Сыщик Лёнчик Спектор и пропавшее ожерелье

 Тринадцатого марта 2008-го года к управляющему банка «Дельта-Сигма» Владимиру Павловичу Сокольскому обратился за помощью давний приятель. Сказал, что срочно нужны шесть с половиной тысяч долларов на некие экстренные нужды.
Но Сокольский никогда никаким знакомым, приятелям и даже друзьям никаких ссуд просто так не давал. Только – под солидный залог.

Так и в этот раз. Ни уговоры, ни мольбы приятелю не помогли.
Тогда он предложил в качестве залога главную семейную драгоценность.
Принёс Сокольскому, прямо домой, прекрасное жемчужное ожерелье
Банкир намётанным глазом определил, что вещь - достаточно ценная. И тут же выложил требуемую сумму. Естественно, под хороший (для него!) процент. Сроком на один месяц.

Прошёл месяц.
Приятель попросил отсрочку ещё на такой же срок. Сокольский согласился подождать, но только две недели.
В результате – деньги Сокольского пропали. Но зато осталось ожерелье.

Третьего мая, в воскресенье, в девять часов утра банкир позвонил знакомому ювелиру и попросил его приехать завтра в банк, чтобы оценить некую вещичку.
Ювелир извинился, не смогу, мол, - через четыре часа отъезжаю на курорт, в отпуск. Так что в ближайшие две недели в городе не буду. Но готов хоть сейчас приехать на дом. Да вот, жаль, машина в ремонте, нужно такси ловить.

- Через пол часа за вами заедет мой шофёр, – ответил Сокольский.

Сергей, водитель и телохранитель в одной особе, верзила с помятым лицом, ввёл в зал ювелира - маленького, с внешностью задумчивого шимпанзе, и едва втиснулся в своё любимое кресло, стоящее в метре от огромного комода с резной крышкой. Заметьте, - в метре. Немаловажное уточнение, вы скоро в этом убедитесь.

Сокольский не раз высказывал опасение, что креслу однажды наступит каюк, а «ты, болван, не стоишь столько, сколько стоит эта вещь». Но парень за «болвана» не обижался, только ухмылялся в ответ. Он любил своего шефа ни на капельку меньше, чем доберман Граф.

Ювелир оценил вещичку не меньше чем в девять тысяч долларов, чем очень потешил хозяина дома.

Убрали ожерелье со стола на крышку комода.
Выпили по две стопки коньяка и по чашке кофе с бутербродами, которое принесла Клавдия Ивановна, домработница и кухарка.
- Потом уберу, - сказала она.- Граф уж давно просится. Как бы не надюрил тут.

Сокольский показал ювелиру ещё парочку уникальных вещиц, которыми очень гордился. Тот восхищённо причмокивал губами, широкими и морщинистыми, как у штмпанзе.
Получив зелёненькую сотню за труды, он снова извинился, сказал, что ему уже пора - время поджимает.

В этот момент в зал вошла хозяйка, Екатерина Семёновна. Понадобилось ей что-то взять в комоде.
Тут взгляд её упал на ожерелье, и она вздрогнула.
- Ах, какая вещь! Изумительная работа! Какие жемчужины, никогда таких не видела. Володя, ты купил это?
- Купил. Да, купил, - засмеялся супруг. - И очень дёшево, кстати.
- И кто же это чудо носить будет? Неужели я? – и, предвидя ответ, кисло улыбнулась.
- Вот ещё, разогналась. С чего ты взяла?
- Ну да, с чего взяла. Конечно, это не для меня. Своим любовницам подарки покупаешь. Мне уже не раз говорили.
- Кто говорил? Каким любовницам? Ты чего наезжаешь?
- Говорили, говорили, люди всё видят.
- Какие люди, вошь на блюде? Такие же туполицые, как и ты?

Супруга зарыдала и кинулась в свою спальню.

Ювелиру стало неловко, и он поспешил к двери.
- Владимир! С нею истерика. Пойдите, успокойте её.
- Сейчас я её успокою! Вмажу пару раз по рылу, пардон, по лицу, так вмиг успокоится, - прорычал банкир, уходя вслед жене.

- Так вы меня отвезёте, молодой человек?
- Конечно, папаша, - ответил Сергей, вытаскивая своё тело из кресла. - Идите, я сейчас спущусь.

Разборка банкира с женой продолжалась минут десять. Еле успокоил. Пропотев насквозь, ушёл в ванную комнату и принял душ.
Вернувшись в зал, толстяк нечаянно наступил Рыжику на лапу. Котёнок взвизгнул и пулей выскочила из зала.
-Ты ещё тут крутишься, скотина рыжая! Как вы меня все достали! Покоя от вас нет.

Первым делом он опрокинул в глотку, для успокоения, ещё две стопки коньяка, не закусывая. Потом собрал со стола в шкатулку те вещицы, что показывал ювелиру.
Повернулся к комоду, ища глазами ожерелье.

Но на крышке комода, кроме настольной лампы и массивной статуэтки, ничего не было.
Он быстро выдвинул два ящика. Но и там не было ожерелья.
Посмотрел на пол. С трёх сторон обошёл комод. Окинул взглядом весь пол комнаты. «Возможно, шофёр смахнул рукой, когда поднимался с кресла».
Но жемчуга не было и на полу.
- Что за чёртовщина! Неужели Серёга прихватил? Вроде не должен был.

Позвонил водителю.
- Ты где? Уже отвёз эту обезьяну? Скорее возвращайся! Ожерелье с тобой? Нет? И в карманах нет? Ну, так мигом сюда! Давай, я жду!

Потом позвонил ювелиру:
- М-м… Вы уже дома? Хорошо. Пардон, один вопрос. Припомните, Сергей вышел одновременно с вами? Ах, так… Ну, тогда всё ясно.

---------

Однако возвращение Сергея не внесло ясности. Он всё отрицал. Делал невинные глаза и взгляда не отводил.

- Да что вы, шеф! Как вы можете меня подозревать! Когда я выходил отсюда, этот ошейник лежал тут, на комоде. Я точно помню. И не мог я его скинуть. Где кресло, а где комод! Тут полтора метра, не меньше. Ну хорошо, пусть метр. Я расстояния не улавливаю. Не мог я до него локтём дотянуться. Даже случайно. Это исключено!

- Может быть, в эту щель, между комодом и стенкой свалился? – предположил Сокольский.
- Да не мог он сюда запасть!
- Посмотри, ты лучше видишь. И пуза у тебя нет. А мне – мешает.

