Заклятые друзья

               
                Проваливаясь по колено в снег, с трудом вытаскивая ноги из липкого плена, я бежал вперед. Девственно чистая снежная пелена искрилась всеми цветами радуги, солнечные блики били по глазам. Руку оттягивала недобрая тяжесть  пистолета, рукоять  сидела в ладони как влитая. Неправдоподобно огромный силуэт бегущего впереди человека постепенно приближался. Неожиданно резко остановившись, он развернулся, мир вздрогнул, чёрное дуло пистолета, направленного в мою сторону в мгновение ока выросло размерами в жерло пушки, подряд раздалось  несколько выстрелов. Интуитивно пригнувшись, я попытался уйти с линии огня, но не успел. Огненным дождем полоснуло голову и плечо. Не осознав в горячке, отчего стало так горячо, боли в первые секунды не почувствовал. Убегавшего стало видно не четко, глаза заливал кровавый туман, слабеющей рукой я успел нажать на спусковой крючок. Подкосившиеся ноги не удержали. Теряя сознание, явственно услышал  вой  сирены, успел подумать: «Как в кино - милиция всегда вовремя».
          Сирена не смолкала, наоборот, с каждой секундой становилась все  громче и громче. На ощупь, пошарив несгинающимися пальцами по тумбочке, нашел надоевший будильник, швырнул его подальше. Пытаясь проснуться, с трудом разлепил веки, глаза ослепил солнечный луч. Кровать чуть меньше стадиона закряхтела, ноги плюхнулись на пол,тапочки как всегда пакостно отползли в сторону. "Так это сон" -   
подумал я, на лицо наползла глуповатая улыбка.
            День прошел обыденно, один из тысяч других, похожих, как две капли воды.  Ещё со школьной скамьи, наивно-зеленным подростком мечтал работать в уголовном розыске, бредил милицейской романтикой, но действительность превзошла самые смелые ожидания. Выплачиваемая с опозданиями низкая зарплата, работа почти без выходных, а в результате - ежедневные тычки от  руководства и как бонус, плевки в спину от населения. Но в каждом деле имеются и плюсы - худо-бедно дослужился  до капитана, работаю старшим оперуполномоченным.
            От сквозняка болью прожитых лет заскрипела дверь. В кабинете всё, как обычно, серые стены покраски времен Сталина украшает календарик с Мерлин Монро в русском исполнении. Кабинет опустел, пару рукопожатий и коллег смыло ветром.Я набросал план мероприятий на завтра, на глаза попалась пачка сигарет и кружка с остывшим чаем на краю стола.
   - Так, баста, карапузики на сегодня, - пробормотал я.
            Сладкий хруст зажигалки поцеловал сигарету взасос, клубы дыма лениво потекли по комнате.               

 резкий зуммер телефона взорвал тишину. Я оглянулся, но брать трубку не стал. Звонок настойчиво повторился. Нехотя поднялся из-за стола, трубка услужливо легла в потную ладонь.
   - Привет солнышко! Как дела? Домой скоро? - забросала она вопросами.
   - Я уже почти выхожу, жди, скоро буду. Целую золотце, - выдал я, торопясь закончить план.
              Убирая папки в сейф, подумал: «Сколько лет прошло, а домой тянет, как магнитом. Не подсыпает ли чего в кофе моя кареглазая». Когда закрывал дверь кабинета, услышал вновь затрезвонивший телефон, но возвращаться не стал, всему своё время - дома пообщаюсь. Через одну пропуская ступеньки, стремглав слетел по лестнице, мимо дежурной части постарался проскользнуть, как мышка, но сегодня был явно не мой день. Навстречу выбежал оперативный дежурный, на ходу жестикулируя, схватил за руку, преградил  дорогу к выходу, затараторил, как сорока:
   - Валентин, выручай, поступил  вызов, смотайся на место происшествия. Машина у центрального входа.
   - Семеныч, не буди во мне зверя, сделай вид, что меня не видел. Я в долгу не останусь, - пытался отбиться я.
   - Я бы с удовольствием, но никого нет – разбежались кто куда. Так что давай, родимый, - продолжал гнуть своё дежурный.
   - Ну, все, Васильев, ты мой кровный враг, - сказал я.
                Глаза выпрыгнули из орбит, просверлили череп дежурного.
   - Нет, ты враг моей жены, я ей, кстати, сегодня пораньше прийти обещал. Давай говори адрес, нехороший человек, - обреченно сказал я.
