее всего это так. Я понял, что вы знаете эту даму ? Если в те далекие времена вы симпатизировали ей и  если вам нечем заняться, может быть стоит помочь? – осторожно предложил я.

Шерлок Холмс улыбнулся своей обычной улыбкой, которая более смахивала на усмешку и в задумчивости выпустил несколько клубов дыма.
- В тот раз, о котором упоминает Изабелл, я видел ее мельком. Я всего на три дня вернулся в Хаттон Хол. Майкрофт знал ее намного лучше. – с этими словами мой приятель встал со стула и прошелся по салону.
- Но предлагать ехать Майкрофту совершенно бесперспективно. – ответил я, подливая себе кофе.
- Ох, - выдохнул со смехом мой друг, - Изабель говорит о Рождестве, но это все несбыточные планы. Наверное надо поехать. Шарлот Готье, - он еще раз повторил вслух ее имя. – Ватсон, если вам нечем заняться, мы можем провести несколько дней в живописных окрестностях Парижа. В отличие от нас с Майкрофтом, французская часть нашей семьи предпочитает пыльному Парижу загородные виллы.

Конечно, я с радостью согласился сопровождать Шерлока Холмса.

Будучи холостяками и не имея никаких определенных обязанностей мы быстро собрались и уже на следующее утро вышли с Лондонского экспресса на пыльные платформы вокзала Сен Лазар в Париже.

Выйдя на площадь перед вокзалом, забитую каретами и шумными извозчиками я с удовольствием отметил, что она совершенно не изменилась за прошедшие уже почти десять лет с моего прошлого визита. Мы взяли экипаж и покатили вниз по большому бульвару в сторону центра Парижа.
Стояла отличная солнечная погода. Бурые листья молодых платанов обрамлявших бульвар сыпались дождем при малейшем дуновении теплого ветра. Пестрая толпа на тротуарах, расставленные перед кафе столики знаменитых террас радовали мой взор, привыкший к туманным, серым, бесформенным громадам Лондона.

Я посмотрел на моего приятеля. На его лице играла еле заметная улыбка.
- Вам нравится бывать в Париже, Холмс ? Хотя вас редко волнуют красоты мест, которые вы посещаете по делам – не удержался я уколоть его.
- Отчего же, друг мой, - философски ответил он. – меня интересуют все детали. В каждом конкретном случае город – это элемент среды совершенного преступления.

Я разочарованно отвернулся. Я получил ответ, который должен был ожидать от моего лишенного всяких эмоций приятеля. Хотя временами, на скрипичных концертах и в Ковен Гарден, где нам время от времени доводилось бывать вместе, я замечал отпечаток глубоких эмоций вызываемых у него музыкой.
Чем больше я знал его, тем сильнее мне казалось, что эта безэмоциональность была еще одной его мистификацией.
Как бы там ни было разговор на этом прервался, и мы безмолвно катили по брусчатке парижских бульваров. Доехав до набережной Сены, возница повернул налево и через какое-то время мы оказались за городом.
Справа по курсу Сена разветвилась на два рукава. Холмс ответил на мой вопрос, что это впадение Марны и далее мы продолжали путь вдоль ее правого берега.
Дорога становилась уже, двухэтажные невзрачные дома вдоль лионской дороги начали переходить в загородные особняки и примерно через час пути мы въехали в небольшой городок расположенный на высоком берегу Марны.
Мимо промелькнула каменная церковь с прямоугольной колокольней, небольшое двухэтажное здание с кокардой французской республики на фасаде– местной мэрии и еще через десяток ярдов мы оказались на широкой улице застроенной красивыми коттеджами, которые здесь называют « h;tel particulier ». По другую сторону улицу обрамлял ухоженный парк.

- Это Венсенский лес, - сказал мой друг. - А эти дома и есть Сен Морис, мы почти приехали.

Экипаж остановился у элегантного дома с невысокой ажурной оградой сплошь увитой плющом и разделявшей палисадник и улицу.

Шерлок Холмс легко взбежал по нескольким ступенькам широкой лестницы на террасу у парадных дверей. Сняв шляпу, он на французский манер несколько раз расцеловал вышедшею нам навстречу даму.

- Oh, Sherlock, - услышал я стоя в стороне ее радостные восклицания. – c’est vraiment inesper; de vous voir. J’ai ; peine cru ; mes yeux, quand j’avais r;;u votre t;l;gramme hier soir.*
- Ma ch;re Isabelle, vous ;tes aussi belle qu’il y a trois ans. – начал с комплимента  мой приятель. Но здесь, повернувшись в мою сторону, он представил меня.
- Permettez moi vous pr;senter  - mon meilleur ami Docteur John Watson. Son aide dans mes enquettes m’est toujours tr;s pr;cieuse. Il ;tait si gentil qu’il a accept; de m’accompagner ; Paris. – ma cousine Madame Isabelle Bambert.**

Я предусмотрительно подготовился к трудностям приветствия по-французски заранее приготовив приятную фразу. Но мой ужасный акцент не оставил никаких иллюзий у мадам Бамбер и она перешла на неплохой английский.
- Добро пожаловать, месье Ватсон, мы всегда рады друзьям Шерлока, как нашим собственным.


* О Шерлок, я уже отчаялась вас увидеть, это вы. Я не верила своим глазам, когда получила вчера вечером вашу телеграмму.
** Моя дорогая Изабель, вы также красивы, как и три года назад. ..Разрешите представить, мой лучший друг Доктор Джон Ватсон. Его помощь в моих расследования всегда очень ценна. Он был так добр, что согласился сопровождать меня в Париж. – моя кузина мадам Изабель Бамбер.


Затем мадам пригласила нас войти. Кузина Шерлока Холмса была дама средних лет очень приятной наружности. Ее темные волосы были уложены в высокую прическу, черты лица, хотя и нерегулярные были приятны, а большие глаза цвета опала светились живым умом.

Как только мы вошли в салон, из боковых дверей выбежала девочка лет 12 в красивом бело – розовом платье и сразу бросилась к Холмсу.

- Месье Холмс ! - воскликнула она.
Мой приятель поцеловал ее, оторвав от пола, и повернул вокруг своей оси.
- Адель, как вы выросли. – ответил он, ставя ее на пол.

Но здесь мадам Бамбер строго напомнила о чем-то девочке по-французски. Мадмуазель остановилась и сделав глубокий реверанс в мою сторону, чинно удалилась в дверь в которую вошла.
- Прошу простить мою дочь, месье Ватсон, - сказала она смутившись. И тут же добавила, обращаясь к Холмсу. - Эрнст уже уехал в банк, но обещал пораньше освободиться. Я жду его к пяти. Гиом отправился на несколько дней к другу в Бретань. Мы поселим вас в его комнате, а месье Ватсона в салоне для гостей.

Как я узнал позже, Гиом Бамбер, старший сын мадам был студентом второго года Французской политехнической школы, а ее супруг Эрнс работал в банке Креди Лионе.
После завтрака мы расположились на удобных диванах гостиной выходившей большими окнами до пола в тенистый сад разбитый за домом.
Извинившись передо мной, мадам Бамбер перешла на французский. Я отдаленно понял из их разговора, что они обменивались новостями о французских родственниках и о делах Майкрофта Холмса, так как  я уловил его имя, произнесенное несколько раз.

Через некоторое время Шерлок Холмс перевел разговор на тему ради которой мы пересекли канал и с этого момента мадам Бамбер, по его просьбе, перешла на английский, чтобы я мог понять в деталях суть волновавшей ее проблемы.

- Моя подруга мадам Шарлот Д Эстель, доктор Ватсон, - добавила она для меня,- последние два года живет очень уединенно. Она крайне тяжело пережила гибель своего супруга, и всецело посвятила себя воспитанию дочери. Но на протяжении нескольких последних месяцев я заметила, что она стала более набожной. Раньше, как и все мы, она время от времени ходила на мессу, но сейчас ее можно видеть в церкви каждое воскресенье. Когда мы с Адель гостили у  нее несколько дней на пасху я поняла, что она не только регулярно посещает службы, но и начала принимать активное участие в делах приходского совета.
В тот раз, я долго ждала ее, пока она обсуждала с отцом Бенедиктом какие-то финансовые вопросы ремонта колокольни.
Меня  это совершено не расстроило и не удивило, ведь старинная церковь расположена на территории ее поместья, прямо в нескольких десятках метров от замка. Я была бы даже рада, если бы Шарлот в этой благотворительной деятельности нашла наконец утешение утраты, но мне кажется, что происходит как раз наоборот. Чем больше проходит времени, тем сильнее становиться ее горе, утрата тяжелее гнетет ее. Раньше мы были как сестры, всем делились друг с другом.
Сразу после смерти Этьена я жила у нее целый месяц. Помню наши задушевные беседы. От той поры, дорогой Шерлок, не осталось и следа.
Последний раз мы виделись три месяца назад, на мои расспросы о ее делах, она сухо рассказала в нескольких словах об успехах Катрин. Когда я попыталась расспросить ее о делах прихода, думая, что эта тема близка  ей и мой интерес будет ей приятен, она как-то недобро посмотрела на меня и перевела разговор на пустяковую тему.
В тот же вечер, как я  написала вам в письме я увидела на комоде чек на 150 франков на имя какого-то месье Каана. Все это тревожит меня, Шерлок. Что случилось с Шарлот ? За двадцать лет нашей дружбы я никогда не видела ее такой.
И самое главное, что заставило меня просить помощи у вас. -
С этими словами мадам Бамбер глубоко вздохнула пытаясь справиться с волнением,

- Неделю назад я, не получив ответа на мое третье письмо, решила поехать и навестить ее. Дорога до ее замка все-таки не близкая почти 50 км. Я выехала утром в нашем экипаже и к обеду прибыла в ее замок. И что вы думаете, Шерлок, Шарлот, даже не пустила меня на порог. Ее мажордом, сказал, что Мадам не принимает.
Сказать что я была удивлена – это ничего не сказать. Изабель прекрасно знала какой путь я проделала до Буа ле Ренар. И вот так, даже не пригласить меня в гостиную, отдохнуть с дороги. ..
Мадам Бамбер не сдержала эмоций и вытерла платком выступившие на глазах слезы.
- Когда я вернулась домой и рассказала Эрнсту, он был в ярости. После такого оскорбления он советует мне порвать с ней все отношения.

Мой друг молча закурил сигарету, задумчиво глядя в сад через открытое окно.

- Мой брат Альфред, сказал, что она потеряла рассудок от горя и предлагал послать к ней врача.
Но это не похоже на безумие. Я не верю в это. – с горячностью вскрикнула она. - Вы должны помнить Шарлот, Шерлок, какая она добрая и кроткая по характеру. Ее как околдовали.

Видимо Холмс помнил мадам д Эстель. Он перевел на свою кузину напряженный взгляд и задал, казалось, не относящийся к делу вопрос.
- Как погиб муж Шарлот ?
- Я писала вам, - удивилась мадам Бабмер, - вы не помните ?
- Честно говоря нет. – без всякого смущения ответил мой приятель, - видите ли, Изабель, я так организовал свою память, что держу в ней только сведения необходимые мне в работе. Получив ваше письмо я, без сомнения, внимательно прочитал его, и прочно забыл эту историю на следующий день или может быть через два. Спросите у Ватсона, он подтвердит . Иногда я просто шокирую его пробелами в общеизвестных знаниях.

Я усмехнулся, вспомнив про теорию Коперника*.

- Я помню, как рвал на себе волосы ваш гувернер из-за полного отсутствия у вас прилежности и старания. - С улыбкой вспомнила она. – в нашу бытность в доме леди Холмс, все что вас интересовало – это скрипка и стол с химическими реактивами. Помните, как Майкрофт спас Хаттон Хол от пожара, когда исправил ваши расчеты какого-то взрывчатого реактива.

Шерлок Холмс рассмеялся, поперхнувшись дымом.
- Да, к счастью, он очень вовремя нашел листок с формулой и ему пришло в голову проверить ее. Чуть больше глицерина, мой дорогой Ватсон, - обратился он ко мне, - и вы бы не имели несчастья получить такого неудобного соседа по квартире.
- Сколько же вам было лет, Холмс ? – воскликнул я. Разговор незаметно ушел в очень интересное для меня русло –  воспоминания о совершенно неизвестных мне годах моего приятеля.
- Наверное лет 16, - задумчиво ответил он. – Впрочем, я припоминаю. Майкрофт, рассказывал мне о гибели мужа Шарлот.

Мадам Бамбер на несколько секунд задержала свой взгляд на кузене. Шерлок Холмс не отвел глаза.
* Дж Ватсон « Этюд в багровых тонах »

Я понял, что они без слов понимали друг друга и не хотели при постороннем касаться какой-то деликатной темы.
Наконец, наша хозяйка продолжила.
- Я удивлена, что Майкрофт не написал Шарлот чуть больше, чем просто две строчки с соболезнованиями.
- Вы давно не видели моего брата, Изабель, - добавил Холмс, - он никогда не был эмоционален, а с годами просто превратился в аналитический механизм.

Мадам Бамбер глубоко вздохнула.
- Очень жаль, что эта история молодости оставила такой глубокий след в его душе.

Мой друг недовольно посмотрел на свою кузину, и она поняв, что я не был в курсе личных проблем братьев Холмсов, не стала продолжать эту тему, а вернулась к нашему сюжету.
- Что касается несчастного Этьена, я напомню вам обстоятельства его гибели. Как Вы наверное помните месье д Эстель преподавал математику в Сорбонне. Он  вел курс и параллельно давал публичные лекции.
Он всегда считал, что даже такую сложную  дисциплину, как теоретическая  математика можно популяризировать среди широкого круга обывателей, если найти простое объяснение сложным и сухим теоремам.
Месье д Эстель был очень общительным человеком. Вокруг него собрался целый круг любителей математики, которые не будучи связаны в своей профессиональной деятельности с наукой, регулярно посещали эти лекции. Один из друзей месье д Эстеля пригласил его в Лангедок в июне 1883 года. Я не знаю какова была точная цель их поездки. Кажется этому господину стало известно, что в университетской библиотеке в Тулузе был найден какой то интересный документ. Но через два дня из Лангедока, пришло это ужасное известие.
Месье Д Эстель и еще несколько человек перебирались на другой берег Гаронны их лодка перевернулась и два человека погибли, в том числе и муж Шарлот. Вот собственно и все что известно, Шерлок.
Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Бедняжка Шарлот очень тяжело пережила его смерть. Только в эти дни я поняла, как она его любила.

- Каковы были выводы полиции ? – спросил Холмс
- Несчастный случай.
- Вам известны имена остальных пассажиров ?
- Нет, я не интересовалась этим, - удивилась мадам Бамбер.
- А Шарлот ?
- Не думаю. Когда привезли тело Этьена… - кузина Холмса сделала глубокий вздох, так как эти тяжевые воспоминания довели ее до слез, но он сам остановил ее рассказ.
- Я думаю, дорогая Изабель, мне достаточно сведений. Не буду вас больше мучить. Можно ли попытаться организовать встречу с Шарлот ? Учитывая результат вашей последней поездки, это будет не просто.
- У меня есть идея. – воскликнула мадам Бамбер. – я напишу ей, что ко мне проездом на два дня прибыл мой английский кузен месье Холмс, не уточняя который из кузенов. И что он хотел бы ее увидеть. Мы можем посетить собрание этого благотворительного общества, они проходят раз в месяц в Париже. Они открыты для публики. Завтра состоится одно из них, и там мы сможем встретиться с Шарлот..
- Ватсон, - сказал мой друг, - мы мужчины, никогда не достигнем макиавиллизма дам. Великолепный ход. Но после стольких лет, не все равно ли Шарлот какой из кузенов хочет ее видеть ? – отметил мой приятель с наметившейся на  губах усмешкой.

Мадам Бамбер ответила ему красноречивым взглядом, ничего не добавив.
Я догадался, что в еще не таком далеком прошлом в упомянутом Хаттон Холле произошли какие-то события узнать о которых мне было не суждено.
На этом наш « деловой разговор » закончился.. Мадам Бамбер опять заговорила с Холмсом по-французски, а я поднялся в отведенную мне комнату переодеться.

 Я решил, что до завтрашнего дня, когда нам предстояло поехать на встречу куда-то в район Люксембургского сада, мы не узнаем никаких новых подробностей и собирался совершить прогулку в прекрасный Винсенский лес начинавшийся прямо напротив линии особняков, но события приняли неожиданный оборот.
Незначительный инцидент, никак не связанный с делом, по которому мы оказались во Франции, сблизил нас с кузиной Шерлока Холмса, сделав наши отношения из вежливо-гостиприимных теплыми и дружескими.

Когда я снова спустился в гостиную, то застал в салоне еще одну посетительницу с девочкой лет семи.
Мадам Бамбер представила нас и объявила, что ее соседка и хорошая подруга мадам де Радье будет обедать с нами. Это приглашение было оговорено еще неделю назад, и неожиданное согласие Шерлока Холмса приехать во Францию не отменяло его.
Обед прошел для меня несколько скованно из-за невозможности принимать участие в общем разговоре, но я был вознагражден великолепными блюдами французской кухни. Ее изысканность и полная гармония с подаваемыми винами всегда были главной мотивацией моих поездок во Францию.

Когда мы встали из-за стола, я собрался откланяться и все-таки совершить прогулу в парк, как неожиданно в саду особняка мадам Бамбер раздался громкий детский плач.
Мадемуазель Адель и маленькая дочка нашей гостьи вышли покачаться на качелях, и без сомнения это был крик одной из девочек.
Все взрослые бросились на улицу через открытую стеклянную дверь гостиной. Мы с Холмсом опередили дам и оказались первыми рядом с детьми. Маленькая Мари сидела на траве и плакала навзрыд.
Испуганная мадемуазель Адель объяснила Шерлоку Холмсу и он перевел мне, что девочка упала с качелей и не может встать на ногу.

В этот момент подоспели дамы. Мадам де Радье вся бледная пыталась поднять свою дочь, но ребенок взревел, как от ожога раскаленным железом.
Я посадил Мари в удобную позу и осмотрел ногу. К сожалению, очень быстро мне стало ясно, что это серьезный перелом голени.

Я объявил об этом по-английски. Когда мадам Бамбер перевела новость своей подруге, к моему большому удивлению она лишилась чувств.
Поручив моему приятелю отнести ребенка в салон, я занялся матерью и через минуту мадам де Радье взирала на нас с кузиной Холмса взглядом в котором читалась настоящая паника.

- Дорогая Эмили, - успокоила ее мадам Бамбер. – друг моего кузена месье Ватсон врач. Он сейчас займется Мари, будем наедятся, что это не очень серьезно.

Под перевод мадам Бабмер я объяснил перепуганной леди, что перелом не обязательно приведет к хромоте, и если правильно наложить гипс, через несколько недель вообще не оставит никаких следов.

Дама смогла, хоть и не без труда подняться и сама вернуться в гостиную.
Шерлок Холмс устроил девочку на диване и стоял в стороне с видом потерянного школьника. Больные дети и нервные расстройства дам были не по его части и он совершенно не знал, что  делать дальше.
Я иммобилизировал ногу и попросил мадам Бамбер послать своего мажордома за врачом Сен Мориса.
За четверть часа его ожидания, мне удалось успокоить ребенка и мать. Но состояние мадам де Радье снова чуть не вышло из под контроля, когда месье Раймон вернулся с сообщением, что доктор Дидье отсутствует и на его дверях висит объявление, с просьбой на время его отъезда обращаться доктору Трандербергу в Альфорвилле.

- Это далеко, - всплеснула руками мадам де Радье. – моя бедная Мари не доедет.

Я понял, что должен вмешаться, если не желаю иметь дело еще и с сердечным приступом мадам.
С помощью Холмса я дал распоряжения мажордому и отправил его за необходимыми препаратами к ближайшему аптекарю.
Затем маленькая Мари была перенесена в соседнюю гостиную. Мне был необходим ассистент говорящий по-французски и я решил, что лучше всего для этой роли подойдет сама мадам Бамбер. Хладнокровие не оставило ее и маленькая Мари питала к ней полное доверие.

Моего бедного приятеля мы оставили в салоне с мадам де Радье.
Несложная операция прошла успешно. Под хлороформовым наркозом я вправил смещенную кость и наложил гипсовую повязку.
Мы положили маленькую Мари в спальне мадам Бамбер и  мать находилась рядом  до ее пробуждения, которого я ожидал через несколько минут.
Я вышел в холл направляясь на кухню, что бы вымыть руки, и проходя через холл столкнулся с высоким господином входившим в парадные двери.
Месье Раймон принял у него шляпу и трость и сказал несколько слов.

- Вы новый коллега доктора Дьдье, месье, - обратился он ко мне, - надеюсь Мари не серьезно пострадала. – это было все, что я понял. Он добавил еще что-то, но к счастью из гостиной появился Шерлок Холмс.
Лицо господина просияло, он приветливо пожал руку моего приятеля и радостно воскликнул.
- Вы все-таки решили приехать, месье Холмс, - огромное удовольствие видеть вас, такая редкость. Неужели вы тоже серьезно относитесь к этой истории с Шарлот ?

Мой друг, прежде всего представил меня и затем добавил еще несколько фраз, смысла которых я не понял.
Месье Эрст Бамбер, так как это и был хозяин дома, очень приветливо пожал мне руку, и даже смог произнести по-английски извинения, что не говорил на нашем языке.
Холмс увел своего шурина в салон, а я прошел дальше на кухню, привел в порядок свой костюм и снова присоединился к джентльменам.

К вечеру мадам де Радье и Мари благополучно отбыли домой и за ужином кузина Холмса рассказывала своему мужу о моих достоинствах хирурга. Она была благодарна мне за оказанную ее крестнице помощь и теперь говорила исключительно со мной, взяв на себя роль переводчика, когда ее муж обращался ко мне с вопросами.

Глава 2  Печальная история Майкрофта Холмса

Утро следующего дня встретило нас лучами яркого солнца заливавшего светом  мою комнату выходящую мансардным окном в сад особняка. Cпускаясь по лестнице к завтраку, я ощутил возбуждающий запах теплых круассанов.
В столовой я застал саму мадам и мадемуазель Адель с  гувернанткой. Месье Бамбер уже уехал в банк, а Холмс конечно еще не вставал. Бросив взгляд на большие бронзовые часы на камине, которые показывали половину десятого утра, я счел необходимым извиниться за позднее пробуждение.
Мадам Бамбер давно закончила завтрак, но решила выпить еще чашку кофе, что бы составить мне кампанию.

После того, как мы обсудили перспективы погоды на сегодняшний день, которая судя по разливающимся ярким лучам солнца обещала быть великолепной, я осведомился на который час назначен отъезд.

- Когда Шерлок проснется. – просто ответила она. - Надеюсь, что до обеда нам удастся уехать. Обычно сессии таких обществ длятся всю вторую половину дня. Сначала лекция, потом обсуждения и еще что-нибудь.
Необычная манера поведения моего приятеля совершенно не шокировала ее. Она сказала это так спокойно, без всякого упрека в голосе, что я понял, что в семье моего приятеля давно привыкли к его богемным привычкам.
- Но он может встать и после обеда, - осторожно заметил я.
- Вы давно дружите ? – поинтересовалась хозяйка.
- Больше пяти лет.
- У вас, доктор Ватсон, должно быть очень покладистый характер, - неожиданно сказала она, проявив удивительную проницательность. – если вы за столько лет, выносите моего кузена. – она ностальгически улыбнулась. - Мы иногда по нескольку дней кряду не могли оторвать его от химического стола.
- Вы упомянули, какой-то взрыв в вашем доме. – с удовольствием поддержал тему я.
- Да, я тогда не сразу поняла опасность. Я испугалась только увидев как побледнел Майкрофт и бросился в комнату Шерлока.
- В чем же была проблема ? – с любопытством воскликнул я, отставляя мою чашку.
- О, что-то с глицерином. Шерлок тогда увлекался взрывчатыми смесями. После этого сэр Вильям - их отец, запретил управляющему доставку любых компонентов для его опытов. Хатон холл – это поместье сэра Вильяма Холмса в Иоркшире. Там родились и выросли Майкрофт и Шерлок. Их бабушка, мать сэра Вильяма, была нашей двоюродной бабкой, сестрой деда. Возможно вы слышали, художника Ораса Верне.
Я кивнул головой, вспомнив тот единственный раз, когда мой приятель упоминал о своей семье.*
- Этот случай произошел лет 20 назад, но сколько их было… пока был жив сэр Вильям летом мы с Альфредом гостили у них каждый год.
- И что же сейчас с поместьем ? – поинтересовался я. – наверное оно принадлежит Майкрофту, как старшему ?
- Нет, кузены продали его после смерти сэра Вильяма 15 лет назад. Шерлок не рассказывал вам ? – удивилась мадам Бамбер.
Я улыбнулся и посетовал, что до прошлого года вообще считал его сиротой, пока он совершенно случайно не рассказал о своем брате.
Это кажется не удивило хозяйку. Она покачала головой и добавила.
- Вы знаете, доктор, меня не удивляет. У Шерлока были натянутые отношения с отцом. Они с Майкрофтом пытались, как бы это лучше выразиться, заставить его быть « нормальным ». Но мне кажется, что они не понимали его исключительность.