Сергей посмотрел, но в щели была темень.
- Давай комод отодвинем!
- Шеф, чего зазря двигать! Ошейник лежал тут, впереди, с краю. Что, у него ноги выросли? Понятно, кто-то утащил. Тут и к гадалке не ходи! Спёр кто-то. Но - не я! Спросите у Клавдии, может, она прибрала?
- Клавдия вышла с собакой. И до сих пор не вернулась.
- А сколько времени вас не было в зале?
- Минут двадцать, не меньше. Я разобрался с Катериной. И принял душ
- Всё ясно. Клавдия смело могла вернуться. Увидела, что в зале никого нет, и свистнула эту штучку.
- А почему же остальные ценности, что лежали на столе, не пропали?
- Ну, не знаю. Может быть, этот ошейник ей больше понравился.
- Серый, ты ври, да не завирайся! Клавдия у нас уже десять лет служит. И ничего за это время не пропало.
- Хм. У вас, щеф, столько барахла разного без толку валяется, что вы могли и не заметить.

- Оставим пока Клавдию. Ты вышел одновременно с ювелиром?
- А как же, конечно, вместе вышли.
- Вот и попался, скотина! Я ему звонил. Он сказал, что ты вышел парой минут позже.
Сергей по-клоунски развёл руками.
- Да, шеф, я попался. Гоните меня в шею! Соблазнился рюмкой коньяка и бутербродом с икоркой. И ещё в клозет на секунду зашёл. По малому.
- Крадёшь, значит?
- Признаюсь, крадучись выпил.
- Выпил и ожерелье взял.
- Не,.. ожерелье не брал. Богом клянусь! А может, его Танька взяла?
- Когда?
- Когда вы с супругой разбирались. Смело могла зайти в зал, схватить и заныкать эту вещичку.

Сокольский признал такую возможность.
Кокетка Танька безумно любила всяческие блестящие побрякушки. Десятками цепляла их на себя и часами вертелась перед зеркалом.

Банкир решительно открыл дверь в комнату дочери.

Уточняю, без стука.
Хотя на двери висела самодельная табличка, на которой чёрным по белому было написано: «Без стука не входить!».
И ещё одна табличка: «Подумай, правильно ли ты сделаешь, если постучишь!»
И ещё одна, самая страшная: «Оставь Надежду, всяк сюда входящий!» Да, надежда была написана с большой буквы.

Таня лежала в пижаме, наушниках и иступлено мотала головой. Очевидно, в такт музыке.
- В чём дело? - строго спросила она, приоткрывая одно ухо. – Почему без стука?

«Из этой девочки вырастет большая стерва», - в который раз подумал Сокольский.
- Таня! Выйди в зал.
- Вот, уже все дела бросила, разогналась и вышла.
- Не груби отцу! Вижу, что зря Генриетте деньги плачу. Она тебя не тем манерам учит.
Выйди, я сказал!

Таня недовольно повела плечами, но всё же вышла.

- Посмотри, Татьяна. Здесь, на комоде, с утра лежало очень дорогое жемчужное ожерелье. Ценой в девать тысяч долларов. Десять минут назад, когда здесь, в зале, никого не было, оно вдруг пропало. Исчезло, чёрт бы его побрал! Испарилось. Кроме тебя, взять его было некому. Так что верни на место, и забудем об этом. И не делай удивлённую рожу. Это – только твоя работа!

- Ха, зачем мне твоё ожерелье?! У меня своих бус предостаточно.
- Таня, я предупреждаю. В последний раз. Не буди во мне зверя.
- А он, что, когда-то засыпает?

Банкир рассвирепел и влепил дочери могучую оплеуху. Аж искры из глаз посыпались!

Татьяна завыла от боли и, растопырив пальцы, выставив ногти, бросилась на отца. Пришлось бы ему очень плохо, если бы верзила телохранитель не подоспел. Едва оттащил любимое чадо от любящего отца. Но и сам был в кровь исцарапан.

И тут во входную дверь позвонили.
Банкир посмотрел на часы. Это, конечно же, «француженка». Генриетта Васильевна. В установленное время приходит она учить юную мамзельку галантному французскому языку и хорошим манерам. Умению держать себя на людях в изысканном обществе.
Выброшенные на ветер деньги…

- Никаких уроков! – решительно заявила разгорячённая схваткой мамзель. – К чёрту галантность! Я ухожу из этого проклятого дома! Где меня избивают и обзывают воровкой. Будете меня только видеть!
- Ну, это мы ещё посмотрим! – сказал банкир. – Проходите сюда, в зал, Генриетта Васильевна, - пригласил он «француженку», молодящуюся даму лет сорока которая, впрочем, уже вошла и недоумённо осматривала поле побоища.

----------

Таня мигом побросала кое-какие свои вещички в рюкзак и сумку (если бы уходила всерьёз, понадобился бы целый контейнер!) и, хлопнув дверью с такой силой, что услышали на первом этаже соседнего дома, навеки (максимум, на два часа!) ушла из дому. Куда глаза глядят, хоть на край света (на три этажа ниже, к другу, Лёне Спектору!).

Впрочем, всё это - знал отец, – пустые угрозы. И поэтому Сокольского в эту минуту мало волновала дальнейшая судьба блудной дочери. Гораздо больше волновала его судьба дорогого ожерелья.

И он нашёл свободные уши, вернее, ушки, которые готовы были выслушать его. Крик сердца. Вопль души. Родственную душу, которая может понять его горе и, конечно же, посочувствовать.

- Генриетта! Ну, как вам всё это нравится?! Сумасшедший дом! Я – полный дебил! Моя жена – тупоры… пардон, туполицая истеричная дура! Моя дочь – конченная юная идиотка! У неё не голова, а погремушка с овечьими окатышами внутри! Мой водитель, вот этот могучий дуб, - болван, каких мало! Предельно тупой телохранитель!

Повернулся к Сергею.
- Ты бы лучше не меня охранял, а моё добро, нажитое тяжким трудом!

И опять – к Генриетте:
- Только что, на ваших глазах…
- Позвольте, Владимир Павлович! Как это, - на моих глазах? Я ничего не знаю и ничего не видела.
- Плевать мне на это! Смотреть надо! И видеть! Это – дом сумасшедших! Здесь нет ни минуты покоя! Здесь всё исчезает. Где тапочки? Унесла собака и съела. Потому что, видите ли, сильно пропахли моим потом, извините за выражение. Пот у меня, видите ли, вонючий, но – в собачьем вкусе. Где мой крутейший мобильный телефон с массой нужной, жизненно важной информации? Где он? Моя дочь, видите ли, взяла в гимназию, похвастаться. И там его спёрли. Скажите, может это вынести нормальный человек? Генриетта сочувственно покачала головой.

- Только принесёшь что-нибудь в дом, как оно тут же исчезает. Как у Коперфильда. Но у него потом появляется. А здесь – как в бездну! Вот и у вас – очки пропали. Золотые очки, надо же! Как в бездну! А теперь вот – это ожерелье. Не моё – чужое! За него голову оторвут! Вот здесь, на комоде, пред получасом лежало. И вдруг – исчезло. Как в бездну! Не моё, чужое! Девятнадцать тысяч баксов стоит!

-Девять, шеф! – поправил Сергей.
- Молчи, дубина! Только что, на ваших глазах, уважаемая Генриетта, моя любимая дочь и мой вроде бы преданный телохранитель, вступив в преступный сговор, ограбили меня! Меня, своего отца и покровителя.

