Встреча

Зима.


Я стояла в луче фонаря и смотрела на снег. Свет играл на танцующих снежинках, и они танцевали, танцевали так, как никогда не станцуют люди. Это был только их танец, танец невесомой хрупкости и совершенства. Танец, который упорядочен и непредсказуем… Свет таинства природы играл на сверкающих гранях хрусталиков, задавал ритм. Я смотрела и не могла оторваться. Мне хотелось быть снежинкой. Но я не могла даже быть рядом. Снежинки таяли на моем лице холодными слезами.
Вот что такое искусство. Вот где настоящая душа. Первозданная красота.
Резкий толчок и я зарываюсь носом в сугроб. Красота лезет за воротник и колет и без того отмороженные щеки.
Возглас рядом. Извиняю. Нет, я не ушиблась. Спасибо, сама отряхнусь. Все замечательно, все просто отлично, если не считать того, что я похожа на заледеневшую статую, по которым малышня так любит лазать в Новый год, не обращая внимания на обеспокоенные возгласы испуганных мамаш.
Я сердито посмотрела на едва не убившего меня субъекта. Субъект был настолько закутан в различные теплые вещи, что это просто не давало возможности определить возраст. Судя по охрипшему голосу, это все же был мужчина. Хотя в наше время следящих за собой юношей и излишне феминистично настроенных барышень фиг разберешь. Женский пол и мужской наползают друг на друга и меняются местами… Женщины болеют за хоккейные команды и носят камуфляж, а мужчины мажутся  блеском для губ и спорят, какой крем для рук лучше.
Субъект неуверенным столбиком маячил рядом. Наверное, стоило обеспокоиться – не поздно, но темно. Но мне почему то было все равно. Да и вообще температура такая, что маньякам не позавидуешь. Я бы на их месте давно околела.
Субъект  не казался агрессивным, поэтому я решила не обращать на него внимания.
Подняла голову. Посмотрела на фонарь. На снежинки. Настроилась на нужную волну.
Танец снежинок…
Свет фонаря…
Круженье…
Мельтешенье…
Не получается!
Этот мужик все испортил!
Кстати, он еще здесь?
Ничего не забыл. Просто стоит. Беспокоится. Девушкам не стоит ходить по улицам одним когда так темно.
А не одним, с такими как ты еще страшнее!
Субъект смущенно кашлянул. Раскашлялся. Да он еще и болной! Что там – ОРЗ? ГРИПП? А если он тут окачурится, можно сказать, у меня на руках? Минус двадцать это вам не под кондиционером в больничке лежать!
Пока я размышляла  о паническом неблагородном бегстве, субъект опять кашлянул. И зачемто представился.
Никогда не любила имя Дмитрий. Да и не нужно мне его имя. Уверена, в жизни его больше не встречу. Да и не видно его за всей его одеждой. Глаза одни торчат. Глаза по имени Дмитрий. Курам на смех. И что он только себе думает…
Понравилась я ему что ли? Или еще того хуже – влюбился? Хм… а с другой стороны…
Представила себя со стороны.
Дубленка вся в снегу, его белые клочья намертво вмерзлись в волосы. Лицо раскрасневшееся. Губы потрескавшиеся. Глаза красные, невыспавшиеся и злые.
Ну уж нет, дудки!
Это понравится точно никому не может. Я пока еще адекватна. Не пью, не куру, с глюками не дружу и вам не советую!
Тогда почему он еще здесь стоит?
Причем не просто стоит, а еще делает несколько шагов в мою сторону!
Мама! Говорила же ты мне не гулять одной в темноте!
Я медленно попятилась.
Мужчина, закутанный в гору шмоток мне вдруг показался замотанной в ритуальные одежды мумией.
Мумия качнулась в мою сторону, вроде бы улыбнулась – под шарфом рот был почти неразличим – и мягко попросила не бояться.
Я закричала и побежала.

Домой я прибыла благополучно и почти успокоившись.
Мама два часа откачивала меня чаем.
Полностью я успокоилась лишь когда чай начал плескаться во мне на уровне подмышек. Чай заполнил меня, вытесняя все лишнее. Он стал моей кровью и мыслями. Чай заменил собой всю воду в моем организме. Казалось, чай стал мной и я стала чаем.
Меня тошнило от чая.
Еле-еле доплюхав до кровати я заснула, чтобы проспать завтрашнюю лекцию.


Год спустя. Осень.

