Путь к междуцарствию

Опасаясь усиливающейся популярности Скопина-Шуйского, успешно наступавшего с севера, родственники царя Василия Ивановича, не имеющего наследников, отравили молодого полководца в апреле 1610 года, угостив его ядовитым медком.
Матушка отравленного Михаила Васильевича, убиваясь, причитала: «И колко я тебе, чадо, приказывала не ездить во град Москву, что лихие в Москве звери лютые, а пышат ядом змеиным!» Ох, как знакомо многим это и сегодня! Чего только стоит одно «дело о врачах», заведённое по подозрению в отравлении И.В. Сталина.
С площадного Лобного амвона патриарх Гермоген, человек Василия Шуйского, гневно обличал клятвопреступников и изменников. Но как свидетельствует «Новый Летописец», составленный в царствование Михаила Фёдоровича, патриарха заглушали крики тех самых изменников. «И те речи, были у нас на Лобном месте», - вспоминает сам Гермоген.
Поставленный на патриаршию кафедру Шуйским, он верно служил царю: «Существом телесным равен людям царь, властью же достойного его величества приличен Всевышнему», его «избрал и возлюбил Господь».
Видимо, за грехи тяжкие Господь отвернулся от царя, Василий Шуйский потерял, а вернее, сам убрал опору в лице племянника Скопина-Шуйского. В энергичном полководце многие видели нового царя Московии. Вот как обращался Прокофий Ляпунов к Скопину-Шуйскому в Александровской слободе: «царя ж Василия, яко змия, угрызающе, угоряюще его непотребными словесы, хотя то учинити, дабы князя Михаила в гордость привести и на царя Василия хотя его вооружить». Разве можно было такое терпеть коль добрые люди об этом сообщили Василию.
Шведские войска 24 июня 1610 года потерпели поражение за городом Можайском под Клушиным от польского командующего Жолкневского, при этом многие расчётливые шведские наёмники перешли на сторону Сигизмунда III Вазы, пообещавшего заплатить им немалые деньги. Стали усиливаться позиции поляков и их временных сторонников.
Новгородцы в своих челобитных обращались к королевичу Владиславу Жигимонтовичу, как к царю всея Руси. Игумен Богородице-Успенского монастыря Иосиф, через боярина-королевича Ивана Михайловича Салтыкова, разъяснял в 1610 году, почему его монастырь не может дать ратных людей: «А около, Государь, монастыря острог (укреплённая часть сооружения-Е.К.) поставлен и ров копано собою, а не пособлял никто; а слух, Государь, нас доходит из Ладоге, что немецкие люди хотят изгоном приходить на Пречистыя Богородицы монастырь и на посадишко, а ратных людей, Государь, у нас нет и своих людишек мало, и оберегати монастырь некому».
Казаки требовали свою часть добычи. Они убили фактического предводителя ополчения рязанского воеводу П. Ляпунова, «подняв его на сабли», и командование перешло к заказчику убийства Ивану Заруцкому, не считая безвольного князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого из бывшего триумвирата, руководившего первым ополчением. В лидеры вырвался Заруцкий.
Марина Юрьевна Мнишек и душой, и телом доверилась Ивану Мартыновичу, который, видимо, считал себя регентом при малолетнем царевиче Иоанне Дмитриевиче. Иван Заруцкий писал и рассылал грамоты от «Государя Царя и великого Князя Дмитрия Ивановича Всея Руси, и от Государыни Царицы и великой Княгини Марины Юрьевны Всея Руси, и от Государя Царевича и великого Князя Ивана Дмитриевича Всея Руси».
Заключив договор с польским гетманом Жолкневским, шведы числом не более 500 человек вместе со своим командующим Якобом Понтусом Делагарди ушли на Новгород, но жители запретили им подходить к городу ближе, чем на 10 миль. Нарушив договор, заключённый в Александровской слободе, шведы держали путь к Кексгольму.
В Москве 17 августа 1610 года, да и в Новгороде многие бояре присягнули новому 15-летнему царю Владиславу Сигизмундовичу, королевичу польскому. На Поклонной горе разбил свой лагерь полк усвятского воеводы, литовского гетмана, православного Яна-Петра Сапеги, размышляя, к кому примкнуть, на чьей стороне выгоднее повоевать.