Тут Сергей уже не выдержал:
- Шеф, опомнитесь, что вы гоните?! Какой сговор? Какое ограбление? Да я за вас душу отдам! И Танька вас любит. Реально любит! Не меньше, чем Графа и Рыжика! Только коники выбрасывает. Успокойтесь, шеф, примите валерьянку или что-то покрепче! Накапать вам?

- Налей коньяку. Мне и даме. И себе, если хочешь. А… ты всегда хочешь. О, есть идея! Давай, я тебя напою в усмерть. И тогда ты проговоришься, куда ожерелье девал.
- Давайте, Николаич! Ради вас я на всё готов. Даже на такие муки.

Тут открылась дверь. И Сокольский «радостно» приветствовал жену:
- О, явилась! Те же и тень отца Гамлета.

- Владимир! Что здесь за крики? Что за шум? У меня с утра так болит голова, – произнесла, вернее, простонала Екатерина Семёновна.
- С утра? С утра какого года, дорогая?

И тут же, как будто сговорились, пришла из кухни Клавдия Ивановна.
- Меня звали?
- Не звали, но вы, как всегда, появились очень кстати.
- Если не кстати, так я уйду.
- Нет, нет, вас это тоже касается. Не могу не сообщить вам обеим две важные новости. Теперь мы будем потреблять меньше воды и больше кислорода!

- Как это – меньше? – спросила жена.
- Как это - больше? – спросила домработница.
- Жильцов в квартире стало на одну живую душу меньше.
- Ой, неужели умер Рыжик? – воскликнула Екатерина.
- Ах, неужто сдох Лордик? – воскликнула домработница.
- Каждому своё, - развёл руками банкир. - Все живы. Пока. Но есть ещё две новости. Хорошая и плохая.
- Володя, не томи, говори!
- Прекрасная новость: наша милая дочь навеки ушла из дому. А теперь - ужасная новость: она ещё вернётся, ибо оставила массу своих шмуток.

Екатерина Семёновна схватилась одной рукой за сердце, другой – за горло:
- Ой, мне плохо! Ой, я задыхаюсь! Ноги подкашиваются,.. Я сейчас упаду! Скорее, помогите мне! Я хочу в свою постель! Так чего же вы ждёте? Быстрее!

- Вот туполицая, - сердито пробурчал Владимир Павлович. – Нашла время, когда в обморок падать. Тут такое горе, дорогая вещь пропала, а она – со своим сердцем!
- Мужчины, - заметушилась Клавдия Ивановна. – Берите её на руки! Несите в её спальню! Ищите лекарства! Срочно! Она умирает! Она уже отходит!

Мужчины подхватили безвольное тело и понесли в спальню. Клавдия Ивановна помогала в меру сил, в основном приглядывая, как бы полы халата хозяйки не сползали с её груди и бёдер.

…Оставшись одна, Генриетта Васильевна тяжело вздохнула, налила себе коньяку, выпила, села на диван и задумалась о превратностях судьбы. Вот бы ей такого богатого мужа, чтоб на руках её носил.
«Действительно, сумасшедшая семейка, - сделала вывод, качая головой и поправляя шляпку. – Так уходить мне, что ли, домой? Или не идти? Интересно, за сегодняшний урок мне заплатят? Что за времена, что за нравы! Надо же, сижу дома у миллионера и переживаю, заплатят или не заплатят мне несчастные несколько гривен. А всё девчонка! Вот сумасброднее создание! Легче Лорда научить хорошим манерам, чтобы соответствовал своему имени».

И улыбнулась удачно придуманной шутке.

-------

Мужчины вернулись через несколько минут.
И тут же, не прошло и минуты, возвратилась в отчий дом юная беглянка.
Но не одна. Её сопровождал сердечный друг, одноклассник Лёня Спектор.

Таня подошла вплотную к отцу и крепко и взяла его обеими руками за ворот рубашки. И произнесла голосом трагической актрисы:

- Отец! Сын мой! Я хотела жестоко наказать вас с мамой, навсегда уйдя из этого дома, но…
- Что – но?
- Но передумала.

-Ага. Ты решила наказать нас ещё больше, своим возвращением.
- Вот именно. Трепещите! Надеюсь, тот зверь, которого я разбудила в тебе, папа, уже опять заснул?
- Заснул. Но сон его чуток! – погрозил пальцем банкир.

- Как видишь и уже, надеюсь, понял, я пришла не одна. Со мной – мой бой-френд и бодигард. И детектив, который будет расследовать это уголовное дело.
- Какое дело?
- Кражу ожерелья.

- Здравствуй, Лёня! – печально сказал Сокольский.- Только тебя нам здесь и не хватало. А где остальные два?
- Кто, дядя Володя?
- Татьяна перечислила троих.
- Все трое, папа, – в одном лице! В Лёнином.
- А… понятно. Непонятно одно. Зачем тебе, Леонид, эта безмозглая дура?

Сергей, услышав эту деликатную характеристику, загоготал.

- Закрой поддувало, или я тебя уволю, - одёрнула его Таня.
Столь невинное замечание вызвало у водителя бурю восторга.
- Уволь меня, Татьяна! Сделай одолжение! Вот умора с тобой!
Таня с подчёркнутым равнодушием отвернулась от него.
- Вот, папа, Я рассказала Лёне, как пропало ожерелье. И он согласен тебе помочь.
- Помочь? Мне?
- Как, ты ещё не знаешь?! Вся наша гимназия знает, а ты – ещё нет? Ведь он же - прекрасный сыщик. Не хуже Плашика!

«Плащиком» в семье Сокольских окрестили знаменитого поручика Коломбо. Который из серии в серию появлялся на экране телевизора в неизменном замызганном плаще, который когда-то, очевидно, был белого цвета.

- Ты не смотри, что он такой молодой.
- Молодой? Громко сказано. Пацан ещё.
- Ну и что, что пацан? Он уже несколько серьёзных преступлений раскрыл, - без устали щебетала Татьяна. - И очень успешно, кстати!
- Вот как? И какие же преступления? Кто, на самом деле, колобка съел?
- Не смейся, папа! Например, он целых двенадцать компьютеров нашёл, которые недавно исчезли из девятого «Б». Нашёл того, кто отравил школьную собаку. Помог нашей учительнице вернуть украшения, которые с неё сняли цыгане.

