Не вовремя жившие...

>Из интернета

 В июне 1939 года Москву взбудоражило известие: арестован Мейерхольд. Люди из
> НКВД пустили слух: режиссера взяли на аэродроме при попытке сесть в самолет
> английского посла. Анна Ахматова презрительно бросила: "Кто же поверит, что он
> хотел бежать из Советского Союза один, без Райх?" Это был сильный аргумент.
> Все знали, что Всеволод Эмильевич просто помешан на собственной жене+
> "Севочка, да как они смеют!   Зинаида Райх, рыдая, ворвалась в кабинет к мужу
> со свеженапечатанным томиком романа "Двенадцать стульев"   Ты только послушай!
> "Агафья Тихоновна была в трико телесного цвета и мужском котелке. Балансируя
> зонтиком с надписью: "Я хочу Подколесина", она переступала по проволоке, и
> снизу всем были видны ее грязные подошвы. Одновременно с этим все негры,
> Подколесин, Кочкарев в балетных пачках и сваха в костюме вагоновожатого
> сделали обратное сальто. Кочкарев с Подколесиным спели дуэты про
> Чемберлена". Севочка, за что нам этот пасквиль, эта карикатура?! Что значит:
> "грязные подошвы"?!!!".
> "Да что ты, Зиночка!   успокаивал муж.   Какая же это карикатура? Да тут и
> преувеличения-то почти никакого+ Нет, граждане, безумней, чем у Мейерхольда,
> вам не придумать   кишка тонка! А, помнишь, у Булгакова в "Роковых яйцах" про
> "театр имени покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего при постановке
> пушкинского "Бориса Годунова", когда обрушились трапеции с голыми боярами"? Ну
> и пусть пишут, от нас с тобой не убудет! А, кстати, не осовременить ли нам и
> вправду "Годунова"? Вот все переполошаться-то! Станут кричать, что
> Мейерхольд совсем спятил",   и Всеволод Эмильевич зашелся своим странным,
> каким-то "картонным" смехом+
> Красавица Зинаида сверкнула на мужа заплаканными глазами. Ну почему он так
> гордиться, что безумнее всех? Почему его "ГосТИМ" (Государственный театр имени
> самого себя) не похож на храм искусства? Зачем мешать Гоголя, Островского,
> Грибоедова с передовицами советских газет? Зачем заставлять актеров скакать по
> сцене, как акробатов? Для чего все эти вращающиеся колеса, условные
> конструкции? "Зритель должен самостоятельно домысливать место и обстановку
> действия,   говорит Мейерхольд.   Мой театр не для
> фармацевтов"! Эстетствующий юродивый! И что толку, что его сравнивают с
> Пикассо, и сам Станиславский называет "единственным настоящим театральным
> режиссером современности"? Ведь ей, бессменной приме Театра имени Мейерхольда,
> достаются одни издевки! Много ума не надо, чтобы понять   Агафья Тихоновна с
> грязными подошвами из "Театра Колумба"   это же она, Райх!
> Если честно, ее раздражало в муже все: и этот наряд впавшего в маразм
> фронтовика   солдатская гимнастерка, феска с кистью и алый гарусный шарф. И
> его дикая речь с неожиданными остановками и неприятным смехом. И его худоба, и
> белесые немецкие глаза, и длинные цепкие пальцы, и манера вращать головой, как
> на шарнирах, на 45 градусов направо и налево при полной неподвижности плеч. Во
> всей фигуре Севочки   что-то странное, гофмановское. Ну как такого любить? А
> вот ей, Зиночке,
> приходится! Что за несчастье!
> РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА
> Познакомились они случайно. Мейерхольд зашел хлопотать о чем-то в Наркомпрос,
> а Райх сидела там, в секретариате Крупской, за пишущей машинкой. Красивая,
> высокая, коротко стриженная, в кожаной куртке и сапогах. На матовом лице глаза
>   как спелые вишни. Ей было двадцать восемь, ему   на двадцать лет больше.
