А у нас Победа

А у нас Победа
8 мая 1945 года. Вечер. Я - второклассник. На небольшом столике горит "коптюшка". При её свете только что закончил "письмо" - домашнее задание. На сундуке посапывает во сне моя младшая сестрёнка. На односпальной деревянной кровати лежит бабушка Катя. Ей нездоровится. Её ноги, одетые в большие чёрные шерстяные носки, прижаты к круглому корпусу печки-"голландки". Через приоткрытую дверцу печки вижу на красных углях чугунок. В нём парится нарезанная на дольки свекла. Это наш завтрак на завтрашнее утро. Мать ушла к соседке, которая болеет от недоедания. У нас, я знаю, кончается пшено, которое мать выменяла на базаре за отцов единственный костюм. Дальше не представляю, чем будем питаться. Кладу на угли по бокам чугунка по "кизяку" (сушёный навоз) и жду, когда язычки пламени запляшут у чугунка и осветят нашу маленькую комнатушку. Потом поднимаюсь и сажусь на лавку за стол и начинаю писать письмо отцу на фронт. Помню последнее письмо от него, мать читала вслух мне и бабе Кате. Он писал, что жив и воюет уже в Германии на своём танке, который у него - пятый. Мне было не понятно, почему - пятый, а когда спросил мать, она мне объяснила, что его четыре раза подбивали. Я говорил - Ага, понял, - но всё равно не понимал, тем более, что после моих вопросов мать всегда плакала, а я страсть как не любил, когда плачут. И даже, кусочки хлеба, что мы получали по карточкам, отдавал сестре, когда она плакала и просила у мамы поесть. Вообще-то, мне было известно, что дела на фронте идут хорошо. Как раз над столом в комнате висела чёрная тарелка репродуктора. Мы её называли "радива". Оттуда всегда доносился шум: то разговор, то песни, а то просто музыка. Большей частью радио воспринималось мною просто, не слышал я его, но когда говорили медленно, особенно последние известия, до меня доходил смысл сказанного. Передо мной небольшой кусочек обёрточной бумаги и огрызок карандаша.
- Здрастуй папа - крупными буквами вывожу я, - как тваи дела на фронти и как ездиш на танки. - Потом задумался, чтобы это ещё такое написать...
   Проснулся я от громкого голоса: - От советского информбюро- Это бабушка Катя увидела, как моя голова легла на стол, хотела увернуть винт громкости, но перепутала и включила громкость на всю.
- Сегодня в пригороде Берлина... подписана... безоговорочная капитуляция... объявляется всенародным праздником - днём Победы.
  Почувствовав, что произошло, что-то хорошее, значительное, я, в полудрёме, увидел на столе начатое карандашом письмо отцу, немного подумал, взял ручку, обмакнул перо в чернильницу и дописал большими буквами: - А у нас Пабеда.
Неожиданно вбежала плачущая мама, кинулась обнимать тоже плачущую бабу Катю. Потом, смеясь, они посмотрели на меня, приподняли с лавки и положили на кровать...
…Много лет спустя, после смерти мамы, сестра взяла на память икону "Божьей матери", которую я помнил с детства, и которая всегда висела в углу маминой комнаты, куда бы она не переезжала жить. Обратная сторона иконы была заклеена бумагой. Со временем бумага порвалась и вот, когда сестра взяла икону в руки, оттуда выпала свёрнутая бумажка. Сестра развернула её и я, через плечо сестры, увидел написанные чернилами, но выцветшие буквы: - А у нас Пабеда.