- О, да он, как вижу, герой! Я не возражаю. Если это действительно так, пусть расследует. Если и не поможет, то, надеюсь, ничего не испортит. Ты права, дочка. Тут свежий взгляд нужен. А дети, порой, замечают то, чего не видят взрослые. Я, например, когда был в таком возрасте, был гораздо умнее.
- Умнее кого?
- Умнее себя.
- Но ты и сейчас не глупый.
- Глупый. Дорогую вещь проворонил.
- Так что, мы можем приступать?
- Вы? Леонид может. А ты тут причём?
- Я буду ему помогать улики собирать. Ассистировать. Как доктор Ватсон при Шерлоке Холмсе.
- Пожалуйста. Если ему нужен ассистент, я не возражаю. Только возьмите у Клавдии Ивановны самую большую сумку.
- Для чего?
- Для улик. А когда наберётся много, скажете нам с Серёгой. Мы поможем дотащить.
- Ладно, толстячок-острячок! – дочь покровительственно похлопала родителя по огромному животу. - Мы вам звякнем, если что.

Банкир смерил взглядом неожиданного помощника.
- Ты действительно думаешь, что сможешь найти эту вещь?
- Но ведь это же не иголка, дядя Володя. Постараюсь.
- Если он не найдёт, то кто же тогда найдёт? – заверила Таня.
- Хорошо. Договоримся о гонораре. Если найдёшь, с меня карамелька. Леденец на палочке. Я видел вчера в магазине очень оригинальные – в виде детского дудлика.
- Что это – дудлик?
- Детская соска, пустышка.

Лёнчик уже достаточно хорошо был знаком со странностями в характере и поведения соседа, чтобы обижаться на него.
- А если не найду?
- Ну тогда, не обессудь, Останешься без сладкого. Мы, взрослые, вам не помешаем?
-Не помешаете, – ответила Таня.- Главное, не вмешивайтесь и ничего не советуйте. А то уже задолбали своими дурацкими советами.

---------

Произошло невероятное.
Вопреки своему самодурству (а может быть, и благодаря ему) этот боров дал своё согласие на то, чтобы одиннадцатилетний пацан взялся за расследование обстоятельств кражи ожерелья стоимостью в девять тысяч долларов..

Банки пользуются услугами детективов, которые занимаются тем, что собирают сведения о клиентах с целью уменьшения риска невозвращения кредитов. Опытные детективы,, конечно же, быстро разобрались бы в этом деле.
Но такой путь исключался. Ибо банкир очень опасался разглашения обстоятельств сделки. Ведь, по идее, следовало дачу ссуды провести через банк. Что, кстати, приятель и предлагал.
А господин Сокольский, главное должностное лицо, в обход своего же банка, выдал ссуду из собственного кармана. А это – чревато!

Обратиться в милицию? Ещё хуже! Ещё большая огласка. Да и неизвестно происхождение этого ожерелья. Может быть, оно - краденое. Очень подозрительно, что бывший владелец так легко расстался с ним, не попытался выкупить.
Да и времени нельзя терять. Велика вероятность того, что ожерелье пока ещё не покинуло пределов квартиры. Нужно идти по горячим следам. Возможно, преступник ещё не продумал хорошенько своих последующих действий. Почувствовав реальную опасность разоблачения, он может растеряться, испугаться, и сам подкинет драгоценность на видное место. Это было бы здорово!

---------

Расследование и поиски ожерелья продолжались не более получаса. Парочка закадычных друзей облазила всю комнату, обшарила мебель, заглядывала в каждую щёлку. Но – ничего не обнаружила. И, тем не менее, друзья не пали духом.
Сказали, что есть ещё надежда. Но нужно провести следствие и допросить всех сведетелей и подозреваемых.
- Кого же вы подозреваете?
- Услышите.
- Конкретнее!
- Узнаете.
- Откройте тайну!
- Потом.

Взрослыми эта новость была воспринята без энтузиазма. Но хозяин рявкнул на всех, не хуже Лорда, и заверил сыщика, что явку обеспечит.


--------


- Итак, - напустив на себя серьёзный вид, приступил к делу Лёнчик. – в этой комнате нас – девятеро.
-Эй, Татьяна! - аж привскочил Сокольский. - Что за цирк? Твой дружок считать не умеет? Нас – только семеро.
- Я, конечно, не банкир, но считать до десяти умею, - парировал знаменитый во всей гимназии сыщик. – Здесь, в этой квартире, – девять живых существ.
Услышав слово «сущеста», Клавдия Ивановна прыснула в ладошку и состроила уморительную гримасу.

- Пять взрослых, двое детей и два животных существа, Граф и Рыжик. И каждый из нас, включая собаку и кошку, и даже меня, так как я обшарил всю эту комнату, мог незаметно стащить ожерелье с комода.
- Кроме меня! – взвизгнула Генриетта Васильевна. – Я пришла уже после того, как ожерелье было украдено.
- Да, это так, извините, - сказал Лёнчик. - Не обижайтесь, но мы не можем вас, пока что, исключить из списка. Вы сидите на диване. А в щель между подушками могло нечаянно попасть ожерелье. Или вор спрятал. А вы обнаружили и перепрятали.
- Да что ты себе позволяешь! Меня, учительницу, оскорблять? Негодяй маленький!

- А что, есть какие-то следы? – спросила Екатерина Семёновна.
- Следы остаются всегда, - сказал Лёнчик.
- Это ты в детективах вычитал?
- Да, и в книжках тоже

- Всё эти книжки врут, - веско сказала Клавдия Ивановна. – Вот Брежнев Леонид Ильич написал сразу три книжки. Все хвалили. Ему за это премию дали. Сто тысяч, кажется. А когда он умер, поняли, что всё в них - враньё.
- А вы читали?
- По телевизору говорили, что враньё. Хочу вот что сказать. Я, Владимир Николаевич, тоже здеся убиралась. И тоже спокойненько могла прихватить, грешным делом. Но если только вы меня подозреваете…
-Никто вас не подозревает, Клавдия Ивановна! Ваша честность испытана временем. Идите, занимайтесь своим делом.

- Нет, пусть она останется, - возразил Лёня. – Никто никуда не выходит.
- Ну, это уже чересчур! – встрепенулась тихая птичка Екатерина Семёновна.- Клавдия у нас, как член семьи. Она никогда ни на копейку не обманула. Когда нам было туго, даже без жалования работала.
-А что, нам когда-то было туго? – удивился супруг.
- Хорошо, что ты не помнишь. Мы два года не могли новую машину купить.
- Вот туполицая! - пробормотал банкир.

- Лёнчик! – вмешалась Таня.- Ты, что, всерьёз подозреваешь Клавдию Ивановну?
- Понимаешь, Таня, я никого не хочу обидеть. Но бывают случаи, когда и самый честный человек решится украсть.
- Какие случаи? Я бы никогда не украла! Ни за что на свете!
- И ты бы украла, - не пожалел её друг.
- Кто больше всех клянётся, тому меньше веры! – сказала Генриетта Васильевна.

Лёнчик решил объяснить, что он имел в виду.
- Ну, например, тяжело, смертельно заболел близкий родственник. Нужна операция, а денег нет. А без денег человек умрёт. Что важнее, - честь или жизнь любимого человека?

- Тьфу-тьфу, - перекрестилась домработница. – В нашей родне все пока что живы здоровы.

- Или от тюрьмы откупиться надо. У меня мама – юрист. Рассказывала о таких случаях.