> "Хотите ко мне в студию?   с ходу предложил Мейерхольд.   Я сделаю из вас
> актрису. Лучшую актрису России, обещаю вам!"
> Вот это был поворот! А ведь еще утром Зинаиде Есениной-Райх казалось, что
> жизнь пропала окончательно! Ее брак с Есениным рухнул, не просуществовав и
> года. Осталось двое детей мал мала меньше. И ничем незаслуженная ненависть
> есенинских друзей. "Это дебелая еврейская дама. Щедрая природа одарила ее
> чувственными губами на лице круглом, как тарелка... Кривоватые ее ноги ходят,
> как по палубе корабля, плывущего в качку",   дерзил Мариенгоф. Шершеневич
> каламбурил: "Ах, как
> мне надоело смотреть на райх-итичные ноги!" Она терпела от Есенина все   его
> дикие загулы, побои. А он пьяно откровенничал на каждом углу: "Не могу я с
> Зинаидой жить. Говорил ей   понимать не хочет"... В конце концов через
> Мариенгофа ей было передано: пусть убирается, у Есенина давно другая женщина.
> Райх ушла. По этому поводу Есенин сочинил пронзительные стихи: "Вы помните, вы
> все, конечно, помните, Как я стоял, приблизившись к стене; Взволнованно ходили
> вы по комнате
> И что-то резкое в лицо бросали мне",   и на время забыл о ее существовании.
> Впрочем, когда Зинаида с двухлетней Танечкой и годовалым Костей переехала к
> Мейерхольду, поэт вдруг заревновал и все порывался "идти бить Зинке морду".
> Случалось, плакал навзрыд, глядя из партера мейерхольдовского театра на бывшую
> жену.
> Зато с Мейерхольдом Зинаиде повезло. Этот от любви просто обезумел!
> Скоропалительно развелся с женой, с которой прожил без малого тридцать лет и
> от корой имел трех взрослых дочерей. Ввел Райх, не имеющую ни малейшего
> актерского опыта, в труппу своего театра, и сразу на первые роли. Однажды
> Всеволод Эмильевич спросил Мариенгофа: "Как вы думаете, Зинаида будет великой
> актрисой?" Тот ответил: "А почему не изобретателем электричества?". Больше
> Мейерхольд ничьего мнения на счет Райх не спрашивал. Просто выстраивал
> мизансцены
> таким образом, чтобы зритель волей-неволей смотрел только на нее, слушал
> только ее, восхищался только ею. У бывшей примы   Марии Бабановой отнималась
> роль за ролью. И когда один драматург принес пьесу, написанную специально для
> Бабановой, Мейерхольд переглянулся с Райх: "Вам, конечно, будет приятно
> узнать, что эту роль согласилась играть Зинаида Николаевна?". Бабанова горько
> плакала, но Мастер был неумолим+
> Актеры созвали общее собрание, постановили: запретить Мейерхольду жениться на
> этой выскочке! Но он плевать хотел на их решения. После свадьбы Всеволод
> Эмильевич даже поменял паспорт и записался Мейерхольдом-Райх. Зинаида же
> ограничилась тем, что отказалась от второй фамилии   Есенина и сделалась
> просто Райх. По-началу она надеялась, что ее второй брак не будет последним, и
> откровенничала с подружками: "Я очень надеюсь на Севочку   он сделает из меня
> большую актрису, и тогда я от него уйду. Поступлю в Московский
> Художественный, закручу головокружительный роман+ Да хоть, к примеру, с
> Качаловым! Ведь какой красавец!" Но только со временем она убедилась: в МХТ ее
> не возьмут ни за какие коврижки! Потому что никто, кроме Мейерхольда, не
> считает ее одаренной актрисой.