Оказалось, тут не до хорошего, лишь бы раздобыть провианта и денег. Московская казна была пуста и бояре стали рассчитываться с оккупантами, чтобы их «заохотить к дальнейшей энергичной обороне»: «Дали нам в залог некоторыя вещи, которыя они обещали в скором времени выкупить, а именно: две царские короны, одна принадлежавшая Борису Годунову (на самом деле подарок цесарского императора Фёдору Иоанновичу-Е.К.), а другая Димитрию (изготовлена для коронации-Е.К.), мужу Марины Мнишек, два или три рога от единорога, скипитр царский из единорога в золотой оправе, осыпанный бриллиантами на концах, и гусарское седло того же Димитрия, украшенное каменьями и жемчугом».
Не остались без подношений и другие: «Полк Сапеги получил в залог две шитыя золотом и осыпанныя каменьями шапки, в коих коронуются Московские цари, и золотые скипетр и державу».
Да! Одних царских шапок-то сколько? Поживились захватчики! Но многим ли принесли счастье эти ценности? Что ж из себя представлял единорог? Для придания значимости и могущества фамилии изображение диковинного зверя помещали в родовых гербах, так, под девизом «За верность и ревность» единорог украшал герб графов Шуваловых.
В азбуковниках того времени читаем о фантастическом животном: «Зверь, подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имат рог велик, тело его медяно, в розе (в роге-Е.К.) имат всю силу. И егда гоним, возбегнет на высоту и ввержет себя долу (и бросится вниз-Е.К.), без пакости пребывает. Подружия себе не имат, живет 532 лета. И егда скидает свой рог вскрай моря, и от него возрастает червь; а от того бывает зверь единорог. А старый зверь без рога бывает не силен, сиротеет и умирает». Считалось, что порошок из рога предохраняет от моровой язвы, от порчи, от лихорадки, укуса змеи и т. д.
Переданный полякам царский скипетр, по свидетельству современников, был «из цельной кости единорога, осыпанный яхонтами, затмевал все драгоценное в мире». При расчёте московские бояре (депутаты) явно завысили стоимость реликвий. Ценовщик Николай определил цены изделиям из рога так: «Единорожцов рог целой – цена 140000 рублей, а польскими золотыми - 465333 зол. 10 грошей. Другой единорожцов рог не целой, с обоих концов утерт… - 209000 польских золотых…».
По прибытии ценностей в Польшу их попытались продать, но цены получили далеко не те, по которым им всучили в Москве. Так, посох из рога удалось продать только за 24000 злотых, напомню его оценку московским ценовщиком - в 465333 злотых и 10 грошей. Возможно, перед реализацией вытащили из него драгоценные камни?
Известен случай, когда царская невеста Марья Ивановна Хлопова занемогла перед свадьбой в 1623 году, ей прописали лечение: «Поить святою водою с мощей и давати кость инрога с камнем безуем». Когда я прочитал этот рецепт, даже самому стало дурно. Обернёмся назад ещё на несколько веков Флавий Филострат упоминает единорожцев с Кубани (Индии) начала III века: «А ещё, по рассказам путешественников, они видели на болотах диких ослов, у коих посреди лба рос рог, и рогом этим они храбро сражались, бодаясь на бычий лад. Такие рога Индусы употребляют вместо сосудов для питья: испив из подобного кубка, (вспомним фильм «Кавказская пленница-Е.К.) человек якобы в этот день уже не заболеет, и ни какая рана не нанесёт ему ущерба (пьяному море по колено-Е.К.) и из огня он выйдет невредим, и даже, отведав какого угодно яда, совершенно не пострадает - поэтому пьют из таких рогов цари, и лишь царям можноохотится на вышеописанных тварей. Аполоний говорит, что видел диких ослов и был восхищён их природными свойствоми, однако же когда Дамид спросил его, верит ли он рассказу о рогах, отвечал: Поверю, когда узнаю, что царь здешних индусов бессмертен! Ежели он способен угостить меня и любого другого столь целительным и спасительным напитком, то разве не разумнее с его стороны налить заодно и себе самому, да и пить целыми днями из этого рога, пока не упьётся вконец? Уж его-то, я полагаю, никто не осудил бы за таковую склонность к винопитию». Вот какие обитали единороги и жили индусу в лучшем случае на Кавказе, так как далее он ведёт речь о своём пути удаляющемся от Европы: «Затем они перевалили через ту часть Кавказа, которая простирается вплоть до Ерифрейского моря».