- И уголовников у нас никогда не водилось! Что за страхи ты рассказываешь!

- Или деньги взяли в банке. Под дом, например. Вот дядя Володя знает. Не вернут деньги, - отберут дом.
- И то правда, – подтвердил банкир и нахмурился. Видно, ещё больше испугался, что не видать ему уже так удачно доставшегося ожерелья.

- Хорошо уж, останусь, – вздохнула старушка. – Пока что. Но раз меня в этом доме обижают…
- Клавдия Ивановна, вас я подозреваю меньше всех! – решил разрядить обстановку юный сыщик.

- Как это, меньше всех! - возмутилась «француженка». - Значит, меня – больше?
- Вы, Генриетта, - вне конкуренции, - усмехнулся банкир. - Ведь вы пришли через час после того, как исчезло ожерелье. Если хотите, можете уйти. Урока сегодня не будет. Тем более – о хороших манерах. Кража и манеры – это как-то не вяжется.
- Нет, я ещё посижу. Мне интересно, чем это закончится.
- Для кого-то, кто в этой комнате, кончится плохо, – сказал Лёнчик.

Генриетта Васильевна открыла сумочку, достала зеркальце и помаду и подкрасила губы.
- Такие настали времена. Все на подозрении. Слава Богу, что меня никто не подозревает. Хвала Господу, что я пришла через час после кражи. Очень умный мальчик! Надеюсь, ты быстро разоблачишь вора. Или воровку. Тем более, что должны были остаться следы.

- Я так понял, - сказал Серёга. – что все уже могут идти гулять. Единственный, кого здесь подозревают на полном серьёзе, так это – я. Шеф, вы же наводили справки, когда меня к себе брали. И мать моя - алкоголичка. И отец мой – вор. Наследственность. Гены. Вот у Лёнчика папа – мент, и он уже тоже готовится стать ментом. Вот у Тани папа – делавар, и она, конечно, будет деловой леди. А у меня – прямая дорожка в мазурики.

- Серёжа! – остановил его излияния Лёнчик. – Не вы забрали ожерелье с комода. Это ясно. Вас я вообще не подозреваю.
- Так я могу идти?
- Сядь, болван туполицый! – осадил его банкир. – У меня будешь спрашивать, идти тебе или не идти. Короче, не дави дышлом! Знай дисциплину!

- Да, вы пока что посидите. Вы не преступник, но – косвенный соучастник преступления.

У Серёги глаза чуть не вылезли из орбит.
- Кос-вен-ный? Ничего себе, заявочки! А кто же – прямой?

- Я так и думала, - сказала Генриетта Васильевна.
- Не похоже на парня, - примирительно возразила Клавдия Ивановна.
- Ой, не говорите! На нас с вами не похоже. А на него – ещё как похоже.

- Милицию надо вызвать, - сказала домработница.
- Никакой милиции! - встрепенулся банкир. - Не столько найдут, сколько украдут.

- Такой богатый дом, а почему-то всё здесь пропадает.
- Да, да, Генриетта Васильевна, - отозвался Лёнчик.- И Таня мне на прошлой неделе говорила, что у вас тут пропали дорогие очки. Как это было?
- Не просто дорогие. Очень дорогие! Цейсовские, золотые. Я за них две мамины пенсии отдала. Как в воду канули. И кто их мог взять? Скорее всего, электрики, что в этот день сигнализацию устанавливали.

- Они как раз на ваших очках сигнализацию проверяли, - рассмеялся банкир. – Но, почему-то, не сработала. Может, не были очки золотыми?
- Это я так, к слову сказала. Конечно, они были не золотыми, а позолоченными. Но – очень дорогими. Спасибо вам, Владимир, что возместили мне убыток. Потратили на меня кучу денег и своё дорогое время. В оптику меня возили.
- Да уж, долго мы тогда новые очки подбирали. И стоили они немало. Ввели вы меня тогда в расход. Смотрите, больше не теряйте!
- Кто терял? Я теряла? Вот, Танечка может подтвердить, что в этот день на мне очки были. Но я надеваю их только при чтении. А так – откладываю в сторону.

- Вы помните, куда их положили?
- Ну конечно, Лёня, помню. Как всегда, сюда, на стол.
- Вы занимаетесь с Таней здесь, в зале?
- Французским – в её комнате. А хорошим манерам, умению вести себя в обществе, грации, этикету – обучаю здесь, в зале.
- И вы точно помните, что положили очки на стол? Не могли ли механически положить в другое место?
- Я же не склерозная! Ещё не в том возрасте! И ничего не делаю механически. Я прекрасно контролирую каждое своё движение.

-------

- А я? – угрожающе спросил Сокольский. – Я тоже - в игре?
- Ради чистоты расследования я не могу исключить и вас, дядя Володя. Не обижайтесь, но в детективных книжках описано много случаев, когда вор кричит «Держи вора!». Нельзя на сто процентов исключить, что вы сами не спрятали эту вещь. Я не знаю, с какой целью...
- Если не знаешь, то не болтай чепухи!
- В одном детективе я читал, как один такой же богатый человек спрятал дорогую веешь, чтобы обвинить в краже прислугу. Жена возражала, но ей пришлось уволить старушку. И прислугой стала молоденькая любовница мужа.

- Хорошая идейка! – крякнул толстяк.
- Как раз в твоём стиле, - сказала его жена.
- Я могу и так уйти, - с обидой сказала Клавдия Ивановна.

- Вы, дядя Володя, могли взять, может быть, и доля того, чтобы обвинить жену. И иметь предлог, чтобы уйти от неё. А, может быть, для того, чтобы обиделась она сама и ушла от вас. Или обвинить в этом Сергея, чтобы заставить его пойти на воровстко и достать для вас эту сумму. Как видите, могут быть причины.
--Ну, ты и фрукт! – ещё раз крякнул банкир.- Я бы до такого никогда не додумался!
- Потому ты, папа, всего лишь банкир. И до сыщика тебе далеко! Ты совершенно лишён фантазии.
- Да, доця, многое я в жизни потерял из-за отсутствия фантазии. Мог бы стать знаменитым автором детективов А кем стал? Тьфу, стыдно сказать, чужие деньги считаю. Давай, сынок, кати дальше. Посмотрим, куда прикатит тебя твоя неуёмная фантазия.

- Никакой фантазии, только факты, - твёрдо ответил Ленчик. - Теперь все сядьте. Кто где хочет. Нет, вы, Серёжа, сядьте именно сюда, в это кресло. Ведь вы здесь сидели?

Верзила кивнул и втиснул своё мощное тело в кресло.

- Так значит, Сергей сидел здесь, в метре от комода. Ожерелье лежало здесь, впереди, у края крышки. Таня, принеси какие-нибудь бусы. Желательно, стеклянные.
-Стеклянные? У меня таких нет.
-Я принесу, - поднялась Екатерина Семёновна.

