***

«Усталая подлодка» -- добрая флотская байка легендарной песне.

 
часть первая
     «Хорошо из далекого моря,
Возвращаться к родным берегам,
Даже к нашим неласковым зорям,
К нашим вечным полярным снегам»

Мы с Палычем уже много лет отмечаем день ВМФ за скромным столом в его холостяцкой, но уютной квартире. Палыч - мой старый добрый знакомый. Он давно  вдовый, оставил флот, но бережно хранит парадный китель, увешанный регалиями, и добрые воспоминания о суровой морской службе, которыми с большой охотой делится со мной при встречах. Конечно, Палыч, как и большинство моряков, привирает, но его наивные рассказы очень привлекательны, и имеют, вне всяких сомнений, определённую достоверность.
    Тихо вещал телевизор, не мешая нашей беседе, но к вечерним новостям мы прибавили громкость. Начался показ красочных зрелищ военно- морских парадов на флотах великой морской державы. На рейдах выстроились боевые корабли; грозные крейсеры, элегантные большие противолодочные корабли, стремительные эскадренные миноносцы, подводные лодки, почти спрятанные под водой, и этим вызывающие особое любопытство и восхищение. К  каждому кораблю поочерёдно швартуются камуфляжные струги с бородатыми Нептунами и сказочной свитой. Им командуют громкое «Смир-ррно!», отдают рапорт и угощают хлебом-солью радушные моряки в белой с золотом парадной форме.
А вот и батальные эпизоды парада. Гремят артиллерийские залпы, имитируются торпедные стрельбы, морская пехота десантируется на городские пляжи, в воздухе барражирует противолодочная и палубная авиация. Торжественный дикторский текст сопровождают марши и песни  в исполнении флотских оркестров. Зазвучала  «Усталая подлодка».
«Да-а, душевная песня!» -
растянул Палыч короткую фразу — верный признак огромного желания поведать мне  нечто этакое.
«Какая, всё таки, молодчина Александра Пахмутова!»
Палыч попробовал подпеть, но сфальшивил и выпил рюмку.
«А знаешь ли ты историю создания этого замечательного произведения?»
Он как то очень добро улыбнулся и на минуту задумался, как бы поинтереснее поделиться воспоминаниями.
Теперь рюмку выпил я  и помог ему начать:
«Как и все замечательные песни этого замечательного композитора. Приехала на флот, посетила подводную лодку, по душам поговорила с экипажем. Потом перечитала стихи известных поэтов о подводниках и выбрала понравившиеся у С.Гребенникова. Вернулась в Москву, села за рояль и ... сложила всё вместе. Вот  так ...»
Получилось! Палыч завёлся, краснея лицом и надувая щеки. Он посмотрел на меня как на нашкодившего мальчишку, и почти возмущенно начал:
«Невежда! Так возможно сочинить лишь блатняк и вашу современную попсу. А это шедевр! Товар штучный и качества не пов-то-ри-мо-го! Это же любимая песня подводников и молитва их жён. А шедевры... , ну почему же ты до сих пор не поумнел, не рождаются в стерильных роддомах, а лишь в жестокой борьбе с грозной стихией!»
«Палыч, ты опять вспомнил какую нибудь флотскую байку?»
«Нет, ты посмотри на него! Где твои хвалёные логика и интуиция? Ты ведь журналист и почти писатель! Ну посуди сам, может ли такая песня выйти из-под рояля в городской квартире? Конечно же, нет,! И ещё, много раз, « НЕТ»! Только вдохновившись штормами можно сотворить величественную песнь морякам! И ещё, непременным соавтором должен присутствовать господин Великий Случай в том же месте, и в это же самое время.»
«И в каком же месте? Время мне известно - 1966год».
«Во-о-т! Начинаешь соображать. Именно тогда Александра ( такое панибратство, даже заочное, со знаменитостью означало, что Палыч закончил сочинительство  в себе и готов предъявить его слушателям ) получила правительственное задание, можно сказать приказ - написать песню о подводниках, выполненный ею с блеском! То было трудное для страны время. В который раз обострились наши отношения с империалистическим миром. Уж не буду вспоминать, какие козни чинили они нам, но мы, как и всегда, ответили небывалой активностью нашего флота. Трудностей морякам выпало сполна. Дизель-электрические подводные лодки находились на боевом патрулировании в морях и океанах по году и больше. И это при автономности до трёх месяцев! Ты можешь представить такую нагрузку? Да что там говорить - вам такое не по плечу! Мелковато ваше поколение. Вот развалить страну, так это вы - умельцы! Теперь тужитесь поднять её до былых вершин, а ни сил, ни ума не хватает. Куда уж вам! Мы ведь посвятили Родине целые жизни - свои целые жиз-ни!»
