Космические хроники. 22

                Седьмой из проклятых.

   Экипаж суетливо готовился к посадке, а лейтенант заметался гораздо раньше. Нетерпение, охватившее его, выгнало к монитору, и он не стал сопротивляться, начал рассматривать планету, когда та только появилась на экране. Маленькая светлая точка быстро росла, превратилась в шар и скоро закрыла всю тёмную плоскость.
   Корабль выключил маршевые двигатели, включил швартовочные и начал торможение. Оставались каких-то пять минут до посадки на космодроме, а офицер всё ещё разглядывал вначале небо, потом мелькающие леса и, наконец, небольшой городок.
   Подобных построили несколько на планете, этот был самым большим, но большим по местным меркам. Чуть больше сотни одноэтажных домов вольготно разместились на обширной территории, потонув в зелени. Небольшая река, казалось, нарочно текла через весь город, на окраине задержалась, полюбовалась пляжем, пополнила огромный котлован, вырытый людьми, и двинулась дальше осваивать необъятные просторы.
   Сверху город смотрелся райским местечком, но лейтенант знал, что здесь трудятся в поте лица. Он изучил планету, местные города, пока летели сюда. Компьютер поведал о планете всё.

   Когда-то земляне открыли новый химический элемент, точнее, теоретики объявили, что такой должен быть. И обрадовали, что помог бы науке сделать качественный скачок, попади в руки экспериментаторов. Элемент попытались получить искусственным путем, но в последний момент что-то происходило, и всё заканчивалось крахом: вместо крупинки нового вещества появлялась пена, росла как на дрожжах и в конечном итоге застывала каменным монолитом. Ни один из сотни экспериментов не помог найти причину происходящего, учёные не смогли получить его в лабораторных условиях. 
   Элемент внесли в таблицу Менделеева и благополучно забыли.
   Прошло несколько лет, и один аспирант, изучая образцы пород далёкой планеты, обратил внимание, что в определённых условиях с одним из них происходит не то, что должно: земные аналоги вели себя иначе. Самостоятельно он не сумел разобраться и сообщил о незадаче научному руководителю, что консультировал его при написании диссертации. Но и тот не определил причины. Началось планомерное изучение породы. И опять вернулись к забытому элементу, потому что вновь появлялась пена, растущая на глазах, и в итоге превращалась в монолит.
   То, что в земных условиях создавали в адовых муках, на планете находилось в больших количествах и чуть ли не под ногами. Это не было веществом, что пытались воспроизвести когда-то, но было его «родителем» - так утверждала наука. Вывод, который сделали учёные, был однозначным: на планете есть то, что нужно. Пусть не на поверхности, пусть глубоко в недрах и в малых количествах, но есть. Нужно искать!
    Один за другим вылетели несколько кораблей. Привезли буровые установки, оборудование. Появился городок, населённый геологами и рабочими. Скоро первая лаборатория переросла в институт, а поселение в город, во всяком случае, так его стали называть местные жители, потому что перебрались сюда надолго и вместе с семьями.
   Поиски проводились одновременно в разных местах, и ещё несколько палаточных городков превратились в населённые пункты.
   Планета стала востребованной, потому что буры подняли с двадцатикилометровой глубины много интересного. Но главный вопрос так и оставался открытым.