Я летела по серым улицам. Дождь. Ветер. ВЕТЕР!
Я быстро шла по улицам. Гуляю. До дома. Еще далеко.
Мне нравилась эта погода. Мне нравилась эта серость, плачущее небо, плотная пелена его.  Мокрый асфальт, отражающий что-то невнятное. Лужи – колодцы в другой мир. Донырнуть до неба.
Я люблю гулять.
Шагать быстро, упруго, чувствовать стремительность.
Я наслаждалась погодой.
Распахнутая куртка казалась мне крыльями. В наушниках играла тяжелая красивая музыка. Мне не было дела до унылых прохожих, спешащих укрыться от непогоды хотя бы в магазинах.
Я наслаждалась всем этим. Я наслаждалась музыкой, ветром, дождем, ощущением полета. Ощущением всемогущества.
Возможно, даже скорее всего, завтра я заболею. Буду сидеть в кресле, укутанная пледом, пить чай с медом, приготовленный заботливой мамой и смотреть ненавистные сериалы. Или читать что-нибудь нудное и сонное.
Но сейчас я не могла остановиться. Мне нужен был этот дождь, пронизывающий ветер и стремительный полет через серые улицы.
Лишь когда я окончательно замерзла, я села на троллейбус.
Я никогда не смогу объяснить, чем мне нравится эта погода. Почему я люблю те или иные песни. Что меня волнует в этих стихах. Это бесполезно объяснять. Это нужно прочувствовать. Точно также я не смогу точно объяснить, чем меня так привлекают троллейбусы. Не люблю общественный транспорт, но в троллейбусах есть что-то старое, скрипучее, стонущее, жалкое, но упорное. Пришли автобусы, собственно автомобили, скоро появятся какие-нибудь летучие авто, а троллейбусам все равно. Они тянут свою лямку и им не до кого нет дела.
А еще в них почти всегда просторно, не пыльно, мало народа и нет запах бензина.
Я встала сзади, на излюбленное место и под раскаты громовой музыки наблюдала за проезжающим мимо миром и расшибающимися о стекло каплями.
Не плачь, небо. Все будет хорошо.
Меня мягко дернули за рукав.
Я подпрыгнула и обернулась.
Передо мной стоял кондуктор. Молодой парень, лет двадцати пяти максимум. Странно. Редко такие молодые в троллейбусах работают. Видимо, мозгов не хватило чтобы на приличную профессию выучиться.
Он что то говорил.
Я выдернула из уха наушник и вопросительно приподняла бровь.
Он повторил.
Ага, чего я еще ожидала… Нет билета. Расплачиваемся, пожалуйста. Денежный мир.
Поиск кошелька позволил обнаружить только мой склероз. То есть выяснилось, что кошелек остался лежать дома. Пришлось шарить по карманам в поисках мелочи.
Д-да… пока я набирала нужную сумму самыми мелкими монетами, посекундно сбиваясь, меня не покидало ощущение… взгляда. Я сердито подняла голову на кондуктора. Он задумчиво морщил лоб, сосредоточенно рассматривая меня. Эй, я не музейный экспонат.
Он знает. Он просто хочет спросить, не встречались ли мы. Нет конечно! Его зовут Дмитрий. Какое дурацкое имя! Нет, я никуда не хочу с ним сходить. Ни погулять, ни в кино, ни в ресторан. Даже за его счет. Почему? Жуткая нехватка времени.
Не могу же я в лицо сказать что он мне не нравится! Что я не хочу ходить на свидания с молодым и перспективным кондуктором, да еще и сомнения меня охватывают по поводу его платежеспособности… Стыдно это признавать. Сама только что пеняла на мир, захваченный деньгами. Ничуть я не лучше.
Парень помрачнел, но не стал настаивать. Только осведомился еще раз, не встречался ли где-нибудь со мной. Да так и остался стоять рядом, разглядывая меня, забыв про безбилетников. Я пожала плечами. Мне было все равно. Я слушала музыку.
Когда я выходила из троллейбуса, до меня вдруг донеслось его восклицание, пробившееся даже сквозь наушники.
Он вспомнил.
Я пришла домой, и мне вдруг захотелось полистать мой старый дневник, который я вела год назад. Смешно, но тогда мне казалось очень важным вести этот дневник.
Я наугад открыла его и пробежалась взглядом.
И картина вспыхнула перед моими глазами. Красота снежинок. Былое негодование. Странный мужчина. Взгляд.
Я вспомнила этот взгляд.
Я вспомнила тебя, Дмитрий.
Смешно. Фортели судьбы и шутки тесного города. Кашляющее закутанное создание неопределяемого пола и возраста оказалось не очень симпатичным молодым кондуктором. Мумия! Блеск!
 Я смеялась и не могла остановиться. Я смеялась, сидя на подоконнике и прижавшись лбом к холодному стеклу. И лишь когда стекло немного остудило мой пылающий лоб, я дохнула на него, быстро что-то написала и тут же  зачеркнула.
Бывает же.
Горло болело.
Я зевнула и пошла спать.
На следующий день я заболела.


Прошел год. Весна.