Покупался за границей рог для царского двора. Употреблялись из него порошки каждодневно, для профилактики от возможной напасти. В 1655 г. доктор Гартман осмотрел три рога, приобретённые Аптекарским приказом: «Те роги по признакам, как философии пишут, прямые (подлинные-Е.К.) инроговые роги; два долгих рогов, таких великих не видел в иных государствах: в Цысарской и Турской земли,- те роги прямые инроговые из Кролянской земли, где дикие люди такие роги находят». Выходит, заплачено из государевой казны за два больших рога 5000, а за малый - 1000 рублей. Применялись рога, как лекарственное средство, придающие силы и энергию, в военном походе на Литву во главе с Алексеем Михайловичем Романовым. И тогда в Москве была своеобразная кремлёвская клиника.
На Московское царство теперь стали ожидать нового государя. Созданный Совет Всея Земли 23 июня 1611 года принял решение звать на царство 8-летнего шведского королевича Густава (1594-1632 гг.), сына Карла IX (1550-1611 гг., король с 1600 года). В 1607 году Карл заложил город-крепость Гётеборг.
Да неожиданная кончина шведского монарха-отца 30 октября 1611 года внесла политические изменения. Швеция из-за территориальных разногласий вступила в войну с Данией. Так называемая Кальмарская война (1611-1613 гг.) завершилась не в пользу Швеции.
Новый шведский король Густав II Адольф рассуждал несколько иначе, чем его отец, ему хотелось посадить на русский трон, конечно, собственную персону, но не младшего своего брата Карла-Филиппа, тем более, не полушведа Владислава, сына польского короля Сигизмунда, также дальнего родственника.
Вот и шведы уходили, чтобы вернуться с новыми силами под знамёнами нового короля Густава II Адольфа. На севере под ударами вернувшихся и окрепших шведских войск пал Новгород, забрали Корелу, Тихвин и многие другие города и крепости.
Междуцарствие
Митрополит Ростовский Филарет (Романов Фёдор Никитич, 1554-1633 гг.) составил наказ: «В Росии многие городы не похотели ему, Государю (Шуйскому-Е.К.), служити, и от того многая смута в России делается, а во многих местах учали называться многие воры Государскими детьми, и многая Християнская кровь от того пролилася; и он бы, Государь, для унятия кровопролития, оставил Российское Государство». Только патриарх Гермоген всячески уговаривал царя «…не бросати Государьства, самим Богом врученого престола».
Но вот 17 июля 1610 года царь Василий всё-таки уважил подданных, подчинившись требованию Захария Ляпунова, сложил с себя царские полномочия. На другой день отрёкшегося царя с молодой женой Марией Петровной постригли в монахи.
Под именем Елена царицу поместили в Ивановский монастырь, что на Мало-Ивановской улице в Москве, напротив храма св. князя Владимира в садех: «На высоком берегу близ близ Солянки находится один из древниших монастырей: Иоанно-Предтеченский девичий монастырь в Старых садах, под бором, что на Кулишках. Он расположен близ слияния трёх переулков - Большого Ивановского, Малого Иваноского и Старосадского. Южный склон холма издавна использовали для разведения садов, они упоминаются ещё в XVI веке.»
Я привёл строчки из современного буклета раскрывающего историю монастыря, а как же во дни Дмитрия Донского и записать не могли про разведение садов, писать не умели? Вот уж XVII век изобилает документами, особенно подложными.
Вскоре бывшего царя и его братьев с приближёнными отправили в Смоленск и далее - в Польшу, где Шуйский и умер 12 сентября 1612 года.
Следом за экс-царём Московии умер и его брат Дмитрий, надо полагать, отправились они в мир иной не без помощи сердобольных поляков. Шуйский правил государством четыре года и два месяца, постоянно воюя, возможно, с законным престолонаследником Дмитрием.
Осталась Россия на растерзание межцарствию, кровопролитие и опустошение земли русской не прекратилось и во времена Семибоярщины. 29 ноября 1612 года пойманный разведкой стоявшего в Рузе короля Сигизмунда «смолянин, боярский сын Иван Философов» при допросе показал: «Бояре, служившие до тех пор польскому королю и вообще лучшие люди хотят возвести на престол королевича Владислава, но, опасаясь казаков (атамана И. Заруцкого-Е.К.) не смеют открыто действовать в его пользу, а только говорят, что на престол следовало бы избрать иноземца; казаки же хотят избрать кого-нибудь из русских бояр, напр. Михаила Романова, либо сына Калужского вора (Ивана Дмитриевича, отданного Мариной в Калугу для крещения по правоверному обряду-Е.К.).