Я с уважением посмотрел на мою собеседницу. Мне положительно нравилась мадам Бамбер. Она обладала на удивление тонким восприятием и даром понимать других людей. Такое качество большая редкость в нашем эгоцентричном обществе. Теперь я понимал почему она несмотря на очевидное нежелание своей подруги продолжать общение, решила не обижаться, а понять причину такого странного поведения. Если, конечно, Холмс определит, реальность существования проблемы.

Пока я размышлял над только что открытыми и таким редкими среди высшего класса качествами характера мадам Бамбер, она отпила из своей чашки почти остывший кофе и помолчав продолжила рассказ,
- Вы располагаете к себе, доктор Ватсон, - она подняла на меня немного влажные, но полные доверия глаза.
-------------------------
* Рассказ Дж Ватсона « Случай с греческим переводчиком »


Я знаю, Шерлок не любит ничего личного и тем более сентиментального, но мне кажется, что я могу рассказать Вам.
Я слушал затаив дыхание. Она сделала паузу, борясь с нерешительностью.
- Это действительно так, - постарался помочь ей я, - временами он просто заводит меня в тупик. Кажется, что он из другого мира, не живет категориями людей как мы с Вами.
Во взгляде моей собеседницы я читал удивление и полное согласие.
- Вы действительно его друг, вы смогли понять его. Он не такой как другие. Я это видела всегда., поэтому никогда не пыталась наставлять его. Но я была пожалуй единственной. Я, да мой брат Альфред. Тот просто был неукротимый хулиган. Что они только не вытворяли. – Мадам Бамбер усмехнулась и видя, что я закончил завтрак предложила перейти в салон.
Удобно устроившись в кресле она продолжила свой интереснейший рассказ.
-  Шерлок – самый младший из нас. Мой брат на полтора года старше его, поэтому они и были вместе. Им здорово попадало от сэра Вильями, и от Майкрофта тоже. Помню сэр Вильям говорил моему отцу : « Не знаю, что и делать с мальчишкой», имея в виду Шерлока, - «совершенно неуправляем. Хорошо бы отправить его в армию, но ведь выгонят, позора не оберешься. Сын Вильяма Холмса выдворен из полка. Слава богу, старший ответственно относиться к  жизни » Мне тогда было лет двадцать и,  я так обижалась за Шерлока. Он всегда был моим любимым кузеном.
- Я думаю это взаимно, - осмелился предположить я, - судя по тому, как он приехал сюда по первой вашей просьбе. По опыту я знаю,  чтобы оторвать Холмса от его кресла на Бейкер стрит должно произойти что-нибудь из ряда вон выходящее.
Мадам Бамбер опять приятно улыбнулась.
- То что я хочу рассказать Вам, доктор Ватсон, касается не Шерлока, а Майкрофта.
Вы должны знать контекст отношений моей подруги и нашей английской семьи перед тем, как мы отправимся к ней с визитом. Шарлот Готье не совсем посторонний человек для моих кузенов, особенно для Майкрофта. Вы наверное, отметили вчера, как мы с Шерлоком упомянули о ее пребывании в Хаттон Холле и он не захотел продолжить разговора ?
Я кивнул головй.
- Я расскажу вам, но прошу, не говорить ему самому, он будет недоволен.
Я обещал.
- В тот год второе лето подряд мы приезжали в Англию мы c Шарлот Готье. Мы учились вместе в пансионе Сакре Кер, и остались лучшими подругами, даже после моего замужества. Я точно помню, что это было в 70 году уже больше пятнадцати лет назад. Наше пребывание в Йоркшире длилось уже неделю, в ожидании прибытия Майкрофта, но он задерживался в Оксфорде. После блестящего окончания тамошнего математического факультета, три года до этого, он остался на кафедре для продолжения научной работы и подготовки диссертации. Шарлот ждала его с нетерпением. Хоть она и не признавалась,  но я видела что в Англию она приехала только ради него. В предыдущем году они с Майкрофтом очень подружились и переписывались всю зиму. Мы тогда еще жили в Париже по соседству с ней и я часто видела у нее на секретере конверты из Англии, и узнавала почерк моего кузен. Шарлот никогда не показывала мне сами письма. Вы скажете, что это удивительно для двух молодых девушек. Обычно сердечные дела обсуждаются, выдумываются и передумываются, но Шарлот была не такая. В ней всегда была какая-то непонятная гордость по отношению к мужчинам. Признаться, что она влюблена, было выше ее сил.
- Майкрофт тоже был влюблен ? – воскликнул я в удивлении, вспоминая мои впечатления от нашей единственной встречи в прошлом году. Брат моего приятеля казался еще более безэмоциональным, чем он сам.

Мадам Бамбер посмотрела как-то исподлобья и продолжила :
- Очень сильно. Я поняла это только несколько позже. С детства воспитанный в английских аристократических традициях, мой старший кузен был приучен ни при каких обстоятельствах не выражать эмоций. Англичане все держат в себе, хотя очень зря. Иногда выплескивая свои чувства, человек облегчает душу и страдания. – философски закончила она.
Я в удивлении поднял брови.
- Вы сейчас поймете почему они не смогли быть счастливы вместе. – поспешила пояснить она, - та неделя врезалась мне в память. Я вижу все, как будто это было вчера Мы поехали с Шарлот в Хаттон зе Мур, ближайшую к поместью деревню. Немного развеяться и заглянуть в местную галантерейную лавку. Я выбирала ленты на прилавке, когда увидела, что по улице проехал экипаж, а в нем Майкрофт и еще какой-то молодой господин. Я выскочила на улицу окрикнув моего кузена по имени. Он оглянулся и тронул за плечо возницу останавливая кабриолет. Не успели джентльмены выйти из экипажа, как болтавшийся без дела по тротуару оборванец, подскочил и пытался открыть дверцу ландо.
Майкрофт сделал ему нетерпеливый жест рукой и бросил монетку, но молодой нищий не успокоился и стал что-то говорить им семеня рядом. Он был высокого роста, но чтобы не казаться выше джентльменов как-то чудно сгибал худые ноги в коленях. Обуви на нем не было и голые лодыжки белели из под оборванных по краям брюк.
Майкрофт все никак не мог отвязаться от настойчивого просителя и уже было занес на него трость, но передумал  и ускорил шаг. Шарлот тоже вышла на крыльцо. Оба джентльмена сняли шляпы. Майкрофт поцеловал руку сначала мне, а затем Шарлот и я видела, как порозовели ее щеки.
Его спутником оказался наш соотечественник месье Этьен д Эстель тоже математик, коллега Майкрофта, прибывший на три месяца в Оксфорд из Сорбонны.

Я понимающе качнул головой уже предвидя конец истории.
- Да, вы догадались, доктор Ватсон, - ностальгически ответила жесту моей головы мадам Бамбер, - но я продолжу о нищем. Возможно этот эпизод при знакомстве тоже сыграл свою роль. Когда представления были окончены и Макрофт предложил нам вместе вернуться в их ландо, я случайно заметила на противоположной стороне улицы моего брата Альфреда. Я застыла от удивления , так как он был одет самым странным образом. Босой, без головного убора и какой-то грязной куртке. Поняв, что я узнала его, он громко свистнул бросился в ближайший проулок. Майкрофт увидев мое внезапно застывшее лицо, резко повернулся, и вдруг неожиданно бросился догонять и схватил за шиворот нищего подростка пристававшего к ним на несколько минут до этого. Мы втроем поспешили присоединиться к Майкрофту, который догнал мальчишку у нашего экипажа и пытался повернуть его к себе лицом. К моему ужасу в следующее мгновение он стащил с нищего грязный парик, а вместе с ним и половину фальшивого лица и я узнала Шерлока. В начале в его глазах читалась паника, но он быстро взял себя в руки и распрямившись во весь рост, освободился от твердой руки старшего брата державший его за воротник.
Он разгладил бесформенный пиджак и поклонившись нам с Шарлот, как если бы вошел в салон Хаттон холла, счел нужным объяснить свой странный наряд.
- Мадемуазель Готье, Изабель, прошу прощения за неопрятный вид. Проверяю одну свою теорию.
Я кинула взгляд на Майкрофта и в этот момент и пока единственный раз в своей жизни испугалась так, что у меня чуть не подкосились ноги. Майкрофт страшно побледнел и казалось не мог вымолвить не слова. Я понимала его состояние. Огромное чувство стыда должно было сейчас жечь его изнутри. Как на зло вокруг нас стали собираться зеваки. Господа из Хаттон холла были знакомы всем, да к тому же схваченный сыном сквайра за шиворот оборванец непонятным образом приобрел манеры джентльмена и заговорил по-французски.
Еще через мгновение Майкрофт покраснел и боясь, что теперь без парика Шерлока могут узнать окружающие, быстро толкнул его в экипаж. В общем смятении мы последовали за ним и Олавсон, кучер сэра Вильяма, что было силы стеганул лошадей.
Друг Майкрофта, ничего не понявшей в произошедшей сцене молча подсадив нас с Шарлот в экипаж поднялся последним.
Когда коляска в клубах пыли понеслась к сторону поместья, Майкрофт наконец выдавил представление не поворачивая головы в сторону Шерлока.
- Вот, д Эстель, представляю вам моего младшего брата. Хорош, сквайр, нечего сказать. Побирается прямо у ворот  своего отца.
Майкрофт был так расстроен, что не мог больше ничего добавить и отвернулся, что бы не смотреть на своего гостя.
- Шерлок Холмс, к вашим услугам, - совершенно спокойным и нейтральным голосом представился сам Шерлок. Он сделал это так элегантно и естественно, как если бы ничего не случилось.

Месье д Эстель с минуту взирал на эту сцену удивленно-веселым взглядом, и затем от души рассмеявшись и протягивая Шерлоку руку воскликнул.
- Это просто великолепно, мистер Холмс. Такой актерский талант. Родной брат не узнавал вас несколько минут. Клянусь честью, если бы вы играли в наших столичных театрах, собрали бы весь Париж.
- Только этого не хватало. – буркнул Майкрофт.
Реакция французского коллеги несколько успокоила его. Он был благодарен другу, за то что тот смог повернуть к шутке неприятнейший инцидент. Я вздохнула с облегчением и посмела заступится за Шерлока.
Майкрофт бросил и на меня недовольный взгляд. В гневе он был также тяжел как и сэр Вильям и я, честно сказать, робела перед ним в такие моменты.
Месье д Эстель, что бы снять напряжение продолжал рассказывать о парижских театрах и даже завязал беседу с Шерлоком.
Наш новый знакомый обладал удивительным тактом и доброжелательностью. Несколькими словами он ободрил Майкрофта и попытался свернуть к забавной затее всю эту прямо скажем выходящую за пределы допустимого выходку Шерлока и Альфреда . Он не был красавцем, но хорош собой, лет тридцати, с сухим лицом и небольшими идеально подстриженными усами. Больше всего поражал умный и глубокий взгляд его карих глаз. Он казался таким теплым.
Я тоже включилась в беседу, только Шарлот за пять минут дороги не проронила ни слова.

Должна сказать, что озорство не остался без последствий. Шерлок был заперт на неделю в свою комнату и сэр Вильям запретил ему спускаться в салон, даже несмотря на присутствие гостя. Альфред был на следующий день выслан домой во Францию. Правда я следом послала еще одно письмо, в дополнение к комментариям сэра Вильяма. Наш папа отличался более покладистым характером, Альфред отделался легким нагоняем.

Дальше, доктор Ватсон, вы можете догадаться о продолжении этой истории, - со вздохом добавила мадам Бамбер. – Всю неделю пока Майкрофт и сэр Вильям занимались воспитанием Шерлока и по понятной причине пребывали не в лучшем расположении духа месье д Эстель стал душой нашей компании. Несмотря на то, что он был математиком стиль его речей не был сухим и абстрактным, а объяснения некоторых сугубо теоретических вопросов казались до странного простыми и понятными. То что в устах Майкрофта принимало формы магических и непонятных формулировок и парадигм, объяснялось нашим новым французским другом на примере обычных вещей и явлений природы.
Он родился в долине Луары и любил долгие прогулки, которые мы совершали пешком в вчетвером, а чаще втроем, так как Майкрофт не любил физических нагрузок и верховой езде предпочитал кресло качалку в библиотеке сэра Вильяма. Мы провели прекрасную неделю и затем джентльмены вернулись в Оксфорд. Но все переменилось в нашем небольшом мирке.
Мы с Шарлот гостили в Йоркшире еще две недели до конца августа. Шерлок почти не выходил из своей комнаты, несмотря на закончившийся запрет,  он снова занялся химическими опытами.
В начале сентября я возвращалась во Францию, а Шарлот неожиданно приняла решение отправится в Оксфорд. Я радовалась за Майкрофта, думая, что таким образом из моей подруги она может в скором времени перейти в качество родственницы, но когда мы встретились через три месяца в Париже, она объявила о помолвке с месье д Эстелем.

В начале я была страшно расстроена. Я представляла себе отчаяние моего кузена. Его обостренное чувство гордости и самолюбие получили страшный удар. Шарлот тоже переживала, мое близкое родство с Майкрофтом стесняло ее общение во мной, но я видела, что она была влюблена в месье  д Эстеля. Она совершенно преобразилась. С Майкрофтом я никогда не видела ее такой счастливой. Вскоре сыграли свадьбу и они поселились сначала в Париже, а затем в  небольшом поместье под Фонтенбло.

Я слушал затаив дыхание. Теперь я лучше понимал, почему брат Холмса еще больше чем мой друг чурался женского общества и буквально похоронил себя заживо в Уайт холле и клубе Диоген.

- Если вы встречались с Майкрофтом, то должны были заметить, что эта  травма оставила у него в душе самые тяжелые последствия. Он так и не оправился от этой трагедии. – продолжила мою мысль хозяйка.
- Боже, почему он так драматизировал, - неподдельно удивился я. – Разбитая любовь, обманутые надежды, это конечно, очень больно, но так уж устроена человеческая психика, что все лечиться временем и как говориться клин клином вышибают. Сколько ему было лет. 22, 23. Он бы мог еще не раз повстречать достойную девушку. – воскликнул я совершенно искренне.
- Вы совершенно правы, доктор, - улыбнулась мадам Бамбер, - но к сожалению не такие братья Холмсы.

В этот момент часы на каминной полке громко отстучали множество ударов. Я бросил взгляд на циферблат и вскочил с места.
- Мадам Бамбер, уже полдень. Где же Холмс ?

Наша хозяйка тоже поднялась с дивана.
- Мы с вами заговорились, нужно было послать разбудить Шерлока. Я распоряжусь об обеде, завтрак он уже пропустил.
Я вызвался сам сделать это лично. Такое поведение Холмса озадачивало меня, мы все-таки приехали во Францию по делу. Я начал серьезно подозревать, что злосчастный несессер со шприцем и его смертоносными аксессуарами путешествовали с нами в саквояже Холмса через Ла Манш.
Я поднялся на второй этаж и постучал в его комнату. Не дождавшись ответа я осторожно толкнул незапертую дверь и  вошел в ярко освещенную солнцем спальню.
Она была небольшой, но обставленной удобной мебелью. Кровать была в полнейшем беспорядке и пуста. Холмса не было видно. Я дотронулся до простыней. Постель уже остыла. Осмотрев умывальник я понял, что Холмс закончил туалет  уже довольно давно.  Оглядевшись по сторонам, я заметил на столе сложенный пополам листок бумаге  помеченный моим именем.
Записка Холмса гласила : « Ватсон, отправляюсь в Париж собрать необходимые сведения. Жду на вокзале Рейи в три часа. Холмс. » ниже стояло время 8ч15

« Холмс уехал еще утром, а мы с мадам сидели и ждали его » с досадой подумал я.
Впрочем, жалеть о нашем утреннем разговоре мне не приходилось, я узнал о моем приятеле больше, чем за шесть предыдущих лет дружбы с ним.

Спустившись обратно в салон, я показал записку мадам Бамбер и она весело рассмеялась.
- Так всегда с Шерлоком, никогда не знаешь, что от него ждать. – сказал она.

Мы быстро отобедали в одиночестве и отправились в Париж.

Глава 3  Мадам Д Эстель

Пригородное ж\д сообщение вокруг Парижа развито намного лучше, чем у нас в Лондоне.  Сен Морис, расположенный на восточной окраине французской столицы, с ее центром соединяла линия окружной дороги и всего через четверть часа пути мы вышли на небольшой станции Рейи, прямо за восточной заставой Парижа.
Далее дорога шла по виадуку вызывая у неискушенного наблюдателя ощущения картин из будущего -  паровоз мчавшегося со скоростью 40 миль в час над крышами домов на высоте 20 футов над землей.
Мы спустились с платформы в уютный зал ожидания и вышли на широкий бульвар засаженный молодыми платанами. Шерлок Холмс ожидал нас перед вокзалом нетерпеливо расхаживая взад и вперед.
Он расцеловался со своей кузиной и пожал мне руку. Когда приветствия были закончены, мы взяли извозчика и покатили по упомянутому мною бульвару Рейи в строну Лионского вокзала. Наш путь лежал через Аустерлицкий мост на левый берег Сены, где в каком-то зале рядом с Люксембургским садом должно было проходить заседание благотворительной организации в которой состояла мадам д Эстель.
На настойчивые вопросы своей кузины Холмс отвечал односложно и совсем замолчал буквально через пять минут пути. Что бы сгладить невежливость Холмса, так как я хорошо зная моего друга понимал, что сейчас было невозможно вытянуть из него какую бы то ни было информацию, я задавал вопросы о зданиях и парках по пути нашего следования. Мадам Бамбер в отличии от своего двоюродного брата, пренебрегавшего общей культурой, прекрасно знала историю Парижа и я прослушал целую лекцию от чудесах Св Женевьевы , острове Св Людовика и сожжении Магистра Тамплиеров де Молле, банях Клюни и легенду о  закладке Люксембургского сада.

Теплое октябрьское солнце приятно обжигало наши лица и под интересный рассказ я не заметил как прошел почти час пути и мы наконец остановились перед большим домом новой постройки, расположенным совсем рядом с Пантеоном. Из узкого проема улицы в ее перспективе был хорошо виден его характерный каменный купол.
У парадных дверей толпилось много народу. Я отметил, что публика была разных социальных слоев. Когда мы вошли в небольшой холл и мадам Бамбер что-то объяснила распорядителю, я отменил что среди хорошо одетых буржуа попадались неряшливого вида молодые люди и дешевые пиджаки мелких служащих. Женская часть присутствующих доминировала в числе и состояла скорее из домохозяек и молодых дам разночинного сословия.
Следуя за мадам Бамбер, мы оказались в большом зале плотно заставленным рядами стульев. Кузина Холмса указала мне на высокую красивую даму в темно-синем платье разговаривавшую с джентльменом у стола президиума. Это и была мадам д-Эстель.
Но Холмс решил не подходить к ней сразу, а сначала прослушать лекцию. Мы сели на один из последних рядов, смешавшись с толпой.
Это большое собрание было посвящено теме спиритизма. Я всегда считал это набирающее последнее время силу течение чистым шарлатанством и игрой для легковерных.
Единственный серьезный и малоизученный элемент в подобного рода представлениях состоял в демонстрации возможностей гипноза, но это было большой редкостью по причине того, что людей обладающих таким сильным даром внушения крайне мало, а спиритических обществ, особенно у нас в Англии, развелось так много, что уже любая дружеская вечеринка заканчивалась верчением стола.
Полтора часа мы слушали выступления сначала господина с которым разговаривала мадам д Эстель, затем какого-то экзальтированного молодого человека, по виду студента, и дамы средних лет. К счастью я совершенно не понимал смысла их речей, но собравшиеся поддерживали точку зрения ораторов, потому что каждое выступление заканчивалось аплодисментами.
Мадам Бамбер откровенно скучала. Время от времени я бросал взгляды на Шерлока Холмса. Казалось, он внимательно слушал выступающих, но я понимал, что единственное, что его интересовало  была реакция мадам д Эстель на эти выступления.
Наша клиента сидела в первом ряду и с нашего места нам был хорошо виден ее точеный профиль.
Когда наконец, последний оратор сошел со сцены и аудитория гремя стульями и бурно комментируя услышанное потянулась к выходу, Шерлок Холмс сам направился в сторону мадам д Эстель.
Я понял опасения кузины Холмса по поводу душевного здоровья ее подруги, когда увидел, как она поздоровалась с мадам Бамбер. Казалось она была рада ее видеть, но ни тени улыбки не появилось на ее губах.
Она приветливо кивнула моему приятелю и мне, узнав мое имя.
Изабель Бамбер отчасти обладала актерскими способностями, которыми был так щедро одарен ее кузен. Я видел как естественно она объяснила мадам д Эстель, что Шерлок с другом приехал в гости в Париж и был рад возможности встретиться с ней, помня их давнее знакомство.
Неожиданно Холмс стал расспрашивать ее о спиритизме и задал несколько вопросов касавшихся только что прослушанных выступлений.
Расчет моего друга оправдался. Видимо этот сюжет живо занимал мадам д Эстель, потому что она моментально оживилась, от ее апатии не осталось и следа и она стала объяснять моему приятелю принципы общения с астральными субстанциями.
- Но о чем можно говорить с нематериальными телами ? – искренне удивлялся мой друг.
- Мистер Холмс, это же так просто. Мы общаемся с теми кто находиться далеко и даже с уже умершими.
- И вам удалось войти в контакт с усопшими ? – воскликнул Холмс, разыгрывая недоверие.
- Да. На первом же сеансе я поговорила с Этьеном.

Я посмотрел на мадам Бамбер и понял, что Холмс подвел ее подругу к теме, которая без сомнения, была предметом ее ненормального состояния.
Мне как врачу было ясно, что мадам д Эстель несмотря на прошедшие два года, не вышла из посттравматического состояния. Даже не понимая всех ее фраз, так как разговор шел по-французски, только по совершенно уверенному тону и энергичным жестам головы мне было ясно, что она совершенно верит в то, что говорила с умершим мужем.
- Но каким же образом вы общались с месье д Эстелем ? – продолжал Холмс
- На сеансах спиритизма. Через медиума.
- Очень интересно. – все больше оживлялся Холмс. – вы знаете, мадам д Эстель, я много слышал об этом, но еще не встречался с теми кто участвует в них лично, да еще с такими потрясающими результатами. Вы действительно слышали голос вашего мужа ? и что он говорил вам ?
- А, мистер Холмс, к сожалению, пока мы немного разговаривали, он сообщил мне о какой-то книге, за которой поехал в Тулузу и где погиб. Месье Каан объяснил, что его ум перед смертью был полностью поглощен этой темой, и естественно он и остался на этой идее. Мне бы хотелось поговорить с ним о дочери о нас …
- Этот месье Каан специалист по данному вопросу ? Откуда он знает ? – опять удивился Холмс.
- Месье Каан руководитель нашего клуба спиритизма. Он ведет сеанс.
- Ведет. – переспросил Холмс. – как же происходит сеанс ?
- О, если хотите, вы можете поучаствовать в нем. – неожиданно предложила мадам Бамбер.
- Был бы польщен. – воскликнул Холмс, поворачиваясь ко мне и переводя последнюю фразу на английский, и затем добавил, вернувшись к  собеседнице.
- Мой друг, доктор Ватсон, врач. Мы часто спорили с ним о правдоподобности таких сеансов. Он, например утверждает, что состояние транса дает некоторым участникам  ощущение, что они вступали в контакт другими людьми, но на самом деле это  всего лишь работа их собственного подсознания, что-то вроде сна. Ведь так, Ватсон ?
Я не был уверен, что правильно понял фразу моего приятеля, но все разно согласился.
- Вы очень удачно выбрали день, месье Холмс, сегодня после конференции проводиться сеанс. Я попрошу месье Каана позволить участвовать вам, доктору Ватсону и тебе Изабель. Вы убедитесь сами.
Шерлок Холмс дал понять своей кузине, что было бы желательно оставить нас дальше действовать самостоятельно и она поняв его немую просьбу, сослалась на необходимость вернуться домой, и откланялась, пообещав нанести ей визит до конца недели.
Я ожидал, что это не доставить удовольствия мадам д Эстель, помня, что последний раз Изабель практически не пустили на порог ее замка, но мадам д Эстель приятно улыбнулась и попрощалась заверив, что будет рада увидеть ее.
Для меня это был  еще одни симптом диагноза : Беспричинная смена настроения и отношения к одним и тем же вещам была характерной чертой тяжелого дипрессивного состояния.