             Взял  заранее заготовленный старым лисом листочек с адресом,  вышел из РОВД. Повертев головой, увидел метрах в пятидесяти видавший виды  служебный  уазик, каким-то остряком, названный в честь благородного животного «козёл». Преодолел заслон из припаркованных возле здания автомобилей, сослуживцы  кивали с дежурными улыбками,

  кивнув попавшимся на пути сослуживцам, добрался до машины, рванул дверку на себя.  Залез в машину злой весь такой из себя, поздоровался. Кроме водителя Алексея впереди сидел Анохин Дмитрий, дежурный следователь, у него за спиной криминалист Максим Городецкий. Наблюдая, как я с явной  неохотой располагаюсь на сиденье, Лешка злорадно заулыбался, худая,  не умещающаяся в салоне физиономия, расплылась: 
         - На тебе, Янковский, лица нет, со стороны глянешь – обнять и заплакать.
         - Проехали, - ответил я. 
         - Ладно, не скалься, трогай, - неодобрительно взглянув на Алексея, вклинился в разговор Анохин.
              На Алексея всерьез никто не обижался, все знали его постоянную манеру подтрунивать над сослуживцами, к тому же он водитель-профессионал. За десять лет работы не совершил ни одной серьезной аварии. При задержаниях, когда приходилось гнаться за кем-нибудь галопом, также бог миловал. Умело лавируя в потоке машин, он всегда выходил сухим из воды в самых, казалось бы, экстремальных ситуациях. Вот и сегодня доехали  быстро, нигде не поломавшись, бензин по дороге не кончился  в самый неподходящий момент, как это часто случается. Путь скрашивало «Русское радио», между песнями и болтовнёй выдавая забавные афоризмы, доставившие немало приятных минут. Всем  особенно понравился новый прикол, заставивший Алексея покраснеть: «Крепче за шоферку держись, баран».
             Поднявшись на шестой этаж, на площадке встретили участкового инспектора. Разводя руками, он не говоря ни слова, махнул в направлении 66 квартиры. От него на большом расстоянии чувствовался стойкий  милицейский запах предвыходного дня. Захотелось закусить. Обычный длинный коридор упирался в дверь ванной, откуда слышался шум  воды, льющейся из незакрытого крана. В комнату направо участковый завел и усадил на диван, чтобы не мешались под ногами, понятых. Двухкомнатная квартира производила впечатление явно холостяцкой берлоги, правда, не совсем заброшенной, видимо иногда её все-таки посещали, длинноногие фурии. Я  двигался на кухню, из опыта зная, что часто жизненно важные решения принимаются либо там, либо в спальне. Там же и приходится потом копаться в последствиях этих решений.  Так и есть, оттуда походкой, полной собственной значимости, вышел криминалист, на ходу вешая фотоаппарат на плечо.
             Первое, что я увидел, - лежащий на полу, возле свесившейся, немного не достающей до пола руки, пистолет. Спиной ко мне в естественной позе, облокотившись на стол, опустив голову на руки, сидел мужчина крепкого телосложения, с очень короткой, дабы  проветривались мозги, современной стрижкой, лицо повернуто к стене. В правой височной области  зияло характерное для пули отверстие. Еще не разглядев лица, я почувствовал смутное беспокойство, под ложечкой мерзко засосало. Взгляд переместился дальше. На столешнице лежала газета с выделенной красным  статьей. Я присмотрелся к фотографии. Наклонившись ниже, прочитал фамилию, лоб прошиб холодный пот. С трудом узнал на фото в газетной странице  друга детства Славу Ромашова. В небольшой статье  говорилось, что вчера на выходе из своего офиса, выстрелом в голову убит крупный бизнесмен, проживавший в областном центре, не помог и  личный телохранитель. Короче, очередной глухарь.               
     Зайдя спереди, я вгляделся в лицо, мелко забила дрожь. Передо мной  находился второй из неразлучной  в детстве троицы - Паша Кондратюк. Нарушая неписанные  правила осмотра места происшествия, я схватил его, приподнял, затряс.  Сдвинувшаяся в сторону газета открыла краешек  листка с рукописным текстом. Прислонившись к стене спиной, я медленно стек по ней вниз, отрешенно уставился в пустоту. Наклонившийся к столу Городецкий, участливо посмотрел на меня, открыл рот, пытаясь выдать вертевшийся на языке вопрос, но смолчал. Аккуратно вытащил из-под газеты листок, прочитав, прокомментировал: « Фамилий, даты. Слушайте братцы! Да это ж явка с повинной,  подписана: Кондратюк», Повертев бумагу в руках, передал следователю, добавил: «Теперь многое становится на свои места». 