> Театральные рецензии пестрели издевками: "Очень слабо играла Зинаида Райх, и
> это все заметили, кроме Всеволода Мейерхольда. Но мужья всегда узнают правду
> последними", "Ее сценическая беспомощность, физическая неподготовленность и
> неуклюжесть, слишком очевидны". Всеволод Эмильевич отчего-то решил, что это
> происки Бабановой, и той пришлось покинуть театр. Еще раньше ушел Игорь
> Ильинский   безусловная звезда, посмотреть на которого зритель валом валил в
> "ГосТИМ". Повод   осветитель высвечивал
> Райх, даже когда она стояла в глубине сцены, а Ильинский, даже стоя у рампы,
> неизменно оказывался в тени. Когда же Мейерхольд заговорил о своем желании
> ставить "Гамлета" с Зиночкой в главной роли, актер Охлопков воскликнул: "В
> таком случае я сыграю Афелию!",   и тоже вылетел из театра. Впрочем, со
> временем страсти улеглись. Простая публика, не разбиравшая, где заслуга
> режиссера, где   актерское мастерство, к Райх привыкла, и стала-таки
> аплодировать. В одной берлинской газете даже написали: "Мейерхольд! Учись у
> Райх!",
> Зинаида Николаевна вечно таскала эту глупую статейку с собой. Мужу это
> казалось трогательным, как и все другие ее "грешки"+
> Зиночка часто заставляла его ревновать. К примеру, увлеклась Николаем
> Волковым, гражданским мужем Ольги Книппер-Чеховой. Да что там! Она и дня не
> могла прожить без поклонников. Чтобы не допустить ни малейшей конкуренции,
> запретила мужу звать домой женщин   только мужчин. Гостей принимала роскошно
> одетая, остроумная, кокетливая   королева! Их квартира в Брюсовском переулке
> была образцом роскоши по-советски: мебель из карельской березы, ковры,
> японские вазы, хрусталь, баккара. Мейерхольд привнес в это
> великолепие только одну деталь: пустые рамы без полотен на стенах: "Картину
> домыслит смотрящий",   объяснял Мастер. Он сам роскоши не любил, если не
> сказать: ненавидел. Так уж повелось с самой его юности, когда он не был еще ни
> Всеволодом, ни Мейерхольдом+
> ОТСТУПНИК
> Его отец, Эмилий Федорович Мейергольд, подданный Пруссии, державший на
> письменном столе портрет Бисмарка, исправно слушавший проповеди лютеранского
> пастора, был чистокровным немцем и в то же время типичным русским
> купцом-самодуром. Еще в молодости Эмилий Федорович открыл винокуренный завод в
> Поволжье и чудовищно обогатился на производстве водки "Углевки". Его дом
> славился хлебосольством на всю Пензу, там задавались неслыханно роскошные
> балы, а детей держали впроголодь. О бурных интрижках Эмилия Федоровича говорил
> весь город (и это помимо второй, неофициальной семьи, в которой у старшего
> Мейергольда было двое незаконнорожденных детей), но когда сын Артур женился на
> актрисе, Эмилий Федорович изгнал его из дома: "С актрисами развлекаются, на
> актрисах не женятся".
> Можно представить, как трепетал младший сын, 18-летний Карл, задумав жениться
> без разрешения отца. И хотя, признайся он в своей страсти к Олечке Мунт,
> Эмилий Федорович был бы только рад (невеста богатая, из почтенной семьи, ее
> отец   член губернской палаты), романтическому юноше все представлялось, что
> он должен непременно пожертвовать чем-то, пойти наперекор, преодолеть,
> ослушаться+ Просто Карл не умел любить без фанатизма, а фанатизм требовал
> героических поступков. Вот только Эмилий Федорович так ни о чем и не узнал,
> потому
> что скоропостижно умер.
