Имя и отчество

          Год учёта на бирже труда подходил к концу, за это время я не нашла подходящую

работу и не решила проблему со здоровьем. Пока думала, что делать дальше, меня вызвали к

начальству и предложили переучиться на другую специальность. У меня была на примете

психология, руководство не возражало, направив на тестирование, которое я прошла с

рекомендацией – лучше всего подходит мне такая работа. А вот в университете, куда меня

направили, произошла закавыка: заведующая кафедрой заявила, что людей старше 35-ти лет

обучать они не берутся - у таких студентов устоявшиеся взгляды на жизнь,

изменить которые преподавателям не по силам. Это потому, подумала я, что не отвечает

психология на важнейшие вопросы жизни, как и не может, в большинстве случаев, реально

помочь человеку. Это я узнала во время учёбы на московских дианетических курсах, где не

раз слышала откровения профессиональных психологов о беспомощности их науки, а жизнь

доказала: постичь её мне не суждено, ну и, слава богу, не больно-то и хотелось!

              Я опять пошла к начальству, и мне порекомендовали освоить профессию

портного. Я шью с малых лет, но точную технологию шитья не ведаю, поэтому каждое сшитое

мною изделие – это в определённой степени изобретение велосипеда. Ладно, думаю, может,

и узнаю что-то для себя новое, согласившись посещать занятия. Отношение у меня к учёбе

первые часа полтора было не серьёзное, но я быстро сообразила: бездельничать здесь не

получится, а придётся засучивать рукава и вкалывать по полной программе. Трёхлетний курс

обучения ПТУ мы, четыре женщины  среднего возраста и десять молодых девчонок от 16 до

20, должны были пройти за полгода. На уроке психологии, который тоже входил в обучение,

мы по очереди представились, рассказав о себе, что считали нужным, я в свой черёд

предложила обращаться ко мне на «Вы» и просто по имени. Мне это понравилось на курсах в

Москве – необычно и приятно, и здесь молодёжь стала общаться со мной на «Вы»,

обходясь без всякого имени, а к другим женщинам девушки обращались либо «тётя», либо по

имени- отчеству. Я много смеялась, специально, от противного, чтобы не впадать в панику

и тоску по поводу рухнувшего здоровья и других жизненных проблем, и вскоре заметила –

уважения к моей персоне это отнюдь не добавило.

               Я подружилась с женщинами-ровесницами, мы общались и шили, шили, шили.

Приходилось и дома дошивать то, что не успевала в классе, и учить теорию, её было много.

Учёба оказалась сложнее, чем я предполагала, но и узнавала я много для себя нового.

Через пару месяцев к нам пришла заведующая учебной частью с проверкой, чему мы

научились. До этого она изучила выданные ей преподавателем сшитые нами образцы, а теперь

был устроен настоящий «разбор полётов»: кого-то она журила, кого-то критиковала, кого-то

пугала отчислением за нерадивость, потом стала хвалить одну, другую, третью, а я всё

ждала, когда она произнесёт моё имя. «Неужели так плохо? Не может же такого быть, -

нарастала во мне тревога, - я же стараюсь!» Завуч замолчала, сказав, по моему мнению,

уже обо всех учащихся, и после продолжительной паузы я услышала:

- А кто из вас Лидия… Беспалова?

- Это я, - робко подаю голос со своего места.

- А Вам я закажу сшить себе ночную сорочку, когда Вы начнёте практические занятия. Не

видела  ещё я такого качества, как на Ваших образцах!

                С этого момента все девушки стали звать меня по имени и

отчеству.