         
        «Один за всех и все за одного» - затасканная до дыр фраза, но все равно любимая  уже многими поколениями мальчишек, после первого просмотра фильма «Три мушкетера» стала нашим девизом. Жили мы  в одном дворе, в расположенных по соседству четырехэтажных, тогда ещё новеньких «хрущевках». Учились в одной школе, в одном классе, а летом вместе целыми днями пропадали на Волге. В один из июльских дней лежали на берегу залива под палящими лучами солнца, наполовину зарывшись в песок. Делать абсолютно ничего не хотелось, даже карты, мечта всех мальчишек того времени, с рубашкой, состоявшей из эротических сцен, надоели. «Может, окунемся» - предложил, приоткрыв глаза, Славка, самый активный из нашей троицы.  Лениво повернув голову, я посмотрел на водную гладь. Ни ветерка, полный штиль, залив выглядел зеркальным. Изумрудно-серая, у берега прозрачная, удаляясь в глубину, вода все более и более темнела, манила неизведанностью. Из-за излучины реки выплыл  быстроходный низкобортный буксир, по обе стороны пошли широкие, высотой как сам катер волны. Не сговариваясь, мы резво вскочили и, не отряхивая песок, с места разогнались, одновременно прыгнули в воду, наперегонки поплылi навстречу расходящимся волнам. Цели достигли быстро, приятно покачиваясь на волнах, балдели, от удовольствия.  Проводив взглядом проплывший катер, рванули на противоположный  берег залива. До берега оставалось  «рукой подать», когда голова Славки, плывущего впереди, внезапно исчезла. Я почувствовал неладное, усиленно работая руками, быстро сократил расстояние. Вынырнув в метре от меня, он как вынутая из воды рыба, хватал ртом воздух. Подставив ему плечо, я греб за двоих, давая  ему время отдышаться.  Навалившись всей массой, Славка ухватился за меня, как за соломинку из поговорки, потащiл на дно обоих. Положение спас вовремя подоспевший и  подстраховавший с другой стороны Пашка. Так плечом к плечу мы и дотянули до берега. С высунутыми языками, вдоволь нахлебавшись воды,  пошатываясь, выползли на берег. Придя в себя, Павел спросил: «Ты чего?»
- Судорогой ногу свело, - ответил виновато Слава.
- А че на мне вис? Чуть не заставил раков на дне кормить?- спросил я.
- Сам не знаю. Испугался, - ответил он.
- А ты, Пашка, вовремя доплыл, я уж думал, нас теперь с водолазами будут искать, – похвалил я.
Вытянув ноги, долго лежали в тени прохладных ив, успев забыть обо всем, безумолку болтали. Приятно вот так лежать, слушая неповторимую птичью симфонию, созерцая над головой бескрайнее, без единого облачка лазоревое  небо.
    Детство пролетело незаметно, в девяносто втором году Кондратюку прислали повестку в армию. Проводы, как водится, гуляли шумною толпою, с чувством, толком, два выходных дня. Ближе к утру, от частых вливаний напоминая «слив в шоколаде», вышли покурить. Облапив друг друга,   напутствовали Пашу, а потом долго стояли  в старом давно ждавшем ремонта подъезде на лестнице, усыпанной штукатуркой со стен, вспоминали лучшие моменты детства.
    Служить Пашу по личной просьбе направили в спецназ. Через два года началась бойня в Чечне. Павел, подписав необходимые бумаги, остался служить контрактником. В редкие встречи рассказывал, как попадал в  переплеты, терял боевых друзей, как из-за ранения провалялся месяц в госпитале; как по случаю окончил курсы снайперов. О снайперской винтовке, с которой не расставался даже на ночь, говорил воодушевленно, с ненормальным блеском в глазах, словно о любимой девушке.  Павел даже внешне сильно изменился. Стал выше на голову, раздался в плечах, мышцы  обрели стальную крепость, во взгляде появилось хищное выражение.