> Что ж! Карл рассудил, что это еще не повод отменять задуманный бунт. И, когда
> весь клан Мейергольдов (мать Альвина Даниловна, четыре брата и две сестры)
> собрался в отцовском кабинете, чтобы огласить завещание покойного и обсудить
> перспективы "Торгового дома Э.Ф. Мейергольд и сыновья", торжественно объявил:
> "На меня не рассчитывайте! Я ненавижу вашу роскошь, ваши деньги, ваш
> винокуренный завод. Не хочу даже носить вашу фамилию. Запишусь Мейерхольдом,
> как рекомендовано русской грамматикой Грота. Я ухожу от вас и буду жить
> бедно, но честно. С Олечкой Мунт мы поженимся, а приданого не возьмем. И еще
> я перехожу в православие, меняю прусское подданство на российское, а имя Карл
> на Всеволода".
> Всеволодом звали писателя Гаршина, который был кумиром юного Карла   главным
> образом потому, что застрелился. Карл-Всеволод и сам много размышлял о
> самоубийстве, писал в дневнике: "Мне все мерещатся прорубь, яд и петля" и
> ночами извлекал такие тоскливые звуки из своей скрипки (он с детства неплохо
> музицировал), что у родных мороз пробирал по коже. К счастью, ни малейшего
> повода свести счеты с жизнью у мрачного юноши так и не нашлось. Впрочем, он и
> без того достаточно огорчил свою мать, потому что действительно воплотил в
> жизнь все, что обещал на том семейном совете. "Весь в отца,   плакала Альвина
> Даниловна,   из самодурства через что угодно переступит!"...
> +В новую жизнь Карл-Всеволод взял только отцовский английский плащ, фетровую
> шляпу и чемодан крокодильей кожи. Он отправился в Москву, на юридический
> факультет университета, который, впрочем, скоро бросил ради курса Немировича
> Данченко в Филармоническом училище. Дорожку туда проторила Катя Мунт, сестра
> его невесты, которая все никак не могла сделаться женой   как студент,
> Мейерхольд не мог вступить в брак без разрешения министра просвещения. Почти
> год юноша слал в Петербург ходатайство за ходатайством, пока, его, наконец
> не удовлетворили.
> Венчание с Ольгой состоялось 17 апреля 1896 года в Пензе. Жизнь окончательно
> наладилась, когда Немирович-Данченко со Станиславским открыли Московский
> Художественный Театр. Мейерхольда взяли в труппу с окладом в 115 рублей в
> месяц, Екатерине Мунт положили 60 рублей. Нашлось место и для Ольги   в
> конторе театра, с жалованием в 30 рублей. Решено было жить втроем. Вернее
> вчетвером, потому что к этому времени Ольга уже родила дочь Марию. Сняли
> квартиру в Божедомском переулке, и, пусть обедали не каждый день, жили
> превесело!
> Актерский дар Мейерхольда   резкий, шаржевый. Станиславский говорил про него:
> "суховат в добродушных местах". А Немирович-Данченко и вовсе разочаровался в
> своем ученике: "Это черт знает что! Яичница с луком! Сумятица человека,
> который каждый день открывает по несколько истин, одна другую толкающих!",
> невнятно ругался он. А, когда на "Мещанах" в зале вдруг стали шикать,
> отцы-основатели МХТ и вовсе стали воротить от Мейерхольда нос   подозревали,
> что это он рассадил в зале своих приятелей   мол, озлобился, что не дают
> главных ролей. В итоге Всеволод, чуть не единственный из труппы, не получил
> ссуды от Саввы Морозова и не стал пайщиком строящегося нового здания
> Художественного театра в Камергерском переулке. Не перенеся обиды, Мейерхольд
> ушел из театра.
