Голоса самолетов

Злая северная зима не давала дышать, морозными когтями рвала ее южную, не привыкшую к такому холоду кожу. Скребла костяшками веток по крыше их домика. Служебного жилья на всех не хватало, и они снимали времянку рядом с аэродромом – избушку «без курьих ножек». Две комнатушки, разделенные стеной-печкой. Ветер гудел в трубе. Огонь в печурке играл поленьями. Воду носили из колодца, держали в сенях в ведрах, и она замерзала.
Их жизнь сопровождал гул самолетов: взлет – посадка.
- Когда ты вернешься? — спрашивала женщина.
- Не знаю.
- Пожалуйста, скажи. Я не могу ждать и не знать – когда? Ждать в бесконечности.
- Не могу. Не положено. Служба.
Она слышала, как взлетает самолет. Ей оставалось ожидание и двуликое время.
День. Ночь. День. Ночь.
Дни.
Чужие лица на чужих улицах.
Ночи.
Мыши шуршали на чердаке у трубы. Там тепло, там их мышиный дом.
Она узнавала голоса самолетов. Слышала каждый уходящий и возвращающийся рейс.  Медленное время прилипало к пальцам. Женщина мечтала, чтобы время превратилось в реку, и она пронырнула бы сквозь нее на ту сторону ожидания. На том берегу – возвращение. Но не считала дни – нельзя считать бесконечность. В реке бесконечности можно только плыть, прислушиваясь к голосам самолетов. Представлять ускользающее тепло мужской щеки, кончиками пальцев вновь и вновь вспоминать мягкость светлых волос – чтобы не забыть. Память хранилась в пальцах, в ладонях, в губах. Женщине казалось: если она забудет это ощущение, оно никогда не вернется к ней вновь... Останется на том берегу ожидания.
А потом в гул самолетов вплетался мелкий частый стук в окно кончиками пальцев: «я здесь».
Колючая щека мужчины пахнет ананасами, чужими океанами, далекими горячими песками.
- Какая ты смешная, - слизывает он слезинку со щеки женщины, - что за сырость? Я же здесь.
- Ты здесь, ты есть. Я тебя не придумала?
Ей не положено знать, что где-то в горах за морями-океанами на взлете у них отказал правый двигатель. Пилоту удалось посадить самолет за мгновение до вечности. Просто женщина вдруг заметит, что виски у мужчины не просто светлые – седые. А он засмеется: «Так годы же идут...»
И спросит: «Что привезти тебе из Африки?»
- Себя... только себя...