Женская больница

    Женская  больница

Когда ты больна, серьёзно больна, так остро ощущаются привычные потребности и нужды: самой дойти до туалета, надеть носки, даже закинуть ногу на ногу. Тело не слушает тебя, не хочет ходить, не сгибается спина, а  правая нога вообще ведёт себя как неродная. Живот тоже давно живёт своей жизнью – там что-то происходит, периодически болит, ноет.
Огромное, с кучей испорченных механизмов тело скрипит, пыхтит, ноет. Кажется, только маленькая копия тебя, что находится внутри, дёргает за ниточки эти органы неумело и разочарованно признаёт себя проигравшей и опускает руки . Мне больно.
Боль непредсказуема и упряма. То она долго и нудно ворочается в голове, ползает как змея от виска к виску, или выбирает  любимые инструменты: молоточком стучит в затылок, иглой колет в зуб, а иногда любимый инструмент – сверло для черепа. Зато как она изобретальна и многофункциональна в женском теле. Она знает все уголки, где может за нас ухватиться и помучить. А может быть слабой, тихо – ноющей, а потом со сладострастием усиливаться и разрывать тебя на куски и иногда ты не знаешь, как дождаться конца. Она бывает привычной, как постоянная подружка-змея, а вдруг пугающей. Она всегда хочет победить тебя.
Для чего нам нужны эти страдания? Или нет, почему мы страдаем? Есть ли в них смысл? Становимся ли мы восприимчивее к страданиям других людей? Куда девается боль?
Растворяется в воздухе? Или смывается вместе с окровавленными простынями или плетётся вслед за доктором  либо она перепрыгивает с человека на человека как блоха …
Но именно боль становится той ценой, которую ты платишь за осознание главного урока жизни. Ты живёшь. Живи сейчас! Без боли ты можешь не почувствовать и не оценить своего бытия, боль открывает глаза на самое ценное, на самые простые вещи: любовь к жизни. Запах свежескошенного клевера, кулёк клубники, капающее мороженое, нежное посапывание ребёнка у твоей щеки, глаза любимого, котёнок, покусывающий твой мизинец…
Боль-больница. Это место, где живёт боль. Больной-это человек, в котором она живёт  и не хочет его покидать, как ревнивая жена: и мучит и не бросит.
Обычная, советских ещё времён больница с  незапирающимися  дверями  душевых и туалетов, с серым, местами ободранным линолеумом, с убогими кроватями с прогибающейся сеткой до пола, с радиоточкой, круглосуточно изрыгающей то новости, то бодрые, но незапоминающиеся песни. Робкие практикантки, не умеющие колоть уколы; пожилые, потрёпанные жизнью санитарки; авторитарные и  жестокие хирурги - властители боли.
Запах больницы - он везде одинаков - это запах боли, перевязанной бинтами, тянущийся трубками дренажей, это запах ватных тампончиков, пропитанных спиртом и капельками крови;  стиранного-перестиранного постельного белья  и пыльных одеял; он  звенит  железными тарелками и дырявыми вилками больничных каш и противных тёплых киселей.
Больница – это как коммунальная квартира, даже хуже. Здесь всё на виду: и твоё тело, и твои болезни. Нет ни от кого секретов. Это очередь в единственный грязноватый душ и за овсянкой с селёдкой, за уколами  и за термометрами.
Только в маленькой больничной палате с семью  женщинами, где кровати стоят так рядом, ты узнаёшь самые простые и дешёвые рецепты, только здесь ты услышишь немыслимые и такие банальные в своей жестокости жизненные истории. Именно в больнице юной беременной девочке надают на 10 лет вперёд советов  бывалые разведёнки с очередным абортом и чистенькие бабульки  с непонятными диагнозами. Иногда оттуда выходят подругами на всю жизнь или остаются хорошими знакомыми, помогая друг другу в разных ситуациях.
Перелистывая зачитанные, передающиеся по наследству журналы и , поедая из пакетика  в огромных количествах принесённые родственниками чернослив, бананы и  печенюшки , вечерами больные шёпотом обсуждают, кто из врачей лучший и сколько берёт.
А за окном течёт жизнь, как ни в чём не бывало. Проходящие пешеходы и проезжающие мимо жёлтых окон  машины не замечают  тоскливых взглядов дам в похожих халатах и тапках.
Наверное, никогда так человек не бывает самим собой  как перед врачом и перед операцией. Сразу и всем понятен уровень терпимости боли, его нутро: пугливое или спокойное, жалкое или страдающее. Это кажущее спокойствие, безразличие к своему телу, вдруг так жадно хватает за руки санитаров – нет, не трогайте, мне больно! Как же так, по – живому! Худший твой враг  не сделает так больно. Я заплачу, остановите! Поздно …
- Для твоего же блага. Да послезавтра будешь летать, как стрекоза. Терпи миленькая, не зря ты  женщиной родилась.
Ты рожаешь боль. Все нутро вырывается наружу, боль вгрызается внутрь живота и довольно грызёт внутренности. Как терпеть эту боль? Вокруг тебя мелькают лица, вот снова укол и комната уплывает в окно, а лампа превращается в жаркое солнце, нещадно жарит тебя. Что-то  бубнит медсестра, задаёт глупые вопросы, не даёт уйти в  призрачный сон.
Скорей, скорей, забыться и заснуть.
Вот твоё тело везут на каталке мимо стайки испуганных девчушек на диване, кто следующий?
Конвейер женских тел.
Всё позади.
Вот и он, спасительный сон. Проваливалиться  в бездну без боли, ничего не чувствовать, улететь, пусть оно отдохнёт без меня, без мыслей, без страха. Тогда, ведь, наверное, ему не будет больно?..
Память. Она избирательна в выборе событий: что оставить на первых полках, что задвинуть подальше, в резерв. Хорошо, что память, как и ты – сладкоежка, и убирает подальше этот животный страх – не от слова животное, а от слова живот, эту нечеловеческую боль в глубину, подальше, заставит её приятными воспоминаниями, хорошей погодой и песней неизвестной птички, что с утра поёт за окном в саду бесплатно для всех желающих.
Как хорошо лежать в чистой кроватке, перелистывать модный журнал и в пол-уха слушать милую болтовню двух молодых девушек на сохранении, завтра выписка.