> Так началась чуть не двадцатилетняя полоса скитаний по театрам и городам:
> Херсон, Тифлис, снова Москва+ Верная Ольга, да и Катя тоже   везде и всюду с
> Мейерхольдом. Детей у него уже трое, и все   девочки. И их всех нужно
> прокормить+ А характер у Мейерхольда неуживчивый, трудный. Ему все казалось,
> что кругом враги, что коллеги только и делают, что плетут интриги, устраивают
> сговоры, пускают сплетни+ Он торопился первым нанести удар тем, кого
> подозревал   и часто несправедливо. Что ж удивляться, что больше нескольких
> сезонов
> Мейерхольд нигде не задерживался.
> Со временем он все реже играл на сцене, и все чаще режиссировал. В Петербурге,
> в театре у Комиссаржевской поставил блоковский "Балаганчик"   необычайный, ни
> на что ни похожий, символистский спектакль. Публика разделилась: одни бешено
> аплодировали, другие шикали и обзывали мейерхольдовское творение
> "Бедламчиком". Режиссеру в очередной раз указали на дверь. В газете напечатали
> карикатуру: нищий Мейерхольд уныло стоит с шарманкой и мартышкой и просит
> подаяние. "Папа, разве у тебя есть мартышка?",   недоумевала
> десятилетняя дочь Маша. "Может, скоро будет",   вздыхал Всеволод Эмильевич. Им
> уже нечем было платить за квартиру, а Ольга Михайловна, усевшись с мужем на их
> излюбленное место   перед камином, прямо на ковер   гладила его по бедовой
> голове и все твердила: "Только не соглашайся на компромиссы! Нельзя в поисках
> благополучия изменять себе самому!" И, когда Мейерхольда позвали в
> консервативный Суворинский театр, совсем не подходящий режиссеру-новатору, она
> потребовала, чтобы он решительно отказался!
> Впрочем, предложение поработать на императорских сценах, в Александринке и
> Мариинке, Мейерхольдами решено было принять. Но тут уж актеры стали грудью
> против "Калифа на час". Его режиссуры боялись. Про его актерские способности и
> слышать не хотели: "Настоящее чучело ходит по сцене и портит и пьесу",
> шипели недоброжелатели. И все же Мейерхольд прослужил там до самого октября
> 1917 года, хоть и жаловался: "Ни разу за годы службы в имперских
> театрах я не входил в двери без опасений, что могу получить в спину удар
> ножом".
> УВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ИГРА "РЕВОЛЮЦИЯ"
> 1917 год. В Михайловском театре   собрание городской интеллигенции.
> Председательствует Горький. Слово берет и Мейерхольд. Но вместо того, чтобы
> говорить о революции, он вдруг принимается ругать своих врагов, оспаривать
> несправедливую критику+ Из зала крикнули: "Перестаньте перемывать грязное
> белье! Определите, наконец, свою политическую позицию!" Но это и было его
> политической позицией   всеми правдами и неправдами бороться с неприятелями
> авангардного театра. А для этого теперь нужно было непременно быть
> большевиком.
> Вот Мейерхольд   чуть не первый из всех деятелей театра   и вступил в
> коммунистическую партию. Актеры вздумали саботировать репетиции и спектакля
> "красного режиссера"   он отыскал на улице первого попавшегося красноармейца и
> потребовал арестовать "врагов революции"   пареньку-красноармейцу с трудом
> удалось объяснить Мейерхольду, что с этой целью нужно звонить в ЧК. Впрочем,
> Мейерхольд скоро совсем порвал с опостылившими труппами   и вскоре на премьере
> неслыханной "Мистерии-буфф" исполнители, которых он наспех
> набрал по объявлению в газете, по ходу действия рвали в клочки афиши старых
> императорских театров.
> Весной 1918 года в Питере стало голодно. Из темной муки пеклись пироги с
> начинкой из конины. Распаривалась старая, каменная вобла. Варились
> картофельные очистки. Мороженная капуста почиталась за счастье! Старшая дочь,
> Мария, еще в 1914 году перебравшаяся в Новороссийск, звала родителей и сестер
> к себе, откормиться сметаной, творогом и медом. Мейерхольд не поехал
> некогда! А Ольгу Михайловну и двух младших дочерей отправил. Вскоре в
> Новороссийск вошли деникинцы, и семья оказалось разбитой линией фронта.