     Со Славой мы виделись чаще, после проводов вместе уехали в областной центр. Я по большому блату поступил в высшую школу милиции, он в политехнический институт. Славка, с детства отличавшийся деловой хваткой, почти одновременно с поступлением занялся и бизнесом. Сначала по чуть-чуть: купил-продал, а дальше больше - аппетит приходит во время еды. За годы,  проведенные в Волгограде, он познакомился с нужными людьми, дело уверенно шло в гору. А я воплотил в реальность свою мечту. Наши пути-дорожки разошлись. Славкин деловой график, расписанный поминутно,  делал свое дело. С головой окунувшись в бизнес, друг все больше отдалялся. Окончательно исчез из поля зрения и Павел. С годами наше неразлучное трио становилось химерой.      

          Укрывшись за огромным валуном, Павел методично отстреливал из снайперской винтовки неосторожно высовывавшихся из укрытия «чехов».  Группа спецназовцев, небольшими перебежками, а на открытых участках  ползком, заходила им в тыл. Командование, ещё утром получив информацию о побывавших в поселке боевиках, на вертушке оперативно перебросило в горы два взвода. Выдвинулись в заданный квадрат. Лейтенант, оценив обстановку, профессионально расположил бойцов на пути подхода чеченцев.  Ждали недолго, информация на этот раз была проверенной, утечка просто не успела бы произойти. Выбрав выгодную позицию, Кондратюк напряженно отслежiвал ущелье через оптический прицел.  Над тропой, в трехстах метрах от засады, взметнулась, пролетела немного и  вновь села на ветку большая черная птица. Чуть ниже шевельнулись кусты.  Взводный подал знак готовности, ждали, затаив дыхание. Подпустив их совсем близко, открыли шквальный огонь. Бой оказался на удивление коротким. Боевики, застгнутые врасплох, сопротивление оказали слабое. Любимая тактика нападение «по-чеченски» из-за угла, когда сами в укрытии, а противник как на ладони - сработала на ура. Положили всех. Но и у спецназа не обошлось без  потерь…
     Когда-то, впервые испытав горечь потери, он, глотая слезы, молча напился. Мстя за погибших пацанов, после каждого убитого чеченца делал зарубки на прикладе. Со временем успокоился, но места для зарубок  почти не осталось. Продлевая контракт, мстил, мстил и мстил. «Дома  никто не ждет, мать скоропостижно умерла, ещё когда я срочку служил, а отца вообще никогда в глаза не видел. Так, что в Камышине мне делать нечего». Лежа в армейской палатке,  Павел пытался уснуть, но сон не шел, одолевали мысли: «Очередной контракт заканчивается, может  рвануть в Астрахань, завязать на хрен с этой войной. Вадим ведь уехал ещё в прошлом году, успел жениться, к себе зовет, предлагает помощь на первое время».
  - Привет, Паша. Ну, не ожидал, что решишься, - растопырив свои широкие лапищи, тихо, неслышным  на всю улицу басом, заговорил Вадим.
  - Попытка не пытка, - ответил Кондратюк.
Пили за встречу, за нас, третий тост за них… За тех, кто остался лежать в «гостеприимной» чеченской земле. Вспоминали армейские будни, жизнь, где в ходу совсем другие ценности. Там, где  честь, долг, взаимовыручка не просто слова. 
          - Ну что, поначалу будешь работать со мной в автосервисе, а дальше решай сам, – великодушно предложил он.
          - Спасибо, дружище, – с чувством ответил Паша.
          - Дело не ахти какое прибыльное, но не бомжуем, не бомжуем, – гнул свое Вадим.
          - Да согласен я, согласен. Ты Венеру  каменную уговоришь любовью заняться, - смеясь, сказал Павел. День летел за днем, ворвавшись в работу с утра, выползали из мастерской затемно, усталые и грязные, как черти. На следующий день все повторялось. Изредка, при отсутствии заказов, брали выходные, отрываясь тогда по полной программе. В один из этих радужных просветов, слегка набрались в «Космосе», в баре в центре города. В приподнятом настроении Павел рассматривал порядком надоевший дизайн зала, одновременно скользя взглядом по лицам посетителей. За столиком, в полутемном углу, с таинственной улыбкой и бликами мерцающего света на лице, с бокалом шампанского в изящной руке, сидела девушка его мечты: комсомолка, спортсменка, ну и просто красавица. Шикарные, уложенные пышными локонами, ниспадающие вниз бурным водопадом, струились ослепительно рыжие волосы, обрамляя точеный профиль греческого лица. Уставившись, как баран  на новые ворота, он  напрочь забыл об окружающих. С интересом проследив за направлением взгляда приятеля, Вадим одобрительно крякнул и толкнул в бок.
         - Тебе помочь или как? – подтрунивая, спросил он.