Пока мы разговаривали, большой зал совершенно опустел и через проем входной двери заглянул уже виденный мною господин. Мадам Д Эстель жестом пригласила подозвала его.
Джентльмен приблизился и был представлен нам как месье Каан.
Он был невысокого роста, лет тридцати пяти, сухой и подтянутый. Носил светлый костюм хорошего покроя. На цепочке для часов я заметил брелок странной формы в виде стилизованного глаза. Я решил, что это должен был быть какой-нибудь знак спиритов, что-то в роде масонских символов.
В начале месье Каан не был расположен позволить нам участвовать в сеансе, но Холмс так хорошо разыграл любопытствующего профана, что в конце концов он уступил, сказав что не будет вреда от участия двух непосвященных и возможно даже подобная демонстрация убедит нас в реальности общения с потусторонним миром.
Мы проследовали за ним и мадам д Эстель по боковому коридору куда-то в глубину здания и были введены в небольшую комнату обставленную странным образом.
Вдоль всех стен был установлен черный занавес в форме круга. Месье Каан зажег свет и мы увидели небольшую эстраду напротив двери на которой стоял единственный стул. Между ним и круговым занавесом была установлена ширма, тоже из черного сукна. Перед этим возвышением полукругом располагались 6 стульев.
- Прошу занять места, господа, - пригласил месье Каан. – правила следующие : все присутствующие садятся на стулья и берутся за руки. Медиум находится на эстраде. После того как он войдет в транс, я буду задавать вопросы и когда он установит  уверенный контакт с желаемым человеком, то присутствующие смогут участвовать в диалоге.
- И как будут получаться ответы, - осмелился спросить я. Холмс перевел мой вопрос на французский.
- Ответы произносит медиум, но голосом вызванного собеседника.
- мы не увидим никакого… я несколько замялся не решаясь употребить слово призрак, - но месье Каан и так понял, что я имел в виду.
- Свет будет приглушен, но не до полной темноты. Мы сможем видеть лица друг друга. Иногда, когда сила сознания вызванного велика, мы можем различить его силуэт в серебристом тумане.
Я замолчал не осмеливаясь задавать больше вопросов. Ответ спирита показался мне настолько абсурдным, что до получения доказательств его слов, я все равно не смог бы сохранить серьезность подобного обсуждения.
Мы заняли крайние стулья, мадам д Эстель расположилась рядом с Холмсом. Вскоре в помещение вошли еще две дамы и пожилой господин. Когда все расселись, причем месье Каан остался стоять рядом с эстрадой, последней вошла молодая девушка. Ей было от силы лет 20, она была бесцветной блондинкой и странная худоба ее тела заставляла меня думать что у нее были проблемы со здоровьем. Она обвела нас странным отсутствующим взглядом и сразу пройдя в центр, села на стул на эстраде.
Месье Каан выключил свет и мы оказались в полной темноте. Пока наши глаза привыкали к сумраку все присутствующие ждали затаив дыхание. Было так тихо, что я слышал тиканье моих часов в кармашке жилета.
Наконец я смог различить силуэты людей и затем понял, что очень тусклое освещение проникало из за черного занавеса за спиной медиума. Должно быть там располагались окна.
Девушка-медиум сидела неподвижно с закрытыми глазами, но минуты через две внезапно открыла их и прошептала.
- Вы здесь, месье д Эстель.
При этих словах я заметил как вздрогнула мадам д Эстель. Холмс державший ее за руку возможно знал больше о ее состоянии, но его собственная рука, была все такой же холодной и напряженной.
- Вы здесь ? Мы ждем вас. Ваша супруга с нами.
Я повернул голову, пытаясь найти месье Каана и увидел, что он стоял чуть в стороне от кресла медиума и в упор смотрел на мадам д Эстель. В полумраке я не четко видел его лицо, но поза ведущего была неподвижна. Казалось он сам находился в трансе.
Внезапно девушка-медиум ответила сама себе приятным мужским баритоном.
- Вы вызывали меня. Шарлот, дорогая, ты здесь.
- Этьен, - воскликнула мадам Д Эстель. – но внезапно ее тон изменился и она добавила более спокойным и размеренным голосом : - Этьен ты не сказал мне куда ты положил эту книгу.
Я посмотрел на соседку Холмса. Без сомнения мадам д Эстель была в гипнотическом трансе. Черты ее лица оставались спокойными, взгляд был направлен в одну точку и голос приобрел монотонно бесстрастный тембр.
- Она в замке в тайнике. Ты должна пойти и взять ее. – продолжил баритон.
- Я не помню, где этот тайник. – эхом ответила мадам. – как его искать? по твоим ребусам?
- Да, самый последний.

Внезапно раздался странный хлопок. Я вздрогнул поняв, что сам на какой-то миг потерял контроль над реальностью. Опустив глаза я увидел девушку-медиума лежащую на подиуме рядом со стулом. Возможно от перенапряжения, она потеряла сознание.
Месье Каан громким голосом объявил, что сеанс окончен. Кто-то отвернул занавеску и в помещение проникли дневные лучи.
Я чувствовал, что еще был погружен в туман сонливости, но встряхнулся и поспешил к потерявшей сознание. Я был врачом и мой долг заставлял меня действовать, несмотря на  полубессознательное состояние.
Месье Каан поднял мадемуазель и снова посадил на стул. Я прощупал ее пульс и нашел его регулярным. Одна из дам достала флакончик соли и через мгновение девушка-медиум пришла в себя.
- Вам лучше, Сюзан ? - обеспокоенно спросил месье Каан.
- Простите, месье, - испуганно пробормотала она, - я кажется опять потеряла сознание.
- Ничего страшного, мы вошли в контакт с месье д Эстелем.

Мадемуазель Сюзан больше не угрожала опасность и я повернул голову ища взглядом Холмса и мадам Д Эстель. Они остались сидеть на своих местах и спокойно разговаривали, причем Шерлок Холмс продолжал держать руку своей соседки в своей. Она согласно кивала и отвечала, как я смог понять совершенно осознано. Окончание сеанса вывело ее из странного состояния.
Месье Каан обратился ко мне, но я не понял его, тогда он подошел к моего другу.
Шерлок Холмс встал со стула отвечая ему и помогая подняться даме.
Все трое еще разговаривали несколько минут, затем мадам д Эстель направилась к выходу, а Холмс сделал мне жест последовать за ними.
Уже в коридоре он объяснил мне, что пригласил мадам выпить чаю в соседнем кафе и обсудить в более спокойной обстановке результаты сеанса, потрясшего его своим реализмом.

Мысленно я усмехнулся его последней реплике, сказанной для мадам, но кивнул делая вид, что соглашаюсь с его правотой.
Мы устроились на террасе одного из кафе на оживленной улице обрамлявшей Люксембургский сад. 
Приятный теплый ветер шевелил маленькую вуаль на шляпке мадам д Эстель и гнал по мостовой бурые листья огромных платанов, возвышавшихся на другой стороне решетки парка.
Мой друг снова начал восхищаться спиритизмом и уверял, что теперь, когда он увидел все воочию, все его сомнения относительно обвинений в шарлатанстве полностью испарились.
Затем, как бы ища дополнительных аргументов, он попросил рассказать мадам Д  Эстель о услышанных сведениях и тем самым подвел ее к интересовавшей нас теме.
- Именно из за этой книги он отправился в Тулузу, мистер Холмс.
- Что это было за сочинение?
- За несколько лет до этого события Этьен купил у букинистов на Сене, какие-то старые издания математических трудов. Я не интересовалась его научной работой, но по тому энтузиазму с которым он говорил об этом, я поняла, что было очень важно. Издание относилось к середине 17 века. Этьен тогда говорил, что в нем нахватало страниц. И вот в Тулузе, в архивах парламента нашли какие-то записи или вырванные страницы, я точно не запомнила. Этьен был очень возбужден. Он тут же  отменил две лекции и вечеринку с друзьями которую мы организовывали в тот уикенд у нас в замке. Он уехал на следующий день по получении письма.
- Известно ли Вам, имя автора книги ? – осведомился мой друг.
Мадам д Эстель провела ладонью по виску. Было видно, что потревоженные тяжелые воспоминания причиняли ей душевную боль. Но она ответила :
- Кажется какой-то учебник или греческий трактат по арифметике.

Эти слова произвели странный эффект на моего друга. Он выпрямился как от удара электричеством. Током. Глаза вспыхнули, он вскочил со стула. Мне стало немного неудобно за такое странное поведение моего приятеля, но я не успел вмешается, он продолжил снова садясь на место.
- Не была ли это случайно Арифметика Диофанта ?
- Да, кажется это имя. – воскликнула мадам д Эстель.

Холмс громко ударил в ладоши и стал азартно потирать руки. Сидевшие за соседними столиками клиенты кафе начали бросать на нас тревожные взгляды. Но Холмс не обращал на окружающих никакого внимания. Улыбнувшись одними уголками губ, он объяснил причину своего возбуждения.
- Ваш муж, мадам д Эстель был математиком. Тулуза - это город в котором работал великий Пьер Ферма. Меня не удивит, что месье д Эстель сам искал доказательство его теоремы, над которой ученые бьются уже 300 лет. Эта книга, без сомнения, - ключ к ее разгадке.
Мы недоуменно посмотрели на сыщика, а он продолжил расспрос.
- После того, как .. – он остановился на полу фразе и продолжил, взяв себя в руки и поняв, что должен щадить чувства нашей собеседницы. – были ли среди вещей месье д Эстеля доставленных из Тулузы документы могущие быть теми, за которыми он отправился в Лангедок.
- Нет. – твердо ответила мадам. – он не брал с собой никаких книг или записей. И его вещи вернулись в без пропаж и без посторонних предметов.
- Последний вопрос: кто в Тулузе или в Париже мог быть в курсе того, зачем месье д Эстель поехал на юг. Кто прислал ему это письмо? Сохранилось ли оно?
Мадам д Эстель задумалась на минуту, и затем ответила.
- Теперь, когда вы задаете этот вопрос, я спрашиваю себе, видела ли я его позже. Кажется нет. Возможно он взял его с собой и там оставил, или полиция собирая его вещи в отеле не обратила на внимания и оно оказалось в мусорной корзине. Впрочем какое это имеет значение.
Я видел, как Шерлок Холмс собрался задать еще один вопрос, но удержался и перевел разговор в несколько другое русло.
- Да, теперь уже не узнать. Я немного увлекся, прошу простить меня мадам д Эстель. Видите ли, возможно это были записи связанные с теоремой Ферма, которая еще не доказана.
Она кивнула головой и слегка улыбнулась.
- Но возвращаясь к нашему сеансу,- снова в энтузиазме воскликнул мой друг, - ваш муж говорил про тайник.
- У него был какой-то тайник, не знаю что он хранил там, никаких особых ценностей у нас не было. Акции и мои колье мы хранили в банке.
Холмс поразмыслил с минуту, а затем добавил.
- Во время сеанса Вы задали этот единственный вопрос? Почему?
- Я спрашивала его? – мадам д Эстель удивленно подняла на нас глаза.
Я понял, что она совершенно не помнила, что происходило в течение одной или двух минут когда она была в трансе и пока девушка медиум не упала в обморок.
- Кто-нибудь еще интересовался этим тайником после смерти месье д Эстеля?
- Нет.
- Да, интересная тема спиритизм. Нужно будет посетить еще пару сеансов. – неожиданно добавил Холмс и я понял, что он закруглял наш разговор. –Надеюсь мы сможем присутствовать на ваших заседаниях еще?
- Конечно, мистер Холмс, - обрадовалась наша собеседница и от ее апатии не осталось и следа. - Следующее заседание в ближайший понедельник в шесть часов в том же зале. Мы можете придти.
- О с удовольствием, - поблагодарил мой друг.

На этом наш разговор закончился. Мы нашли для мадам д Эстель извозчика и она отправилась на Лионский вокзал, а мы с Шерлоком Холмсом остановили следующий экипаж, что бы вернуться в Сен Морис.
Мой друг сидел на жестком сиденье рядом со мной откинувшись на спинку и смотрел на проплывающий калейдоскоп улиц не видя его. Это его состояние было мне хорошо знакомо и я не беспокоил его. За час обратной дороги мой друг только один раз открыл рот и то что бы высказать не относящееся к делу предположение, что муж мадам Д Эстель мог быть убит.
Но мое любопытство было задето за живое всеми этими совершенно разрозненными и не связанными между собой фактами, я тоже пытался соединить их в стройный логический ряд, хотя и с отличным от моего друга успехом.
Я не мог понять как подозрение в убийстве могло быть связано с Великой теоремой Ферма.
Я не блистал в алгебре и с трудом припоминал ее формулу. В колледже сухим теоретическим дисциплинам я предпочитал практические занятия, что возможно и привело меня в последствии к врачебной профессии.
Тем же вечером, когда после ужина все собрались расходиться на отдых, я улучил момент и предложил Холмсу покурить в саду. Вечер был великолепен. Теплый ветер едва колыхал массу уже желтеющих листьев у нас над головой и они время от времени посыпали террасу шуршащим дождем.

Мы сели в плетеные кресла и я задал этот мой вопрос.
Я знал, что Шерлоку Холмсу будет приятно проявить возможность блеснуть  талантами. Я уже достаточно изучил его характер, и не сомневался, что мое любопытство будет удовлетворено.
Как и в разговоре с мадам Д Эстель, взгляд его тут же загорелся, но прежде чем ответить, он неспешно раскурил трубку и только тогда поднял голову в мою сторону.
- Ватсон, вы как-то упрекнули меня в незнании общепринятых истин, но что касается математики,  я думаю у меня перед вами преимущество. Я все-таки не зря провел два года в Кембридже. Вы помните Великую теорему Ферма ?
- Уже не очень отчетливо – сознался я. – кажется формула следующая  . Если мои воспоминания точны, ее так и не смогли доказать.
- Совершенно верно. Но этой теоремой я занимался косвенно, в связи с работами Эйлера, который в некотором роде имеет отношение к разработке моего дедуктивного метода построения логических умозаключений.
- Каким-же образом ? – удивился я.
- Я объясню, но начало про Ферма. Возможно вы помните, что этот замечательный французский математик по профессии был юристом – королевским советником при аппеляционной палате парламента Тулузы. Государственная служба не обременяла его и он состоял в научной переписки со всеми учеными Европы своего времени : Рене Декартом, Блезом Паскалем, Торричелли, Кристианом Гюйгенсом и многими другими. Его время - начало 17 века было колыбелью математики.
Начал Ферма с задач про магические квадраты и кубы, но постепенно переключился на закономерности натуральных чисел — арифметические теоремы. В этом просматривается несомненное влияние Диофанта, и символично, что Ферма записывал свои удивительные открытия на полях его «Арифметики».
- Об этой книге говорила мадам д Эстель ! – воскликнул я.
- Поэтому -то я и не смог сдержать эмоций. – досадливо добавил мой друг– эта мысль как молния пронзила меня. Я представил себе чувства математика  Этьена д Эстеля при объявлении такой новости.
- Холмс, мне стыдно признаться, но я ничего не помню про этого Диофанта. Без сомнения, греческий математик ? – продолжил я несколько смущенно.
- Да. О подробностях его жизни мало что известно. С одной стороны, Диофант цитирует Гипсикла (II век до н. э.), с другой стороны, о Диофанте пишет Теон Александрийский (около 350 года н. э.), — откуда можно сделать вывод, что его жизнь протекала в границах этого периода. Но более правдоподобное определение времени его жизни основано на том, что его Арифметика посвящена «достопочтеннейшему Дионисию». Полагают, что им является — не кто иной, как епископ Дионисий Александрийский, живший в середине III в. н.э. Но возвращаясь к теореме Ферма, - продолжил Холмс, поднявшись и вытряхнув пепел из трубки на зеленый газон, и снова набивая ее, - ученые полагают, что загадка этой теоремы была сформулирована значительно раньше, Ферма только ясно изложил ее постулат. Ее элементы встречаются в работах более ранних математиков.
Для случая n = 3 теорему в X веке пытался доказать среднеазиатский математик ал-Ходжанди, но его доказательство не сохранилось. Ферма обнаружил, что если a не делится на простое число p, то число ap ; 1 ; 1 всегда делится на p. Позднее Эйлер вывел доказательство и обобщение этого важного результата. Он же в 1747 году доказал ещё одну гипотезу Ферма. Сам француз редко приводил доказательства своих утверждений. 
Вот хотя бы один из таких примеров : в одной из своих работ Ферма оставил следующее утверждение : простые числа вида 4k+1 представляются в виде суммы квадратов (5=4+1; 13=9+4) единственным способом, а для чисел вида 4k+3 такое представление невозможно. Труды доказательств тулузский математик-любитель оставил потомкам. Эйлеру доказательство одной из этих математических загадок стоило 7 лет трудов.  Ферма же привел только косвенные доказательства, применяя изобретённым им индуктивный "метод бесконечного спуска". Этот метод был опубликован совсем недавно  в 1879 году все тем же Эйлером.  Интересно, что последний восстановил его суть по нескольким замечаниям из научной переписки Ферма. Сейчас  усовершенствованная версия встречается в работах Пуанкаре.
Эти исследования Эйлера еще до окончательной систематизации и публикации метода привлекли мое внимание в университетские годы.
- Насколько я понял из ваших рассказов, Холмс, в университете вы занимались химией? – я был удивлен  обширности его знаний по данному вопросу.

- Интерес к ним вызвал у меня Майкрофт. Мой брат, замахнулся покорить Эверест и пытался в своей диссертации доказать теорему Ферма.

Мой друг внезапно замолчал. Его лицо вдруг нахмурилось и он недовольно посмотрел в мою сторону. Я понял, что увлекшись, он перешел к личным откровениям, которых  всегда тщательно избегал. Понимая, как неприятно было ему говорить о неудаче брата, раз теорема все еще осталось недоказанной, я попытался деликатно увести его от этой темы.

- Значит в молодости вы особо интересовались теорией чисел ? – продолжил я.

- Нет. Дело в том, что мой дедуктивный метод, не что иное, как приложение математического анализа к практическим и приземленным сюжетам – бесконечный индуктивный спуск от одного постулата к следующему. Как-то раз я пытался объяснить это в более простой форме.
- Я помню, - ответил я, и с улыбкой и процитировал моего друга « По капле воды логически мыслящий человек может предположить о существовании Атлантического океана или Ниагарского водопада, если даже не слышал ни об одном из них »*
- Если хотите. В моем случае сцена преступления – это финальная формула, которую требуется доказать, спускаясь к ее истоку используя этапы математического анализа.
Я качнул головой в знак согласия, принимая такое неординарное и совершенно необычное применение математики в криминалистике. Мой друг развил свою мысль.

- Ферма разработал способ систематического нахождения всех делителей числа, сформулировал теорему о возможности представления произвольного числа суммой не более четырех квадратов. Далее ее дополнил  Лагранж в одноименной формулировке. Ферма занимали «невозможные» задачи — постулаты, не имеющие решений. Самое знаменитое утверждение о «невозможности» — Великая теорема Ферма.

Мой друг разгорячился и сыпал именами и научными трактатами о некоторых из которых я даже не слышал. В этот момент я открывал еще одну, неизвестную мне сторону его характера. Шерлок Холмс был одержим наукой  в своей области, как и все великие ученые, которых перечислял.
Он прервал на несколько секунд свой рассказ и вглядываясь в черноту опустившейся на сад ночи, добавил уже более спокойно :
- Многие арифметические открытия Ферма опередили время и были забыты почти на сотню лет, пока ими не заинтересовался Эйлер, опубликовавший систематическую теорию чисел. Начиная с этого момента интересы большинства математиков переключились на математический анализ и здесь снова заблистал гений Ферма. Он мог находить практически по современным правилам  касательные к алгебраическим кривым. Именно эти работы подтолкнули Ньютона к созданию анализа. Возвращаясь к самой теореме можно сказать, что в дошедшем до нас виде она была сформулирована Пьером Ферма в 1637 на полях «Арифметики» Диофанта с припиской, что найденное им остроумное доказательство  слишком длинно, чтобы его можно было здесь поместить:
Холмс усмехнулся и процитировал по латыни.
Cubum autem in duos cubos, aut quadrato-quadratum in duos quadrato-quadratos, et generaliter nullam in infinitum ultra quadratum potestatem in duas ejusdem nominis fas est dividere; cujus rei demonstrationem mirabilem sane detexi. Hanc marginis exiguitas non caperet.*
- Боже, Холмс, - воскликнул я на этот раз в искреннем удивлении, - вы не забыли латынь !
- Мой друг, - ответил он повернувшись ко мне лицом. – должен признаться, что кроме нескольких крылатых фраз из классиков, да научных формулировок, от языка Цезаря в моем « чердаке » не осталось ничего.
---------------------------------------------------------
* Повесть Дж Ватсона « Этюд в багровых тонах »


** « Наоборот, невозможно разложить куб на два куба, биквадрат на два биквадрата и вообще никакую степень, большую квадрата, на две степени с тем же показателем. Я нашел этому поистине чудесное доказательство, но поля книги слишком узки для него ».
- Почему же ученые не могут доказать теорему ? – почти перебил его я.
- Все гениальное просто. Но в том то и состоит ее дьявольская сложность. Эйлер в 1770 доказал теорему для случая n = 3, Дирихле-Лежандр в 1825 — для n = 5, Ламе — для n = 7. Куммер показал, что теорема верна для всех простых n меньших 100, за возможным исключением 37, 59, 67. На этом на сегодняшний день заканчиваются достижения прогресса.
И если предположить, что предусмотрительный метр Ферма все-таки записал ее на обороте черновика какого-нибудь акта на земельную собственность…
Шерлок Холмс многозначительно посмотрел на меня.
- То это значительно ускорило бы муки творчества математиков всего мира.

Я почувствовал, как жар прошел по всему моему телу. Я догадался о чем говорил сыщик.
- Вы хотите сказать, что в Тулузе обнаружили какие-то неизвестные документы Ферма и месье д Эстель бросился знакомится с ними ?
- Это моя рабочая гипотеза.
- Но как это связано с его гибелью ?
- Это нам и предстоит выяснить.

Я еще пытался выудить у моего друга больше деталей его умозаключений, но он остался непроницаемым и почти сразу предложил отправиться спать.
На следующее утро спускаясь со второго этажа к завтраку, я услышал через открытую входную дверь громкий бас мужчины разговаривавшего с мадам Бамбер перед домом. Мой друг появился в дверях столовой и поздоровавшись со мной, направился к входной двери. Мы вышли вместе на перрон приветствовать вновь прибывшего, и я стал свидетелем сцены проявления родственных чувств, совершенно невозможной в нашей сдержанной Англии.
Мадам Бамбер вела беседу с высоким господином лет сорока  замечательно широкого в плечах. Его белый костюм  и такая же соломенная шляпа с большими полями, которую он уже снял и держал в руках контрастировали с сильным загаром кожи его лица и рук. Большие усы топорщившиеся в разные стороны под действием солнца стали почти русыми, хотя коротко подстриженные волосы были значительно темнее.
При виде моего друга джентльмен позабыл о мадам Бамбер и бросился вверх по ступенькам в нашу сторону с громким возгласом « Шерлок, старина ». В следующее мгновение он налетел на моего приятеля и заключил его свои объятья.
Холмс совершенно не был обескуражен  необычными манерами, и хотя был вдвое тоньше джентльмена, отвесил ему хлопок по плечу такой силы, что француз покачнулся и отступил на одну ступеньку вниз.
Когда пылкий обмен приветствиями был закончен, Шерлок Холмс повернулся ко мне и с несколько смущенным видом представил джентльмена.

- Познакомьтесь, Ватсон, мой кузен Альфред Верне.
Я пожал руку джентльмену, вспоминая эпизод в Хаттон Холле рассказанный мне вчера мадам Бамбер.
Месье Верне довольно хорошо говорил по-английски, возможно на последнем месте его работы где-то в колониях, как я помнил из письма мадам Бамбер прочитанного  в Лондоне, он сталкивался по долгу службы с нашими соотечественниками. Месье Верне был так рад видеть своего кузена, что не умолкал ни на минуту. Когда мы вошли в холл, его громкий бас сразу наполнил невообразимым шумом тихий до этого дом.
Мы сели за завтрак и Холмс спросил своего кузена, что он думал о проблеме Шарлот д Эстель.
- Ах, Шерлок, несчастная Шарлот, совершенно потеряла рассудок. Представь себе, она выгнала из дому свою лучшую подругу. Ты помнишь ее, какая она была приветливая, веселая.