> Впрочем, Всеволода
> Эмильевича, подорвавшего здоровье в театральных баталиях, врачи отправили
> немного подлечиться в Ялту   как раз накануне того, как белые заняли Крым.
> "Какая разница, где ждать ареста?",   подумал большевик-Мейерхольд, и на
> турецкой фелюге дернул в к семье, в Новороссийск. Там его, действительно.
> Арестовали, но обошлись мягко: давали читать книги из библиотеки и позволили
> поставить прямо в тюрьме спектакль. Чтобы задействовать всех арестантов   а их
> в камере набралось пятьдесят, Мейерхольд избрал многолюдного "Бориса
> Годунова". Раздевал ли он бояр донага, как предположил Булгаков в "Роковых
> яйцах"   осталось неизвестным.
> В конце концов, благодаря униженным просьбам и неустанных хлопотам жены,
> Мейерхольда выпустили на поруки. В марте 1920 года в Новороссийск вошли войска
> Красной Армии, и семья получила возможность уехать. Всеволод Эмильевич
> отправился по приглашению Луначарского в Москву, Ольга Михайловна с девочками
>   домой, в Питер. Предполагалось, что скоро они воссоединятся. Кто же мог
> предположить, что через несколько месяцев Мейерхольд встретит Райх? Кстати,
> после развода с Ольгой он почти прекратил отношения и с дочерьми. Говорил: "Не
> хочу, чтобы мне рожали внуков   еще не хватало мне старости!"
> Его ученик Сергей Эйзенштейн писал: "Счастье тому, кто соприкасался с
> Мейерхольдом как с магом и волшебником театра. Горе тому, кто зависел от него,
> как от человека". И в Москве очень скоро в полной мере оценили эти "горе" и
> "счастье". Началось с того, что Луначарский назначил Всеволода Эмильевича
> заведующим Театральным отделом Наркомпроса   что-то вроде комиссара советских
> театров. Мейерхольд стал носить шинель,
> гимнастерку, брюки-галифе, военную фуражку с приколотой фотографией Ленина.
> Пристрастился к фразе: "Я говорю вам от имени революции!". И перенял
> хамоватый, бесцеремонный пролетарский стиль. Друзья качали головами: "Только
> прирожденный актер может так вжиться в образ!" Иначе и нельзя было объяснить,
> как мог образованный человек из приличной семьи взять и выгнать на улицу
> балетмейстера Голейзовского, преспокойно занять его особняк, спать на его
> кровати, есть за его столом, на том только основании, что должен же заведующий
> ТЕО Наркомпроса где-то жить, спать и есть.
> Администратором Мейерхольд оказался смелым, но очень плохим. Его идеи были
> одна завиральнее другой. К примеру, упразднить профессиональных актеров и
> предоставить возможность рабочим и крестьянам самим играть на сцене   в
> свободное от основной работы время. Заменить театральные билеты жетонами и
> раздавать их трудящимся и красноармейцам бесплатно по какой-то невероятно
> сложной и запутанной системе. Унифицировать названия театров: "РСФСР 1-й",
> "РСФСР 2-й", "РСФСР 3-й" и так далее. Луначарский только и успевал отменять
> все
> это!
> Но над театром "РСФСР 1-й", главным режиссером которого был сам Мейерхольд, не
> властен был даже Луначарский. Там ударялись в отчаянную "левизну": с лож
> содрали перила, с потолка   лепнину, оголили стены до кирпичной кладки,
> повсюду развесили плакаты и лозунги. Актеры (все-таки профессиональные
> Мейерхольд быстро убедился, что с одними рабочими и крестьянами театральной
> каши не заваришь!) выходили на сцену без грима и подавали реплики в духе
> ораторов на митинге   хриплыми, возбужденными голосами. В текст спектакля
> ежедневно вставляли новейшую информацию РОСТА. Зрителям разрешилось лузгать
> семечки и курить махорку, но вменялось в обязанность заполнять длиннющие
> опросные листы   так Мейерхольд "нащупывал" интересы новой, пролетарской
> аудитории.