   Лейтенант всё это знал, но сердце его билось учащённо не от предчувствия, что вот-вот произойдёт открытие. Так билось из-за того, что здесь жил отец, человек, давший ему жизнь и сдавший в интернат чуть ли не в грудном возрасте. Он мечтал о встрече, и та стала навязчивой идеей, потому что в детстве часто видел по телевизору, как живут другие дети.
   Почему? Этот вопрос стал мучить его, когда узнал, что существует близкий родственник, когда понял, что его не хотят видеть. За что? В чём мог провиниться ребёнок, чтобы поступить с ним так жестоко?
   В интернате заботились о детях, содержали великолепно, но сами чада были жестокими. Обделённые родительской лаской подростки росли ершистыми. Будущий лейтенант понял это, когда подрос, когда стал читать книги и смотреть кино, когда ночами дрался с дневными обидчиками.
   Он вырос, закончил в интернате школу, и подал документы в космическую академию на гражданское отделение. Через всемирную паутину просто было узнать, что на Земле отец отсутствует, но в списках умерших или погибших не значится. Предстояло искать его в космосе, а это оказалось сложнее. Была цель, и молодой человек успешно сдал вступительные экзамены.
   На гражданском отделении готовили тех же лейтенантов, но без изучения военного дела, и направляли работать на транспортные корабли. Форма отличалась, но не это волновало парня: на грузовом корабле можно было попасть на любую планету. К тому времени он уже знал, что отец, если жив, то живёт в какой-нибудь колонии.
   Лейтенант всегда запрашивал, подлетая к очередной планете, проживает ли на ней гражданин, которого на Земле разыскивают родственники. Душещипательная история, выдуманная однажды, срабатывала безотказно: диспетчеры тотчас связывались с администрацией планеты, и через полчаса поступал ответ.
   Семь лет пролетели в безуспешных попытках найти отца. Мужчина женился, родились двое детей, и он уже почти смирился, что так и не увидит родственника, когда в очередной раз, уже по привычке, разговаривал с диспетчером.
   Его опять разочаровали, но вмешался инженер, услышав окончание разговора.
   - Этот мужик живёт на планете, переименованной в честь какого-то химического элемента. Поройся в компьютере, найдёшь. Скоро полетим туда. Посмотри по графику.
   Офицер опешил.
   - Откуда знаешь?
   - Двоюродный дядька там живёт и работает – седьмая вода на киселе. А мужик этот местная достопримечательность: никто его не видел. Все знают, что есть такой, но не видели. Живёт бирюком даже не на окраине, в нескольких километрах от города. И это на малонаселённой планете!
   Лейтенант рухнул в кресло. Мысли смешались в голове. «Прячешься не только от меня, от всех. – Вывод напросился сам собой: – Что же ты натворил?»

