Дороги

Было чудесное летнее утро. Начинающийся день обещал быть тёплым. Солнце уже давно вышло из своего ночного укрытия, но толком так и не прогрело свежий утренний воздух. Птицы, летая по бирюзовому атласу неба, заливались звонкими песнями. Прошло несколько часов. Воздух потихоньку накалялся, а столбик термометра уже давно преодолел отметку в двадцать градусов.
Мы с дедушкой сегодня собирались идти в город. Мы вышли из калитки, и пошли по просёлочной дороге. Она была такая сухая, что при малейшем движении ветерка пыль взвивалась вверх и стояла столбом в прогретом воздухе. Эта дорога как будто бы жила своей жизнью, только этого никто не мог заметить. Каждое утро она пробуждалась с первыми робким теплом утреннего солнца, радовалась людям, которые ходили по ней, умывалась ледяной водой летнего ливня, и грелась под палящими лучами, рождающими зной, засыпая вместе с появлением розового покрывала на гаснущем небосклоне. Дорога  виляла, разделяя дома грязно-серой лентой камней на два стройных ряда, она уходила вверх, превращаясь в крутую горку, которая расходилась потом на  одну маленькую дорожку и две тропинки. Здесь был конец деревни и конец дороги. На небольшом клочке земли скромно ютились два деревянных прогнивших дома, некогда наполненных суматохой и жизнью, а ныне пустующих. Здесь широкая лента дороги превращалась в две скромные тропинки, которые, извиваясь верёвочками, поросшими травой, вели в места, где не так часто ступают ноги человека. Плавно вытекая из дороги и полукругом обходя домик,  дорожка вела на дачи, представлявшие собой довольно жалкое зрелище. Это были  маленькие участки земли, изредка огороженные забором, там находились либо убогие подобия домов, прогнивших от крыши (если таковая имелась) до самого фундамента, либо, так называемые, домики для лопат, где хранились садовые принадлежности, одетые в ржавое платье, прогрызенное мышами, которые были полноправными хозяевами всего имущества в отсутствие людей. Хозяева этих участков приходили сюда, ухаживали за огородом и уходили домой, а дачи ночью совершенно пустовали, ну если только какой-нибудь смельчак, не оставался на ночлег в этих полуразвалившихся постройках. Одна тропа вела вправо в лес, который сейчас называется парком, а ранее там был самый настоящий дикий лес, принадлежавший поместью купца Платонова. Другая уводила влево, на луг, пробираясь сквозь заросли непонятных растений и по мере приближения к лугу превращалась в широкую дорогу, которая была очень похожа на просёлочную дорогу, но всё же сильно отличалась. Сначала это была дорога, состоявшая из сплошной пыли и грязи, разделённая на две колеи полоской густой травы, потом, преодолевая довольно большое расстояние, превращалась в дорогу, по которой были разбросаны камни разных парод и размеров. Она была покрыта бесчисленными ямками, которые при плохой погоде превращались в глубокие лужи, порой сливавшиеся в одну большую. Такие лужи напоминали озеро, они были от одного края дороги до другого, плавно переходившего в заросли травы, от любого движения ветра  грязная вода в луже покрывалась мелкой рябью, а иногда и волнами. Когда ветер не беспокоил лужи, то в тёмном зеркале воды отражалось небо, изрезанное берёзовой листвой. Плавно дорога делалась всё ровнее, переходила в  асфальт и сливалась с просёлочной дорогой, переходя в шоссе.
  Мы с дедушкой шли по дороге, и дошли до места, где луговая дорога встречалась с просёлочной, здесь мы вышли на шоссе. Сейчас шоссе находится на ремонте, несмотря на то, что его построили не очень давно. Слишком много испытало это шоссе: разные фуры из разных городов проезжали по хмурому асфальту, давя своею тяжестью и разрушая его. Сейчас это шоссе перекрыли, его расширяют, перекладывают, асфальт ставят новый мост через убогую речушку под шоссе. В начале лета сюда привезли стройматериалы, огромными горами разложили щебень и песок. Ветер развеял его по всему доживавшему свой срок асфальту.