Холмс неопределенно пожал плечами. Видимо у него остались другие воспоминания. Но месье Верне не заметил его реакции и продолжал обмакивая круассан в кофе.
– Я понимаю ее, Этьен был очень приятный человек. Пока он был жив, мы часто виделись. Столько историй было рассказано.  –  Альфред Верне махнул рукой и отпил кофе, видимо сильно расстроившись от воспоминаний об этой потере.
– Да что там говорить, Этьен был душой любой компании. Если бы она вышла замуж за Майкрофта, зачахла бы с тоски где-нибудь в Хаттон Холле или Кембридже.
При этих бестактных словах лицо моего друга сделалось суровым, а мадам Бамбер бросив гневный взгляд на Альфреда, заметила строгим голосом.
- Тебе никто не давал права судить, что лучше, а что хуже. Майкрофт обладает таким же блестящим интеллектом, как и  покойный месье д Эстель.
Альфред уже открыл рот, что бы защитить свою точку зрения и только усугубил бы неприятную ситуацию, но Шерлок Холмс сам сменил тему.
– А не думаешь ли ты, Альфред, что д Эстель был убит ?
- Кем ? – опешил наш собеседник.
- Пока не знаю. Но из всех перевернувшихся в лодке, только он погиб.
- Ты у нас сыщик, - пожал плечами добряк, - правда не вижу кому бы это было нужно. Шарлот не имела любовников. Она была так влюблена в него.

Я улыбнулся, отмечая про себя, что французскому кузену другой мотив даже не пришел на ум.
Шерлок Холмс тем не менее не ответил и задумался. Месье Верне воспользовавшись паузой принялся рассказывать о женщинах острова на котором работал в администрации коменданта.
- Вы не представляете доктор Ватсон, Шерлок, какие странные женщины таитянки. Совершенно никакой морали. Ее отсутствие и есть мораль. Могут пойти с кем угодно, причем не берут денег. Чистая любовь. Живут на краю света. Два месяца плыть на пароходе...

Мой приятель все еще молчал, а я что бы поддержать разговор поинтересовался природой и экономическими вопросами этих заморских территорий.

- Мы совсем недавно выпроводили оттуда англичан. – объявил он совершенно не думая, что разговаривал с одним из них. Мадам Бамбер снова слегка покраснела и умоляюще посмотрела в мою строну.
Ей было ужасно стыдно за бестактность своего брата, но любой затрагиваемый им сюжет оборачивался против него. Мне же был симпатичен этот открытый и жизнерадостный кузен моего друга и я вовсе не обижался на его постоянные выпады. Я улыбнулся нашей хозяйке, давая понять, что меня этот разговор скорее развлекал, чем обижал.
Но разглагольствования Альфреда о свободной любви на Таити снова прервал мой приятель, вышедший из оцепенения и обратившись ко мне.
- Ватсон, если вы позавтракали, нам пора, у меня кое-какие дела в городе. Я хотел бы что бы вы составили мне компанию.
- Как же Шерлок, - загремел голос месье Верне, - я специально приехал, что бы встретиться с тобой.
- Надеюсь ты задержишься. Мы вернемся к ужину. Напоминаю тебе, что я приехал по делу.
- Неужели ты серьезно относишься ко всем этим капризам Шарлот ? – искренне удивился он
- Не капризам, а обстоятельствам смерти Этьена д Эстеля. До вечера, Алфред.

С этими словами мой друг поднялся из-за стола и поцеловав мадам Бабмер в щеку направился к двери.

Глава 4  Инспектор Ле Брен

Полицейское управление Парижа, так же как и лондонский Скотланд Ярд расположено на набережной носящей имя Ювелиров.
От маленького вокзала Рейи извозчик провез нас вдоль набережной Сены, мимо Собора Парижской Богоматери и повернул на широкую набережную в направлении западной оконечности острова Сите.
Почти тут же, несколько ярдов после поворота мы остановились у высокого современного здания  построенного в стиле, который в Париже называют «османовским».
Этот огромный дворец Правосудия вмещавший все службы от полицейской префектуры, до суда, располагался чуть в стороне от реки образовывая перед парадны входом некое подобие площади. Вид на Нотр Дам ему закрывал высокий купол другого учреждения - Коммерческого трибунала. На противоположном берегу неширокого протока Сены жались друг к другу узкие фасады чудом сохранившегося средневекового латинского квартала.
Все это современное великолепие были заново отстроено после пожаров Парижской коммуны и только крепость Консьержри, выходящая фасадом на другой рукав Сены, напоминала о парижской старине.
Шерлок Холмс окинул взглядом снующих взад и вперед людей у главного входа в штатском и синей форме с красными галунами, и тоже  направился к высоким дверям.
Он объявил дежурившему на стойке приема офицеру, что мы хотели бы видеть месье Рикье.
Через пять или десять минут ожидания к нам вышел очень молодой человек, представившийся инспктором-стажером Ле Бреном.
Он пригласил нас следовать за ним и мы прошли по высокой лестнице куда-то налево на второй этаж. Почти сразу выяснилось, что месье Ле Брен говорил по-английски. Отвечая на мой вопрос он рассказал, что родился и вырос в Сен Мало, где научился нашему языку общаясь с английскими моряками – главными иностранными гостями этого крупного порта. Месье Ле Брен был очень молод, не больше 25 лет. Его гражданский костюм из клетчатого твида был спортивного покроя, по нашей английской моде, и прекрасно облегал его худую фигуру. Коротко подстриженные волосы были черны как смоль и за круглыми очками в железной оправе сверкали живым умом карие глаза.  Он объяснил нам, что комиссар Рикье не сможет уделить нам много времени, но хотел непременно сам принять английских коллег.
Дивизионный комиссар принял нас в довольно большом кабинете самого обыденного и невзрачного конторского вида. Я отметил про себя, сравнивая его с кабинетом инспектора Лестрейда, что все полицейские управления мира похожи одно на другое. Если не считать великолепного вида на Сену и аккуратную треугольную площадь Дофин, то по большому счету она ничем не должна была отличаться о какого-нибудь комиссариата в глухой провинции. Большие шкафы картотек по стенам, простой стол заваленный папками бумаг составляли меблировку, и в углу была навалена груда тряпья, очевидно вещественные доказательства по какому-нибудь уголовному делу.
Сам месье Рикье, сухой господин лет сорока с взъерошенными седеющими волосами, одетый в видавшую виды тройку синего сукна, поднялся нам навстречу из за стола и извинившись, что не говорит по- английские, обратился к Шерлоку Холмсу после представления.
- Инспектор Лестрейд прислал мне телеграмму, месье Холмс, с просьбой посодействовать вам. Наше сотрудничество со Скотланд Ярдом имеет уже давнюю историю.
Я отметил, что Холмс воздержался разуверить его о своей принадлежности к лондонской полиции и сразу преступил к делу.
- Месье Рикье, я не займу у вас много времени. Я прибыл во Францию, расследуя дело смерти месье Этьена д Эстеля. Он погиб в 83 году в Тулузе. У его вдовы появились основания полагать, что его смерть не была несчастным случаем, а хорошо спланированным убийством.
Месье Рикье в удивлении поднял брови.
- Почему же она обратилась с этим в Англию? Если появились новые свидетельства, она должна подать заявление нам или в Тулузу. Кто расследовал дело?
- Это стечение обстоятельств. Вдова месье Д Эстеля лучшая подруга моей родственницы. Именно поэтому они обратились ко мне. Что бы составить свое мнение об этой вероятности, я хотел бы увидеть полицейский отчет. Но поскольку из Лондона я смог получить рекомендации только в Парижскую префектуру...
- Понимаю. – месье Рикье задумался на минуту.
Видимо дело Холмса разочаровало его ожидания. Вместо совместной операции со Скотланд Ярдом его просили о каких-то архивных справках.
Через несколько секунд его лицо прояснилось и он воскликнул.
- Я думаю, что смогу вам помочь. У меня есть стажер месье Ле Брен, к тому же он говорит по-английски. Он только две недели как у нас в управлении, закончил полицейскую школу в Рене, но очень сообразительный. Я поручу ему собрать для вас материал.
На лучшее Шерлок Холмс не мог и наедятся. Месье Рикье тут же вызвал своего ассистента в кабинет и дав распоряжение извинился, что больше не может уделить нам внимание.
Пожав нам руки, он с чувством исполненного долга снова сел за свой стол, попросив нас на прощание передавать привет инспектору Лестрейду.

Наш новый знакомый горел нетерпением приступить к выполнению первого серьезного задания и тут же предложил отправиться в архив.
Для этого нам пришлось покинуть здание криминального отдела и пересечь внутренний двор дворца правосудия.
Мы прошли мимо  высоких кованых ворот. За ними в перспективе площади Дофин мелькнула конная статуя Генриха 4, установленная на пересекающем оконечность острова Новом мосту.
Большое мрачное здание к которому мы приближались смотрелось рядом с новой префектурой, как вековой дуб среди молодой поросли. Это была сама знаменитая крепость Консьержери продолжавшая служить тюрьмой предварительного заключения. Мы вошли через боковую дверь с характерным остроконечным проемом и сразу вдохнули сырость близкого к реке каземата. Здесь коридор был значительно уже, сводчатый потолок покрытый копотью освещавших его некогда факелов низко нависал над головой.
Миновав довольно длинную галерею, мы оказались в более современном крыле. Стены здесь были оштукатурены и побелены. Толкнув одну из тяжелых дверей, месье Ле Брен ввел нас в довольно больших размеров зал залитый яркими лучами заходящего солнца проникавшего в высокие окна. Этот фасад выходил на запад, на другой стороне Сены я различил громоздкие очертания театра Шатле.
Из за конторского прилавка нам навстречу поднялся пожилой клерк в черном халате поверх костюма.
Месье Ле Брен объяснил предмет наших поисков и архивариус, закивав головой, удалился куда-то вправо.
Минут через пять тишину архива прервали его шаркающие шаги и он принес папку серого картона. Стряхнув уже успевшую накопиться за три года пыль, он развязал тесемки и объяснил Ле Брену
- Это годовой отчет из Тулузы за 1883 год. Это единственное, что мы имеем в Париже, за полным досье надо ехать на место.

Мы сели тут же за грубый деревянный стол и далее беседа протекала с большим интересом для меня, так как мы говорили по-английски.
Шерлок Холмс торопливо перебрал бумаги, дойдя до дел июня.
- Вот, - воскликнул он, вынимая стандартный лист с шапкой Тулузского комиссариата.
«Расследование несчастного случая при пересечении реки Гаронны 25 июня 1883 года.
Установлено: четырехвесельная Барка мещанина Месье Колозона нанятая месье Уранье взяла 5 пассажиров на пристани Отель де виль приблизительно  в 18ч30 с целью переправится через Гаронну в пригород.
В 15 метрах от берега лодка попала в стремительный поток. Державший руль месье Освальд не справился с управлением, лодку повело на правый борт и она перевернулась.
С набережной была послана подмога. В течение 10 минут к месту инцидента прибыл полицейский катер пришвартованный у той же пристани.
Пассажиров  лодки: месье Освальда, месье де Коломье, месье Онагра удалось поднять на борт.
Жертвами инцидента стали мадам Коломье и месье д Эстель, их тела были найдены ниже по реке на следующий день.
Расследование установило, что плавательное средство было исправно, волнения на реке не было. Смерть вышеназванных господ наступила в результате несчастного случая.
Сержант Саганье 26 июня 1883 года»
- У нас есть имена ехавших в лодке. – пробормотал Холмс,  делая записи в своей записной книжке. – кажется больше ничего об этом деле.
Он пролистал все документы до конца и осторожно закрыл папку, что бы не поднимать пыль.
Английский детектив задумался на минуту и затем неожиданно задал другой вопрос.
- Месье Ле Брен, я хотел бы поговорить с сотрудником картотеки преступников.
При этом Холмс достал из внутреннего кармана сюртука небольшой листок на котором грифельным карандашом был набросан не очень художественно исполненный портрет нашего нового знакомого месье Каана.
- Конечно, сэр, это чуть дальше в этом же крыле.
Мы покинули архив и двинулись дальше по коридору.
Дойдя почти до конца Ле Брен открыл левую дверь и мы оказались в идентичном предыдущему помещении, только здесь за стойкой служащий был лет на двадцать моложе и за одним из двух столов для просмотра дел уже сидели два человека: один в штатском, а другой в жандармской униформе. Не зная знаков отличия во французской полиции, я не смог определить его звание.
Дежурный за стойкой отрицательно покачал головой, когда Ле Брен показал ему рисунок Холмса, но затем окрикнул одного из посетителей его службы.
- Месье Равельон, - это по вашей части.
Джентльмен в гражданском поднял голову и подошел к нам. Только бросив взгляд на схематичное лицо председателя Спиритического общества, он издал громкий возглас.
- Да это же Ривьер.
Лица Ле Брена и Холмса просияли.
- Кто это его так изобразил? Последний раз, когда я видел его, он был без усов.
Наш молодой коллега представил нас. При известии о нашем английском происхождении
лицо инспектора Равельона моментально приняло почтительно заинтересованное выражение. Чтобы оказать нам услугу, он попросил служащего принести досье опознанного Ривьера и пригласил нас за свой стол.
Месье Равельон был настолько любезен, что прервал свою работу и рассказал нам о интересующем нас человеке.
- Арно Ривьер, господа, мой старый знакомый. Мошенник, каких свет не видел. Талантливый черт. Последний раз он был замешан в деле о получении наследства. Представляете, он так заморочил голову нотариусу и судебному исполнителю выдавая себя за законного наследника, что те не моргнув взглядом позволили ему вступить в наследство.
Настоящий же наследник находился в Канаде, пока он плыл в Гавр именье было продано и деньги испарились. Мошенника так и не нашли, но по описанию свидетелей это был без сомнения Ривьер. Это случилось пару лет назад.
- Как же ему удалось удалось убедить чиновников. Существует процедура и сроки? – удивился Ле Брен.
- Мы тоже удивлялись при расследовании, - без обиняков добавил месье Равельон. – на допросе они показали, что он «околдовал их». Сами понимаете, господа, для нас это не убедительно. Хотя не удалось доказать никакой связи между тремя участниками этой аферы. Впрочем они понесли наказание: нотариус лишился лицензии, а судебный пристав был уволен.
При последних словах инспектора Холмс бросил на меня красноречивый взгляд.
- Околдовал или загипнотизировал, - пробормотал я по-английски. Наш собеседник не понял моих слов.
- Скажите, месье Равельон, а не было ли в карьере этого Ривьера еще дел, где он проворачивал аферы благодаря силе убеждения?
- Да сплошь и рядом. Вот смотрите. – Равельон раскрыл пухлую папку дела Арно Ривьера перебрав несколько маленьких дел в бумажных папках, вынул одно из них.
- Два месяца назад, в Тулузе. Это уже совсем недавно, я даже не знал о нем. Смотрите. Он организовал общество в поддержку развития математики. Собрал по подписке 1000 франков исчез вместе с деньгами.
Теперь уже я бросил взгляд на моего друга. Манера действий Ривьера и месье Каана совпадала, так же как и внешность двух проходимцев. На первой странице досье красовалась фотография нашего знакомого, выполненная примерно 10 годами ранее.
- Этот Ривьер, только мошенник? не числится ли за ним убийств или покушений? – спросил Холмс.
- Нет, - тут же ответил инспектор, - его искусство – ловкость языка, личный шарм. Я участвовал в двух или трех расследованиях и один раз мне удалось доказать его вину, правда он отделался штрафом. Я проводил допросы лично. Он скорее откажется от дела, чем пойдет на насилие. Да и зачем ему, жертвы сами рады отдать, что надо. Чем он их берет?
Инспектор усмехнулся тряхнув головой.
- Известно ли место его теперешнего пребывания? – снова поинтересовался Холмс
- Скорее всего нет. Насколько я могу судить  он находится в розыске по делам в наследства в Рене и тузузской аферы. Но пока еще не удалось его арестовать.
Мы поблагодарили любезного инспектора и Холмс повернул к двери. Когда мы покинули префектуру и вышли за площади Дофин, наш молодой помощник с надеждой спросил
- Чем я могу быть еще полезен?
В его голосе я почувствовал легкую досаду от того, что его миссия закончилась так быстро.
Холмс закурил сигарету и посмотрел на молодо человека как бы исподволь. Поля его шляпы скрыли от Ле Брена этот испытывающий взгляд. Наконец он задул спичку и ответил.
- Я подозреваю, что у вас есть вопрос, который вы не осмеливаетесь задать. Откуда у меня появился портрет Арно Ривьера и почему я наводил о нем справки?
Ле Брен утвердительно кивнул в ответ, не прерывая моего друга.
Шерлок Холмс еще раз, уже открыто посмотрел ему в глаза и продолжил.
- Не зная предыстории дела, вы навряд ли сможете помочь нам. Предлагаю выпить кофе в этом симпатичном бистро на площади. 
Трость Холмса указала на одно из кафе, терраса которого была накрыта полосатым брезентовым тентом и по обе стороны от входа горели жаровни защищая от холода клиентов расположившихся на террасе.
Лицо молодого инспектора просияло и он последовал за нами в сторону Нового моста.
- Так вот, месье Ле Брен, - начал Холмс без предисловия, - прежде всего хочу предупредить вас, что я частный сыщик, а значит мое дело может иметь конфиденциальные стороны, которые не всегда желательно освещать в официальном расследовании.
Меня позабавила изумленная мина нашего молодого собеседника.
- Но месье Рикье сказал мне, что просьба пришла от инспектора, не помню имя, из Скотланд Ярда?
- Лестрейд – один из моих хороших знакомых. Мне не раз приходилось естественно неофициально помогать ему и некоторым его коллегам, поэтому-то они всегда рады, когда возможно, оказать мне услугу.
На этот раз выражение лица инспектора от удивления перешло к уважению. Но вдруг он озабоченно спросил.
- Мистер Холмс, вы сказали, что некоторые аспекты не должны фигурировать в расследовании. Я полицейский и действую только в рамках закона.
- Без сомнения, месье Ле Брен, - воскликнул британский детектив. – мы с Ватсоном самые ревностные поборники закона.
Я слегка приподнял брови, поймав на себе взгляд моего друга. Меня позабавило с каким жаром от пытался убедить в этом самого себя. Впрочем и я и он знали, что если нам и случалось слегка переступать его черту, это делалось исключительно с благородными целями.
Наш молодой друг не знал нас близко, поэтому фраза Холмса совершенно успокоила его, и он отпив кофе из своей чашки поспешил уверить, что  всецело находится в нашем распоряжении.

Шерлок Холмс сжато рассказал об опасениях своей кузины и результатах нашего посещения сеанса спиритизма, а также сведения полученные от  мадам д Эстель.
- Если я правильно понял, месье Холмс, сама вдова не знает о том, что мы занимаемся ее делами? – для уверенности уточнил Ле Брен.
- В этом и заключается особенность моего статуса. Вы как официальное лицо должны действовать только по получении заявления в полицию. Но вы должны согласиться, что вокруг мадам д Эстель происходят какие-то махинации. Мы только что выяснили, что председатель общества спиритизма - разыскиваемый полицией мошенник.
- Но как, месье Холмс, вы догадались, что на него может существовать досье в нашем управлении? – искренни восхитился наш молодой друг.
Холмс улыбнулся одними уголками губ, это был знакомый мне знак его крайнего удовлетворения и пояснил.
- Дорогой месье, я заподозрил это на сеансе. То что скорбящая женщина может найти утешение в модной сфере спиритизма, вместо того, чтобы обратиться к кюре я мог бы допустить без задней мысли. Но придя на сеанс, с первой же минуты у меня сложилось впечатление, что он организован только для мадам Д Эстель. Медиум вызывая ее мужа, и вопросы касались мадам и месье д Эстелей.
Вначале это было только гипотеза, не окажись месье Каан среди клиентов префектуры я возможно пересмотрел бы ее, но мы попали в точку. Остается узнать что ему нужно от мадам д Эстель.
- Деньги? – осмелился предположить я, - ваша кузина сказала, что он получал от нее чеки.
- На какие суммы? – поинтересовался инспектор.
- Изабель Бамбер видела только один чек на 200 франков.
- Если я правильно понял месье Равильона, Арно Ривьер не стал бы затевать игру на несколько месяцев ради такого маленького куша.- сказал я.
- У него без сомнения более амбициозные планы. – добавил Холмс, медленно выпуская струю дыма.
- Нужно поговорить с мадам Д Эстель, - предложил инспектор, - мы откроем ей настоящую личность Ривьера, к тому же он находится в розыске, мы арестуем его и таким образом прервем  его возможно преступный замысел.
Мой друг резко выпрямился и бросил на Ле Брена недовольный взгляд.
- Месье Ле Брен, боюсь, что я пожалею о моей откровенности. – произнес он ледяным тоном.
Молодой француз опешил. Он даже побледнел от мысли, что сказал какую-то глупость за которую английский детектив отстранит его от расследования.
- Я что-то не так сказал? – пробормотал он в нерешительности.
- Если вы осуществите ваш план, - немного оттаял мой друг, видя, что Ле Брен вовсе не упрям и открыт для любой дискуссии. – мы никогда не узнаем чего он хотел от мадам д Эстель, и второе рискуем сделать его в ее глазах мучеником. Ни то ни другое не позволят разрешить порученную мне проблему, а только оттянут ее во времени, пока вы будете удерживать Ривьера за решеткой.
Молодой инспектор подумал с минуту и потом решительно кивнув головой в знак согласия и спросил.
- Что вы предлагаете, месье Холмс?
- Это мне нравиться больше.- довольно улыбнулся мой друг, - я хотел бы , что бы вы узнали зачем месье д Эстель ездил в Тулузу, а я займусь  Ривьером. Завтра еще один сеанс в котором мадам д Эстель не принимает участие. Понаблюдаю за ним со стороны.

Когда мы возвращались на извозчике к вокзалу Рейи я спросил моего друга.
- Не кажется ли Вам, Холмс, что этот Ле Брен обладает качеством, которого я никогда не видел у ваших коллег из Скотланд Ярда, он  не настаивает на своей точке зрения?
- Мой дорогой друг, - он еще не полицейский. Две недели в префектуре Парижа  не успели наполнить его голову предубеждениями, стереотипами и сознанием собственной непогрешимости. Однако, я думаю, есть надежда, что он будет очень хорошим следователем.
- Почему же?
- Он сначала слушает, а потом высказывается. У представителей закона в 99 процентов случаев получается как раз наоборот. Посмотрим теперь на его профессиональные качества.

Глава 5.  Противоречивые факты.

На следующий день Шерлок Холмс появился в столовой только в 11 утра. Завтрак был уже давно убран, но его это совершенно не огорчило. Во время своих расследований Холмс мог сутками обходиться без еды.
На мой вопрос о внезапном спаде его энергии он ответил, что до завтра мы не узнаем ничего интересного, потому что наш новый знакомый Ле Брен отбыл в Тулузу в поисках сведений о конкретных  обстоятельствах гибели д Эстеля, судьбе его бумаг и троих оставшихся в живых пассажиров лодки. Чтобы скоротать время мой друг отправлялся в Париж. Он не уточнил цели этого путешествия, оставив меня сопровождать мадам Бамбер и месье Верне на скачки. Зная мою слабость к лошадиным бегам, он попросил своего кузена быть моим гидом на знаменитом Винсенском ипподроме, который к тому же располагался всего в двух милях от дома мадам Бамбер.
Несмотря на хвастливость и англофобию месье Верне, которые не могла сгладить даже удивительная приветливость и доброжелательность его сестры, я должен благословлять неосторожность Холмса, оставившего меня наедине со своими ближайшими родственниками.
В перерывах между подробными рассказами о его любовницах на Таити и в других странах общиной французской империи, месье Верне выложил мне множество забавных анекдотов о детстве и юности моего друга.
Так я узнал, что семья Холмсов ведет свое документальное начало от Волтера Холмса из Кирбиморсайда. Этот сын йоркширского фермера выбрал правильную партию в Войне Роз оказавшись в Йоркском стане.
Он отличился сражаясь рядом с Эдвардом IV в битве при Таутоне в 1461 году за что получил дворянский титул. Уже известный мне Хаттон Холл располагался в 8 милях от Пикеринга в северном Йоркшире, и был построен неким сэром Ральфом Холмсом на землях полученных от продажи Аббатства Риевокс.
На мой вопрос об их общем предке Орасе Верне, на этот раз уже мадам Бамбер, сообщила, что в 18 веке баронеты Холмсы обеднели и сэр Шеридан  - потомок того самого сэра Ралфа вынужден был поступить на военную службу. После разгрома Наполеона, в 1818 году он оказался в Париже, где и познакомился с юной Мари Клод Верне.
Влияние их знаменитого деда Ораса Верне на сестру не прекратилось с ее переездом через Ла Манш. Метр не однократно бывал в Англии. При дворе королевы Виктории его картины пользовались большим спросом. Отблеск этого успеха немного осветил и скромный Хаттон Холл, хотя сэр Шеридан был известен мрачным и независимым характером, что в полной мере передалось его сыну сэру Вильяму Холмсу – отцу Майкрофта и Шерлока.
По возвращение с ипподрома я уединился на террасе сада и куря сигару думал о том, что все услышанное сегодня о предках моего удивительного друга нашло в той или иной мере отражение в его характере. Слияние корней латинских художников и саксонских сквайров как сплав благородных металлов вылился и трансформировался в талантах частного сыщика неимоверной художественной внимательностью к деталям окружающего мира, тонкой интуицией и пониманием человеческих характеров, но также холерическими перепадами настроения и поведения – наследством многих поколений обитателей пустынных и мрачных йоркширских Лэндов.