   Домик действительно оказался в двух километрах от города. Лейтенант прошёл через весь населённый пункт и даже не видел его, идя, куда подсказали. Ноги сами ускорялись, и у частокола, что закрывал двор, он чуть ли не бежал. Массивная дверь, закрывшая вход, оказалась запертой.
   Офицер снимал налипшие колючки с брюк и думал, с чего начать разговор. То, что говорил часто и мысленно, вдруг улетучилось. Рука сама потянулась к дверям, и он постучал. Долго никто не отвечал, и вдруг послышались шаркающие шаги.
   - Что надо? – раздался голос из-за высокого забора.
   Он был ни злым, ни доброжелательным, но слова показались грубыми.
   - Сын прилетел задать пару вопросов!
   На минуту воцарилась тишина, потом дверь со скрипом распахнулась, и на лейтенанта уставился седой сгорбленный старик, по лицу которого текли слёзы. Он сделал шаг навстречу, но что-то удержало, отступил назад. Просто сказал:
   - Зачем? Не надо было….
   - Вот и я хочу спросить: зачем? Не надо было! Бросил меня на чужих людей!
   Старик не ответил, развернулся и пошёл в дом, махнув гостю, чтобы следовал за ним.
   Если в округе росло непонятно что и непонятно как, то во дворе царил идеальный порядок: мужчины шли по оазису чистоты.
   Дом оказался маленьким и ухоженным. Внутри всё выглядело так, словно только что закончилась генеральная уборка. Мебель оказалась самодельной, но чувствовалось, что делал её мастер.
   Хозяин указал на плетёное кресло, сам сел в соседнее. Глаза его впились в незваного гостя. Тот попросил:
   - Рассказывай.
   - Вначале ты о себе.
   Сын не стал отнекиваться, но начал с упрёка.
   - Не без твоей помощи попал в интернат. Окончил школу, учился в академии. Летаю на грузовых кораблях. Женат. Двое детей. Погодки: сыну семь, дочке шесть лет. Внуки у тебя есть, папа. А я единственным был в интернате при живом-то отце! Остальные – полные сироты.
   Сын прервался, потому что услышал всхлип. Старик незаметно смахивал слёзы, но не выдержал и шмыгнул носом.
   - Теперь ты порадуй.
   - Не думал, что когда-нибудь придётся говорить вслух, о чём думал и днём, и ночью. О-хо-хо! Как ты меня нашёл? – хозяин перебил сам себя.
   - Долго искал, смирился почти, случайно инженер подсказал, что слышал про тебя – отшельника.
   - Чёрт побери! - хозяин чертыхнулся и тут же схватился за рот. Виновато посмотрел на сына, сплюнул три раза через левое плечо и начал истово креститься, что-то приговаривая.
   - Я тебе в тягость? Не рад, что с сыном встретился?
   Старик не обратил внимания на реплику, начал рассказывать:
   - Работал я…. В общем, усмиряли мы молнии, пытались забрать их энергию. Приличная и бесхозная, почему не сбросить её в аккумулятор? Специальный сделали, но что-то в нём было не так: лишь в одном случае из десяти заряжался и не всю собирал к тому же. Вот и бились над этой проблемой, дорабатывали постоянно. Навешали улавливатели в поле – всё небо в проводах. Один кабель остался на земле. Всё бы ничего, да наступил я на него во время грозы. И поделилась зараза энергией со мной. Дальше не помню, что было, потому что очнулся в больнице.
   - И поэтому сдал меня в интернат?
   - Не торопи, сынок, расскажу всё, поймёшь, – отец откинулся на кресле и продолжил: - Я ведь тоже женат был. Тебе тогда девять месяцев стукнуло. Вышел из больницы – уже год. А у меня левая нога отнялась, до сих пор подволакиваю. Ты не заметил, потому что скрываю. Но после двадцати шагов не могу – силы кончаются. Ерунда всё это – не главное.
   Уронила мама тебя. Как ты орал! Я не сдержался, рявкнул на жену, дескать, раззява, не полено таскаешь! Лучше бы сама упала.
   Старик задумался, но сын сгорал от нетерпения, поторопил:
   - Ты расскажи о главном, как я, а подробности потом.
   - Через неделю её сбила машина. Не стало у тебя матери. Никогда себе не прощу, что поругался тогда из-за тебя. Ты наорался и успокоился, а она ещё два дня дулась на меня.
   - Причём здесь это?
   - Ты видел мозаику, в которой не хватает стекляшек? А если многих, тогда совсем картинка непонятная. Не торопи. Рабочего, что кабель на земле оставил, вычислили, но не наказали, потому что некого было – утонул через три недели. Я ещё в больнице лежал, а его похоронили. И ведь приходил ко мне, каялся. Я никому не сказал. С кем не бывает прорухи? Утешал ещё раззяву, что кабель подключённый на земле оставил.
   - А войны в это время нигде не началось? Хорошее объяснение, из-за чего я попал в интернат для сирот.
   - Не поверишь, могла быть, но я не позволил. Многое могло произойти, если бы не сделал так, как сделал.
   Как сейчас этот день помню: двадцать седьмое августа, пятница. И как не запомнить, если в этот день мать твоя родилась? Помянул её. День рождения, а я помянул. А тут друзья заглянули и с собой потащили футбол в кафе смотреть. Понравилось им там: экран под потолком висит, вино потягивают и гогочут. И комментарии отовсюду, и шутки разные. «Атлетик» мадридский и миланский «Интер» играли тогда в финале за кубок какой-то.
   Все болели за «Интер», веселились. А меня злость взяла: день рождения погибшей жены, а они…. До этого пил и с ними добавил. На взводе был. Взял и сказал, мол, не за тех болеете. Кубок «Атлетик» заберёт, выиграет со счётом 2:0. Так и случилось. И кто-то из друзей обвинил меня тогда, что глаз чёрный.
   Сказал и сказал, а в понедельник узнал, что начальник мой в больнице, потому что отвёрткой глаз повредил: выскользнула из паза, когда что-то ремонтировал. Вытек пораненный. А ведь я его винил за несчастный случай: не проверил всё перед началом эксперимента.
   Вот тогда-то и начались мои мучения, потому что вспомнил обвинение в чёрном глазе. Перебрал всё плохое, что случилось в последнее время. Не всё рассказал тебе, что насчитал тогда. Но вывод сделал однозначный: я стал приносить людям горе. Даже жене! Выжгла во мне что-то молния. Когда понял это, за тебя испугался. Дальше действовал как в тумане: уволился, продал, что смог, и сдал тебя в интернат. Деньги пришлось внести, ведь ты не полный сирота. Сказал, чтоб не искали меня, потому что улетаю измерять бесконечность.
   Сын сидел ошеломлённый. То, что услышал, не вписывалось ни в какие рамки. Чего только не передумал он в своё время, но такое объяснение потрясло.
   - И это серьезно?
   - Ты не представляешь, как! Тебе срочно нужно уходить! Я ведь не сразу попал на эту планету. На другой жил, но и там началось. … В тайге кантоваться пробовал, но не могу без людей, как без солнца. Пусть не рядом, но чтоб не далеко. Здесь лишь наладилось: и люди есть, и никому жить не мешаю, потому что мало их и не любопытные – своих забот хватает. Трачусь лишь на электроэнергию и пропитание. Продукты доставляют к порогу раз в неделю. Кое-что сам выращиваю. Оставшихся денег хватит до конца жизни. Уходи, сынок, очень прошу. Иначе мои мытарства насмарку пойдут. Я же не нарочно вред приношу.
   Мужчина встал, пожал плечами и потянулся к отцу, чтобы обнять. Тот отшатнулся, но не выдержал, прильнул.
   - Прости меня, сынок, так уж случилось. Поцелуй за меня внучат. Иногда думаю, не проклят ли я?
   - Старый совсем.
   - Станешь, когда изнутри горишь.