Палыч входил в раж и уже смахнул слезу. Затем несколько минут молчал, набираясь ещё большего пафоса. Возражать старому моряку у меня не было ни какого  желанья. Я выпил рюмку вместе с обидой и негромко нарушил неприятную тишину:
«Прости, Палыч. От нашего поколения прости».
«Да ладно уж, без обид... . Знаю, что не вы виноваты, да и досталось вам не меньше. Россия - страна-загадка! Так вот ...» - в словах Палыча зазвучала торжественность:
«Прибыла Александра Пахмутова в город Полярный  - знаменитую базу подводников Северного флота. Встретили её со всеми почестями; званные обеды и ужины, встречи с ветеранами в музее боевой славы, посещение подводной лодки, выдраенной до блеска, ну и так далее... . Разместили в лучшей, по тем временам, гостинице, выдали теплую флотскую одежду ; сапоги и меховую куртку -  «канадку», и даже приставили учтивого политработника, который ежедневно осведомлялся  у маэстро, есть ли претензии, пожелания, и как идут дела. Пахмутова же, человек скромный, желала лишь одного - оставить её наедине с собой и дать возможность побродить по взморью. Такая возможность ей предоставлялась, но только в хорошую погоду и в светлое время. Но ведь это совсем не то , что так необходимо для вдохновения!»
Глаза Палыча заблестели, голос завибрировал:
«И как то раз, когда спустились сумерки и заштормило море, два события сошлись одновременно в одном месте. Это господин Великий Случай снял свою шляпу  и, приветствуя в поклоне, пригласил творить великого композитора! Александра натянула сапоги и одела «канадку», застегнув над головой капюшон. В таком виде в ней никто не мог признать знатную гостью, и она, незаметно для докучливых присмотрщиков, оставила гостиницу, миновала жилой городок и спустилась к морю. Сойдя за своего для вахтенных у причалов, она очутилась на огромном железном пирсе. Одна-одинёшенька! Но это только пока! Холодный северный ветер рвал в клочья черные тучи, вытряхивая из них сразу и снег и дождь. Злые волны ломали железный понтон, выпрыгивали на него, что бы схватить мокрыми лапами хрупкую женщину. Стоял жуткий грохот, в котором смешались вой ветра, железный скрежет и рёв моря. И среди всего этого тарарама в голове Александры, как в ритуальном хороводе, плясали и пели ноты, каждая на свой лад. И слышала она в этой какофонии и радость долгожданных встреч, и надрывный плач разлук ... . Взмахами рук она заставляла замолкать одни и громче звучать другие ноты. Маэстро дирижировала оркестром, в котором сама природа играла на невиданных инструментах. Но вот, ещё робко сквозь хаос, начала складываться желанная мелодия. Неожиданно стих ветер, волны стали добрее и мягкий снег, совсем подмосковный, тихо закружил вокруг.
«На пирсе тихо в час ночной
Тебе известно лишь одной,
Когда усталая подлодка
Из глубины идет домой.»
-напела себе Пахмутова  почти сложившуюся мелодию на удачные, как ей показалось, стихи Гребенникова.

часть вторая
Лодка диким давлением сжата
Дан приказ: «Дифферент на корму!»
это значит. что скоро ребята
В перископы увидят волну
А тем временем, ещё далеко в море подводная лодка « Б-...», превозмогая    давление океанской глубины, заканчивала  тяжёлую боевую службу. В тысячи миль растянулся кильватерный след работающих на износ гребных винтов. Бесконечные всплытия и погружения для уклонения от грозного супостата в этой необъявленной войне, выходы в учебные торпедные атаки, духота южных морей и пронизывающий холод родного севера до предела человеческих возможностей вымотали экипаж. Но наконец ... :
«Центральный, прибыли в точку всплытия!» - доклад штурмана заставил всех устремить вверх радостные взоры.
«Боевая тревога! По местам стоять к всплытию!»
Долгожданная команда, предваряемая корабельным ревуном, мигом смахнула подвахтенных с коек и расставила весь экипаж по боевым постам и командным пунктам. Герметизировались отсеки, готовились дизели для работы на винт, проворачивались помпы и насосы. Из отсеков в центральный пост полетели доклады о готовности к всплытию.