         - Или как. Сам справлюсь, - ответил Паша.
         - Ну, дерзай, Дон Жуан, пока не перехватили, – благословил Вадим.
Внутренне напрягшись, залпом  допив налитую в стопке до краев отраву, Павел поднялся, шумно отодвинул стул. Картинно расправив нехилые плечи, он направился к столику незнакомки, расположившейся там вдвоем с подругой.  Не робкого  десятка, что  доказывал в боевой обстановке, с красивыми женщинами он терялся. Приближаясь, проигрывал в голове дежурные фразы, решал, как лучше подкатить, с чего начать разговор. Выручила вовремя полившаяся журчащим ручейком тихая мелодия, приглашая желающих на медленный танец.
              Нежно прижимая Анну за тонкую талию, растворяясь в ее темных бездонных глазах, он мечтал, чтобы танец никогда не кончался. Электрический разряд, пробежавший между ними невидимой  молнией, сказал о многом. Неиспытанное доселе чувство кружило голову. Виделись  часто. При каждом удобном случае, Кондратюк уходил из мастерской пораньше, на свидание летел, как на крыльях. Она отвечала тем же, прибегая  чуть ли не раньше Паши, а если и опаздывала, то только лишь из женской гордости.
               
                Через полгода, сняв квартиру в центре города, стали жить вместе и, как это ни странно, быт семейной жизни не заедал. Павел забежал после работы в магазин, купил  необходимое, ужом проскользнув в закрывающиеся двери переполненного трамвая, быстро доехал до своей остановки.
         - Павел? – раздался  голос за спиной, когда он вышел из трамвая.
На всякий пожарный сгруппировавшись, он обернулся, но увидев ничем не примечательного мужчину лет сорока пяти, чуть расслабился.
         - Да. А в чем собственно дело? – вопросом на вопрос ответил он.
         - Константин, – представился мужчина.
         - Слушаю вас, но имейте в виду, что время деньги, а я спешу, - сразу расставив все точки над И - сказал Павел. Почему-то мелькнула мысль, что имя наверняка вымышленное.
         - Я представляю интересы… э, ну скажем так, некоего сообщества. Мы навели  кое-какие справки, ты нам подходишь. Вот и решили предложить  работу. Не хуже и не лучше, чем любая другая. Что ты умеешь лучше всего после Чечни? Стрелять. Стрелять в людей. Отличие в том, что в нашем случае за это платят деньги, деньги не малые. Стрелять придется в тех, кто посылал вас ТУДА. Чьи дети в то время, как  гибли твои друзья,  не подставляли головы под пули. Мальчики-мажоры катались в шестисотых мерседесах, обнимая роскошных блондинок, швыряя папины «баксы» направо и налево. Хозяева жизни, готовые купить всё и всех, - выдал предложение Константин.
          - М-да! Предложение прямо скажем неожиданное. Возможно, мне и приходили в голову подобные мысли, но такое не решается с бухты-барахты, нужно подумать. И в любом случае я не гарантирую согласия, - ответил Павел.
          - Решать тебе. О том, что наш разговор строго конфиденциален, надеюсь,  предупреждать не стоит. В противном случае… могут наступить плачевные последствия. Я слышал, у тебя красивая жена? – спросил Константин.
          - Вот этого говорить не стоило, - сказал Паша.
          - Да ладно, это так, к слову. Думай до завтра. Когда поедешь на работу, в правый карман куртки положи записку с ответом, а дальше наша забота, - сказал Константин.
          - Какие у меня гарантии? А вы случаем не ОТТУДА? – спросил Кондратюк.
          - Обижаешь. Спутать нас с мусорами. А-я-яй. Ну а насчет гарантий - никто ни от чего не застрахован. Но точно можешь быть уверен, что в данный момент мы  в тебе заинтересованы. Придется поверить на слово. А вообще у тебя будет время узнать наши деловые качества поближе.
                Открыв дверь, Анюта, со скоростью ядра, выпущенного из пушки, бросилась Паше на шею. Охватила  нежными  руками, притянула к себе, надолго прильнув сочными губами со вкусом клубники. Забрала пакеты с провизией и покачивая аппетитными формами,  умчалась на  кухню, оттуда распространялся щекочущий ноздри, заставивший желудок тут же встать в стойку  неделю назад поевшего хищника, аромат запеченного в духовке мяса.
           - Поторопись, – приглушенный звуком льющейся воды, донесся её голос.
