Винчестер. 1 глава

Воспоминания – алые ленты прошлого, бескозырка без них – просто  блин. Вертолёт надрывно ревел, проваливаясь в воздушные ямы, и в иллюминатор грозно наплывали оголённые вершины. Тусклое зимнее солнце, никого не обогрев, медленно утопало за мглистый горизонт, налагая подвижную тень на близкие скалы. Неохватные взором отроги хребта Черского громоздились внизу; сиюминутно казалось, что холод навечно сковал заснеженные горы, и зависший винтокрыл, и остатних провожатых беглого дня: двух пилотов, Винчестера, семью радиста из трёх человек. Удручённая дикостью ландшафта женщина затосковала; да жить без мужа, что раздетой гулять по морозу; собака бежит за хозяином, а не наоборот.
 

Проникший в салон холод донял пассажиров. Винчестер глянул в иллюминатор и, перекрикивая гул несущих винтов, попросил:


- Геннадий, переведи на русский язык название «Хатыннах»?


- «Берёзовая роща», – охотно отозвался Чепурной. – Прежде там прииск был. Идеальное место для сытной зимовки, с готовым жильём на выбор. Разведаем погребённую россыпь, а после, – радист поморщился, – и начальство не ведает, кого куда переметнут. Похоже, снижаемся, – добавил он, – должны с Куряха забрать горняков и промывальщиков.


Внизу появились красные кровли вагончиков, с чёрными фигурками людей подле них. Вагончики поплыли в сторону, пейзаж откачнуло и, взметнув снеговую пыль, вертолёт приземлился неподалеку от лагеря. Замедляя вращение, лопасти винтов обнажились, махина качнулась и замерла. В открытый люк хлынул сухой, обжигающий гортань воздух, и спешная  погрузка началась; пилоты торопили, надеясь обернуться засветло. Откидных сидений вошедшим не хватило, и опалённые стужей лица стоящих кочевников не радовали. Один радист возвращался домой, остальные – переезжали; полевые работы велись круглый год, и нужные работники перевозились в новые места.


…На посёлок бывшего прииска вертолёт вынес неожиданно; описал крутую дугу и завис на снижение. Стиснутая лесистыми кручами гор единственная поселковая улица была пустынна; увязая в глубоком снегу, к ним направлялся один, весьма самодостаточный человек. «Леван Родионович Баркенов, сам начальник участка встречает», – сразу став незначительным, выказал голубиную кротость радист. Высокорослый, шлёндая в перекидку на костылях, он походил на искалеченного пирата.


После выгрузки и взлёта вертолёта Винчестер вручил Баркенову сопроводительный лист. Недобро хмыкнув, начальник пихнул документ в карман: «Вакансия геолога есть, но прибыл ты рановато!.. – Подавив досаду, указал рукой в направлении посёлка: – Видишь казённый дом?.. Располагайся с горными мастерами!..» – и развалистой поступью полководца отправился расселять прибывших работников.


Во входном тамбуре приземистой избы белели мёрзлые тушки зайцев, висела домашняя утварь; лежало в ряд буханок десять хлеба на полке, стоял раскрытый мешок мёрзлых картофельных клубней. Хлеб замораживали про запас, и он не черствел; картошку оттаивали порциями перед варкой, и вкуса она не утрачивала; к лету завозилась хлопьевидная сухая. Спартанское убранство комнаты состояло из стола, скамьи и разностильных стульев, главенствовала сварная железная печь; под глухой стеной покоились ящики и картонные коробки с провизией, разный житейский скарб, слабо различимый в сумеречном свете, едва проникавшем с улицы сквозь небольшое, заиндевевшее окно. В малой комнате теснились кровати, висела на крючках домашняя одежда, на аляповатой этажерке валялись пожелтелые газеты забытого дня; в простенке чернела воронёной сталью изящно выглядевшая здесь двустволка, подвешенная на гвоздь за ремень. «Штучного изготовления, однако», – завистливо подметил гость; закурил папиросу из попавшей на глаза раскрытой пачки, не снимая шапки, бухнулся за стол...


Донёсся рокот трактора, приглушённые мужские голоса, и Винчестер вышел наружу, в недвижный воздух и мороз; по-за кожей пробежал, перехватил дыхание, как глоток чистого спирта; плотно облёк, парализуя. Маленький трактор оранжевого цвета волок за собой гружёные сани, притормаживая подле домов; стоявший на возу парень ловко скатывал длинные не ошкуренные брёвна. Возле избы горных мастеров он спихнул остатки дровин, спрыгнул на утоптанный снег и, сняв меховую рукавицу, протянул для пожатия руку; кисть была стылая, ледяная.


Зашли в дом; закурили; из чувства неловкости немотствовали минуту.


- Давно томишься?.. – первым  заговорил Саня. – Будь проще, старик, иначе здесь отощаешь. Когда впервые над Якутией летел, из-за непогоды  посадили в Хандыге, и довелось с шоферами ночевать, что с Невера на Магадан грузы возят. Отдыхали мужики перед выездом: спирт на столе, закуска мясная и рыбная; разговоры всё громче и занятнее; ко мне участливо обернутся: «Слышь, землячок! Ты бы выпил и покушал с нами...» Я нестерпимо хотел, да не поднёсли к губам; сам себе наливай, пусть одна бутылка на столе или пять непочатых! Располагайся по-свойски; скоро Тимофеич подъедет, мой личный кашевар; я – за истопника, дед – за кухарку.


- Разве повара нет на участке? – закладывая в топку длинные поленья, неприятно удивился Винчестер.


- Одна пекариха, и та в побег готовится. Тогда в гостинице я заснул голодным!..


- Третья койка чья?


- Родимчикова. Водитель вахтовки с нами проживает…


Пламя занялось, дрова затрещали, и ожившая печь загудела; от неё повеяло теплом и в доме стало уютнее. Водрузив на плиту чайник с мелкобитым льдом, они сходили на склад и получили у завхоза новую  раскладушку, новый спальный мешок с двумя вкладышами и кухонную посуду. Выдали и зимнюю спецовку: ватник, валенки, рукавицы; всё чик-в-чик, как в Подмосковье. Новичкам до последнего часа верится, что облекут их в обязательные унты, в меховой комбинезон с подогревом или в экзотическую кухлянку – глухую оленью шубу с капюшоном, одеваемую через голову. Несбыточная грёза: как полярники бывают упакованы снабженцы.


Когда с полученным скарбом на плечах они возвращались домой, подъехала вахтовая машина. Иззябшие работяги не расходились, надеясь встретить знакомцев по прошлым зимовкам. Винчестер рад был повидать своего маршрутного рабочего. Серёга Мазай был простодушный, холостой неуч охочий до рагу из свежатины; зайцы от него шарахались в бегство.


Приезд новобранцев всколыхнул посёлок. Днём пустовавший он теперь полнился запахами и звуками, собачьим лаем и людским говором. Сухой закон повечеру был преступлен.





Продолжение: http://www.proza.ru/2010/10/03/1189