Устами младенца

Предисловие

     Мне всего четыре месяца. По вашему календарю. По взрослому. По нашему, и не спешите думать – детскому,  мне минус четыре месяца. За это время, по-вашему, я сумел столько всего узнать, много чему научиться. По-нашему же, я начал уже забывать слишком важные знания и видя, как они просто улетучиваются на глазах, кричу караул. А взрослые меня сразу спасают грудью…
     Опять же, это вы думаете, что кормите, спасаете. А мы ведь точно знаем, как материнская грудь затыкает нам рот, усыпляет бдительность. Правильно, сытый кричать не будет. Сытому ничего не нужно.  Наелся и спи себе, окруженный теплой материнской лаской и безразмерной любовью. Что-что, а эта любовь как раз и усыпляет. Этак заснешь и никогда и не проснешься человеком. Нас об этом предупреждали. Тогда так и будем за мамкину грудь держаться. Всю оставшуюся жизнь.
     А мы ведь не хотим. Я не хочу. Оттого и кричу, что забываю. Все самое главное забываю. А они вроде и хотят, чтобы я однажды стал человеком, и тут же творят исключительно обратные вещи. И с каждым днем все больше. Как будто я в цирк пришел, а не искать себя на планете земля.

      Но давайте обо всем по порядку. Мне, как я уже говорил, исполнилось четыре месяца.  И заметив, как исчезают те самые истины, с которыми я пришел в этот мир, прекрасно понимаю, что крича караул, я их не остановлю, ибо их уход, как и мое появление – естественный закон развития нашей вселенной. И я вовсе не хочу обманывать его. Да и не обману, это еще никому не удавалось. Я просто пытаюсь спасти себя, стараясь не забыть хоть что-нибудь. Хотя бы основное. И для того, чтобы не забыть, спешу об этом скорее рассказать вам. Спросите как? Ведь я всего лишь младенец, который не умеет ни говорить, ни писать. Я и «агу» еще произнести толком не могу, которое так активно кричат все взрослые вокруг меня. Так как же я вам все расскажу?

       Очень просто. Это ведь для вас я маленький и беспомощный ребенок, не способный ни на что. А на самом деле я умею и знаю все. Намного больше вашего. Ведь вы уже столько успели забыть. А я еще столько всего помню.
      - Ну и как же ты нам расскажешь? – скептически улыбнетесь вы.
      - Молча, - ответил бы я вам, но довольствуюсь лишь тем, что парадирую вашу улыбку.

       У нас, у детей, все просто. Это вы все усложняете. Мы умеем разговаривать и слушать молча, и при этом все понимаем. На любом языке. А вы? С тех пор как вы умеете разговаривать вслух, вы только это и делаете, совсем разучившись слушать и тем более понимать. А с какой гордостью вы хвастаетесь, что разговариваете на нескольких иностранных языках. Молодцы, какие. Научились. А как же насчет того, чтобы понимать не язык, а человека? Хотя бы на своем родном?
        Ну, конечно же, вы скажете сразу же, что все прекрасно понимаете. Все и всех. И слушать вы умеете. А я на планете всего семнадцать недель и каждый день наблюдаю за одними болтунами, начиная с близких обожаемых родственников и заканчивая всеми случайными прохожими.  Но, ни разу не встречал понимания, ни внимательного слушания. Не верите? Или не хотите верить? Так я Вам все на примерах и покажу, да еще и в деталях. Не волнуйтесь, я ничего не забуду, ведь я не хочу забывать. Ведь для того  и пишу эту книгу, чтобы не забыть.

        Ну вот, проговорился: книгу пишу. Да, пишу. Спросите, как? Опять же, молча. Мы рождаемся с теми самыми главными знаниями – нашего истинного назначения, иной части себя и плодотворного продолжения. Вот они три составляющие, которые я еще не забыл. Более понятными словами для вас взрослых – мы прекрасно знаем с рождения наши таланты и кем мы будем, мы слышим наше сердце и знаем, кого мы полюбим, и лишь на такой плодотворной почве мы сможем дать нашим будущим потомкам новые жизни, в которых им не придется долго искать себя.

        Итак, я знаю, что рожден писателем и философом. Но вот стану ли я им, или нет, это уже жизнь покажет. Стану, если не забуду, и если воспитание сильно не помешает. А это самая опасная штука, о которой нас предупреждали на подготовительных курсах перед жизнью. Сколько всего мы про это воспитание и его последствия читали. И еще общество -  второй бич для нормальной развитой личности.  Кошмар какой-то. Хичкок и Кинг отдыхают по сравнению с такими душераздирающими явлениями. И нам всем это предстоит – это страшное жизненное испытание через воспитание. Но об этом позже. Когда придет беда, тогда и будем думать. А пока мне только четыре месяца. И меня еще не воспитывают. Меня пока любят.

