V. Catty - Nor Dead Or Alive

                «Это эволюция. Всё просто.»
Чувствуется так одиноко. Красное небо. Острая нехватка воздуха, и где-то там жалобно скулят сирены скорой помощи. Мелкими набегами дождь по стеклу. Как болезнь, покрывшая всю плоть заразной испариной. Под бесчисленными слоями одежды теряется всякое ощущение реальности.
Решительным шагом по одной из этих улиц, вымощенных серым камнем, чтобы всегда оставаться безнадёжно пустыми. В одном из этих викторианских ящиков скользит тень от столика к столику. Раздираемое еле заметной дрожью, жалкое существо, по привычке ходит, по привычке дышит, по привычке говорит.
И только я слышу этот слабеющий голосок: «Помогите… помогите…»
Он скоро сникнет в тесноте стен. А она рано или поздно умрёт. В этом не будет ничего печального. Просто, так должно случиться. Люди пока не научились кардинально менять свою ДНК. Поэтому пока счёт будет вести естественный отбор. И повреждённый плод сам подпишет себе смертный приговор.
Страх не бывает справедлив. Тем более, нет утешения в естестве. Так называемый разум будет прятаться за глупые и унизительные фразы. А стыд только согреет тягу к очищению. Очищению от самого себя.
Под веками весь мир алый. Стоит капнуть ещё глубже, и всё станет столь манящим и неприятным. Над каркасом из двухслойных витрин возвышается бездушная груда камня. Но внутри этого не ощущаешь. Внутри ты будто бы в безопасности. В безопасности от страшных стихий и катаклизмов. А от себя не спрячешься. Нет-нет. И тонешь в мягком зелёном диване, устремляясь мыслями за бесчисленным множеством полос и изгибов текстуры деревянного стола.  Время от времени что-то шевелится там снаружи. Возможно, несчастный прохожий. Но взгляд слишком ленив, чтобы догнать его. Зато твои собственные руки никуда от тебя не денутся, не убегут, не спрячутся за углом старинного дома. Их можно вытянуть на всю ширину столика и созерцать подёргивание кончиков пальцев, очарование лунной дорожки и то и дело выскальзывающие костяшки. На улице издевательское синее небо. Не стоит ему верить, это ловушка. Оно зовёт тебя, чтобы обрушить всё своё нытье тебе на голову и замочить твои бескровные ноги.
Знаю, она жалеет, что никто не научил её жить как надо. Никто не вбил ей это в голову, пока можно было ещё хоть что-то туда вбить, не прибегая при этом к ножу для колки льда и молотку. Жалость, пожалуй, самое яркое её чувство. Но и оно ей уже наскучило. Приелось, и пропал весь смак. Не стоит отрицать и того, что да, конечно же, бывали и другие чувства, но все они были достаточно просты в понимании и очень быстро теряли свои цвета. А серость она не любила больше всего. Признаться, и я бы недолго прожил в мире без разнообразия.
Каждые 7:00 утра эта маленькая беспомощная дура торжественно встречает россыпью бесшумных слёз. Можно даже сказать, что это они сами рождаются по привычке, стоит ей открыть глаза. Где-то совсем рядом гул поездов, истеричные сигналы машин, сырость и слякоть, медленно застилающие город. На вкус всё это страшно кислое. Просто омерзительно. Каждые 8:30 утра эта жалкая бестолковая особь выходит из так называемого дома и торжественно шествует на работу. Зачем ей нужна эта работа, так до сих пор и не ясно. По ходу дел рождается множество оправданий, но все они откровенно безосновательны. В повреждённом разуме нет вообще никаких основ. Он стоит на хлюпких привычках и устоях, которые рушатся при малейшем дуновении ветра. И вся эта вавилонская башня посреди пустыни с радостью разрывается на части и закапывается в песок.
Моя милая Кэтти тоже иногда думает обо всём этом. Но трусливая часть неё всегда старается остерегаться и избегать подобных мыслей. Пораскинув мозгами, понимаешь, что кроме трусости-то в ней более и нет ничего. А значит, она только и делает, что думает  и запрещает. Думает и запрещает. В процессе всё-таки разнося остывший суп по столикам. Нет, я бы не сказал, что работает она совсем уж плохо. Искренне старается, да вот только запас способностей её далеко не такой, как у многих. Снова принесла салат не тому клиенту. Он бы и рад, ему хочется женщину. Тем более, такую – напуганную и жутко извиняющуюся. Однако ей нужно лишь добраться до кухни и сунуть руку в кипяток. Она и правда это заслужила, я рад, что она это понимает. Ей всё-таки хватает смелости калечить себя за свою тупость и бесчисленные ошибки. Но даже при всём её старании, главный шаг придётся сделать с моей помощью. Она плохая прислуга, никто не пожалуется на её исчезновение. На самом деле, сейчас очень просто найти официантку. Стоит только поискать.
Кэтти Тиблз рискует стать моей любимой жертвой.
Если это только возможно, однако я самый незаметный человек на планете.  Как и моя дорогая Кэтти. Никто не увидит, как она горит. Никто не заметит, как она сгорает. Если избавить мир от мнимой пустоты, вся вселенная кусочками разлетится в разные стороны, распадётся на кварки и глюоны, кванты… просто перестанет существовать. Это может быть очень красивой смертью.
Моя милая Кэтти бредёт в темноте, её последние робкие шаги. Некоторым всегда кажется, что их преследуют, они готовы к нападению. К счастью, я позаботился о том, чтобы сегодня она была «не совсем в себе». Тени деревьев краснеют, предательский холод, и эти кривые улицы – элементарное насилие над здравым смыслом. Нужно просто следовать за ней. Каждый шаг – продолжение её движений. Дышать так, как дышит она, быть меньше, чем тенью. Нельзя быть даже ею самой, ведь каким психом надо быть, чтобы доверять свою жизнь самому себе. Я просто луна в небе, склоняюсь к горизонту, чтобы незаметно схватить тебя и укрыть в своём царстве мёртвых. Вот и всё, конец второго десятилетия.
Как жаль, что всё кончается так быстро. Моя хорошая, тебе и только тебе я дарю свободу. Ты хотела прощения, я прощаю тебя. Ты хотела покоя, я награжу тебя им. Все твои кошмары станут сладостной явью.
Ты всё ещё в сознании. Даже не связана, не скована мнимыми возможностями, которые эти подобия животных навязывали тебе все эти годы. Ты просто сидишь. Молча, в углу. Слышу твоё дыхание, слышу, как трепещет твоё сердце. Никто не слышал этого. Только я. Запирая тебя в этой волшебной камере, я прячу себя. Сделаю так, чтобы нас никогда не было. И тогда не будет больно. Больше не будет. Последние штрихи, немного азота. Клапан откроется сам, когда придёт время. Мы ничего не увидим, обещаю. Никто не знает, на что и когда способен духовно обогащённый Uuh. Взаперти и полной безопасности. У этой комнаты нет ни окон, нет более и дверей. Нет ни одного прибора, чтобы измерить твоё самочувствие. Ты либо спишь, либо нет. Ни жива, ни мертва. Подарок от того, кто до смерти боится умереть.
Сейчас даже немного завидую тебе. Не надо больше отрицать своё существование, когда не существуешь вообще.
- В детстве я постоянно пыталась представить себе, что будет с моим разумом, когда я умру. Если я перерожусь, вспомню ли я себя? И как себя чувствует чужой разум… Как чувствуют себя другие, в других телах, с другими мыслями… Может ли быть, что у меня не один разум?