Принесла нитку дешёвеньких бус.
- Лёня, надеюсь, меня-то ты не подозреваешь?
- Тётя Катя, я никого не подозреваю. Я только предполагаю. Вы, например, вполне могли взять ожерелье, когда дядя Володя принимал душ.
- Хорошо, пусть так. Но с какой целью? Какой мотив?
- Причину, или, как вы сказали, мотив, всегда можно найти. Например, сильно обиделись за что-то на дядю Володю и решили ему отомстить. Или не захотели, чтобы это украшение досталось другой женщине. Или имеете свои какие-то долги. И не хотите говорить о них дяде Володе. Разные мотивы бывают
- О, - мотивов у этой дамочки найдётся сколько угодно, - съязвил банкир. - С утра до вечера.

-Давайте не отвлекаться на чепуху! – вмешалась «француженка». - Давайте перейдём к делу. Лично я вообще не понимаю, зачем нужно моё присутствие на этом фарсе. Учиться сегодня, как я вижу, никто не собирается. Ожерелье пропало задолго до моего прихода. И мы можем сейчас же убедиться, что ни в какую щель между подушками дивана, на котором я сижу, оно не запало. Также я готова дать себя обыскать. Ни в моей сумочке, ни на моём теле ожерелье не спрятано.
- Были бы вы помоложе, я бы вас обыскал, - подмигнул всем Сокольский - Но – верю.
- Мы все вам верим, сказала хозяйка дома.

- Генриетта Юрьевна, останьтесь хотя бы на десять минут. Вы можете пригодиться как свидетель, - попросил Лёнчик.
- Хоть на что-то сгожусь, - фыркнула учительница.
- Ша! Пусть говорит уважаемый товарищ Шерлок Холмс, он же – поручик Коломбо, - утихомирил всех банкир. – Продолжайте, поручик.

Лёнчик кивнул головы:
- Благодарю, мой генерал! Так, я продолжаю. Серёжа сидит здесь, в метре от комода. Ожерелье лежит вот здесь. Как видите, он никак не мог, вставая, смахнуть его локтем. Далеко Но мог спокойно протянуть руку и положить его в карман, когда ювелир вышел за дверь. Но…
- Но? – навострила уши Татьяна.
- Но вы, Серёжа, этого не сделали, я почти уверен. Ведь подозрение сразу же падает на вас. Надо быть полным дураком, чтобы не понимать этого.
- Так я, по-твоему, полный дурак? – вскочил водитель.
- Серёжа! – вмешалась Клавдия Ивановна. – Ведь ты же не взял? Не взял! Значит, не полный.
- Спасибо, тётя Клава, успокоили.

------

- Серёжа, сядьте обратно в кресло. Хорошо. Вспомните, пожалуйста, было у вас тогда что-нибудь в руках?
- Что, например?
- Например, книга какая-то.
- Ха, книга! Да я книг сроду не читал!
- Ну, если не в руках, так на руках. Или на коленях.
- Эй, что за намёки! Не понимаю, пацан, на что ты намекаешь? Я в этом доме никого ещё на коленях не держал.
- Вспомните!
- Ах да. Так ты котёнка, что ли, имеешь в виду?
- А вы о ком подумали?
- Не бери меня на понт, Коломбик! Да, действительно, Рыжик лежал тогда у метя на коленях. Я его чухал. И ему это нравилось. Блохи у него. И гладил. Спросите у него, он подтвердит.

Все посмотрели на кошечку, которая мирно спала в другом кресле.

- Таня, дай ему Рыжика.
- Зачем, Лёня? Он так хорошо спит.
- Дай, я сказал.
- Хорошо. Только ты здесь, пожалуйста, не распоряжайся! Папа правильно сказал, что ты – Пинкертон. Распинкертонился здесь!
- Таня! Ты мне помогаешь или мешаешь?
- Ты ещё скажи, что я украла эту вещь!
- Но не крала же?
- Вот, ты уже сомневаешься.
- Я пытаюсь снять подозрения.

Котёнок, очутившись в руках у Сергея, попытался вывернуться. Энергично извивался и протестующе визжал и мяукал. Два раз довольно сильно цапнул зубами за палец. Но Сергей держал крепко.
- Что дальше? – спросил водитель. – Будем ждать, пока она меня не съест?

Голова Рыжика моталась из стороны в сторону. Он упирался всеми четырьмя лапами, выставив когти.
Но вдруг затих. Его очень заинтересовало то, что лежало на комоде.

Все затаили дыхание.

- Отпусти её! - крикнула Таня.
Сергей разжал руку, и Рыжик одним прыжком оказался на крышке комода. Не обращая ни на кого внимания, котёнок стала играть блестящими бусами, поддевая их лапкой, подпрыгивая и отпрыгивая.
- Как я и предполагал! – заворожено прошептал Лёнчик.

------

Эта игра продолжалась всего лишь пару минут. Трижды бусы могли свалиться с крышки комода, но всякий раз Рыжик ловко подхватывал их лапкой и зубами. Но в четвёртый раз не удержал. И они провалились в узкую щель между комодом и стенкой.

Банкир вскочил и заорал, как сумасшедший, воздев руки к потолку:
- Вот я болван! Да как же я сразу не подумал! Вот он, воришка! Нет, подумал! Ведь я же говорил, говорил тебе, Серёга, что оно там, в щели! Вот я идиот! Надо было сразу же отодвинуть комод!
- Да, шеф, говорили. Но кто бы мог подумать! А я отвечал, ха-ха, что у ожерелья ног нету. Вот они – ноги-то! Я рад, что так обошлось. Иначе лежал бы сейчас на кладбище, среди покойничков.

Все засмеялись, загалдели. Кто-то зааплодировал.
- Быстренько отодвигаем эту бандуру!
Двое крепких мужчин налегли плечами и сдвинули тяжёлый комод с места.

- Тут ничего нет! – воскликнули оба.

- Да, ничего нет, спокойно ответил Лёнчик. Мы с Таней уже смотрели.
- Так чего же ты морочил нам головы?
– Никто ничего вам не морочит, - вступилась Таня. – Лёнчик только хотел показать, как ожерелье оказалось за комодом.
- Но его там нет!
- Уже нет. Но – было.
- Как ты можешь это доказать?
- Есть улики. Есть следы. Они остаются всегда! Кто-то вытащил ожерелья раньше нас.
- Кто? Кто этот мерзавец? Или мерзавка?
- Так я и хочу это узнать.
- А узнаешь?
- Попробую.


--------

- Кто из женщин сегодня подходил к комоду? – чеканя слова, спросил Лёнчик.
- К этому комоду? – переспросил банкир. – Мы с Серёгой подходили.
- Я спросил: из женщин.
- Мы с тобой, Лёнчик, подходили. И крутились возле него, - отозвалась Таня.
- Я спросил: из женщин!
Таня покраснела и отвернулась.