«Товарищ командир, в лодке по местам стоят к всплытию, личный состав полностью!» - подвел итог действию экипажа старший помощник.
«Горизонт чист!» - громче обычного доложили акустики.
«Боцман, всплывай на перископную глубину, дифферент -  три градуса на корму!» - скомандовал командир и промурлыкал уже себе под нос:
«Вот и всё - скоро увижу тебя, родная ... . Поднять перископ!» и, впившись глазами в окуляры, несколько раз повернулся вместе с ним вокруг, осматривая неприветливые черные волны.
«Записать в вахтенный журнал - горизонт чист. Боцман, всплывай! Продуть среднюю!
Всплыли, отдраили верхний рубочный люк и экипаж опьянел от свежего морского  воздуха и штормовой качки. Продули балласт, запустили два дизеля на винт, опустили перископы , но подняли локацию и радиоантенны. В штаб флота улетели точки-тире донесения:
«Всплыл, иду в базу. командир -"Б ...»
Вот уже объявлена готовность «2 -надводная», «Б ...», преодолевая встречную волну, устремилась к родным берегам. В заливе ветер стих, прекратило бесноваться и море, сквозь мягкий снег показались до слёз знакомые огни. На мостик поднялись старший помощник, готовясь к швартовке и замполит, только что поздравивший моряков с возвращением в родную базу по корабельной трансляции. Оперативный дежурный  дал «Добро к  10-му с зюйда», и наверх пулей вылетели швартовные команды.
«Сигнальщик, освети пирс - я что то там никого не вижу. Старпом, узнаешь, от какого экипажа выделили людей на приёмку концов и доложишь. А я уж разберусь, кто  не рад встрече с нами» - хорошее настроение командира подточил маленький червячок.
«Смотрите, товарищ командир, там, все-таки, кто-то есть! Но больно уж махонький - никак на береговой базе харчи закончились. Он почему - то и руками машет!  Вот так Случай!» - пошутил замполит, разглядев в бинокль маленькую фигурку композитора.
«Старпом, скажи этому лилипуту, что бы принял концы» - в голосе командира зазвучал металл, а червячок ,укусил еще раз, заставив выдавить: «Вот так встреча ...»
Не успела Пахмутова допеть уже почти готовый куплет, как сквозь снег, мягкий и пушистый, в лицо ударил яркий луч прожектора и полностью ослепил. Наступила кромешная тьма, из которой к ней обратился скрипучий металлический голос старшего помощника, искореженный мегафоном:
«На пирсе, примите концы!»
«Какие концы?» - еле слышно от тревожной неожиданности  спросила маэстро скрипучий голос, но «ГОЛОС» её не услышал.
«Старпом, мы будем швартоваться, или снова уйдём в море?!» - начал гневаться командир.
И старший помощник снова приложился к мегафону:
«Ну ты, Х...» - начал он было переводить сказанное на язык понятный любому, даже бестолковому матросу-первогодке, и осекся - замполит рукой потянул на себя мегафон:
«Полегче, старпом, полегче. Может это совсем молоденький матросик, ещё неотработанный, зелёный ... . Потом разберёмся, примем меры. Полегче... .»
«Ну, Х... хорошо, хорошо. Однако он -  Х...улиган, как не говори!».
Старпом, не возражая вслух,  всё-таки отказывался понимать, почему его остановили. Женщин и близко нет. Все они, любимые и желанные, ждут вон за теми окнами, что ласковыми огоньками светят в уже близких домах военного городка. Он мечтательно зажмурился, успокоился, и продолжил:
«Хорошо ли меня слышите, на пирсе? Я прошу принять бросательный конец. Если понятно, поднимите руку!»
«Какой конец?» - опять, больше для себя, пролепетала Александра Пахмутова, но руку подняла, да так и осталась стоять, даже когда к ногам упала лёгость (груз) бросательного линя.
«Старпом, скажи этому кашалоту, что бы опустил руку и заводил конец на пал»
«Я, товарищ командир, не уверен что этот карась знает, что такое «пал». Стоит как баба, понимаешь ...» .
«В таком случае командуй десантом!»
Лодка только с третьего подхода из-за отжимного ветра, вплотную подошла к пирсу левым бортом, на него легко вспрыгнули несколько матросов швартовной команды. Быстро завели концы и намертво привязали ее к понтону. Подали сходню, старпом раскатисто скомандовал: «Сми-р-рно!», сходящему с корабля командиру, объявил готовность «по-швартовному», и занялся текущими делами.
Командир с замполитом подошли к Пахмутовой.