   Корабль улетел через двое суток. На Землю отправили первую тонну вещества, что впервые добыли за несколько лет. Обогатили. С этим предстояло ещё работать, чтобы довести до кондиции, но подобающих условий на планете не было.
   Космонавтов провожали празднично. У всех было соответствующее настроение, кроме лейтенанта. Он едва дождался, когда корабль взлетит, и ушёл в каюту, как только представилась возможность. Офицер заново пережил разговор с отцом и не заметил, как заснул. Проснулся от трели часов – пора заступать на дежурство. Лейтенант был рад этому, так как рубка частенько пустовала, и можно заглянуть в Глобалнет. Дежурство предполагало слежение за приборами и курсом, что делалось раз в пятнадцать-двадцать минут. В девяти случаях из десяти что-либо необычное первой замечала аппаратура, а не дежурный офицер.
   Лейтенант дождался, когда останется один, вошёл в паутину и набрал данные отца. Он помнил, что там написано, но теперь глядел на текст другими глазами.
   «… жена погибла в автомобильной катастрофе, уволился, сдал сына в интернат. Часто покидал планету. Местожительство в настоящее время неизвестно…»
   Сейчас эта запись читалась по-другому: вместо злости появилась жалость.
   «Что значит: виновники поражения инженера током не выявлены? А этот, как его?» – офицер чуть не подпрыгнул в кресле, прочитав. Он несколько минут вспоминал фамилию и имя рабочего, вспомнил и набрал на клавиатуре.
   «… неожиданно утонул на глазах у нескольких человек, считающих, что мужчина дурачится».
   «Ничего себе шуточки!» - подумал офицер.
   Ни с того ни с сего захотелось узнать про деда. Раньше он думал только об отце. Не помня его, не видя ни разу, думал только о нём. Сейчас же приспичило узнать и о других родственниках по отцовской линии.
   «… погиб при невыясненных обстоятельствах. Труп обнаружен грибниками в лесу».
   «Что за наваждение, прадед, почему не следил за дедом, своим сыночком? Или это у нас наследственное?» – лейтенант ещё осмысливал прочитанное, а пальцы автоматически набивали координаты прадеда.
   «… пропал без вести вместе с экспедицией».
   «Кто-нибудь у нас умер собственной смертью?» – вдруг подумал мужчина и набрал данные прапрадеда. Шутить уже не хотелось.
   Через полчаса лейтенант знал, что пятеро его родственников по отцовской линии или погибли, или пропали. Информации ниже по родословному дереву не было: мода располагать генеалогическое дерево в паутине появилась не так давно.
   «Что бы это значило, папа? – мужчина вспомнил слова отца о том, что тот чувствует себя проклятым. – Неужели ты прав, и кто-то проклял нашего предка по седьмое колено? Как жаль, что нельзя узнать свою родословную раньше! Кто он, первый? Что натворил? Что сделал такого, что эхом прокатилось даже по тебе, папа?»
   Лейтенант подумал, что это неправильно, что так не может быть, что всё чепуха, бред.
   «Как же так? Как можно проклинать человека по седьмое колено? Остальные причём? Сын не отвечает за отца! А жёны? Их, за что? Почему они должны нести крест мужей? Ведь это и их горе, когда гибнут дети…. Бред!»
   Мужчина решил проверить родословную матери, но сначала надумал написать письмо домой. Он набрал адрес и услышал грохот со стороны коридора. Входная дверь не откатилась – опрокинулась, ввалившись в рубку, и следом хлынула пена, растекаясь по полу.
   Лейтенант вскочил, дёрнул рычаг тревоги и рванулся к дверному проему, но поскользнулся, едва устоял и вернулся назад.
   Пена передвигалась волнами: нижняя – первая - застыла, и по ней покатилась следующая. Соскользнула с застывшей, продвинулась вперёд и тоже замерла. Но третья - следующая волна – обогнула ножки кресла, в котором сидел офицер, и покатилась дальше. Пенная лава передвигалась растущей горой, атаковала быстро.
   Лейтенант поджал под себя ноги и попытался связаться хоть с кем-нибудь, потому что на сигнал тревоги никто не откликнулся. Через несколько секунд мужчина понял, что связь нарушена. Не удалось связаться и с Землёй: радиостанция не реагировала на переключения.
   «Что происходит? – мысли дежурного заметались. – Это всё чёртов порошок! Но почему не сразу, почему через сутки полёта? Почему такое не происходит на планете?»
   Мужчина вдруг заметил, что Глобалнет ещё подключён.
   «Слава Богу! Хоть сообщу, что случилось на корабле!»
   Он склонился над клавиатурой и задумался: «А что произошло? Это ведь следствие. Из-за чего?»
   Лейтенант оглядел рубку. Пена закрыла уже весь пол и заметно поднималась. Нужно было спешить. Он понял, что могло быть причиной трагедии. Пальцы начали набивать текст:
   «На вторые сутки полёта вещество, что должны были доставить на Землю, самопроизвольно вступило в какую-то химическую реакцию с последующим пенообразованием. Это стало возможным, когда изменился состав воздуха на корабле. Первые часы полёта он был с планеты, но по мере потребления очищался через фильтры, и в него добавлялся кислород. Похоже, фильтрация удалила какую-то компоненту планетной атмосферы, и стало нечему сдерживать катализатор. Другого объяснения не вижу».
   Лейтенант задумался на секунду и допечатал вместо подписи: «Надеюсь, это поможет».
   Мужчина поставил точку и отправил сообщение домой, потому что перед этим собирался написать письмо, но был прерван. Перенастраивать не решился: с аппаратурой творилось что-то непонятное.
   Вдруг отключились двигатели. Наступившая тишина недвусмысленно дала понять, что случилось непоправимое. Лейтенант понял, что не вернется на Землю, захотелось и своим набить несколько строчек, но мысли потекли в другом направлении. Пальцы сами побежали по клавиатуре.
   «Отец! Я думал, что первый из проклятых не попал в базу данных. Это не так. Кого я посчитал вторым, оказался первым. С него как раз и начинается генеалогическое дерево. Что-то натворил он, и его прокляли. Мне не успеть просмотреть всё, узнать, за что нам досталось такое? Это теперь не важно. Понял главное: седьмой – это я! И понял, наконец, почему ты плевался и крестился. По-видимому, не помогло. Проклятие убивает родственников в хронологическом порядке. Пишу тебе, а ты, наверное, уже мёртв, потому что подошла моя очередь….   Что-то случилось, или покончил с собой?»
   Лейтенант почувствовал ногами тепло и увидел, что пена накрыла весь пол. Оглянулся на дверь. Новая волна хлынула в проём. Нужно было спешить. Продолжил печатать уже своим:
   «Дорогие мои, прощайте. Я нашёл отца, но это дорого обошлось. Люблю вас! Завещаю жить!»
   Ноги мужчины заныли от боли, потому что лава добралась до колен и застыла. Следующая волна ворвалась в рубку, но он успел набить подпись: «Последний из проклятых».
   Лейтенант нажал клавишу, передавая сообщение. Успел, потому что через секунду произошло короткое замыкание, и рубка погрузилась в темноту.
   Следующая волна - большая - накрыла его с головой.
   Пена поглотила корабль, какое-то время заполняла щели, но скоро ей стало тесно. Летательный аппарат летел по инерции. Летел не туда, куда планировалось, потому что двигатели заглохли не все сразу, по одному, и развернули корабль.
   Обшивка долго сдерживала давление, но скоро стала трещать по швам, её куски начали отваливаться. Застывающая лава, как цыплёнок скорлупу, раскидала их.
   Прошли сутки, и в космосе парил уже огромный монолит по форме напоминающий космический корабль.

