Чья кровь красней

К очередной годовщине октябрьского восстания

Это было последнее идеологическое противостояние, принявшее форму вооруженного восстания. Вышедшие на улицы люди, еще советские, не россиянские, не стали бы сражаться и умирать за вчерашних сподвижников Ельцина, если бы… Не почувствовали себя глубоко оскорбленными.
Идеология 93-го, та самая, многажды проклятая демократами «красно-коричневая»  - Советский Союз и Святая Русь, «Слава России!» и «За власть Советов!», советские красные и имперские черно-золото-белые знамена, окропленные кровью баррикадников.  Все, что было свергнуто и растоптано либералами в августе 91-го стало взывать к отмщению в октябре 93-го. Миг русского реванша, оказавшегося призрачным.
Пережив распад СССР, их родного дома, как личную трагедию, ощутив на себе всю мерзость торжествующего агрессивного либерализма, питавшегося людской кровью и горем, видя изощренное надругательство над национальными святынями, баррикадники 93-го не могли воспринимать ельцинский режим иначе как оккупационный, а значит, недолговечный. Казалось, что стоит приложить немного усилий, и отвратительный ельцинизм канет в лету.  Не канул, не хватило сил.
Расстреляв из танковых орудий законно избранную советскую власть, залив улицы Москвы кровью защитников народовластия и Конституции, Ельцин не пошел на установление открытой диктатуры, которую предрекала оппозиция 93-го. Власть сделала куда более сложный финт, переиграв оппозицию на много лет вперед.
Сегодня, когда жизнь уже не так страшна, как в 93-м, петля на шее у народа, тем не менее, затягивается все туже. Но качественное отличие человека начала 90-х от сегодняшнего в том, что нынешний обыватель этой петли не замечает, а память о кошмаре тех лет является фактором приятия власти нынешней, которая кажется куда как пристойнее ельцинской: жить, конечно, тяжело, но если подсуетиться, то можно. А всевозможные патриотические миражи, создаваемые властью, вводят наивных граждан в заблуждение. О чести и достоинстве уже никто и не помышляет. Время не то, люди не те.
На пепелище Дома Советов была построена система, в которой повторение событий черного октября стало невозможным в принципе. Бесправная Дума вместо дееспособного Съезда, практически всесильный всенародно избранный, оппозиция, загнанная в стойло, и с каждым годом все более сужающееся пространство гражданских свобод – здесь нет места восстанию. Деморализованный, не верящий ни в бога, ни в черта народ, воспринимает сегодня любого политика как шулера, и если в 93-м особых симпатий к депутатам не испытывали даже те, кто шел к Белому дому, то в наше время идея встать на защиту депутатского корпуса вызовет лишь гомерический хохот.
Ельцин не мог противопоставить оппозиции 93-го ни силу своего политического авторитета, которого вовсе не было, ни политические рычаги, которые были слабее, чем у оппозиционного парламента, ни черный или белый политпиар, который в то время еще не получил такого развития, как сегодня. Оставалось лишь одно – путь насилия, путь прямого нарушения Конституции и попрания законности.
И когда Ельцин читал по бумажке текст указа № 1400, говорил с телеэкрана о роспуске Съезда и Верховного Совета, стало ясно, что в народ просто плюнули, что с его мнением никто не считается, потому что он быдло.  Народу бросили вызов. Его приняла горстка патриотов, взявшая на себя ответственность за весь русский народ. И для него, народа, терпевшего надругательство над своим домом, честью и достоинством все последующие годы, октябрьское восстание до сих пор служит чуть ли не единственным оправданием.
Тогда вдруг стало неважно, какая в тебе течет кровь и под каким ты стоишь знаменем, в какого бога веришь или каким идолам поклоняешься, кем ты был до сей поры и какие имел грехи или заслуги в прошлом. Октябрь объединил несоединимое и поставил своих бойцов в одну шеренгу. И там они приняли бой. Уклонилтья от борьбы, встать на сторону зла, попытаться не быть, а казаться бойцом значило тогда запятнать себя прикосновением к скверне.
Давно закрашенные стены Белого дома, ставшего теперь оплотом режима, ведущего свою родословную из 93-го,  до сих пор вопиют о возмездии. Смена идеологической парадигмы в России не привела к осуждению политики Ельцина и ее приспешников. Им до сих пор поют дифирамбы высшие лица государства, хотя именно контраст с ельцинизмом является залогом устойчивости сегодняшней системы.  После смерти того или иного «деятеля» ельцинской поры льет слезы вся «прогрессивная» общественность, а их жесткая, но обоснованная критика воспринимается как оскорбление либеральных святынь. До сих пор нет правовой оценки процессов, происходивших в начале 90-х. Никто не понес никакой ответственности за массовые убийства мирного населения 3-4 октября. Никто до сих пор не извинился за сотни погубленных и искалеченных жизней. Беспрецедентное преступление власти против собственных граждан по-прежнему считается досадным недоразумением, обусловленным кризисом власти. Россия, вперед! О плохом забудь – дело прошлое.
Баррикадник 93-го, кутающийся в тонкий плащ, сжимающий в озябшей руке кусок арматуры и пробегающий усталыми глазами печатные строки газеты «День», не простит нам забвения памяти тех лет, не потерпит нашего молчаливого попустительства всему беззаконию дня сегодняшнего, отвернется и прогонит нас на другую сторону баррикад, к врагу. 
Идеалы октября 93-го, история того драматического противостояния, роковые ошибки и верные шаги, примеры подлого конформизма и высокого героизма не могут быть забыты. Они не просто осядут в нашей памяти, но, возможно, станут когда-нибудь руководством к действию. И тогда посмотрим, чья кровь красней.