- Екатерина Семеновна?
- Нет, Лёня, я не подходила. Я вообще весь этот час лежала в своей спальне. Мне и сейчас неважно. Вот посижу немножко и пойду снова лягу. Скоро ты, Лёня, нас мучить закончишь?
- Не пройдёт и года, как…- усмехнулся банкир.
- ещё пять минут, парировал сыщик
- Да ну! И мы снова увидим это проклятое ожерелье? Это чудо засраного ювелирного искусства?
- Если мои выводы правильны, то – да.
- Интересно будет посмотреть. С меня, уточняю ещё раз, – леденец на палочке.
- Папа, прекрати! Он обидится и уйдёт.
- Не обижусь, - заверил Лёнчик, - я люблю сладкое.

И повернулся лицом к домработнице, другим местом – к опротивевшему ему банкиру.

- А вы, тётя Клава? Просто так. Не для того, чтобы ожерелье взять.
- Чего мне просто так возле комода крутиться? Убираю я по будням. А сегодня – воскресенье, праздник мне.

- Генриетта Васильевна! Тот же вопрос. Вы сегодня приближались к комоду?
- Не прижалась и не приближалась. А что я там забыла? Мне нужно держаться от него подальше. Чтобы не подумали, не дай бог, что я ожерелье высматриваю, ха-ха.
-А вот эту сиреневую кофту, что на вас, вы где купили?
-Так мне её на днях Екатерина подарила. Прекрасная вещь. Модная. Я её сегодня первый раз надела. Все мужчины оборачиваются.

- Прекрасно! – сказал Лёнчик.
- Ну да! Прекрасно, что на меня ещё оборачиваются.
- Я говорю: прекрасно, что первый раз надели. Все сомнения исчезли.
- Сомнения – в чём?
- Сейчас скажу.

-------

Лёнчик подошёл к лампе и что-то снял с неё осторожным движением руки, двумя пальцами.
- А откуда на лампе появилось вот это?

«Француженка» не видела, что именно, но сильно побледнела. И все обратили на это внимание.

Лёнчик прошёлся по кругу и показал всем небольшой сиреневатый пушок, какие обычно остаются, если зацепиться рукавом или полой шерстяной вещи за острый предмет. В данном случае это был срез на проволочном каркасе лампы.

- Ну, не знаю, не знаю, – лихорадочно соображала Генриетта Васильевна. Глазки её бегали туда-сюда. – Может быть, ветром задуло.
- Ветром? В квартире?
- Я имела в виду сквозняк. Или… или Екатерина рядом пряжу проносила.

- Нет, - сказала Танина мама. – Я вяжу исключительно в своей комнате.
- Ну… Ну, не знаю. Тот же котёнок мог занести и зацепить.

- Если котёнок, то почему вы забеспокоились? – спросил сыщик.
- Вовсе я не беспокоюсь. С чего бы?

- У меня есть своя версия, как этот ворс мог зацепиться за лампу. Хотите, расскажу?

- Теперь уж точно расскажешь! - нетерпеливо взмахнул руками толстяк.
- А мне это совсем не интересно. Я сейчас же ухожу.
- Только через мой труп! – выставил ногу банкир. - Сядьте! Сядь, я сказал!

«Но почему на «ты»? - было написано у всех на лицах.

Уже привставшая было дамочка испуганно плюхнулась на стул.

-Рассказывай, парень! Но только - факты. Не фантазируй! Нет у меня времени выслушивать всякие бредни.

Юный сыщик и на сей раз пропустил это очередное оскорбление мимо ушей. Обижаться было не на кого. Да и не время.

- Хорошо. Слушайте, дядя Володя и и вы все. Я постепенно понял, что именно здесь случилось. С самого начала я никого не хотел подозревать. Я всегда верю людям, если они говорят, что не делали чего-то плохого. Нужны факты и доказательства, чтобы подозревать.

- Резонно, - кивнул головой толстяк. Он один тут присвоил себе право голоса.
- Это называется – презумпция невиновности, – неожиданно подала голос Екатерина Семёновна.

- Раз все говорят, что не брали ожерелье, то нужно убедиться, что такого быть не может. Ну, а если может? Если никто из тех, кто в этой квартире, не брал, то кто же тогда взял? Вы читали «Убийство на улице Морг» Эдгара По? Все думали, что убил человек, а убийцей оказалась обезьяна.

- Вот я козёл! – воскликнул Сергей.- Да как же я сразу не сообразил! Парень правильно указал! Ювелир, зараза, эту штуку спёр. Уродина, натуральная обезьяна! Вот животное!
- Ничего я не говорил.
- Но подвёл нас к этой мысли. Молодец!

- А когда же он мог спереть? – удивился банкир. – Ведь он вышел впереди тебя.
- Так я же вам толковал, что забежал на минутку в сортир. Он на выходе оглянулся, увидел, что меня в зале нет. А эта штука блестящая, как у слона, лежит, как на ладошке. Грех не стырить. Вот зараза! Вот обезьяна! Вот животное!
- Я ему сейчас позвоню.
- Бесполезно, шеф. Так он взял и признался. Держи карман пошире! Аукнулась вещичка ваша драгоценная.
      
Банкир внимательно посмотрел не сыщика.
- Так ты ЭТО имел в виду?
- Нет, у меня другая версия.
- Другая? Какая? Так выкладывай!
- Я и выкладываю. Но вы всё время перебиваете.
- Больше не буду. Давай!

- Я подумал вот что. Если никто из нас не украл. И если, допустим, ювелир не украл. То куда же делось ожерелье? Как говорится, нет у него ног.
- Я первым это сказал!
- Хорошо, Серёжа, вы первый это сказали. Таня, принеси ему конфетку.
- Не отвлекайся, Коломбик!
- Так кто же приделал ожерелью ноги? Остаются два живых существа. Лорд и Рыжик. Собака могла дотянуться лапами до крышки комода и скинуть ожерелье на пол. Но тогда оно лежало бы впереди, у всех на виду. Остаётся Рыжик. Я часто видел, как кошки, особенно котята, любят играть разными блестящими предметами. И мне стало понятно, что это дело рук, вернее лап, Рыжика. Я очень обрадовался, что смог решить эту задачку.

- И нашёл?
- Но когда мы с Таней немножко отодвинули комод, ничего там не было.

Лица у всех присутствующих огорчённо вытянулись.
Лёнчик обвёл их взглядом, остановился на Генриетте Васильевне и, помолчав, добавил:
- Почти ничего!

Порывшись в нагрудном кармане куртки, он вытащил на свет божий нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось крошечным осколком прозрачного стекла.
- Что это? – одновременно спросили трое из присутствующих.
- Стекло. Осколок разбитого стекла.
- Наверное, бокал кто-то когда-то разбил, - предположила Клавдия Ивановна.

- Нет! Этот осколок – не от бокала. Это – осколок от очков.
- Кусочек разбитой линзы?
- Да, тётя Катя. От линзы.
- Ну и что?