Слякоть. Весна. Равнозначно.
Весна… Ха! Время года, воспетое художниками, поэтами и поп-дивами.  Что в ней только находят?
Весна… она похожа на краску. На гуашь. Она бывает сухая – это плохо. Это пыльно. Потрескавшейся гуашью не попишешь. Она бывает жидкая, как молоко, подкрашенная водичка. Такая гуашь течет, не держится на одном месте. Пачкается. Создает грязь. Гуашь бывает нормальная. Средней консистенции. Как сметана. Люблю сметану. Не люблю гуашь. Даже такую… Весна редко бывает нормальной. Она всегда мажется.
Весна… она охватывает мир, чтобы переродить его. Неминуемая грязь. Грязь во спасение, вот что это. И все равно невыносимо.
Весна в городе – отдельный случай. Когда к грязевым потокам и слякоти примешивается шум машин,  гремящих внутренностями на раздолбанном за зиму асфальте, унылая обшарпанность вечно реконструируемых домов тошно становится от одной мысли, что надо выползти на улицу и куда-то тащиться через этот грязевой хаос.
Может быть, поэтому я согласилась на небольшой пикник на лоне природы. Мне хотелось вырваться из машинного ада…
Подруга сказала, будет небольшая компания. Наши друзья, приятели друзей, товарищи приятелей друзей… все как всегда. Большая, шумная, немного подвыпившая компания. Почему бы не расслабиться?
За мной заехали.
Друзья  радостно болтали всю дорогу. Старенькая машина подрыгивала сначала на потрескавшемся асфальте, а после и на непонятной загородной дороге. И непременно дребезжала. Мне хотелось спать. Через пыльное грязное стекло мелькала плохо различимая полоска леса да мрачноватое небо.
Вечеринка на лоне природы была в самом разгаре. Быстро темнело. Трещал костер. Тренькала гитара. Неумело так, неуверенно.
Многие уже были навеселе. Привет всем, я тоже вам жутко рада.
Я примостилась неподалеку от костра, пополнив собой кружок меломанов. Тренькала гитара. Костер не грел, чадил скорее. Трава. Сразу промокли джинсы. Комары зудящей стаей сконцентрировались надо мной. Сосед слева Дышал мне в ухо перегаром. Я отодвинулась. Мда… весело.
Патлатый паренек продолжал неумело насиловать гитару. Я приуныла.
Нашего полку прибыло. Новые парни и девчонки с энтузиазмом плюхали джинсовые зады на мокрую траву.
Их появление не осталось незамеченным, со всех сторон послышались приветствия.
У патлатого паренька отняли гитару и передали кому-то из новеньких.
Сыграй.
И он сыграл.
О. Что то новенькое. Я подняла голову, пришибив насосавшегося комара. Последнюю минуту я наблюдала за этим маленьким насосом, обосновавшимся на моей руке.
Это было… Не то что бы красиво. Да и смысла в словах, если разобраться, было немного. А может и был, вот только понятен он лишь автору… Было в песне, в музыке что-то душевное, задевающее. Она цепляла. От нее хотелось сидеть и думать о вечном. Хотелось вскочит и бежать, пылая, на край света. Хотелось сладко дремать на плече любимого. Хотелось выть на луну.
 Хотелось смеяться. Хотелось плакать.
Я ни сделала ни того, ни другого.
Я посмотрела на него.
И узнала.
Песня закончилась. Я не удержалась и подошла к нему. Знакомый, как никак…
Хорошо играешь, Дмитрий. И поешь неплохо.
Он не сразу узнал меня. По-моему, он даже не сразу понял, что к нему обращаются.
Нет, он не был пьян. Возможно, он просто забыл меня, нечему тут удивляться.
Мне показалось, что он был еще в песне. Она уже закончилась здесь, но не в его душе.
А потом я увидела на его лице тень узнавания.
Тень?
Сбоку вынырнула незнакомая девочка, повисла на нем и жадно присосалась к его губам. Как тот комар к мой руке. Димочка, какая песня! Ты такой замечательный! Милашка! Ты мое чудо!  Кто твоя знакомая?
Хм. Я сравнила девушку с комаром? Я ревную? Это смешно. Ревную парня, которого вижу третий раз в жизни, да еще с таким промежутком… Глупости.
Девушка напоследок контрольно чмокнула его в подбородок и куда-то убежала, шепнув, что будет ждать. И след ее простыл.
Опасно, милая, опасно. Оставлять своего молодого человека наедине с незнакомкой. Мало ли что… А вдруг она…
Ну что ж, на этот раз ее пронесло. Я никогда не мешаю чужому счастью. Он не в моем вкусе.
Он что-то мне говорит?
Я хотела сказать, что мне понравилась музыка. Но с губ сорвались совсем другие слова.
Кстати, как продвижение по карьерной лестнице кондуктора? Дослужился до водителя?
С каких пор я такая злая и язвительная?
Он не обиделся.
Сначала не понял, а потом заулыбался. Другу помогал. На самом деле учится где-то там. В голове не отложилось… Скоро защита чего-то там. Опять не запомнилось.
Запомнился его взгляд.
Надеюсь, это не будет преследовать меня по ночам.
Его девушка опять вынырнула из темноты укоризненно посмотрела на него. Он смутился. И покорно пошел за ней, мимоходом попрощавшись.
Он нежно приобнимал ее.
Похоже, он счастлив. Ну и здорово.
Теперь я смогу найти его, если захочу. Ноя не хочу. Зачем.
И все таки… Если мы встретимся еще раз, я поверю в судьбу.
Что ж, выкину его из головы.
Скоро начался дождь и все разъехались.