Признаюсь, когда к вечеру высокая фигура моего друга появилась в гостиной, я смотрел на него несколько другими глазами, чем несколько часов назад.
Шерлок Холмс не объяснил, где он пропадал пол дня, да у него и нашлось бы на это и минуты. Бесконечные истории месье Верне не прекращались даже за ужином.

Вечер спасло письмо, пришедшее с семичасовой почтой из Буасиз Ле Ренар.
Шерлок Холмс развернул адресованный ему конверт и вынул две короткие записки:
«Дорогой месье Холмс, - прочитал он вслух -
Я очень рада, что такой трезвой и сугубо материальный ум, как ваш, принял очевидность факта  связи с потусторонним миром, и как следствие неопровержимого доказательства существования последнего.
Уже несколько сеансов подряд Этьен говорит мне о документе в каком-то тайнике, о котором я должна знать.
Признаюсь честно, я не могу понять о каком из них идет речь. Во время последнего сеанса Этьен дал мне подсказку, что найти его можно решив теорему. Я думаю, что речь идет о придуманном им незадолго до роковой поездки в Тулузу ребусе.
Посылаю Вам этот документ. Ваша профессия сыщика как нельзя больше подходит для разгадки подобного рода тайн. Буду рада принять вас, Вашего друга доктора Ватсона и дорогое мне семейство Верне-Бамбер в следующий уик енд.
Преданная вам,
Шарлот д Эстель»

Приложенный документ содержал всего несколько строк и по утверждению Мадам Бамбер был написан рукой месье д Эстеля.

«Найдет тайник тот, кто решит теорему Ферма:
  где
а – aristocrate pendu (повешенный аристократ)
b – beffroi (церковная колокольня)
c – cave (погреб)
n = 2
- Что за чертовщина? – воскликнул я после того, как мадам Бамбер перевела мне слова исходных данных. – месье д Эстель тоже был спиритом?
- Нет, Ватсон, - усмехнулся Холмс, приложив угол свернутого листа к подбородку. – это всего лишь карта сокровищ. Разгадать ее можно только на месте..
- Шерлок, кажется вам удалось завоевать расположение Шарлот, - с улыбкой заметила его кузина.
- Ценой самого циничного обмана. – лукаво ответил он
Я уловил еле заметный укор во взгляде  нашей хозяйки.
- О не беспокойтесь, Изабель, мне всего лишь пришлось прикинуться  пылким энтузиастом спиритизма.
Изабель опять покачала головой.
- Эти штуки мне известны, - услышали мы громогласную реплику месье Верне. – Этьен часто забавлял гостей подобного рода головоломками. Обычно призом была бутылка старого бордо или коньяка. Поскольку друзья у него сплошь математики, объяснение всегда было в виде математических ребусов. Мне никогда не удалось разгадать ни одного. – он громко рассмеялся, - впрочем, я предпочитал оставаться в гостиной с дамами, особенно в отсутствие их мужей.
Шерлок Холмс изобразил подобие улыбки на очередную плоскую шутку своего кузена, но ничего не добавил и мы отправились в столовую ужинать.

Утро следующего дня, принесло длинную телеграмму из Тулузы. Привожу здесь ее полный перевод на английский, так как я зафиксировал его тогда в моей записной книжке.
«Дорогой месье Холмс,
1. Показания старшего сержанта Сеганье.
Плохо помнит подробности. Дело очень старое. Прибыв в Тулузу, месье д Эстель остановился в доме месье Коломье и его супруги. Все вещи покойного (один саквояж) были переданы последним полиции.
Среди личных вещей не было никаких бумаг.
2. Показания нанявшего лодку месье Уранье. М Уранье преподаватель математики лицея Св Доминика. Член тулузского общества популяризации математики. Знаком с месье Коломье и месье Онагром по деятельности этого общества. Нанял лодку по просьбе месье Коломье для экскурсии в бывший монастырь Св Фомы на другом берегу Гаронны. На следствии он показал, что видел, как мадам Коломье пыталась удерживать месье д Эстеля на воде. Последний не умел плавать. Момента их исчезновения он не видел, так как сам, попав в боковое течение не мог приблизится к ним.
3. М Освальд, ассистент комиссара тулузского аукциона, тоже член общества математиков умер в 1885 году. Причина смерти хроническая язва желудка.
Сержант Сеганье сообщил, что именно М Освальд дал важное показание: «месье Коломье уронил за борт шляпу и будучи грузного телосложения неосторожно свесился за борт, чем нарушил равновесие лодки. В следствие чего она перевернулась.»
4. Месье Коломье продолжает работать на кафедре теоретической математики Тулузского университета. По свидетельству коллег, он по нескольку раз в год ездит в Париж. В настоящий момент он находиться в столице. Адрес неизвестен, но имеет обыкновение останавливаться у знакомых . Единственные известные контакты в Париже профессоры Сорбонны  месье Прера и месье Клавери. 
Возвращаюсь в Париж завтра в 6ч утра.
Искренне Ваш
Франсуа Ле Брен»

- Отлично, - воскликнул Холмс, - ценный помощник этот Ле Брен. Ничего лишнего, только факты.
Мой друг сложил телеграмму и, положив ее во внутренний карман сюртука, взялся за  шляпу и трость.
- Ватсон, если вам не будет скучна рутинная работа сыщика, вы можете составить мне компанию.

В результате нашей поездки в Сорбонну нам без труда удалось установить парижский адрес месье Коломье и описание внешности  тулузского математика. Парижские коллеги утверждали, что в этот раз он прибыл четыре для назад для работы в библиотеке факультета.
- Да, господа, он говорил мне, что остановился у своего нового знакомого месье Грамье. на улице Сен Антуан, рядом с площадью Бастилии. – сказал месье Прера, один из знакомых тулузца, которого нам посчастливилось застать на месте.
Поблагодарив услужливого профессора, мы тут же отправились по указанному адресу.
Сидя в экипаже рядом с моим погруженным в раздумья другом я недоумевал, как по такому расплывчатому адресу, он собирался найти незнакомого нам человека.
Но его метод оказался как всегда до гениальности прост. Шерлок Холмс с самым добродушным видом, хотя и безрезультатно, разговорился сначала с хозяйкой кондитерской, затем мясной лавки на углу канала Сен Мартен и площади Бастилии, и после третьей попытки, в бакалейной лавке на углу улицы Сен Антуан и площади Бастилии мы получили точный адрес месье Грамье, поселившегося здесь всего два месяца назад.
Указанный высокий недавно построенный дом занимал весь угол бульвара Генриха IV и площади.
Мы пересекли оживленный бульвар и приблизились к высокому многоэтажному дому. Постояв с минуту перед дверью ложи консьержки, Шерлок Холмс решительно дернул колокольчик.
Он попросил меня встать поодаль. «Присутствие иностранца, нежелательно, когда разговариваешь с простым людом. Непонимание языка сковывает.» объяснил он.
Я сел за столик ближайшего кафе с любопытством наблюдая мимику этого разговора. Несколько секунд хватило Холмсу, чтобы  превратиться из сдержанного английского джентльмена в несколько вертлявого и словоохотливого молодого француза. Буквально после двух первых фраз консьержка махнула рукой в сторону моего кафе и собеседники повернули головы в этом направлении. Я тут же отвел глаза делая вид, что разглядываю июльскую колонну возвышавшуюся посреди просторной площади, некогда бывшей самой известной парижской тюрьмой. Крылатый Меркурий на ее вершине блеснул золотыми бликами отражая выглянувшее из за тучи солнце.
Когда, через мгновение я осмелился повернуть голову, Холмс уже быстро приближался ко мне и не остановившись прошел во внутрь кафе, жестом приглашая следовать за ним.
Мимо длинной стойки бара он направился к одному из столиков за которым расположился джентльмен средних лет в сером костюме только что закончивший обед . Рядом на плетеном стуле лежал его плащ и такого же серого цвета фетровая шляпа.
- Месье Коломье?- обратился к джентльмену Шерлок Холмс.
Я тоже узнал его по описанию данному нам сегодня утром в Сорбонне.
- С кем имею честь?- джентльмен удивленно поднял на нас глаза, оторвавшись от газеты, которую он читал за чашкой кофе.
- Меня зовут Шерлок Холмс, я друг мадам д Эстель. У меня к вам небольшой разговор.
Месье Коломье жестом предложил занять два стула напротив.
Шерлок Холмс представил меня, но так как месье Коломье совсем не говорил по-английски. Их последующий разговор я передаю  по последующему объяснению моего друга.
- как поживает мадам д Эстель? – спросил он после того, как Холмс вкратце объяснил наше внезапное появление, придумав на ходу версию, о том, что обратясь к месье Преде, мы случайно узнали о его присутствии в Париже.
- Вы были другом месье д Эстеля, поэтому я решил, что лучше поможете мне решить одну математическую задачку.
С этими словами мой друг достал полученный вчера  математический ребус.
- На днях я виделся с Шарлот – продолжил Холмс небрежным голосом, - я кузен ее лучшей подруги мадам Бамбер и в разговоре она показала мне эту любопытную головоломку и предложила найти тайник Я химик, не математик, но для дам все технические профессии сливаются в одно целое.

Я понимал, что это был великолепный предлог, что бы начать разговор и ребус д Эстеля не имел никакого отношения к нашей теме, но месье Коломье совершенно искренне заинтересовался документом. Это было видно только по внезапно вспыхнувшему взгляду, но вслух он ответил совершенно нейтральным тоном.
- Бедный Этьен. Да, я знаком с его вдовой. Я часто бывал в их доме до его трагической смерти, а и после несколько раз заезжал в Буасиз ле Ренар. Что до этой шарады. Это всего лишь одна из его любимых забав. Не вижу здесь особого смысла. Вы без сомнения найдете бутылку коньяка, как это было в добрые старые времена.
На лице Шерлока Холмса обозначилось некоторое разочарование. Деликатный француз, что бы заполнить образовавшуюся паузу добавил.
– Тем более печально, месье, что он погиб именно у меня в гостях.
- Вот как, - воскликнул Холмс, - я слышал, что Этьен утонул в Тулузе.
- Да, он остановился у меня в доме.
- Моя кузина писала мне три года назад, что он поехал за найденными в Тулузе документами Пьера Ферма.
Наш собеседник поднял глаза на Холмса недоумевая его осведомленности.
- Вы я вижу, месье, хорошо знаете семью д Эстелей.
- Я же сказал, что Шарлот лучшая подруга моей кузины. Впрочем, я знал мадам д Эстель, еще до ее знакомства с месье д Эстелем.
Месье Коломье опять внимательно посмотрел на сыщика что-то обдумывая.
- Так что это были за документы? – снова поинтересовался Холмс
- Две страницы из арифметики Диафана и последнее письмо написанное Ферма к аббату Мерку.
- Очень интересно. – отозвался Холмс. – Этьен должно быть не успел изучить их. Вы опубликовали результаты исследования?
Француз снова поднял на него тяжелый взгляд, и поколебавшись несколько секунд ответил.
- Нет, месье, я просил у мадам д Эстель предоставить их мне для изучения и публикации, но она ответила, что ничего не знает о их существовании.
- Как же? - удивился мой друг, - разве его вещи не были переданы ей?
- Полиция забрала единственный саквояж на следующий день. Честно скажу, господа, я плохо помню те дни. Для меня эта поездка тоже обернулась трагедией, Моя супруга погибла вместе с Этьеном. В один вечер я потерял двух близких людей.
- Куда же делись документы? – все недоумевал Холмс
- Не знаю, месье Ольмс, может быть он отдал их кому-нибудь до поездки в этот злосчастный монастырь.
- Вы сообщили о пропаже в полицию?
- Нет, я же не знал об этом. Мне и в голову не пришло дотрагиваться до вещей погибшего друга. Когда мадам д Эстель сказала, что не видела никаких бумаг, я подумал, что она не разбираясь в этих вопросах просто положила их куда-нибудь в его архив.
- Вы не просили ее осмотреть не разобранные бумаги мужа?
- Видите ли, месье, я не счел возможным беспокоить ее. Этот разговор случился где-то через год, после смерти Этьена . Она еще не оправилась от удара.
- А это действительно может быть важно для науки? – в возбуждении воскликнул мой друг.
- Еще как. Эти две страницы представляют собой продолжение записей арифметики Диафана, на которой Ферма начал писать доказательство своей теоремы. Этьен владел экземпляром этой книги. Я помню наш последний разговор, он объяснял мне, что если эти страницы окажутся продолжением к комментариям Ферма, возможно мы найдем ключ к доказательству великой теоремы !
- Боже праведный !- воскликнул Холмс,- и где же эта книга?
- Тоже в архиве Этьена. Мадам д Эстель не знает где.
- Да, - мой друг медленно поднялся со своего места, - буду в Буасиз Ле Ренар, попрошу разрешения Шарлот поискать самому. Было приятно познакомиться, месье Коломье.

С этими сломами мой друг протянул и крепко пожал руку французского математика и мы оставили его допивать свой остывший кофе.

- Вот и опрошен последний свидетель, Холмс, и нет ни малейшего подтверждения вашей теории об убийстве. - заметил я по дороге к ближайшей к Бастилии станции окружной железной дороги, после того как он перевел мне их разговор.
- Возможно вы правы, - задумчиво ответил он куря сигарету, и замедляя шаг,- можно было бы выяснить поподробнее, только у нас более срочная задача, которую нам поручила Изабель -  понять чего добивается Ривьер и как его обезвредить? Впрочем, есть одна интересная деталь во всем том, что мы сейчас услышали, - Холмс выпустил несколько струй дыма, совсем остановившись и повернувшись к мне лицом. - Как Коломье - математик понимающий важность такой находки. не объявил об этом в научных кругах и не попытался уговорить мадам д Эстель дать ученым доступ к архиву мужа?
- Меня не удивляет, - отозвался я, - вы видели, как он колебался разговаривая с вами. Каждое слово вы буквально вытягивали клещами. Я думаю мадам д Эстель не желала его общества. Ведь именно он пригласил д Эстеля в Тулузу за документами. И именно он, как выяснил Ле Брен, хоть и случайно был причиной его гибели. Инстинктивно, вдова не желала продолжения знакомства.
- Но куда же делить документы? – опять спросил Холмс.
- может он не успел их купить? Вы не спросили об этом Коломье.
- Это легко проверить самим. Я избегал задавать вопросы, ответы на которые могу найти без его участия. Коломье говорил, что они лежали в багаже Д Эстеля. Его фраза была совершенно утвердительной, как если бы он был в этом уверен. Я думаю, что д Эстель купил их.
С этими словами Холмс двинулся дальше. Через несколько ярдов они завернул в встретившееся нам по дороге почтовое отделение и послал длинную депешу в Тулузу нашему помощнику стажеру.

Ответ пришел как только мы переступили порог особняка мадам д Эстель. Ле Брен послал телеграмму в вокзала, отправляясь обратно в Париж.
«Месье Холмс,
«20 мая 1883 года месье д Эстель купил за 1000 фр на тулузском аукционе лот номер 25 содержащий одно письмо подписанное рукой Пьера де Ферма и три страницы книги датированный 17 веком с рукописными пометками Пьера де Ферма».
- Отметьте, Ватсон, - один из сидевших в лодке был помощником комиссара аукциона. Возможно так Д Эстель узнал об этом ценном лоте. – поднял палец мой друг больше ничего не добавив.
Я согласно кивнул головой.


Глава 6 Замок Буасиз Ле Ренар

На следующее утро мы отравились в окрестности Фонтенбло пользуясь любезным приглашением мадам д Эстель посетить замок Буасиз Ле Ренар. Экипаж мадам Бамбер подкатил к фасаду Лионского вокзала, и мы послали кучера за билетами, а сами вошли в холл под огромным стеклянным куполом. У трех платформ длинного зала стояли под парами  готовые к отправлению поезда. Пахло угольной гарью. Лоток прошедшего мимо развозчика распространял запах теплых булочек. Вокруг сновали носильщики в бесформенных передниках, суетились пассажиры и скучающе прохаживались встречающие.
Прямо перед платформами поднималась мраморная монументальная лестница ведущая в ресторан « Голубой поезд ».
По ступенькам спускались хорошо одетые буржуа. Какой-то  господин в котелке и с огромным парусиновым чемоданом борта которого были оклеены этикетками разных пароходных и железнодорожных компаний обратился с вопросом к Холмсу. Мой приятель вежливо ответил пожав плечами, видимо не владея информацией, но мадам Бамбер принялась что-то объяснять, а пассажир все кивал головой и потом долго благодарил кузину Холмса и за одно и моего друга.
Наконец среди плотной толпы мелькнула высокая шляпа нашего кучера, и мы поспешили занять места в вагоне.
Поезд тронулся без опоздания через несколько минут и я с большим интересом рассматривал проплывающие за окном пейзажи. До сегодняшнего момента, те несколько раз, что я бывал в Париже, мои перемещения ограничивались линией Сен-Лазар – Булонь. К югу от столицы бескрайние плоскогорье Пикардии заменяли холмы и перелески. Несколько раз за окном промелькнула река.

Наконец  спустя  почти час пути, поезд  тяжело прогромыхал по высокому мосту над Сеной и замер у единственной платформы станции Мелон. Небольшое двухэтажное здание вокзала продолжалось крышей навеса платформы поддерживаемой тонкими чугунными колоннами. Всего несколько сошедших с поезда и встречающих усиливали контраст провинциальности в сравнении с огромным муравейником лионского вокзала, который мы только что покинули и сразу погружали в спокойную и неторопливую атмосферу маленького французского городка. На площади перед вокзалом выстроились в ряд несколько извозчиков. Как я понял мы находился в нескольких ярдах от оживленного тракта по шуму шедшему откуда-то слева, где сновали экипажи всех видов и размеров.
- Это лионская дорога. – пояснила мадам Бамбер. - Сам город Мелон располагается в миле отсюда на берегу Сены. Он как Париж в миниатюре, расположен на островах.
Когда мы сели в один из экипажей, и покатили в противоположную городу сторону, я повернув голову назад и увидел в перспективе этого тракта готические каменные шпили местного собора и еще несколько колоколен.

Мы тряслись по ухабистой проселочной дороге около восьми миль. Однажды справа промелькнули сводчатые арки развалин какого-то аббатства, наконец дорога свернула вправо, следуя течению Сены и мы оказавшись под густыми кронами деревьев накрывавших узкий проезд между двумя каменными изгородями.
- Замок Даммара, - пояснила мадам Бамбер, - соседи Шарлот.
Между высокими  кронами деревьев справа по ходу я различил черепичную крышу довольно высокого дома.
Повозка повернула влево оставив в стороне группу фермерских коттеджей из грубого серого камня , оказалась на более гладкой дороге. Мы пересекли небольшой ручей в ложбине. Это был единственный небольшой островок леса среди раскинувшихся вокруг нас бесконечных полей уже зеленеющих озимой пшеницей.
Наконец экипаж свернул еще раз влево и дорога круто пошла под гору. Через сотню ярдов мы оказались перед большими чугунными воротами, открывавшими короткую аллею молодых лип.
В глубине виднелся фасад красивого трехэтажного замка с четырьмя башнями по торцам. По левую руку над крышами конюшен я заметил колокольню старинной церкви.

Замок Буасиз ле Ренар был типичным дворянским поместьем средней руки, чьи владения по счастливой случайности пережили революцию и многочисленные республики.
Предки месье д Эстелей купили его перед самым роковым 1789 годом.
Может быть благодаря такому недавнему господству новых сеньоров, а может потому, что Буасиз ле Ренар стоял на значительном расстоянии от ближайшей большой деревни, он не был разорен.
Классический фасад в сотню ярдов был отделан типичным для долины Сены белым известняком. Единственным напоминанием от его рыцарском прошлом были черыре угловые башни, стилизованные под средневековье, но построенные без сомнения в тоже время что и все строение. Широкое крыльцо с балконом венчавшим трассу выходило на широкий засыпанный гравием двор. Мы проехали мимо симметрично обрамлявших парадный подъезд конюшен и остановились у перрона.
Мадам д Эстель вышла на балкон над террасой и, помахав рукой, поспешила спуститься нам навстречу.

По приглашению встретившего нас на крыльце мажордома, мы прошли в центральный вестибюль.
Мадам д Эстель спускалась нам навстречу по красивой каменной лестнице поднимавшейся на второй этаж по левому краю. Три высоких французских окна выходили на миниатюрный партер и за низкой живой изгородью я разглядел поросший кустами берег реки.

Мадам д Эстель приятно улыбалась, приветствуя нас. Ее радушие и хорошее настроение приятно удивило меня. Вчера я видел ее совершенно другой: мрачной, апатичной и потерявший всякий интерес к жизни.
На мой комплемент красотам ее поместья она ответила , беря меня под руку и направляясь вслед Холмсом и его кузенами в салон,
- Доктор Ватсон, вы наверное еще не бывали во французских замках? В долине Луары таких сотни. Орлеан расположен всего в сотне километров отсюда. Здесь короли Франции раздавали земли верным вассалам.
Прапрадед Этьена получил этот полуразрушенный замок от Людовика 16 в 1775 году. Он потратил все свое состояние на его перестройку и восстановление. Как раз перед взятием Бастилии.
- Надеюсь он не погиб? – поинтересовался я.
- К счастью, вовремя уехал сначала в Бельгию, а потом куда-то в Россию. Замок он  больше так и не увидел. В первую реставрацию Буасиз Ле Ренар достался его младшему брату, вернувшемуся из английской иммиграции.
С этими словами Мадам д Эстель ввела меня большой салон расположенный в правом крыле замка. Все стены до самого потолка были здесь отделаны темными панно маренного дуба. Высокий камин из белого известняка возвышался в центре. Над каминной полкой я заметил старинный портрет изображавший рыцаря в костюме начала 17 века. «Heri IV », прочитал я имя на маленькой медной табличке на раме.
- Король часто ездил на охоту в Фонтенбло, и как-то раз остановился в замке. Не знаю, кто им тогда владел, - пояснила мадам д Эстель, указывая нам на мягкие кресла расставленные у очага.

Суматоха прибытия большого количества гостей не позволяла Холмсу сразу приступить к поискам тайника и дополнительным расспросам мадам д Эстель. Только после обеда, поданного на втором этаже в светлой столовой с великолепным видом на Сену, он решительно завладел вниманием хозяйки дома и достал присланный накануне документ.

- Конечно, мистер Холмс, - предвидя мое участие в расследовании, мадам д Эстель вежливо перешла на английский.
Для этого разговора мы собрались в кабинете месье д Эстеля, перейдя на первый этаж в противоположное салону Генриха IV крыло. В отделке здесь тоже преобладали дубовые панно, только вместо  картин и консолей вдоль стен были расставлены книжные шкафы.
- Прежде всего исходные данные. Повешенный аристократ, церковная колокольня и погреб.
- резюмировал Шерлок Холмс.
- Колокольня только одна, мистер Холмс, церкви Сен Дени, которую вы видите из окна.
Я повернул голову в сторону двух французских окон и рассматривал садовый партер  уголка парка примыкающего к церкви. Виденная мною по приезде колокольня принадлежала этому очень старому зданию романского стиля. Без сомнения датировавшемуся первым тысячелетием от Рождества Христова.
– Не понятно о каком подвале говорит Этьен, толи о замковом, толи о крипте церкви? – добавила мадам д Эстель.
- Самое простое посетить оба. – заключил мой друг.