   Бездонный космос молчаливо наблюдал за вакханалией, а заблудившаяся, огромная масса застывшей пены по воле случая приближалась к обжитой планете. Трагедия грозила увеличиться в масштабах. Инопланетяне заметили опасность и запаниковали.
   Командир патрульного корабля не стал дожидаться команд, знал, что на родине начнут заседать и ломать копья, теряя время. Хватило радиолокационной разведки и спектрального анализа, чтобы понять, - летит обыкновенный астероид. Он объявил тревогу, и первая ракета покинула корабль. Ещё через несколько секунд вторая полетела к цели. Так было надёжнее.
   Взрывы один за другим разнесли монолит на мелкие куски.
 
   Сын лейтенанта прибежал к матери, готовящей ужин, и потянул за руку.
   - Мама, папа прислал письмо по Глобалнету. Кто такой седьмой проклятый?
   - Это тот, кому достаётся больше всех, потому что ни за что. А ты, почему спрашиваешь?
   Мать не дождалась ответа и не услышала бы, так как задумалась. Скоро сказала, озвучивая собственные мысли:
   - Он чаще всего даже не знает об этом. Погиб и всё. В любом возрасте возможно такое. Люди иногда удивляются, почему ни с того ни с сего умер ребёнок? Может быть, поэтому.
   Женщина убавила газ, вытерла полотенцем руки и отправилась за убежавшим сыном, чтобы прочитать письмо.

                *****