- Кроме того, я увидел, что слой пыли на плинтусе за комодом стёрт в одном месте. Как будто рукой провели.
- Какая пыль, сынок! Я каждый день убираю!
- Да, тётя Клава, убираете. Но тряпка ваша туда не достаёт.
- Ясно, - согласилась домработница. – В каждую щель не залезешь.
- Так набралось достаточно улик, чтобы сделать выводы.

- Что за ерунду ты нам здесь излагаешь? Кусочка стекла и грамма пыли достаточно, чтобы сделать выводы?
- Вы забыли о клочке ворса, дядя Володя.
- Всё равно, никогда не поверю, что при помощи такой чепухи можно высосать из пальца какую-то мало-мальски пристойную версию.
- Уже не версию, дядя Володя, а точное описание кражи.
- О, даже точное? Ну-ну.

- Вот как это было. Рыжик кинул в щель ожерелье. У вас мелькнула такая мысль. Но вы не посмотрели в эту щель. Сергей убедил вас, что у ожерелья нет ног. А вот если бы посмотрели, то увидели бы его. Но один из нас, то есть, одна из нас, оказалась умнее. Она протянула руку и забрала ожерелье.

- Уж не меня ли ты имеешь в виду, злой мальчик? – воскликнула «францужкнка».
- Я этого не говорил, Генриетта Васильевна. Вы сказали сами. Я, конечно, имею в виду именно вас. И никого другого. Сейчас объясню, почему.

Взволнованный Лёнчик облизал высохшие губы и перевёл дыхание.

- Таня мне недавно сказала, что у вас пропали очки. Как будто, - дорогие, золотые. Я поверил. Но сейчас так думаю, что они не были очень дорогими. Вы это придумали.
- Ах ты, маленький негодяй!

- Да, - сказал Лёнчик. – В отличие от больших. У вас, действительно, пропали очки в этой комнате. И вы были уверены, что оставили их на столе. Через несколько дней, уже после того, как дядя Володя купил вам новые очки, вы вдруг подумали, что могли оставить те, первые, не на столе, а на комоде. Случайно, машинально. Но куда же они делись? Потом вы увидели, как котёнок играет с какой-то блестящей вещью. И поняли, куда упали ваши очки. Вы просунули руку в щель между стеной и комодом и забрали их. Но одно стекло было разбито. Выпал маленький осколок. Но вы не заметили этого или не захотели искать. Вы решили никому не говорить о находке, чтобы над вами не смеялись.

- Так это было? – сверкая глазами, спросил банкир.
- Чистый бред! – прошептала «француженка» синими губами.
- Устами младенца глаголет истина! – воскликнула Таня. - Я где-то читала это выражение. Какой-то большой классик сказал.

- Продолжай, младенец! - приказал банкир.

Лицо юного сыщика пылало от вдохновения.

- Когда вы, Генриетта Васильевна, сегодня сюда пришли и узнали, что час назад с комода исчезло очень дорогое ожерелье, вы сразу же вспомнили о случае с пропажей очков. И подумали, что это – ваш шанс. Счастливый случай. И уловили момент, когда оказались одни в этой комнате. И быстренько вытащили ожерелье.

- Когда же это я уловила момент, что была здесь одна? Я всегда была с кем-то.
- Когда тёте Кате стало плохо и все кинулись ей помогать перейти в её спальню.

- Хорошо соображаешь, Лёнчик, - чуть улыбнулась Танина мама.
- Вот это голова – в восторге крикнул банкир. – Вырастешь, заберу тебя к себе.

А Генриетту трясло.

- И где же сейчас это ожерелье? Где оно? У меня? Нате, обыщите мои карманы! Где? Нету? И тут нету? Вот моя сумка! Обыщите и её!

Дрожа от гнева и возмущения, она вывалила содержимое сумочки на стол. Покатились флаконы, тюбики губной помады, разлетелись пудреницы, футляры для очков.

- Может, быть, в этом отделении? Или в этом? Нету! Нету!
Вывалила мелкие купюры, высыпала монеты. Некоторые из них упали на пол и очень заинтересовали Рыжика.

Лёнчик подошёл поближе, пристально разглядывая всё это богатство.

- Генриетта Васильевна! А зачем вам два футляра для очков?
- Что? Я не поняла?
- Я говорю, - очки у вас одни, а футляры – два.
- Так ты думаешь, что здесь – ожерелье? На, смотри!

Она распахнула футляры и… осеклась. Поняла, что влипла окончательно. В одном из футляров лежали её старые очки с разбитой линзой .
Лёнчик протянул руку и взял их. Рассмотрел.
- Я же говорил. Не золотые и не позолоченные. Дешёвое покрытие под золото.

- Отдавай, гадина, мои очки! – рявкнул банкир.
- На, подавись! – бросила новые, едва не попав ему в лицо.
Если бы попала, никто бы ей не позавидовал.
- Так где же, где же это ваше дерьмовое ожерелье? Может, вы думаете, что я его себе в трусы спрятала? Может быть, хотите там посмотреть? Лучше вы, молодой человек!

Лёнчик смутился. Но эта бызарная выходка не вывела его из равновесия.

- Генриетта Васильевна, я знаю, что вы на себе его не спрятали. Побоялись. А вдруг милиция придёт и начнёт всех обыскивать. Но и далеко унести не могли. Спрятали где-то здесь, рядом. Чтобы потом, через пару дней, спокойно достать.
- Где же, где?

- Да, хотя в этой комнате много мебели, но спрятать как будто негде. На мебель или под мебель нельзя, - тётя Клава убирает каждый день. В ящики – тоже нельзя. Могут легко найти. В спешке трудно сообразить. Остаются одно или два более менее подходящих места.

- Какие же это места? Интересно будет узнать! Я и догадаться не могу.
- Сейчас посмотрим. Вы брали в руки эту настольную лампу. Вот волоски ворса от вашей кофты. Вот отпечатки ваших пальцев. Сейчас посмотрим.

Лёнчик наклонил и положил набок тяжёлую лампу. На лице его отразилось разочарование. Дно лампы оказалось плоским. Невозможно было что-либо спрятать под нею.

Генриетта хохотала так, как будто окончательно помешалась.
- Ну что, сыщик? Обделался? Подвела тебя лампа Аладдина?

Но на комоде, кроме лампы, стояла ещё одна вешь. Почти метровая керамическая скульптура, иллюстрирующая миф о похищении Европы, - лежащий бык и обнажённая красавица на нём. На вид, довольно таки увесистая штука.

- Эй, поосторожней с этим! - крикнул банкир. - Авторская работа! У твоего отца денег не хватит, чтобы расплатиться.
- Хватит, – прошептал Лёнчик.

Осторожно наклонил быка-Зевса, и... из отверстия в брюхе рогатого бога струйкой вытекло прекрасное жемчужное ожерелье...

-------
Немая сцена, которую, спустя минуту, нарушил голос юного сыщика:

- Дядя Володя, а где мой леденец на палочке? Я очень люблю