Дамы пожелали сопроводить нас. Запасись тремя фонарями, мы спустились сначала в небольшой подвал замка, где среди стеллажей с вином и развалами неизбежной рухляди, мы не нашли ни единого признака существования подземного хода.
- В каком веке был построен первый замок на этом месте? -  спросил Холмс.
- Не знаю, мистер Холмс, но у Этьена кажется есть записи по история замка. Мы можем поискать в библиотеке.
Тем не менее не возвращаясь в кабинет, наша экспедиция под руководством английского сыщика продолжилась изучением церкви. К счастью, мажордом имел ключи от железной решетки закрывавшей вход на паперть. Церковь 12 века, - пояснила мадам д Эстель, - здесь есть крипт. Этьен говорил мне о нем.
Действительно, почти у самого входа в одной из грубых известковых плит которыми был выложен пол виднелось старое кольцо.
Плита была очень тяжелой, но благодаря незаурядной силе кузена Холмса нам троим удалось откинуть массивный блок.
Подземелье оказалось неглубоким, сводчатый потолок не достигал и 8 футов . Никакой лестницы не было, поэтому мы по очереди прыгнули в сырую темному, оставив дам дожидаться наверху в нервном возбуждении
Старинный  крипт действительно можно было назвать подвалом. Наши ботинки скользили на влажному глиняном полу, когда мы продвигались вдоль могильных камней.  Ни имен, ни дат на плитах не сохранилось, но я сделал предположение, что большая часть из них заключала прах сеньорой замка Буасиз ле Ренар. Мягкий известняк облупился от сырости и времени. Единственная дата, этого некрополя  «anno domini 1587 » которую мы разобрали сохранилась на самом крайнем надгробии от входа. Возможно это было последнее захоронение. Де Тюмери – было имя его обитателя.
Мы внимательно изучили все стены и сами плиты надгробий не обнаружив ни единой щели, которую можно было бы принять за дверь или лаз.
Я отметил озадаченное выражения лица Шерлока Холмса, когда перепачканные в глине и меловой крошке мы снова выбрались на солнечный свет.
В единственном нефе без пределов Холм также не обнаружил ничего заслуживающего внимания. В конце концов мы покинули сырой неф и вышли на улицу. Треугольный фасад  церкви смотрел на противоположную замку сторону. Справа и слева продолжалась каменная изгородь поместья оставляя небольшое пространство перед входом. Здесь как и перед любой старой церковью я увидел несколько покосившихся крестов, источенные непогодой могильные камни, а справа вплотную к стене, был пристроен мавзолей, закрытый ржавой решеткой.
Холмс указал на него тростью и спросил мадам д Эстель.
- Это тоже могила одного из сеньоров Буассиз?
- Да, я точно не помню. Кажется похороненный здесь был незаконным сыном одного из Тюмери, поэтому он не в крипте. Здесь есть дата, теперь почти не видная 1567 год.
Я заглянул за решетку, но не увидел ничего кроме плоской известковой плиты покрытой лишайником.
Висячий замок на решетке совсем заржавел. Холмс внимательно изучил его через лупу, разочарованно отпустив через несколько секунд, и он грузно ударился издав металлический звук усиленный пустотой гробницы.
Не найдя никакой зацепки, Холмс вернулся к разговору об истории замка и мы снова оказались в кабинете месье д Эстеля.
Хозяйка перебирала с книги в крайнем к окну шкафу. По ее просьбе я время от времени снимал с верхней полки указываемый том.
Шерлок Холмс курил с непроницаемым видом сев перед камином в уставившись куда-то в глубину на угли догоравших дров. Так он оставался без движения и без звука довольно долгое время. Наконец, мы нашли нужную книгу оказавшеюся на самом деле большой тетрадью. Твердая обложка плотного картона венецианской мраморной бумаги была слегка потрепана по краям. Вероятно ее часто открывали.
- Вот, мистер Холмс, кажется здесь,-  последний владелец месье Арман Тюмери оставил записи о замке. Он подготавливал материал для книги, изучал муниципальные архивы, но так и не начал свой труд.
- Последний Тюмери? - повторил я в удивлении,- ваш супруг стало быть не принадлежит к этому роду?
- Он двоюродный племянник месье де Тюмери. Этьен приходился ему двоюродным племянником. Род де Тюмери прервался в 1875 году. Вдова месье де Тюмери умерла через год после мужа, так Этьен последний отпрыск этого старинного рода по материнской линии стал его владельцем. Матушка Этьена – Амели Роз д Эстель урожденная де Тюмери.

Шерлок Холмс не слушал эти интересные объяснения, он уже бегло, но очень внимательно изучал содержание тетради, медленно переворачивая страницы.
- А, вот это интересно, - воскликнул он по-английски.
Мой друг вскочил с мета и поднес книгу к письменному столу, где было больше света.
- Месье де Тюмери приводит выписку из муниципального архива. Хм, Старо французский.

Все вчетвером мы склонились над тетрадью.

«Boissise-le-Renard s'appelait Boissiacum Regis et ;tait au XIIIe si;cle un ch;teau fort avec tourelles et chapelle. Ce ch;teau ;tait le fief de la famille des De Thumery. En 1400 il appartenait ; Gobert de Thumery, chevalier du roi et seigneur de Boissise-le-Roi.
En 1429 pendant l'occupation anglaise, ...»*
В этом месте его кузен месье Верне воскликнул,
- и здесь англичане успели побывать.
Не обращая на него никакого внимания Холмс продолжил цитату.
- « le ch;teau fut ruin; et la chapelle effondr;e apr;s incendie. Apr;s les troubles le seigneur Denis De Thumery reconstruisit le ch;teau mais abandonna la chapelle pour en faire une ;glise paroissiale d;di;e ; Saint Denis.»
Далее еще интересней, - возбужденно воскликнул мой друг: выписка из дневника Франсуа Грина, монаха монастыря Орженуа. Это кажется соседняя деревня? - уточнил он у мадам Д Эстель и она подтвердила это кивком головы. : « Le lundi 14;me jour dudict mois de juillet 1567, fut pendu et estrangl; en notre justice d'Orgenoy, condamn; de notre Pr;vost dudict lieu, un nomm; Pierre Olivier, dit Lamare, pour plusieurs meurtres larcins vole-vies par lui commises et principalement en la personne de notre fermier et Pr;vost dudict lieu, nomm; Jules Blondeau, qui auroist ;st; par icelui m;chamment occis. »***
----------------------------------------------------
* Буасиз Ле Ренар называлось Буасикум Режин и в 13 веке и было укрепленным замком с башнями и внутренней церковью. Этот замок был родовым поместье семьи Де Тюмери.
В 1400 году он принадлежал Гоберу де Тюмери рыцарю короля и сеньору Буасиз ле Ренар.
Во время английского вторжения...
** замок был разрушен и церковь обвалилась в огне пожара. По прошествии этих смутных времен сеньор Дени де Тюмери отстроил замок, часовню оставил в пользовании прихода посвятив ее Св Дионисию...
*** В понедельник 14 дня указанного месяца июля 1567 года был повешен и удушен по приказу нашего правосудия Орженуа, приговоренный сенешалем нашего округа некий Пьер Оливье, прозванный Лемером за многочисленные убийства совершенные в окрестных фермах.
Сенешал нашего округа по имени Жюль Блондо этот приговор одобрил.
--------------------------------------------------

Шерлок Холмс захлопнул тетрадь, хотя там еще и оставалось с дюжину непрочитанных страниц, обведя нас триумфальным взглядом. Зная моего друга я догадался, что в только что процитированных хрониках он увидел важную информацию, только я не мог отгадать какую. Остальные присутствующие смотрели на него совершенно непонимающими взглядами.
- О Шерлок, вы без сомнения видите между строк, - взмолилась мадам Бамбер, - объясните же нам.
Холмс вскинул на нее свой глубокий взгляд, но видимо подумал, что его обычная манера держать все в тайне до последней минуты сведет дам с ума, наперекор своим принципам почувствовал необходимость объяснения.
- При пожаре 1834 года была разрушена часовня располагавшаяся в башне замка. Не так ли? – мадам д Эстель опять кивнула головой, - В этой самой башне в которой мы стоим. Теперь часовни нет, но башня осталась. Колокольня церкви – Beffroi – повторил он французское слово должно быть возведено во вторую степень. То есть умноженная на два.
Вот вам две башни, два Beffroi !
Далее повешенный аристократ. На погребальной часовни у входа в церковь стоит дата 1567 год и вы мадам д Эстель сказали, что там похоронен сын одного из сеньоров. Этот де Ламер, не был ли незаконным сыном сеньора де Тюмери, почему он похоронен рядом с церковью? Это предположение, но оно требует проверки. Нет ли в замке другого места связанного с этим событием или изображение повешенного?
- Теперь я вспоминаю. До смерти месье де Тюмери мы с Этьеном несколько раз навещали его. Один раз он рассказывал эту историю.



Этот де Ламер бы сыном сеньора от дочери фермера. Фрма и в наши дни расположена прямо в поместье. Мадам д Эстель показала в окно в сторону Сены. За стволами высоких елей всего в 100 ярдах от цветочного партера виднелась высокая каменная стена окружавшая старинную группу построек. Этот де Ламер был изрядный проходимец, но все сходило ему с рук, потому что отец очень любил его мать. Но молодой негодяй, чувствуя безнаказанность перешел к откровенным убийствам. Вы только что прочитали о суде над ним и казне. Вначале он как преступник был похоронен за оградой, но несколько лет спустя сеньору де Тюмери удалось уговорить епископа позволить похоронить его хотя бы у входа в фамильную усыпальницу. В парке стоял крест на месте  первого погребения. Я его видела, но потом он упал.
- Вы сможете найти место, где он стоял?-  быстро спросил Холмс,
- Приблизительно да.

Мой друг раскрыл настежь ближайшее французское окно и не обращая внимания на довольно холодный октябрьский ветер вышел на террасу отделенную от партера каменной балюстрадой. Мадам Бамбер и д Эстель накинули принесенные горничной пальто и мы присоединились к Холмсу внимательно разглядывавшему опавшие листья на участке между замком и фермой.
Мадам д Эстель уверенно прошла до начала начинающейся у церкви каменной ограды и остановивших почти у ее конца, она указала на небольшой холмик засыпанный листьями, который я по началу принял за старый пень. Холмс лихорадочно расчистил листья и вскоре мы увидели остатки разбитого каменного креста.
- Это было здесь, - подтвердила хозяйка.
Месье Верне отправился за подмогой и вскоре усилиями двух конюхов с лопатами мы полностью освободили крест от земли и даже снова поставили его в вертикальное положение.
Внимательно изучив довольно большой периметр вокруг этого места Шерлок Холмс был вынужден признать, что и здесь не было никаких признаком существования входа в подземелье или тайный проход.
Мой друг снова задумался на долгие минуты, раскурив свою трубку.
- Какой глупец,- наконец воскликнул он разговаривая сам с собой. – Ватсон, где ваша записная книжка?
Я подал ему всегда сопровождавший меня блокнот и он положив его на широкую каменную перекладину креста нарисовал какую-то схему и двинулся обратно к церкви. Вся процессия последовала следом.
У прохода из парка на паперть церкви, Холмс остановился, посмотрел на одну из башен замка, на церковную колокольню и затем выглянув к угол здания  неожиданно подтянулся и запрыгнул на каменную ограду парка.
Перегнувшись, он посмотрел на другую сторону, где мы только что восстановили упавший крест, спрыгнул обратно, сделал пометки в своей схеме и подойдя к нам спросил мадам д Эстель, отряхивая от земли испачканные перчатки.
- Что это за строение? – указал он тростью на крыши за конюшней.
- Помещения для прислуги, мистер Холмс,
Не говоря ни слова мой друг развернулся и мы, снова обогнув церковь вошли в небольшую дверь из грубых досок отделавшую парадный подъезд замка, от хозяйственного двора.
Это закрытое пространство сохранило больше черт средневекового прошлого замка. Большая крепостная стена служила одной из стен двухэтажному жилому зданию. Замыкали двор конюшни с небольшим навесом, под которым на длинных веревках сушилось белье. Две женщины вышли из дверей жилого корпуса и сделав реверанс мадам д Эстель прошли в сторону замка. Одна из них обернулась в недоумении.  Господ не часто можно было встретить  на хозяйственном дворе.
В центре двора характерный ландшафт довершал обязательный колодец. Холмс отметил его на своем плане крестом. Затем он подобрал с земли пук соломы и пригласил всех подойти к каменному кольцу в два фута высотой. Он поджег солому и бросил ее в черноту. Полет горящего шара был не долгим. Буквально через секунду пламя коснулось земли освятив стенки. Колодец был сухой и не более 10 футов в глубину. Горящая солома упала на люк на дне, я отчетливо увидел чугунное кольцо.
- Ха, - издал мой друг победный возглас. Тут же скинув сюртук, он бросил его стоявшему рядом месье Верне и принеся из под навеса лестницу, опустил ее в колодец и начал быстро спускаться вниз.
- Осторожно, Шерлок, - инстинктивно прошептала мадам Бамбер,  но мой друг уже не слышал ее.
- Фонарь,- раздался  снизу его звучный приказ.
Я схватил у конюха один из фонарей, которым мы воспользовались в крипте церкви, и опустил в черноту. Перегнувшись через невысокий парапет мы наблюдали, как Холмс с трудом приподнял тяжелую плиту и спустил лестницу еще ниже. Второй подвал оказался таким же неглубоким, лестница не ушла в него и наполовину.
Шерлок Холмс продолжил спуск и через несколько секунд мы увидели кожаный портфель вынырнувший из темноты. Затем появился белый рукав рубашки Холмса и через секунду он стоял рядом с нами на грубой мостовой двора.
Он тут же открыл перевязанный кожаным ремнем объемный портфель и вынул старую книгу довольно большого формата, несколько пухлых тетрадей и перевязанную бечевкой связку исписанных формулами листов.
- Арифметика Диафана – торжественно прочитал он титульный лист.
Все свидетели этой сцены с безмолвным изумлением взирали на английского детектива, а затем разразились одновременными аплодисментами.
- Браво, Шерлок старина, - хлопнул его по плечу месье Верне.- почаще бы ты приезжал во Францию, мы уже отвыкли от твоих колдовских фокусов.
Игренее восхищение аудитории не прошло незамеченным даже для такой холодной натуры, какую пытался изображать мой друг. Щеки его слегка порозовели и он наклонил голову в поклоне, как артист с триумфом завершивший спектакль.
Месье Верне подал ему пиджак и мы поспешили вернуться в тепло кабинета месье д Эстеля.
Вечер начал опускать на парк Буассиз ле Ренар, когда мы расселись у камина с бокалами приятного сладкого вина, предложенного мадам д Эстель на аперитив.
Шторы были уже задернуты и яркие блики каминного огня и зажженных канделябров отражались в витражах высоких библиотек. Мы затаили дыхание, когда мой друг достав свою схему объяснил как ему удалось разгадать ребус месье д Эстеля.
- Мы помните леди и джентльмены, как мы нашли все элементы уравнения, осталось только соединить их в логическое целое. Ни в башне умноженной на два, ни в местах связанных с повешенным аристократом, не было никаких подвалов, подземелья, ни ходов. И тем не менее муравление ясно гласило.
Повешенный аристократ в квадрате + башня в квадрате=подвалу в квадрате.
Поскольку все точки на этой схеме находились на удалении друг от друга и не одна не совпадала, единственное решение было провести прямую между двумя башнями, прямую между двумя могилами повешенного аристократа и в точке их пересечения искать подвал.
Когда я увидел колодец посреди двора в теоретической точке пересечения моих прямых – стало очевидно, что колодец – это первый подвал, в котором должен находиться тайник. Подвал умноженный на два.
- Господи, как просто, вы гениальны Шерлок, я обязательно напишу об этом Майкрофту - воскликнула мадам Бамбер. Ее подруга ничего не сказала, а только взяла в руки толстый фолиант и добавила.
- Эта наверное та арифметика, которую Этьен купил у букинистов. К чему она теперь. В выходные, когда он внезапно уехал в Тулузу, мы должны были принимать друзей. Я думаю, что он подготовил эту шараду для того вечера. Портфель пролежал в колодце три года.
Мой друг задумчиво курил и потом задал вопрос.
- Как вы думаете, мадам д Эстель, почему на последних сеансах спиритизма месье Каан упорно спрашивал вас об этой книге?
- Месье Каан спрашивал? - удивилась она, - это Этьен спрашивал. Возможно эта книга имеет какое-то значение и он просил найти ее, что бы она не сгнила в тайнике. Вы видите мистер Холмс, он просил меня, и я выполнила с вашей помощью его наказ.
Мой друг взял с ее колен старый фолиант и перелистывая пожелтевшие пергаментные страницы, несколько раз показал на пометки на полях.
- Это очень ценная книга, мадам д Эстель, - это рука самого Пьера Ферма.
Но видимо это имя ничего не говорило хозяйке, мысли ее сейчас были заняты нахлынувшими воспоминаниями о потерянном муже.

Щадя чувства своей подруги мадам Бамбер перевела разговор на другую тему, но Шарлот неожиданно сказала.
- После завтра в понедельник, здесь  будет проходить сеанс. Месье Каан предложил продемонстрировать таланты мадемуазель Сюзан членам мелонского клуба спиритизма в котором я тоже принимаю участие, приглашаю  Вас остаться. Я хочу рассказать Этьену, как вы нашли его тайник, мистер Холмс. Может быть он сам поблагодарит вас.
- С большим удовольствием, согласился мой друг. – только завтра мне нужно отлучиться в Париж, я прибуду в понедельник к сеансу.
На этом наш разговор прервался приглашением мажордома к столу, и как не пытался я вытянуть из моего друга сведения о его более глубоких выводах, он был непроницаем и в конце концов я оставил его в покое и отправился спать. Чистый воздух лесов Фонтенбло чрезвычайно способствовал отличному аппетиту и хорошему сну.

Глава 7 Развязка.

Мой друг уехал на следующее утро еще до того, как вся компания собралась на втором этаже для завтрака. С утра шел небольшой дождь и мы стали свидетелями красочного спектакля  опадающей за окном осенней листвы. Дубы и ясени парка на наших глазах теряли свои последние желто-бурые наряды.
Мадам д Эстель посетовала, что летом они обычно завтракают на лужайке партера, и я представил себе как должны были быть хороши теплые вечера на берегу прозрачно-зеленой Сены.
Ее чистая вода так контрастировала с удручающе серым цветом Темзы.
День прошел в приятных беседах с дамами, а месье Верне обыграл меня в вист.
Мой друг приехал только после ужина. С аппетитом разделываясь с поданными  мажордомом холодными закусками, он заметил мадам д Эстель:
- У меня в Париже появился новый хороший знакомый. Рьяный поклонник спиритизма. Когда я рассказал ему об удивительных талантах этой девушки медиума, он просто умолял меня присутствовать на сеансе. Я взял на себя смелость пригласить его.
К моему удивлению мадам д Эстель не выразила никого неудовольствия такой вольности Холмса, а только поинтересовалась.
- Кто он, ваш знакомый?
- Совсем молодой человек, студент. Его зовут Ле Брен, он изучает криминалистику.
Я не подал и виду услышав знакомое имя и в очередной раз восхитился изобретательности Холмса.
Когда дамы удалилась на покой, а мужчины остались в салоне Генриха 4 выкурить по последней сигаре, мой друг долго хранил молчание.
Бурная деятельность этого дня и возможно чрезмерное количество выпитого месье Верне коньяка совершенно сморили его и он мирно уснул в кресле у яркого огня.
Холмс вынул из его руки готовую упасть сигару и положив в пепельницу на столе, заметил иронично, но с теплотой в голосе.
- Знаете, Ватсон, я обожаю моего кузена, особенно, когда он спит.
Я улыбнулся в ответ и попытался защитить нашего шумного весельчака.
- Он очень неплохой малый, только задиристый. Настоящий француз.
- Именно за это его не переносил Майкрофт. Но пока он не проснулся, у меня есть несколько минут объяснить вам смысл приглашения Ле Брена.

Я поставил на каминную полку недопитый бокал коньяка и раскурив мою трубку подался вперед приготовившись слушать план намеченной компании.
- Вчера я отправился по известному нам адресу в Люксембург с безобидным предлогом сообщить месье Каану, что мы тоже приглашены на сеанс в Буазиз Ле Ренар и я хотел бы путешествовать с ним вместе, что бы подробнее познакомится и обудить заинтересовавшие меня вопросы спиритизма. В разговоре я ввернул, что мадам д Эстель прислала мне последний математический ребус своего мужа в котором должна лежать какая-то важная книга – арифметика Диафана.
После сеанса гости будут развлекаться ее поисками.
Надо отдать ему должное, Ватсон, он и бровью не повел, что заинтересован.
- Может быть ему надо совсем не это, Холмс? – возразил я. – Возможно он хочет денег, медленно вымогая у мадам д Эстель крупные суммы.
- Нет, Ватсон, почерк Ривьера брать сразу то, что он себе наметил. Последняя его известная афера в Тулузе, принесла ему всего лишь одной изящной операцией  1000 франков. В Тулузе, заметьте – поднял он палец.
Внезапно мой друг нахмурился и замолчал.
- Что, Холмс? - в нетерпении переспросил я.
Мой друг выпустил несколько колец дыма из своей трубки и продолжил.-
- Прошу прощения, Ватсон, - в мой цепочке недоставало одного важного элемента, кажется я его нашел.
- Какого же?
- В свое время. Я даже показал ему сам документ и тут же не удержавшись похвастался как я разгадал загадку и упомянул про колодец на хозяйственном дворе.
- И он не удивился, что вы найдя тайник не посмотрели, сами? – воскликнул я
- Предусмотрительно, я предупредил его, что поеду проверять свою теорию завтра и умолял не рассказывать другим приглашенным.
- Но как вы объяснили про «повешенного аристократа» его склеп и крест?
- Естественно он задал мне эти вопросы, Ватсон - улыбнулся Холмс
- И я ответил, что давно и хорошо знаю Буасиз Ле Ренар. Еще сам покойный месье д Эстель рассказывал мне легенду про баронета и его незаконного сына бандита.
- Отлично придумано, Холмс, - воскликнул я. – вы думаете, что он попытается открыть тайник раньше других?
- Это мы проверим сегодня ночью. Ле Брен будет следить за ним вплоть до прибытия сюда, а мы встретим его у конюшни.
Подумав с тоской, что нам придется сидеть в засаде полночи я снова взял с каминной полки мой стакан и отпил глоток ароматного коньяка.
- Не расстраивайтесь Ватсон – добавил Холмс, - замерзнуть я вам не дам. Ле Брен пришлет нам одного из своих людей, когда месье Каан пойдет на штурм. Сейчас десять часов, у нас есть пара часов отдохнуть.
- Холмс, - не сдавался я, решив наконец прояснить неясные мне моменты. – мне все еще не понятны мотивы Ривьера. Зачем ему рукопись? Вы уверены, что он не собирается выяснить содержимое секретера мадам Д Эстель?
- Нет, мой дорогой, Ватсон, - Ривьер не домушник, он мошенник. Не забывайте, что у моих клиентов-нарушителей законов, существует такая же строгая специализация, как и у вас врачей. Ле Брен узнал в банке мадам д Эстель, что за два месяца участия в этом обществе она пока сделала только один существенный взнос в 300 франков. Ему нужна именно книга, он настойчиво, под гипнозом расспрашивает об этом мадам Д Эстель. К счастью, она действительно не знала о ее местонахождении, иначе бы уже давно сказала. Я недавно ознакомился с сочинениями одного австрийца, некоего доктора Фрейда.
- Я знаком с его практикой лечения психических заболеваний гипнозом. – ответил я, - Недавно в «Ланцете» был опубликован отчет о его выступлении на Конференции по психиатрии. Его метод кажется состоит в том, чтобы лечить психические заболевания путем нахождения породившей их причины. Этого можно добиться путем вхождения в подсознание пациента под действием гипноза.
- Совершенно верно, Ватсон. Наш новый знакомый сознательно или случайно использует именно эту технику. Воздействуя гипнотически на мадам д Эстель он пытается узнать информацию, которую она может быть не хочет сказать или не догадывается, что знает ее, однажды слышала, но забыла.
- А девушка медиум? голос месье д Эстеля?
- Ватсон, - мой друг откинулся на спинку своего кресла и укоризненно посмотрел на меня дивясь моей несообразительности. - Девушка медиум его сообщница. Прекрасная, кстати актриса. Как вы думаете, где  я провел вчерашний день, пока вы развлекались на скачках? Я выяснил, что мадемуазель Сюзан появилась вместе с месье Кааном. Я познакомился с месье Дени, самым известным здешним спиритом. Он очень удивился услышав о месье Каане и мадемуазель Сюзан. Медиум – это редкий дар, Ватсон, - будь эта девушка настоящим экстрасенсом, об этом было бы известно не только в кружке месье Каана. Помещение для сеансов на рю Медичи было снято на три месяца. Вот вам время, которое месье Ривьер отвел для осуществления своих планов.
- Но каких планов? – снова воскликнул я.
- Он охотится за арифметикой Диафана, пока, признаюсь мне не до конца понятно зачем она ему нужна. Только что вы были удивлены, когда я прервал рассказ на полуслове, мне внезапно пришла в голову мысль, что последняя афера Ривьера имела место в Тулузе.
- Точно, - воскликнул я, - он организовал благотворительную ассоциацию математиков, уже не помню, что он там придумал, коллега Ле Брена рассказал нам.
- Именно, мой друг,- Холмс поднял кверху мундштук своей трубки. – Я практически уверен, что именно там от математиков он и услышал эту историю о книге Ферма. Еще один факт, документы купленные д Эстелем в Тулузе исчезли, возможно он каким-то образом завладел ими. Помните, д Эстель заплатил за них крупную сумму, если приложить эти найденные страницы к книге из которой они были вырваны...
- Ее стоимость увеличится в 10 раз, - воскликнул я.
- А для математиков и во все сто.- закончил мой друг. Я уверен, что именно это цель его игры. В любом случае мы узнаем это сегодня.
Шерлок Холмс поднял голову и посмотрел на бронзовые каминные часы – стрелки показывали без пятнадцати одиннадцать.