           - Не пройдет и полгода – ответил он, одновременно подумав: «Наивная, еще и подгоняет».   
Сама того не подозревая, Аня и помогла ему принять трудное решение. За ужином, она, стрекоча, рассказывала последние новости. Случайно упомянула о шикарной шубе виденной  в «Галатее», ненароком проболталась, что подруге Галке муж купил колечко с брюлликом.               
                Следующая, после  памятного разговора встреча с Константином, состоялась недели через две. Получив  необходимые инструкции и аванс, Павел приступил к выполнению заказа. Объектом являлся местный авторитет по кличке Удача. К завершающей стадии Кондратюк готовился особенно тщательно, творчески. Прокачав ситуацию, обдумал всё до мелочей. Будучи заядлым игроком, Удача часто посещал казино со товарищи.  Не пропускал и появившихся в последнее время на каждом углу павильонов игровых автоматов, чаще оставляя там наличность, чем выигрывая, но не особенно переживая по такому пустяковому поводу. На третий день Пашиного наблюдения, Удача и ещё два браточка,  напоминающих  асфальтоукладывающие  катки, с неандертальскими лбами,  грациозно вломились в заведение, бросив  иномарки на проезжей части. I горе тому, кто мог задеть их многомиллионных коней. Аккуратно, чтобы не сработала сигнализация, изображавший ежика в тумане, возвращающегося с дружеской попойки, одновременно вращая глазами на 360 градусов, Паша быстрым движением установил под днище автомашины  объекта взрывное устройство. На другой день, спокойный, как трактор, он читал в газете слезливый некролог, а совесть дремала где-то глубоко внутри. Удовольствие видеть сияющие глаза Анны, надевавшей только что купленную шубу, того стояли.   
               После первого испытания Кондратюк выполнял еще несколько заказов, то, выезжая в соседние области, иногда в Астрахани. Счет в банке пополнялся. После очередного звонка и встречи с Константином он вылетел в Волгоград. В гостинице светиться не стал, снял квартиру. Неброско одевшись, побродил по городу. Вечером Павел поднялся на заранее облюбованный чердак. Потревоженные голуби, вальяжно сидевшие на балках перекрытий, обиженно заворковали. На макушку смачно  плюхнулся подарок от небесных жителей. Собрав вынутую из кейса снайперскую винтовку,  он прикинул расстояние и приготовился ждать. Ждать он умел. Заняв удобную позицию, плотно упер приклад в плечо, приник к окуляру оптического прицела и замер, как изваяние. В такой позе Павел мог находиться часами, на все сто контролируя свое тело. Сохраняя поистине олимпийское спокойствие, он готовился к кульминационному моменту.  Когда, плавно нажав на спусковой крючок, он пошлет одну-единственную пулю. Одну. И точно в цель. Стрелки часов, совершая свой вечный бег, привычно пробегали круг за кругом. Так прошел час. Наконец, увидел в перекрестье прицела смутно знакомого, темноволосого, с интеллигентной бородкой, импозантного мужчину в сером  костюме от Юдашкина. Объект быстро шел к автомобилю. Павел  напрягся. Затем, выдохнув, плавно нажал на спуск. Лицо жертвы исказила гримаса боли, глаза неверяще уставились на грудь, где расплывалось кровавое пятно. Покачнувшись, объект мешком повалился на асфальт,  раскинул руки в стороны. Суетившийся возле него личный телохранитель, запоздало прикрыл шефа, выхватив оружие,  беспокойно закрутил головой по сторонам.
               Возвращаясь во временное пристанище, Павел чувствовал смутное беспокойство. Вопреки здравому смыслу, подчинился порыву напиться, зашел в ближайший кабак. Под утро, расплатившись с официантом, он, как истинный гусар, захватил с собой сногсшибательную блондинку, с бутылкой  шампанского в нагрузку, потопал в свою берлогу. На следующий день, выпроводив случайную гостью, он полдня провалялся в постели. Поднявшись с головной болью, перекусил набранными в ближайшем супермаркете деликатесами, достал из сумки купленные там же газеты, разложил их на кухонном столе, выбрав одну, развернул. Нашёл свежую статью про застреленного  вчера бизнесмена,  всмотрелся в бородатое лицо на фото, ниже прочитал фамилию. Не веря глазам, он долго сидел, тупо уставившись в бумагу. Из памяти одно за другим выплывали воспоминания  далекого детства. Вынутый из сумки пистолет услужливо лег в руку. Павел, улыбаясь, передернул затвор…


2004г.