        Да, меня, как и всех новорожденных, любят. С самого появления, с первой секунды. Любят, хотя совсем не знают, какой я внутри. Они вообще не знают меня. Любят и все. Потому что я их. Вот она первая бессознательная истина, слегка уцелевшая на земле и первое страшное сознательное заблуждение, в котором пребывает общество веками.
Любить просто так. Ничего не требуя взамен, просто потому, что ты есть. Как мало осталось подобной любви на планете.  Любить потому, что ты мой – как вы только додумались до такого? Люди? Никто никому не принадлежит. Мы приходим и уходим. Мы свободны. 

        Появилось новое слово. Свобода. Опять же скажете, что ты знаешь о свободе, когда весь такой беспомощный без мамы ничего не можешь. Ни сидеть, ни говорить, ни ходить, ни есть, ни даже пить. Лежишь себе днями, молоко пьешь и спишь. И откуда ты знаешь о свободе? Да все оттуда. Мне еще только минус четыре. Я еще не успел забыть. Я еще слишком хорошо помню, что такое настоящая свобода.
        Как раз таки я – свободен. Я еще очень свободен. Я еще знаю, что имею право любить кого хочу, жить где хочу, стать кем хочу. Это вы живете, где вам квартиру дали или у родителей, становитесь теми, кем модно или выгодно и любите того, кого удобно или кто первый попался под руку. Это вы боитесь изменить жизнь, переехать в другой город или страну, иметь любимую работу. А я - еще свободен делать все это исключительно согласно своему сердцу. У меня ведь пока только сердце есть. Разум вы мне еще не замутили своими жизненными «не могу» «не умею» «так нельзя» «запрещено законом, религией» «просто запрещено» «нужно».  Вот как раз этого я еще не знаю. И знать не хочу, оттого и спешу написать об этом, чтобы не забыть. Чтобы не забыть, что я свободен. Что я пришел сюда, чтобы жить в любви, согласно сердцу, чтобы делать то, что люблю и умею. Я еще все могу. Мне пока еще ничего не запрещают. Я еще свободен.


         Какая-то скучная книга получается. Младенец и философия. Заснуть можно. Уж сам засыпаю. Вы уж простите, это ведь предисловие. Я же знаю, что его обычно пролистывают, оттого и позволил себе роскошь высказаться в довольно скучном тоне, как тому и полагается быть. По философски. Не волнуйтесь, книжка веселее будет. Я вам обо всем в очень веселой форме изложу. Я ведь совсем недавно научился смеяться и постараюсь напомнить вам, что такое смех. И шутя, будем надеяться, все же поведаю вам о тех самых настоящих истинах, которые пока еще под вашим чутким влиянием я сам не успел забыть.
А потому простите мне всевозможные ошибки и мой детский примитивный язык, ибо цель моя вовсе не красота письма. У меня слишком мало времени, а потому я очень спешу. Ведь младенцы очень быстро растут, а вы их очень быстро воспитываете. А воспитываясь вами, мы все быстро забываем. А мне так надо успеть рассказать все, пока я еще не стал взрослым.

        Вы только не думайте, что я ради вас стараюсь. Я этого еще не умею. Подстраиваться. Я сам хочу себя спасти и ничего не забыть, и это вам решать, стоит ли это вспоминать и вообще читать, или нет. Ведь на самом деле, какой взрослый будет читать ребенка? Да и как вообще ребенок осмелился учить тут взрослых? Написать для них что-то. Ну конечно.
        Зато вот взрослым писать бредовые сказки для детей можно. Они нас чему-то учат, воспитывают. Интересно только чему? Своему, земному. Спасибо, наслушался.
        Я как-нибудь о них выскажусь. В очень веселой форме. Не для вас. Для себя. Поржать я сам хочу. Кричать надоело. Вы же наши крики с рождения не понимаете. Вы сразу грудь в рот. А я ведь по другому вопросу кричал. Не поняли, не надо. Как говорил великий Бомарше  «Я спешу посмеяться, чтобы мне не пришлось заплакать»…

        Ну, так давайте смеяться вместе. Ибо нет ничего приятнее в этом мире, чем смех вдвоем – взрослого и младенца. Наверное, это одна из редких точек соприкосновения, где мы с вами еще достигаем обоюдного понимания.