Я поднялся, что бы отправиться к себе и переодеться для ночной операции. Вечерний фрак никак не подходил для засады на хозяйственном дворе. В этот момент  мы отчетливо услышали стук в входную дверь. Месье Верне вздрогнул и проснулся.
Я подошел к двери и выгулянную в холл. Мажордом только что впустил  джентльмена в сером плаще и такого же тона шляпе. Я узнал инспектора Ле Брена.
По холодному вежливому тону мажордома Раймона, я понял, что он не собирался докладывать о прибывшим, поэтому поспешил на выручку нашему симпатичному инспектору.
Шерлок Холмс вышел мне на подмогу на переговоры с дворецким и вскоре, Ле Брен уже сидел напротив нас в кресле у камина с бокалом коньяка в руках и прерывающимся от волнения голосом рассказал, почему он так поспешно прибыл в Буасиз Ле Ренар.
- Я сделал все как вы сказали, - мистер Холмс,- с жаром воскликнул он,- Я лично следил за ним, когда он вышел из дверей клуба в Люксембурге. Затем наблюдение продолжили наши лучшие люди, а я отправился на вокзал, но он не пришел на поезд, месье Холмс. Мой агент Перини доложил, что Ривьер ускользнул от наблюдения. Ловкий дьявол. Последний поезд отходил в 21ч05. Ривьер так и не появился, я уверен в этом. После некоторых колебаний, я решился ехать один, чтобы доложить вам. Для очистки совести я ждал на вокзале Мелона, пока его не покинули последние пассажиры прибывшие на моем поезде. Среди них не было никого даже отдаленно напоминающего Ривьера.
Холмс курил свою трубку и молчал, затем задал вопрос.
- Есть ли еще поезда до утра?
- Нет, тот на котором я приехал был последний, следующий только в 7ч20.
- Шерлок, ты опять кого-то собираешься ловить, этот молодой месье наверняка твой французский агент? – спросил месье Верне прослушав весь этот загадочный для него рассказ.
Холмс сначала поднял руку, останавливая фразу своего кузена, а потом добавил.
- Альфред, не сейчас. Если хочешь можешь к нам присоединиться, только при условии, что ты будешь следовать плану. Прошлый раз, ты чуть не завалил мне операцию.
- Но браконьера, таскавшего кроликов из силков егеря твоего отца мы все-таки поймали.
- При этом ты только чудом не получил дробью в лоб.
Кузены вспоминали какую-то старую историю, и мы с Ле Бреном переглянулись. Месье Верне видимо помнил этот неприятный эпизод и потому что ответил совершенно серьезным тоном.
- Конечно, ты все равно тогда оказался прав.

Шерлок Холмс в очередной раз на несколько минут погрузился в табачный дым и раздумья. Затем вознаграждая нас за терпеливое ожидание добавил.
- Вот что, джентльмены, что-то здесь не так. Ривьер должен был приехать сегодня в Буассиз, если хотел получить эту книгу. Я должен еще раз взвесить все факты. Чтобы не беспокоить хозяйку, уже поздно, я предлагаю вам Ле Брен занять мою спальню.
- А вы, мистер Холмс? – стесненно воскликнул француз
- Холмс все равно не будет ложиться,- успокоил я нашего молодого знакомого и увлекая к двери добавил. – Это его обычное состояние. Когда события развиваются не так, как он предвидел, Шерлок Холмс ищет решение, пока не найдет верное.
Месье Верне не заставил себя упрашивать и только добавил, что мы можем будить его в любое время.
Оставив Холмса в клубах едкого дыма его трубки, мы покинули кабинет месье д Эстеля.

В силу не совсем понятных мне соображений мажордома мадам д Эстель, я и месье Верне были размещены в левом крыле замка, а Холмс на противоположной его стороне. Мои окна выходили как раз на церковь и ту часть двора, которую мы тщательно исследовали вчера днем. Поднявшись к себе, я переоделся и стоял у окна, куря последнюю сигарету.
Завтрашняя погода обещала быть великолепной. Облака заволакивавшие небо после обеда рассеялась, и теперь в черном бархатном небе вдалеке от уличного освещения большого города, горели все созвездия северного полушария. Живя в Лондонских туманах, я разглядывал это великолепие и вспоминал, что последний раз видел такое чистое небо  в афганских горах. Почти полная луна освещала двор и силуэт церкви. Флюгер в виде галльского петуха на шпиле колокольни казался совсем близким и я представлял себе как сейчас он расправит крылья и закукарекает.
Я усмехнулся  этой мысли и, докурив сигарету, распахнул окно, что бы закрыть ставни. В этот момент мне показалось, что вдоль стены конюшни мелькнула человеческая тень. Я тут же закрыл створки и встав сбоку от окна, внимательнее всмотрелся в тускло освещенный лунным светом двор.
Действительно, человек открыл боковую дверь на хозяйственный двор и мышью промелькнул вовнутрь.
Не теряя ни минуты, как был в домашних тапках на босу ногу и  накинув пиджак поверх рубашки,  я бросился вон из моей спальни и постучал в соседнюю дверь.
Кузен Холмса выглянул почти тут же. Несмотря на кажущуюся леность и апатичность, месье Верне в решительный момент был готов действовать по первому требованию.
Я сообщил ему о том что видел, и мы бросились бегом вниз по лестнице. Холмса в кабинете не оказалось. Я послал месье Верне за Ле Бреном, а сам открыл французские окна кабинета, что бы выйти наружу, так как в этот поздний час входная дверь наверняка была заперта мажордомом на ключ.
Я быстро обогнул здание замка и выглянул в центральный двор. Он был пуст. Одним броском я оказался у двери за которой скрылся злоумышленник и осторожно открыл ее, так чтобы она не скрипнула на петлях. Я не был вооружен и в случае конфронтации, мне пришлось бы рассчитывать только на мое боксерское мастерство. Впрочем, я помнил, что Каан-Ривьер не отличался атлетическим телосложением. У двери я нашел толстую палку, как оказалось это была сломанная ручка лопаты, и сжал ее в руке осторожно продвигаясь вперед.
С этой стороны стены было значительно темнее. Справа под навесом было не видно ни зги, и только маленькая часть в центре двора освещалась луной, выглядывавшей из за крыши невысокого корпуса для прислуги.

К счастью колодец располагался в этом круге света. Прижавшись спиной к закрытой двери я огляделся по сторонам. Рядом с колодцем валялась лестница, которую вчера днем Холмс убрал под навес. Я сделал вывод что преступник уже забрался в тайник или был где-то рядом.
Я подошел к каменному кругу и притаился привез на корточки. В ожидании появления Ривьера, я считал удары своего сердца , как что-то тяжелое навалилось на меня сзади.
В мгновение я оказался прижатым к земле и почувствовал холодное железо дула пистолета у своего виска. Все произошло так стремительно, что я даже не успел испугаться. Внезапно  стальная хватка заломившая мне правую руку ослабла, а затем и совсем отпустила захват и я услышал раздраженный шепот Холмса:
- Ватсон, черт возьми. Что вы тут делаете?
- Холмс, я видел человека вошедшего во двор. – выпалил я важную информацию.
Холмс уже встал во весь рост и теперь протянул мне руку чтобы помочь подняться.
- Ваша бдительность, мой друг делает вам честь.- сказал он.
А я потирая вывернутое плечо ответил с некоторым упреком.
- Почему вы не пригласили меня в засаду? Я кажется приехал во Францию помогать Вам.
- Моя теория, мой друг, дала трещину. Я должен был проверить все сам.
Я понял, что самолюбие Шерлока Холмса было жестоко задето. Где-то в его выводах была допущена ошибка, и со всей очевидность мой друг еще не знал где.
- Вы не волшебник, Холмс, - мягко ответил я,  стараясь сгладить его горечь. – не ошибается тот, кто не ищет. Может быть Ривьер действительно ушел от агентов Ле Брена, что бы прибыть сюда.
Холмс увлек меня в тень под крышу навеса и указал на два больших пука соломы. Здесь он собирался провести ночь. Посмотрев на мои голые лодыжки, он добавил.
- Ночь будет холодный, раз уж вы выследили меня, возвращайтесь одеться и скажите Ле Брену и Альфреду, чтобы они остались в библиотеке. Возможно преступник захочет посетить и кабинет. Пусть закроют окна и погасят свет, но ставни, оставят открытыми.
Я кивнул головой и тронулся в обратный путь, но не успел я дойти до конца навеса, как дверь опять скрипнула. Я снова прижался к стене. Силуэт мужчины крадучись открыл калитку. Я ожидал увидеть Ле Брена и Верне, но человек был ни тот ни другой. Незнакомец был высокого роста и более грузен, чем Ле Брен, но немного сутулился, значит не мог быть кузеном Холмса отличавшимся замечательной статью.
Воротник его длинного плаща был поднят почти до бортов широкополой шляпы. Ночью при слабом лунном свете его лицо было совершенно скрыто.
Незнакомец окинул взглядом темному двора и заметив  колодец, уверенно направился в эту сторону.
Я медленно попятился в обратном направлении, туда, где минуту назад оставил Холмса.
Человек тем временем подобрал валявшуюся лестницу, любезно оставленную для этих целей Холмсом и полез в колодец.
- Ватсон, - услышал я шепот моего друга откуда-то справа, - следуйте за мной.
Шерлок Холмс вынырнул из темноты и мы добежали до круглой невысокой кладки колодца, и присели притаившись у борта.
Снизу мы слышали возню открываемого люка, чирканье спичек. Слабый ореол света над колодцем говорил о том, что незнакомец зажег свечу.
Еще через какое-то время до моего уха донеслись приглушенные проклятья и тяжелое отрывистое дыхание. Человек поднимался обратно.
Наконец он вылез на поверхность, держа в руках книгу. Он в ярости бросил ее на грязную мостовую и начал топтать ногами.
- Невежливо, месье, так обращаться с письменами древних, - спокойно заметил Холмс, выпрямляясь во весь рост.
Человек вздрогнул и без предупреждения со всем проворством, которого не предполагало его грузное телосложение, набросился на Холмса. Мой друг не смог увернуться от этого неожиданного удара и ударившись головой о каменную кладку колодца, потерял сознание. В ярости я набросился на преступника и сцепившись мы покатились по земле. Мой противник оказался на редкость силен. К счастью он не был вооружен, а то нам пришлось бы туго. Освободившись от моего захвата, незнакомец вскочил на ноги и  бросился бежать в сторону  калитки, где столкнулся лицом к лицу с Ле Бреном и Верне.
Щуплого инспектора он только оттолкнул рукой. От неожиданности полицейский даже не успел выхватить свой пистолет, но в лице месье Верне беглец встретил достойного соперника. Я не видел их схватки, так как вскочив на ноги первым делом бросился к Холмсу.
Мой друг уже пришел в себя и держался рукой за разбитый затылок, прислонившись спиной к колодцу, когда он отнял ее, в бледном свете луны я заметил кровь.
- Холмс, вы ранены ! - в ужасе прошептал я.
- К черту, сначала бандит. – воскликнул он поднимаясь на ноги, оперившись на мое плечо.
Я помог ему и мы поспешили к нашим коллегам.  Дополнительных сил им не понадобилось. Месье Верне сидел на спине пойманного ночного посетителя, а Ле Брен уже защелкнул на его руках наручники.
- Это не Ривьер, - воскликнул инспектор, когда арестованный принял вертикальное положение.  В борьбе он потерял шляпу скрывавшую лицо и я узнал месье Коломье, несчастного математика из Тулузы.
Шерлок Холмс присвистнул, а затем ударив себя не испачканной рукой по лбу воскликнул.
- Месье Коломье, Вы должны были ударить меня  не по затылку, а в лоб, что бы вставить мозги на место. Ну конечно, зачем Ривьеру арифметика Диафана ! Он довольно знает  математики, что бы подсчитывать барыши.
- Мистер Холмс,  кто это? – спросил Ле Брен.
- Пятый свидетель, которого вы не застали в Тулузе, а мы имели удовольствие познакомиться в Париже.
Месье Коломье молчал опустив голову. Его шумное прерывистое дыхание делалось все более учащенным, наконец он поднял голосу и задал вопрос.
- Кто вы такие, и что собираетесь делать со мной ?
- Я инспектор криминальной полиции Ле Брен, - объявил наш молодой друг. – вы арестованы за попытку кражи в частных владениях.
Доверив месье Верне охрану арестованного, он вернулся к колодцу и подобрал брошенную тулузцем книгу.
- В присутствии свидетелей, месье Холмса, месье Ватсона и месье Верне вы совершили кражу.
- Это всего лишь штраф, прошу проводить меня в полицейский участок и мы уладим эту неприятность, - глухо отозвался он.
- Штрафом отделаться не удастся. – вступил в дискуссию мой друг. – подготовка ограбления в организованной преступной группе, отягченная предварительной кражей в Тулузе, к тому же с подозрением на убийство. Вот предъявляемое вам обвинение.
- Кто вы такой, сударь, - математик поднял на нас свое бледное лицо, которое сейчас в ночном свете Луны казалось совершенно серым. Глаза нашего пленника прищурились, всматриваясь в черты моего друга и он добавил. – мы кажется встречались, третьего дня. Вы шпионили за мной. Если вы адвокат семьи д Эстель, вам ничего не удастся доказать.
- Я не адвокат, но друг семьи д Эстель, и ничего не собираюсь доказывать. Вы в руках закона, ему и будете отвечать. Я думаю, Ле Брен, - обратился он к инспектору, - нам не стоит дожидаться, пока доктор Ватсон подхватит воспаление легких. – с этими словами он показал на мои голые ноги, - предлагаю продолжить эту беседу в отапливаемом помещении.
В пылу борьбы мои шлепанцы слетели и я стоял на холодных камнях босяком. Возбуждение было так велико, что я поначалу я даже не заметил этого, но теперь ледяной холод октябрьской мостовой поднимался все выше, я почти не чувствовал пальцев.
Вокруг нас подниматься суматоха. Разбуженные слуги вышли во двор и наперебой принялись обсуждать случившееся. Все говорили по- французски, поэтому я догадывался о распоряжениях Ле Брена и Верне по энергичным движениям и действиям.
Месье Верне послал куда-то конюха, который вернулся, чтобы получить записку написанную за время его отсутствия Ле Бреном. Грум скрылся в темноте конюшни, и когда мы выходили в дверь в сторону замка, я услышал стук копыт лошади.
На парадном крыльце нашу процессию встречала сама мадам д Эстель в сопровождении мажордома.
Ее плечи покрывал большой шерстяной плед. Разбуженная необычным шумом и полуодетая , она заметно дрожала толи от холода, толи от волнения. Где-то вдалеке колокол церкви пробил множество ударов. Должно быть была полночь.
- Месье Коломье? – в изумлении воскликнула она увидев своего знакомого в наручниках.
Математик только кивнул ей головой и прошел мимо под конвоем не выпускавшего его локтя месье Верне.
Четверть часа салоне Генриха 4, где мы разместились, царила неразбериха. Дворецкий принес мою обувь, пока я промывал и перевязывал рану Холмса, к счастью оказавшейся пустяковой. Нашего пленника усадили на стул перед столом и месье Верне постоянно находился за его спиной, опасаясь неожиданной выходки. Ле Брен обшарил его карманы и на стол рядом с бумажником и несколькими личными вещами легли четыре листа потертого пергамента, старинный документ размером в полстраницы написанный странным крючковатым почерком.
Шерлок Холмса внимательно изучил находку. Мадам д Эстель тем временем села в стороне у камина взирала на все это в состоянии отрешенности или напряженного оцепенения. Покончив с перевязкой, я занял ближайшее кресло к камину, что бы отогреть заледеневшие конечности, а Холмс, оставив документы, раскурил свою трубку устроившись напросив меня.  Инспектор достал блокнот, приготовившись записывать показания, но мадам д Эестель неожиданно властным жестом отпустила дворецкого и спросила Ле Брена.
- Я подозреваю, месье, что вы и есть новый друг месье Холмса, студент-криминалист?
- Инспектор полиции Франсуа Ле Брен, мадам. – молодой человек встал и наклонил голову, представляясь.
- Шарлот, Шерлок объяснит вам, - попытался вставить слово месье Верне, но Холмс жестом остановил его.
- Это и есть документы найденные Д Эстелем в Тулузе? – спросил Холмс нашего пленника, не обращая внимания на реплику кузена.
- Да, я сам бы купил их, но у меня не было денег – хмуро ответил тулузец, не поднимая головы и разглядывая узоры бархатной скатерти.
- Тогда вы сообщили об этом вашему парижскому другу, он примчался с необходимой суммой. Неожиданно само провидение помогло Вам -  месье д Эстель очень удачно утонул в этот приезд в Тулузу. Вернувшись домой, вы обыскали его багаж, пока жандармерия искала тело. – Речь Холмса была тихой и спокойной. Он бросал фразы между глубокими затяжками своей трубки, делая при этом значительные паузы.
- Это был несчастный случай, лодка перевернулась. При этом погибла моя жена. – Коломье вскочил со стула, его лицо внезапно сделалась багровее углей, догоравших в камине под портретом короля.
Ле Брен усадил своего пленника на место, а Холмс продолжил даже не повернув головы.
- Конечно – несчастный случай. – все свидетели показали, что именно ваше резкое и неосторожное движение перевернуло лодку. В отсутствие каких бы то ни было мотивов, к тому же для большей убедительности вы захватили с собой вашу супругу, никто не заподозрил злого умысла. Вы пожертвовали даже собственной женой. – при этих словах Холмс повернул голову в сторону Коломье и его твердый взгляд пронзил преступника.
- Нет, - опять с жаром протестовал Коломье. – на этот раз предусмотрительная рука Ле Брена лежавшая у него на плече не позволила ему вскочить с места. – нет ! Тереза умела плавать. Я был рядом с ней. Я не знаю, что случилось, почему она утонула !
- Допрошенный мною месье Уранье, - сказал Ле Брен,-  вспомнил то, что не было внесено в протокол - ваша жена попыталась спасти не умевшего плавать месье д Эстеля.

Пленник смотрел на нас округлившимися глазами. Затем, он уронил голову на свеянные наручниками руки и истерично разрыдался.

Я принес ему стакан воды.

- Что это за письмо. – не обращая внимание на истерику Коломье продолжил допрос Шерлок Холмс, - Бумага 17 века.
- Это письмо Ферма к брату Мерсену, Последнее письмо Ферма. – математик вынул из кармана носовой платок и, вытерев глаза, звучно высморкался. – обратите внимание на дату.
- 10 января 1665 года, Кастр – вслух прочитал мой друг.
- За два дня до смерти Пьера Ферма – дополнил Коломье.

Шерлок Холмс углубился в чтение курьезного почерка знаменитого математика. Я поднялся со своего места и стоял рядом с ним созерцая строки, написанные рукой самого метра.
- Посмотрите-ка, Ватсон, - внезапно воскликнул мой друг, - гениально, и далее он произнес вслух, переводя на английский.
«Вы умоляете меня, мой друг, опубликовать мое доказательство, но к чему?
Самое большое наслаждение в науке – это идти к цели и думать, что за этим поворотом ты найдешь решение задачи, а за поворотом еще один поворот и так далее до бесконечности.
Моя теорема    это магическая формула, где а – аbsolu (бесконечность), в – bonneur (счастье) и с – сontinuet; (поступательность), а n – количество попыток доказать или опровергнуть постулат.
Дорогой аббат, давайте не будем лишать коллег этого насладительного ощущения прогресса....»

- Красиво сказано, - зло усмехнутся Коломье. – Ферма было наплевать на всех. Уже 250 лет мы бьемся над его великодушием позволить нам решать уравнение самим. А он всего лишь запрятал это на страницах Диафана и куда-то сунул книгу.
Д Эстель купил ее случайно у букиниста на набережной в Париже. Он сказал мне об этом года за два до тех событий , в один из моих приездов в столицу. Он добавил тогда, что в самом главном месте, где Ферма начинает говорить о доказательстве теоремы не хватает двух страниц. Поэтому сын Ферма не опубликовал их.
Можете себе представить, господа, когда в Тулузе, на антикварном аукционе выставили лот содержащий две страницы с 86 по 90 математического трактата Диофанта с рукописными ремарками Пьера Ферма и последнее письмо, написанное им при жизни. Я сразу понял о чем шла речь. Освальд известил меня, но лот стоил 1000 франков. У меня не было такой суммы, и я тут же написал д Эстелю. Он приехал и купил его.
- И он не показал вам эти страницы? – осмелился задать вопрос я.
- Показал, - зло ответил наш пленник, повернув голову в мою сторону.
- Только там не было ни начала, ни конца. Середина какого-то доказательства. Я понял, что это недостающие звенья, но сама книга была у д Эстеля. Я спросил его об этом, и он соврал. – Коломье горько усмехнулся и провел руками по разгоряченному лицу, как бы снимая наваждение тех воспоминаний. – Он начал объяснять, -  продолжил тулузец свой рассказ более спокойным голосом, - что это не продолжение доказательства, а отдельные выкладки, не имеющие отношения к Великой теореме. Я не поверил. Это звучало тем более неправдоподобно, что он утверждал, что не взял свою книгу с собой. Я был уверен, что он собирался сам опубликовать все доказательство, поставив только свое имя. Это было подло.
- Итак, месье Коломье, - перебил его Холмс, - мотивы теперь ясны. Вы являетесь ведущим математиком тулузского факультета, признанным авторитетом по теории чисел и автором многочисленных монограмм на эту тему.
Наш пленник заинтересованно и удивленно посмотрел на моего друга.
- Все это мне рассказали вчера ваши коллеги в Сорбонне, единственной темой, на которую вы не выражались открыто, а даже наоборот старались избегать ее, была Великая теорема Ферма. Вы были скромны, не потому что она вас совершенно не увлекала, наоборот, вы являетесь одним из самых последовательных, но тайных фермистов. Научные дискуссии на эту темы вы вели только с избранными коллегами, к числу которых относился месье д Эстель. Именно поэтому он и сообщил вам, одному из немногих, о своей удивительной покупке Арифметики Диафана – книге принадлежавшей Ферма. – Шерлок Холмс встал с места и произносил эту обвинительную речь стоя прямо перед математиком, - Именно поэтому, когда член вашего математического общества месье Освальд сообщил вам, нарушая профессиональную этику, о интереснейшем лоте на аукционе, именно к д Эстелю вы обратились с предложением покупки.
Но если для месье д Эстеля работа над доказательством теоремы Ферма была чем-то вроде приходящего спортивного азарта, то для вас, без сомнения, это было делом всей жизни.

Обвинительная речь английского детектива наконец заставила Коломье поднять глаза.
Взгляд арестованного пылал. Он не выглядел подавленным или пристыженным, внезапно он ответил со всем жаром на какой был способен. Месье Верне из опасения вспышки гнева положил свою руку на его предплечье. Коломье грубо стряхнул ее во словами.
- Оставьте меня в покое§
- Что вы думаете, я смогу убежать в наручниках от вас четверых? Да. Месье, это было делом моей жизни. Разве вы можете понять, вы полицейская ищейка, что такое азарт поиска, бессонные ночи в размышлениях, тонны исписанной формулами бумаги. И это все напрасно, потому что они насмешник, мой земляк, позабавился над нами, оставив в качестве научного завещания ехидную фразу. Слишком мало места на полях, что бы написать доказательство ! Но что Ферма, он был гениален, в конце концов его право, но то, что божья удача найти два куска разорванной формулы направила их в руки, того кто относился к этому как к интеллектуальной забаве ! Что была математика для барона д Эстеля ? Не более чем хобби ! Его замок, - Коломье провел по кругу руками в наручниках, - светское общество в Париже. Да, он был талантливым математиком, но не делал себе труда совершить и десятой доли, того, что мог бы.
Вспышка Коломье также внезапно погасла как и началась, плечи его вдруг опять обвисли и он подперев подбородок кулаками снова вопросительно посмотрел на Холмса.
- И тогда, - как ни в чем не бывало продолжил мой друг, - вы решили убить его.
Это прямое обвинение произвело эффект шока скорее на мадам д Эстель, чем на обвиняемого. Она сдавленно вскрикнула и смертельно побледнела.
Я вскочил с места и подал хозяйке стакан воды. Самообладание не покинула ее и она не потеряла сознания. Приняв стакан она поблагодарила меня только кивком головы.
- Да. Уже вызывая д Эстеля в Тулузу для покупки этого лота вы чувствовали эту неприязнь, которая сейчас вылилась в Ваших словах. Но возможно в тот момент вы еще не собирались убивать его. Это решение вы приняли, когда д Эстель не показал вам арифметику Диафана, которую действительно не привез с собой. Он просто не успел взять ее. Ваша телеграмма застала его в Париже, а книга была здесь, в тайнике, уже приготовленным для шарады. Месье и мадам д Эстель в тот уик енд принимали гостей в загородном поместье. Хозяин по своему обыкновению подготовил план-головоломку предлагающую найти тайник.
Вы, с вашим возбужденным воображением, расценили это как эгоистичный и даже злой умысел вашего коллеги. В одночасье вы приняли решение устранить его, не поверив, что книга осталась в Париже, и думая, что он скрывает ее от вас. Вы думали, что он хотел первым прочитать доказательство Ферма.
- Вы предложили эту экскурсию  в не представляющей никакого особого интереса разрушенный монастырь, попросили месье Уранье нанять лодку.  Отправляясь на преступление вы хладнокровно взяли в компанию собственную жену. Вы знали, что д Эстель не умел плавать.
- Что за чушь. Откуда вы знаете? – попытался возразить арестованный.
- Все это разузнал месье Ле Брен, побывавший на днях в Тулузе. Вчера днем мы провели с ним несколько исключительно плодотворных часов. От том, что д Эстель не умел плавать, он объявил во всеуслышание за обедом, когда вы предложили эту экскурсию. Роняя за борт шляпу и пытаясь ее достать вы сознательно рисковали его жизнью и ради чего...
С этими словами Холмс подошел к высокому секретеру, куда мы вчера вечером убрали найденную в тайнике книгу.
- Теперь вы можете убедиться, что Этьен д Эстель был честным ученым.
С этими словами мой друг протянул математику толстый том в кожаном переплете и четыре отобранных у него листа.
Коломье раскрыл арифметику на коленях и как безумный принялся листать толстые страницы. Дойдя до нужного места, он на долгие минуты погрузил в чтение, что-то постоянно бормоча себе под нос. Затем, он приложил оторванные листы, которые точно совпали с  остатками бахромы у переплета, и переворачивая их, добрался до конца пометок.
Внезапно его губы замерли. Он смотрел в пожелтевшие листы без движения и затем поднял голову. В его темных глазах  я прочитал открытый ужас. Он понял, что напрасно убил человека.
- А теперь, - спокойно сказал Шерлок Холмс, - месье Коломье, нам  осталось пролить свет на те обстоятельства, которые привели к нашей сегодняшней встрече. Не найдя в багаже д Эстеля, столь желанной Арифметики Диафана, Вы поняли, что она действительно осталась в Париже и попытались получить доступ к библиотеке д Эстеля. Но вдова погибшего, естественно, не питала к вам симпатии.