Снова осень. Два года спустя.

«Люблю я пышное природы увяданье….» Осень… Ничто с ней не сравнится. Чудо из чудес. Я люблю именно этот недолгий момент, когда еще тепло, а листья  на деревьях желтые… Эта красота недолговечна. Скоро придет холод, листья опадут и умрут, и вместе с ними умрет осень. Этот краткий миг волшебства. Теплый, никого не опаляющий пожар.
Парк. Мне нравится гулять здесь именно сейчас, в это самое время. Мягкие желтые березы… Редкие прохожие. Постепенно теряющее тепло , но все еще слабо греющее солнце…
Здесь мне хорошо… даже когда мне плохо.
О, сколько песен поется о том, что жизнь – это сплошные перемены… Сколько стихов об этом написано и фильмов отснято. Не бойтесь перемен! Так почему же всякий раз, когда это происходит с тобой, так сложно принять?
Все было красиво… мило, романтично. Первый поцелуй и так далее. Как у всех. Еще чуть-чуть, и… абсолютное счастье. Но мир-то, как в очередной раз выяснилось, относительный. Что ж, это лишь доказывает, что он был недостоин меня. Или я не достойна. Не важно. Видимо, не суждено. Я не буду плакать. Наревелась уже…
Листья, желтые листья… Печаль, тишина, свет… Исцеление.
В этом парке всегда тихо, сколько себя помню. Бывают такие места, где люди помимо воли понижают голос. Где солнце греет, а не печет. И улыбается.
Здесь прошла большая часть моего детства. Чего только не было… И как прекрасно.. Но сейчас это в основном внешне. А если копнуть поглубже – все, мы, люди изгадили. Бутылки, мусор, окурки.
Несем разрушение и грязь не потому что приказали, не потому что хотим, а потому что можем. Рассказываете сказки о карающей руке… Рука далеко, туловища дальше. А гады здесь. Пачкают, топчут детские воспоминания.
Мне вдруг захотелось навестить мое любимое место. Тайное место этого парка… Место, которое я открыла для себя лет в шестнадцать, когда в голове бродит ветер и шарахается всякая романтическая чушь.
Оно представляло собой кусочек поляны, небольшой пятачок, отгороженный от остального парка практически непролазным лесом. И овраг, уходящий вниз, защищающий тайну от окружающего мира.. Там было незаметно влияние города, казалось, что я на природе, а не в ядовитом городе.
Последний раз, когда я была там, меня чуть не хватил удар. Мое любимое место посетила компания придурков, устроивших здесь безумную тусовку. Тусовка оставила после себя внушительное кострище, гору бутылок, пустых, разумеется, и покров из окурков…  Разве что сами придурки там не валялись. Тогда я не смогла смотреть на все это, не говоря уж об уборке. Что ж, сделаю это сейчас.
Я пересекла площадь, воровато огляделась и перемахнула через невысокую оградку. Осталось только пробраться через непроходимый лес. Я справилась, благо опыт имелся. Услышала музыку.
Нехорошее предчувствие.
С чувством, что мне опять придется увидеть всю эту мразь, я вышла к обрыву.
И замерла.
Парень.
Играет на гитаре.
На этот раз я мгновенно узнала его.
Зачем он здесь?
Тупой вопрос. Куда делись бутылки?
Он собрал их.
Для меня?
Просто так. Он вернул красоту.
Он знал, что я приду сюда. Чувствовал, надеялся. Так, кажется, бывает в книгах?
Он шутит?
Какая разница.
Шаг навстречу.
И гитара летит вниз с обрыва. Мы проважаем ее взглядом.
Струны прощально гудят. Я прощаюсь со своей прошлой жизнью.
Жалко. Гитару.
Она все равно была старая.
Не спорю.
Потому что в его глазах мое отражение.
Полет это не только дождь.
Красота – это не только снег в луче фонаря.

А гитара не разбилась. Зацепилась за ветку. Пусть старая. Мы спасли ее. Вместе.