Они делают в Москве, что хотят, так как много дворян и детей боярских разъехалось, их осталось в Москве всего две тысячи, а казаков четыре с половиною тысячи». В этом сообщении, взятом из письма князя Месецкого к Ивану Грамотину, самое интересное то, что о Михаиле Романове активно велись переговоры ещё за три месяца до объявления его царём на Лобном месте.
Кандидат на царский престол тем временем с матерью бежал из Москвы в свою вотчину Домнино.
Вот уже десять лет, как апологеты традиционной истории заняли новые рубежи круговой обороны. Особенно им достаётся от академика Фоменко, человека, надо сказать, скромного и не гордого. Развивая и углубляя теорию Н.А. Морозова и М.М. Постникова, исследователи
А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский, поддержанные Г.К. Гаспаровым, Д.В. Калюжным, С.И.Валянским, Я.А. Кеслером, И.В. Давиденко и другими новохронистами, стремящимися снять пелену невежества с глаз общества, добились главного – развили интерес читателей к исторической литературе, к мировой истории в целом с её загадками и уроками истины.
На небольшом отрезке истории начала семнадцатого века я попытаюсь показать, как могла героическая правда превратиться в героическую неправду.
Думаю, осуществись тогда мечта некоторых политиков, и жила бы Россия сейчас при шведском социализме, да с нашими-то недрами, да с чудной природой. Представляю, как Международный валютный фонд стоял бы сегодня с протянутой рукой, выпрашивая у России два-три десятка миллиардов, нет, не долларов, а именно рублей на помощь отсталым государствам: США, Англии, Японии, Германии… О долларах в таком случае никто бы и не говорил, главной валютой мог стать Его Величество Рубль.
Я позволил себе помечтать, так, для разрядки.
Ведь одна Чукотка равна по площади двум Германиям, только вот чукотского населения около 5000 человек, а в Германии населения более половины всей России. Нет, трудно представить, какую благодать упустили. Возможен, правда, и другой вариант развития событий, если вспомнить о пресловутом русском менталитете.
Наше стремление к революциям через «загадочное» национальное томление духа вполне способны были бы довести трудолюбивых шведов до шестнадцатой советской республики.
Увлёкся я, однако. Извиняюсь! Но четыре строки волжского поэта А.В. Кокшилова давайте прочтём, на всякий случай:
«Увы, достойно сожаленья,
Но горький вывод мой таков:
Никто не даст нам избавленья
От нас самих, от дураков».
После, как мне кажется правильного выражения вернёмся всё-таки в старую Москву.
Первопрестольную продолжали терзать волны «освободителей». Пожары и грабители, вместе с болезнями и голодом, превратили столицу в смердящее место. Иностранные участники событий того Смутного времени вспоминали: «Была такая дороговизна, что за …курицу платили 7 злотых (цена двух коров в мирное время-Е.К.), за сороку или ворону полтора злотых, за воробья 15 грошей, за кота 8 злотых, за собаку 15 злотых, так велика была нужда у самых важных особ; иные буквально умирали с голода; ели всё, что попадалось: собак, кошек, крыс, сухую кожу (сдирали со старинных книг переплёты, употребляя в топку книжные блоки-Е.К.), даже ели людей». О людоедстве: «Когда пехоте выдали однажды несколько московских пленных, солдаты тотчас убили их и съели».
Вскоре скончался никому не нужный защитник бывшего царя Шуйского Гермоген. Ушли они в мир иной одним годом - царь Василий и патриарх, может быть, кому-то это и покажется странным.
Пастыря православных христиан пытались подкупить, запугать, чтобы воспрепятствовал движению за национальное возрождение русского народа. «Запрещу, если увижу, что Владислав - сын православия, а поляки не оставляют Москву; велю, если сего не будет и разрешаю (освобождаю-Е.К.) всех от присяги королевичу».
Заточили непокорного патриарха, «как главного зачинщика возмущений», в Чудов монастырь, оттуда перебросили в Кирилловское подворье, морили голодом, а ежели и давали пищу, то подмешивали яд. Находясь полгода в изоляции, патриарх скончался в морозный день 17-го января 1612 года. Филарет потирал руки, воздавая его душе вечную память!
Жаль, что в Москве не поставили памятника Гермогену, страстному борцу за освобождение Руси от поляков, остававшегося до конца своих дней верным Василию Шуйскому. Наверное, было бы правильнее изобразить скульптурную группу не из двух, а из трёх человек: Минин, Пожарский и патриарх Гермоген.