О любви к Родине и грибам

Знакомый посетил заседание любителей поэзии, прошедшее в одной из библиотек Красногвардейского района. Был под впечатлением.

- Ну что, - спросил я. – Много было любителей поэзии?

- Да нет, не очень, - грустно ответил знакомый.

- Сколько?

- Ну… четыре. Включая меня.

- Стихи-то хорошие были?

- Выступал в основном один старичок, бодренький такой. Читал стихи о том, как ходил в лес за грибами, - знакомый помолчал и задумчиво добавил: - Проявил глубокое знание природы и любовь к Родине.

Ну что сказать, не повезло человеку – когда масштабы благородного собрания лимитированы четырьмя персонами, даже и уйти как-то неудобно. А вот так тебе и надо, будешь знать, как стихи любить.

Вспомнилось: когда учился на втором курсе, руководство нашего факультета где-то откопало восторженную тётеньку в длинном красном халате и с большими творческими планами. Для встречи с этим растрёпанным чудом студентов ласковыми профессорскими руками отлавливали на лестнице и направляли в маленькую аудиторию, где дама подсовывала всем под нос список своих стихов и улыбалась: «Выбирайте, что вам интересно, я прочитаю!»

Одному парню не повезло, он встретился с ней глазами, и она сделала вывод, что он тут самый заинтересованный. Пришлось ему уныло тыкать пальцем в список. Стихи оказались не намного длиннее названий, приведённых в оглавлении. Каждое – несколько строчек без ритма, без рифмы и, увы, без смысла.

Я в ту пору был менее корректен, чем сейчас, поэтому в какой-то момент не обломался и твёрдым шагом прошествовал со своей «камчатки» на выход – молча и гордо, под завистливыми взглядами аудитории.

Однако несколько лет назад в Питере аналогичный фокус мне не удался. Я тогда по неопытности решил посетить заседалово одной поэтической тусовки. Моя «камчатка» оказалась наглухо блокирована опытными бабушками, выведенными в результате многовековой селекции, так что мне пришлось целый час слушать откровенную ахинею. Половину этого времени съела дама постбальзаковского возраста, с короткими чёрными волосами, которая в подробностях пересказывала содержание своей новой гениальной пьесы.

Фабула сей вещицы настолько врезалась в мой кровоточащий мозг, что, пользуясь случаем, не могу не передать её вкратце. Итак: лирический герой сидит дома, потом наступает вечер, и вот герою кажется, что пиджак, висящий на стуле, уже как бы и не пиджак, а вроде бы даже и живое существо, равное ему по разуму и общественному положению – и он вступает с пиджаком в беседу о разных отвлечённых материях. Как говорит мой брат, такая вот перд;.

Когда я, пошатываясь, пробирался к выходу, на пути оказался столик, заваленный самиздатом. Продавщица поймала мой взгляд и радостно спросила, чего я хочу. Я ничего не хотел, но годы брали своё, корректности во мне прибавилось, и я, не желая никого обидеть, взял книжку наобум. По роковому стечению обстоятельств это была книжка той самой тётеньки, которая по вечерам беседует с пиджаком.

- Оля-а! – позвала продавщица. – Подойди, тут молодой человек спрашивает твои стихи.

Я густо покраснел.

- Что вас интересует? – деловито спросила пиджачная тётенька, жадно впиваясь в меня взглядом.

- Да так… в целом хотел посмотреть… - прошептал я пересохшими губами. И, поняв, что есть реальный шанс лично познакомиться с пиджаком, торопливо добавил: - Возьму вот этот сборник.

- Есть ещё и другие книги, - строгим голосом сказала тётенька, тыча пальцем в тоненькие брошюрки и не отводя от меня глаз.

- Да, да… - чувствуя внезапную слабость, согласился я и взял ещё один сборник.

Дёшево отделался!

Нет, всё-таки старичок, любящий Родину и грибы, не худший вариант.

По крайней мере, это естественно.