«Ты чей будешь, «Сноготок»?» - с высоты своего роста, еле сдерживая гнев, вопросил командир.
«Я... я - композитор Па ...» - тихо и с обидой начала свой ответ Александра, но была ещё больше обижена продолжением допроса:
«Уж не воскрес ли почтенный Римский-Корсаков? Так вот, композитор, доложи своему командиру, что я арестовал тебя на 5 суток, и бегом марш с пирса от греха подальше, а то я уже не в себе.»
«Да как вы смеете?! Я ... я буду ... «
«Посмотрите на него! Этот карась жаловаться вздумал! На то, видимо, как я, звеня телеграфами на всю базу, мучил экипаж и корабль, дёргаясь к пирсу, а ты махал руками как базарная бабенка?»
Ох! Что бы ещё выслушала  бедная  Александра, не вбежав бы в эту секунду на пирс, тяжело дыша, любезный приставленный политработник.
«Товарищ, Пахмутова! Ну, товарищ Пахмутова, и куда же вы подевались? С ног сбился в поисках! А начальство ... . Он зажмурился, вспоминая, что выслушал от начальника политотдела, узнавшего о "побеге" важной персоны. Кстати, товарищи, знакомьтесь. Известный советский композитор - Александра Пахмутова - наш почётный гость. Приехала написать песню о подводниках. Вот только сбежала из гостиницы за, так сказать, вдохновением. Начальство ... . Он опять зажмурился, вспоминая лицо и тираду своего начальника, а когда открыл глаза, встретился с суровым взглядом командира и услышал уже его грозный голос:
«Т-а-к! Начальство, говоришь ... . Которое должно нас встречать с оркестром и с поросёнком, а не с композитором - откуда он только  взялся на мою голову!»
«Командир! Товарищ командир!» - слегка сжал командирский локоть замполит:
«Спокойнее, спокойнее. Мы уже почти дома. Спокойнее ... .»
Командир и сам начал понимать, что пора давать задний ход эмоциям. Глубоко вздохнув, он уже спокойно склонился над крохотной, всё ещё оторопелой женщиной:
«Извините, товарищ Пахмутова, за резкость - устали, по дому соскучились, нервы ни к чёрту. От берега совсем отвыкли. Между собой ... так уже и не обижаемся - с пониманием относимся. А тут еще начальство вместо оркестра с поросёнком прислало композитора ... ., то есть, извините – Вас! Опять извините, товарищ Корский -Римский! ВЫ, конечно же не оркестр с поросенком, а композитор Римский с Корсаковым, то есть Пахмутова ... .Черт вас всех подери - совсем запутался! Это опять не к вам, простите - устал»
«Начальство на 2-м пирсе вас встречает. С оркестром и поросёнком. Оперативный дежурный что-то напутал. Вместо вас направил ко второму лодку, возвращающуюся с торпедных стрельб. Оркестр ей уже и встречный марш сыграл. У командира глаза на лоб полезли. Хорошо, что поросёнка успели спрятать» - разъяснил ситуацию любезный приставленный политработник.
Командир грустно улыбнулся:
«Ушёл бы с флота, да уж больно смешно здесь. Ладно, пойду на 2-й - «доложусь», может на поросёнка ещё поспею. Он отдал даме воинскую честь, и тихо побрёл, но, не сделав и нескольких шагов, обернулся и попросил замполита:
«Это уже по твоей части, Сергеич. Своди гостью на корабль. Старпом ещё его не причесал. Пусть посмотрит не парад, а будни подводников. Наверняка сменит гнев на милость, тогда и песня добрее будет. Может быть ...».
Окончательное примирение композитора и командира «Б ...» свершилось на следующий день в кабинете Нач. ПО. За долгую полярную ночь оба вполне успокоились; командир в объятиях любимой жены, а Александра - в радостях, наконец родившейся, песни.
Уже на исходе дня, много раз извинившись друг перед другом, и вдоволь насмеявшись над необычной швартовкой, в клубе части была впервые исполнена «Усталая подлодка». За роялем песню пела автор, а на сцене с распечатанных листков нестройными голосами, но очень душевно, тянул экипаж «Б...».
Палыч замолчал, долго смотрел на пустую рюмку, но так и не наполнил её. Это сделал я и тихо спросил:
«Палыч, может и ты там пел?»
Палыч выпил и закончил свою легенду:
«Душевная песня! А  Александра была так прекрасна!»


 г. Воскресенск март 2010 г.     Огородников О.Б.