Шерлок Холмс не повернул голову в сторону мадам д Эстель. Я же чутко следил за ее состоянием, готовый в случае необходимости вмешаться. Наша хозяйка сидела в состоянии оцепенения и я начал сомневаться, что она слышала о чем шел разговор.
Шерлок Холмс продолжал.
- В течение двух лет вам не удавалось получить вожделенную книгу, пока судьба не свела вас  с предприимчивым молодым человеком, большим энтузиастом математики, который предложил организовать в Тулузе общество Ферма. Он собрал по подписке 1000 франков на стипендии талантливым студентам и открытие памятника метру.  Как звали месье Ривьера в Тулузе? – последний вопрос был обращен к Ле Брену.
- Регюс – услышали мы ответ.
- Месье Регюс обладал исключительным даром внушения, он полностью очаровал вас, и вы рассказали ему о книге, которую не могли найти. Вы не опасались конкуренции с его стороны. Этот талантливый месье не мог отличить косинуса от синуса. Он предложил вам сделку. Поскольку вы не знали, действительно ли мадам д Эестель ничего не знает о книге или просто скрывает ее, месье Регюс, преобразовавшийся в Париже в месье Каана, решил выяснить это благодаря своим талантам гипнотизера.
- Месье Каан ! – воскликнула мадам д Эстель, внезапно вскочив с места.
Я тут же подал ей стакан воды, а Холмс жестом пригласив ее занять свое место и добавил.
- Каковы были условия вашего договора? – этот вопрос Холмса снова был обращен к нашему пленнику. Коломье горько усмехнулся и ответил уже без всякого напряжения в голосе.
- Вы рассказываете, как будто при всем присутствовали сами. У не экстрасенс ли вы сами, месье Холмс?
- К сожалению нет, мне бы это очень помогло в моей работе. Признаюсь, по началу эта часть истории совершенно непростительным для меня образом выпала из моего анализа. Я понял все до конца только увидев вас у колодца. Вас не должна удивлять наша засада. Сегодня вечером мы действительно ждали визитера, только месье Каана. Именно ему вчера после обеда я с энтузиазмом поведал, что разгадал ребус д Эстеля и знаю где тайник. Если месье Каан счел своим долгом в первую очередь поделиться с вами, значит вы действовали за одно.
- Да, сударь, вы строите безошибочные логические цепочки, - сделал моему другу комплемент арестованный. – я понял, что с этим обществом по финансированию памятника что-то не так, когда через неделю бурной деятельности, месье Регюс исчез из Тулузы. Мы подали жалобу в полицию, началось расследование, но неожиданно он лично явился ко мне домой с предложением разыскать эту недостающую и необходимую часть  доказательства теоремы. Он предложил  следующее распределение прибыли: я доказываю свою теорему и жду с подготовленной для печати статьей сигнала Регюса. А он тем временем продает полную рукопись тому, кто предложит самою большую цену за полные элементы для доказательство теоремы Ферма и в день, когда он получает чек, я смог бы опубликовать свое доказательство.
- Паритет сторон был идеальным, - добавил Ле Брен. – вы получали славу научного открытия, а мошенник круглую сумму.
Месье Коломье усмехнулся.
- Надо отдать ему должное - он виртуоз. Идея с спиритическим обществом пришла ему на ум, после того, как он познакомился с мадам д Эстель.
- Вы привезли его сюда. – белыми губами прошептала мадам д Эстель.
- Уж простите, мадам, - я справедливо полагал, что вы владели документом первостепенной важности, и по не знанию и небрежению не имели никаких намерений предоставить его компетентным исследователям.

- Вашим действиям нет, оправдания, месье, - продолжила мадам д Эстель вставая с места и выпрямившись в справедливом гневе, – убирайтесь из этого дома, я не могу вас больше видеть. – Вон -  повторила она, срываясь на крик.

Наш пленник повернул к ней равнодушное лицо и поднялся со стула. Инспектор Ле Брен молча подтолкнул  его к двери. Холмс и месье Верне проводили их до центрального холла.

В салон мой друг вернулся один. Он сел рядом с мадам Д Эстель на диван, где я устроил ее в удобной позе. Стакан с успокоительным, которое я только что приготовил, еще был в ее руке.
- Мадам д Эстель, - сказал Шерлок Холмс  твердым голосом, в котором я уловил всю силу его умения убеждать. – Я должен сказать Вам, что не случайно оказался вовлечен в это расследование. Видя необъяснимые перемены в вашей жизни, Изабель Бамбер вызвала меня из Лондон, прося выяснить их причину. Я прошу прощения, что проводя это расследование, невольно открыл правду, которую вы может быть предпочли бы не знать.
- Нет, мистер Холмс, - правда всегда лучше, самой успокаивающей лжи.
Наша хозяйка уже пришла в себя, ее голос бы ровным и спокойным.
- Вы открыли мне глаза не только на обстоятельства смерти Этьена, но и на мое собственное поведение в последние месяцы. Один мошенник убил моего мужа, а другой чуть не сделал меня послушной куклой в своих руках.
Она внезапно тепло улыбнулась и положив свою ладонь на руку Холмса сказала:
- Помните, как при вашем знакомстве Этьен искренне восхитился вашей игрой, и спас вас в некотором роде от гнева Майкрофта. Вы вернули ваш долг сейчас.
Холмс ничего не сказал, а только наклонил голову и поцеловал ее мраморную руку.
В следующую минуту он поднялся и, пожелав нам спокойной ночи, вышел из салона.

Я тоже  не мог уснуть в этот вечер. Мадам д Эстель была глубоко поражена выводами и открытиями Шерлока Холмса. Пелена иллюзий и горестных заблуждений упала с ее сознания.
Будучи волевой и сильной женщиной, она со всей ясностью осознала, что в течение двух последних месяцев была предметом постоянного манипулирования мошенником Кааном и это внезапное прозрение наполнило ее безмерным чувством благодарности к ее друзьям – Изабель Бамбер и Шерлоку Холмсу.
Прощаясь с нами на перроне замка Буассиз Ле Ренар на следующее утро, она передала моему другу достаточно большой конверт. Я заметил, что он был адресован мистеру Майкрофту Холмсу.
«Возможно, Майкрофту это будет интересно. И передайте ему мои самые искренние пожелания успеха», сказала она и начала подниматься  к дверям дома по ступенькам парадной лестницы, а наш экипаж тронулся по широкой аллее уходящей к центральным воротам и далее на тракт Фонтенбло.

Мы собирались выехать в Лондон в этот же день, но должны были еще нанесли визит на ке д Орфевр. Наш молодой коллега Ле Брен попросил нас письменно засвидетельствовать  показания для будущего процесса.
Он просто кинулся навстречу моему другу, когда мы пересекли порог монументального холла полицейской префектуры.
- Как, как вы узнали адрес Ривьера, мистер Холмс, - воскликнул он, - следуя вашим рекомендациям, мы арестовали его сегодня утром.
- Улица Сен Антуан 2? – уточнил мой друг с улыбкой.
- Да, месье Гравье и был Арно Ривьер.
- Простое предположение, Ватсон, - ответил он на мой удивленный вопрос.
 Я вспомнил, что именно по этому адресу у одного его парижского знакомого мы нашли месье Коломье.
- Все очень просто инспектор, - ответил за моего друга я. – Холмс предупредил спирита Каана об открытии тайника, а забирать его содержимое приехал сам Коломье. Стало бы они были знакомы. Ваш коллега указал нам, что последняя афера Ривьера имела местом действия Тулузу, да еще была проведена, я бы сказал с математическим оттенком. Это еще больше сближало Коломье и Ривьера. И уже совсем просился вывод к тому, что раз Ривьер на сеансах без конца просил мадам д Эстель найти какую-то книгу, это напрямую указывало на информацию от тулузского математика. Из всего сказанного логично было предположить, что прибыв в Париж, Коломье остановился у своего сообщника, снявшего в Париже квартиру для проведения очередного мошенничества.
- Гениально просто, доктор Ватсон, - разрешите джентльмены, пожать вам руки. – молодой Ле Брен просто сиял от счастья. - Я в восхищении от Английской школы раскрытии преступлений. Я знаю, что наше управление поддерживает постоянные связи с английскими коллегами. Я говорю по-английски может быть в будущем мне выпадет честь отправиться  в Скотланд Ярд.
Лицо моего друга внезапно слегка помрачнело, но он справился с готовой было исказить его губы усмешкой и только добавил, проходя вперед к лестнице.
- Я думаю, вы будете разочарованы, - впрочем нам нужно быстро уладить все бумажные дела, Ле Брен. Наш поезд через два часа.


Заключение

Мы вернулись в Лондон на следующий день после обеда. Укладывая мой чемодан рядом с саквояжем Холмса позади коляски кеба, я сказал пропуская его первым подняться на подножку.
- Все-таки мы так и не узнали, доказал ли Ферма свою теорему?
- Еще не все потеряно, - подмигнул мне мой друг и я с удивлением услышал названный им кебмену адрес «11, Пэл Мэл». – пять часов.- добавил он для меня. - Через 20 минут Майкроф прибудет в Клуб Диоген. За одно и отдадим ему пакет.
Я немного удивился тому, что Холмс так спешил исполнить поручение мадам д Эстель. Но вспомнив романтическую историю их молодости я подумал, что может быть  младший брат делал попытку навести тот маленький мостик, который сами заинтересованные стороны никогда не решились бы создать.

Мы прибыли в клуб Диоген как раз вовремя, что бы застать мистера Майкрофта Холмса снимающим в монументальном вестибюле шляпу и широкое двубортное пальто, которое было такой же неотъемлемой честью его имиджа, как  трубка его младшего брата.
Окинув нас беглым взглядом, он слегка кивнул головой обозначавшим одновременно приветствие и приглашение следовать за ним.
Шерлок Холмс вынул из своего саквояжа увесистый пакет и также молча последовал в глубину здания. Наш багаж мы оставили у швейцара.
- Давно не видел тебя, Шерлок, доктор Ватсон- приветствовал он нас словами, когда закрылась дверь знаменитой комнаты для посторонних. – прямо из Франции. Вижу ты представил своему другу наших кузенов и более дальних знакомых. Как она поживает?
Я был уверен, что мистер Майкрофт Холмс спрашивал о мадам Бамбер, но Шерлок понял своего брата иначе.
- Очень хорошо. Помнит тебя и просила передать этот пакет.
Я вздрогнул и не удержал вопроса, вырвавшегося совершенно против моей воли.
Мистер Холмс повернул ко мне разгоряченное ходьбой лицо. Он имел обыкновение совершать пешую прогулок от Уайт Холла, где руководил каким-то канцелярским отделом, до своего клуба, и пояснил без обычного раздражения.
- Вы прибыли из Франции, как следовало из багажных бирок на ваших чемоданах, к тому же прямо с вокзала. Шерлок достал пакет, на котором почерком Шарлот Готи написано мое имя. Тот факт, что мой брат виделся во Франции с Шарлот, говорит мне, что он неминуемо встречался и с нашей кузиной Изабель. Она ведь питает к нему особую любовь.
- Да, конечно. – смущенно ответил я. Объяснение было действительно элементарным.
- Но я вижу, Шерлок, что тебе самому не терпится узнать что в конверте или возможно получить объяснения.
На этот раз я уже не задавал вопросов о логических выводах. Даже я видел причинно-следственную связь в том, что  не заезжая домой, мы сразу прибыли сюда.
- Прошу садиться. – добавил он.
Мистер Холмс подошел к высокому книжному шкафу, достал графин с черри и три стакана. Налив всем темно рубиновой настойки, особенно любимой им, хозяин кабинета сел за свой стол и открыл конверт.
Сначала он достал толстую тетрадь в клетчатом переплете. Сшитые страницы не лежали ровно, а были взъерошены, что говорило о том, что все они были исписаны чернильными записями. Следующим предметом был уже виденный нами в Буасиз ле Ренар томик Диафановой арифметики и конфискованные у мошенника недостающие страницы к ней.
- А, вот что это такое, - не удержал возгласа мистер Холмс. Лицо его при этом странно исказилось. Я не мог понять была ли это теплая улыбка от приятных воспоминаний, или досадливое выражение, которое неизменно сопровождает повторение надоевших и неинтересных вопросов.
- В двух словах предыстория дела. – сухо резюмировал Холмс-младший. – месье д Эстель погиб на несчастье как раз, когда нашел эти недостающие страницы, которые ты держишь в руках. Это оригинал. 87 и 89 страница диафановой арифметики. Ученые надеялись найти на них обещанное доказательство. Ведь  Ферма намекал на продолжение. Посмотри на 86 страницу, на знаменитую фразу Ферма. Там есть маленькое, еле заметное продолжение. Сын математика, издавая комментарии, не придал этому значения и не опубликовал фразу полностью.
Майкротф открыл названное место, и только бросив беглый взгляд. Я догадывался, что он прекрасно знал ее содержимое, а он произнес вслух по-латыни:

«Cuius rei demonstrationem mirabilem sane detexi hanc marginis exiguitas non caperet»
в месте о котором говорил мой друг, он остановился и взяв из ящика большую лупу, продолжил все тем же  ленивым голосом « nihilo minus, sic est … »*
----------------------------------
* лат. «тем не менее, это ...»


Приложив вырванные из книги листы он также внимательно изучил их через лупу и закончил вслух продолжение фразы переходящей на поля следующей страницы. На этот раз он сразу перевел на английский : «не окончательное решение. Существует много способов ее подтверждения. Я представлю только один, об остальных должны позаботиться коллеги».

Майкрофт опять поднял голову. В его бесцветных глазах я прочитал подобие живого интереса. Он закрыл книгу, отпил немного черри и откинувшись на высокую спинку своего удобного мягкого кресла с триумфом посмотрел на нас обоих.
Я повернул глаза  на  Шерлока Холмса . Он выглядел озадаченным. Кажется, мой друг не мог прочитать мыслей своего брата.
- Мой дорогой Шерлок, что и требовалось доказать.
В первый и пока единственный  раз я услышал его тяжелый, но такой удовлетворенный смех.
- Майкрофт, я не проследил твою мысль, - недовольно сознался Холмс-младший, закуривая сигарету.

- Мой мальчик, - довольно ответил наш хозяин. – это чисто математическая история. Возможно вы знаете, доктор Ватсон, - пояснил он обращаясь ко мне, - что в молодости я серьезно занимался доказательством Великой теоремы Ферма.
Я молча кивнул головой. – он и не сомневался в этом. Я отметил, что Майкрофт опять по каким-то признаком догадался, что мадам Бамбер посвятила меня в их семейные дела.
- Доказательства теоремы длятся уже 250 лет, это стало забавой, что-то вроде изобретения вечного двигателя. В молодости я был более решителен и честолюбив, поэтому попал в число открытых «фермистов» - тех, кто не стеснялся объявить о своих амбициях доказать недоказуемое.
Шерлок Холмс приподнял брови на это последнее заявление, но промолчал.
- Два года я грыз гранит. Я изучил не только чисто математические аспекты проблемы, но и историческую часть вопроса. Я много раз перечитывал это произведение, так что знаю ее почти наизусть. – Майкрофт приподнял увесистый том и положил обратно.
- Ферма  детально штудировал эту книгу, на полях делал заметки, приводя без всякого доказательства множество формул. В своей переписке с научными оппонентами своего времени и особенно с отцом Мерсеном из парижского монастыря дел Аннунсьясьон, который играл роль некоего центра распространения научной информации, он много раз упоминал о намерении  написать сочинение, в котором обещал обогатить «Арифметику»... Но, увы, единственное, что осталось, - заметки на полях Диофанта и эти письма к коллегам, где он продолжал формулировать теоремы без доказательств.
В те времена так было принято. Порой математикам даже рассылались "открытые письма". «Вот вам, коллеги, теорема. Попробуйте! Докажите!» И в какой то момент я задал себе вопрос: « а действительно ли он ее доказал или банально соврал? А может быть есть другие версии, объясняющие появление той записи на полях, не дававшей спокойно спать многим ученым следующих поколений? »
От такого неожиданного поворота я почувствовал, что у меня перехватило дыхание. Принимая постулаты древних и великих ученых прошлого как истину в последний инстанции, мне и в голову не могла придти мысль, что у Ферма и не было доказательства. 
Но продолжая свою мысль, мистер Холмс сделал еще более сенсационные заявления.
- Я тоже сформировал мою гипотезу и начал работать от обратного. Почему Ферма не доказал свою теорему? Прежде всего я нашел странным, что она опоздала с появлением на свет и была сформулирована  только в 1637 году. Ситуация назрела давно, ведь ее частный случай при n = 2
- это другая знаменитая математическая формула - теорема Пифагора,  возникшая на двадцать два столетия раньше.
В отличие от теоремы Ферма, формула Пифагора имеет бесконечное множество целочисленных решений, например, пифагоровы треугольники. Таким образом я понял, что Ферма заметил эту частность в и попытался развить ее. Однако в его время математика, каким бы гениальным не был сам француз, не могла прыгнуть выше собственной головы. Методы, которыми уже в нашем веке оперировали Эйлер, Пуанкаре, Ламе и Куммер частично доказавшие эту аксиому, не были известны Ферма.
К тому же в 1636 году сам Ферма заявил, что уравнение вида Хn + Yn = Zn не имеет решений в целых числах при показателе степени n > 2. А это собственно и есть его Большая теорема.
На этом этапе у меня впервые закралась мысль, что Ферма просто физически не мог доказать выдвинутый им же постулат. Это была по сути дела не теорема, а гипотеза, возможно гениальная, как и многие  другие принадлежавшие юристу из Тулузы, и доказанные впоследствии математиками последующих  поколений.
Великая теорема, гипотеза Ферма, - выделил Майкрофт это слово, - была недоказуема в 17 веке, как остается недоказуемой и сейчас.

Мистер Холмс обвел наши изумленные лица взглядом искрившимся весельем.
Шерлок Холмс вынул трубку из рта, собираясь что-то возразить, но передумал и выпустил еще несколько колец дыма.
Я был поражен такому невероятному выводу, но чувствовал, что мистер Майкрофт Холмс совершенно убедил меня в своей правоте.
Что бы прервать нашу немую сцену, хозяин кабинета добавил, обращаясь к  своему брату.
- Я открыл тебе, Шерлок, небольшую личную загадку, которую ты, как  я подозреваю до сегодняшнего дня не мог разгадать, - почему я внезапно оставил все математические исследования, покинул Кембридж и поступил на службу в Форен офис? Я должен быть благодарен месье Ферма, за то что он вернул меня на землю из заоблачных далей теории. Я убежден, что моя теперешняя работа значительно более полезна Британии, чем бесплодные попытки перенести в сегодняшний день последующие эпохи.
- Но когда же докажут теорему Ферма?! – воскликнул я.

Майкрофт Холмс развел руками все также приятно улыбаясь.
- Может быть лет через сто. Кто знает. И если эта гипотеза действительно подтвердиться, тогда мы сможем сказать, что Пьер Ферма предложив эту формулу, гениально и на века вперед предвидел эволюцию математики.
Майкрофт Холмс приподнял том Диафана, и с шумом опустил его на стол, поднимаясь сам и давая  понять, что больше ему нечего сообщить нам.
Из старого фолианта на зеленое сукно его письменного стола упал небольшой конверт.
Майкрофт с интересом подобрал письмо. Мы сидели прямо перед ним и естественно заметили, что его имя на конверте было написано все тем же почерком Шарлот д Эстель.

Он медленно развернул его и пробежал глазами текст не занимавший и страницы.
На минуту он замер, как будто узнал поразительное известие. Лицо его уже  принявшее свой естественный бледно-серый оттенок, человека не выходящего на свежий воздух, снова слегка порозовело и  он отвел к окну затуманенный взгляд.
В этот момент его младший брат очнулся от оцепенения и встав со стула, тронул меня за рукав.
- Нам пора, Ватсон, сказал он, - приятного дня, брат Майкрофт.

Шерлок Холмс поспешно вытолкал меня за дверь и плотно закрыл ее за нашими спинами. Но мистер Майкрофт Холмс не заметил, как мы покинули его кабинет.



Post Scriptum

Великая Теорема Ферма была доказана в 1994 году британским математиком  Эндрю Уайлсом. Доказательство содержит 129 страниц и опубликовано в журнале «Математические анналы» в 1995 году.



Историческая справка :

Гипсикл (ок. 190 до н.э.— ок. 120 до н.э.) — древнегреческий математик и астроном.
Теон Александрийский около 335 н.э,— около 405 н.э.) —  древнегреческий математик, философ и астроном. Теон — последний управитель Александрийской библиотеки  (точнее, её остатков, уцелевших в Серапеуме Александрийском).
Дионисий Алекскндрийский умер около 265  н.э. Священномученик Автор первой Пасхалии, известен своей обширной перепиской, а также полемикой с еретиками монархианами.
Диофант древнегреческий математик, живший предположительно в III веке н. э.
Аль Ходжанди (умер ок. 1000 г.) — тюркский математик и астроном, уроженец Ходжента, работал в Рее.
Леона;рд Э;йлер (1707 Базель – 1783 Санкт Петербург)— выдающийся математик, внёсший значительный вклад в развитие математики, а также механики, физики, астрономии и ряда прикладных наук.
Эйлер — автор более чем 800 работ[по математическому анализу,  дифференциальной геометрии, теории чисел, приближённым вычислениям, небесной механике, математической физике, оптике, баллистике, кораблестроению, теории музыки и др. Многие его работы оказали значительное влияние на развитие науки. Почти полжизни провёл в России, где внёс существенный вклад в становление отечественной науки. В 1726 году он был приглашён работать в Санкт-Петербург. В 1731—1741 и, начиная с 1766 года, был академиком Петербургской Академии Наук (в 1741—1766 годах работал в Берлине, оставаясь почётным членом Петербургской Академии). Хорошо знал русский язык, и часть своих сочинений (особенно учебники) публиковал на русском.
Жюль Анри; Пуанкаре; ( 1854 —  1912) — выдающийся французский математик, физик, философ и теоретик науки; глава Парижской академии наук (с 1906 года) и Французской академии (с 1908 года).
Ио;ганн Пе;тер Гу;став Лежён-Дирихле; (1805 – 1859) немецкий математик, внёсший существенный вклад в математический анализ, теорию функций и теорию чисел.
Габриель Ламе (1795 - 1870) французский математик, физик и инженер , чл.-корр. Петербургской АН (1829);  В 1820 - 1832 работал в России (в Ин-те корпуса инженеров путей сообщения в Петербурге). Основные труды по математической физике и теории упругости.
Эрнст Эдуард Куммер ( 1810 — 1893) — немецкий математик. Куммер внёс вклад в анализ, теорию алгебраических чисел, геометрию, теоретическую механику.