Я помню, что в детстве часто ходила по обочине этого шоссе.  Машины с диким гулом проносились мимо, густо запыляя  воздух, почти ничего не было видно, хотелось выйти на широкое шоссе, но всё же я очень любила ходить по этим обочинам, часто весной, когда таяли снега, ручьи бежали вниз, и я перешагивала их, боясь оступиться. И  вот наступил момент, когда шоссе было пусто, рабочих не было, были только я, мой дедушка, шоссе, и беспощадно палящее солнце. Я вышла на прогревшийся асфальт, покрытый густым слоем песка. Солнце с каждой минутой поднималось выше и набирало силу, попадая своими шаловливыми лучами на весело резвящийся от ветра песок, оно заставляло сверкать золотым блеском каждую песчинку. Они бегали по асфальту и нагло забивались в сандалии, выстилаясь перед моими ногами  золотой дорогой ведущей за  пределы огромных гор щебеня. Воздух стал совсем плотным от жары, казалось, что вот-вот мы попадём в пасть огнедышащего дракона, который своим жарким дымом манил нас прямо к себе.
       Я нагнулась, чтобы поправить обувь, и увидела жару. Вы когда-нибудь видели жару?  Жара - это когда, если пригнуться видно, как будто плотный прозрачный туман цвета горного хрусталя расстилается по всей земле. Он появляется, стирая чёткий контур у предметов, заставляя их края расплываться в раскалённом воздухе. Эта жара поднималась высокой стеной, к своему отцу – солнцу. Дул ветер, песчинки кружились в жарком танце, резко и грубо шурша о старый асфальт. Солнце  выстилало перед нами ковёр из золота, ведущий прямо за горизонт, а за горизонтом, казалось, были  ворота солнца, скованные из резных прутьев.
Жара не переставала набирать силу, а мы тем временем свернули с шоссе, и вышли на  пригорок, за которым последовала, тоненькая тропинка, убегающая вдаль и петляющая среди ржавых гаражей. С обеих сторон тропинки росла высокая трава, которая терпко пахла, а среди иссушенных стеблей жужжали уставшие пчёлы. Земля вся была покрыта трещинами, а между ними нервно бегали муравьи и жучки. Мы шли по этой дорожке, и казалось, будто шагаем по полю, вдали от города,…однако мы шли по местности, совсем не чуждой человеку, а если посмотреть с пригорка вниз, под нами был всё тот же раскалённый асфальт знакомого нам шоссе. Идя по этой тропке, мы обошли задний ряд гаражей, и вышли на дорогу между двумя основными рядами.
Эта дорога сильно походила на просёлочную, но только жизнь её была совсем другой. Если дорога на селе гораздо чаще видела людей, нежели машин, то эта была пропитана машинным маслом, ужасно  пахла бензином и камни на ней были более крупные и шершавые. Она довольно круто поднималась в горку и имела нечёткие края, которые то разъезжались до самых гаражей, то сужались. По ней мы шли сравнительно не долго, и пришло время идти по обычному дворовому асфальту.
Он был  очень старым, местами на нём были трещины, а местами асфальт загадочно кусками исчезал с общего серого полотна, оставляя в этих местах пыльные ямы. На одной обочине дороги росла трава, а по другую сторону стройные сизые ели. Эта дорога вывела нас на ещё одну асфальтовую дорожку, разделявшую стройные ряды деревьев и скучную линию подъездов. Она была в непроглядной вечной тени и от того очень долго просыхала после любого  дождичка, и даже сейчас, когда жара полностью овладела воздухом, здесь было сыровато и прохладно, дул ветер и ласкал свежестью. Асфальт был разделён складками на неравные участки, вокруг каждой складочки  были сырые тёмно-серый пятна. От поверхности дороги вверх вырастала  стена  прохладного воздуха, жара никогда не посещала этого места, и даже солнце ни разу не ласкало этого асфальта, оно лишь только касалось  зелёных верхушек каштанов и берёз, которые неприступной стеной стояли  напротив домов. Мы дошли до подъезда и вошли в дом…
Мы увидели много дорог на своём пути, и все они жили своими жизнями и пели каждая свою песню. Они были разные, ровные и виляющие, жаркие и холодные, дикие и асфальтированные, они отличались даже цветом камней и асфальта, отличались количеством солнечного света, рассеянного на них, отличались даже людьми, которые ходили по ним. Но были похожи в одном, они все были дорогами, и все помогали людям, каждая исполняла свой долг с радостью, несмотря на своё местоположение.