> При этом Мейерхольд был одержим настоящей шпиономанией. Во время каждой
> репетиции несколько раз прерывался, чтобы осмотреть зал   нет ли здесь
> каких-либо недругов? Во время спектаклей стоял за кулисами и, прищурившись,
> напряженно следил за игрой актеров: нет ли какого саботажа? Спиной чувствуя
> его неподвижный, полубезумный взгляд, бедняги нервничали и играли значительно
> хуже, чем на репетициях   что, кстати, и считалось саботажем.
> Мейерхольда многие всерьез боялись. На всех заседаниях, собраниях и съездах он
> неизменно устраивал сумбур и скандал с истерическими криками, проклятьями,
> навешиванием клишированных ярлыков вроде "Вы   охвостье Чайковского! Гнездо
> реакции! Враги революции!",   и угрозами арестовать. Наконец, в феврале 1921
> года Всеволода Эмильевича сместили с комиссарского поста   ко всеобщему
> облегчению, не исключая и Луначарского. А вскоре был закрыт и "РСФСР 1-й".
> Впрочем, не прошло и года, как Мейерхольд открыл новый театр   "ТИМ". И
> проруководил им долгих пятнадцать лет! При этом судился со своими актерами по
> пустякам (был однажды даже оштрафован на 300 рублей за клевету, когда он в
> очередной раз подал в суд на группу "саботажников", посмевших уволиться из
> театра) и вечно опасался, что кто-то из обиженных его застрелит. Он почему-то
> предчувствовал, что погибнет от пули+ А вот Зинаиде Николаевне напророчили нож
>   крепко нелюбившие коллеги вечно шептали ей в спину:
> "Хоть бы скорее ее зарезали!". Не прибили, не отравили, а именно зарезали. Кто
> ж мог знать, что все так и случится+
> Когда в конце двадцатых ГосТИМ стал утрачивать популярность (публика рвалась
> тогда во МХАТ, на "Дни Турбиных"), один рецензент написал о Мейерхольде:
> "Старый волк, матерый зверь! Ты отступаешь, ты дрожишь от холода, подставляя
> копну волос бурному ветру суровой зимы, ты потерял чувство дороги,   мастер,
> ты гибнешь, величественный, негнущийся Мейерхольд!"
> Всеволод Эмильевич с Зинаидой Николаевной уехали-было за границу, дело вполне
> могло бы кончиться эмиграцией, но из Москвы пришло радостное известие:
> правительственна комиссия выделила 30 тысяч рублей на поддержание ГосТИМа ,
> решено было вернуться. Мейерхольд оставался в фаворе у советской власти еще
> несколько лет. В изданной в 1933 году толстенной "Истории советского театра"
> он   единственный   был прямо обозначен, как гениальный режиссер. Он
> по-прежнему входил во всевозможные комиссии и комитеты   вплоть до 1936 года.
> Затем художественные пристрастия "истинных коммунистов" стали стремительно
> меняться. И, как в советской литературе образцом для подражания был объявлен
> Горький, так в театральном искусстве   МХАТ. Формализму в советском искусстве
> пришел конец. Вот тут-то Мейерхольду и стали припоминать "грешки": и выезд за
> границу, слишком похожий на попытку эмиграции, и использование в спектаклях
> музыки опального Шостаковича (это было еще до статьи в "Правде" "Сумбур вместо
> музыки", но все же, все же)+ И, самое
> непростительное   посвящение одного из спектаклей в 1923 году, к пятилетию
> создания Красной Армии, "Первому Красноармейцу РСФСР Льву Троцкому".
> Словом, стоило в газете один раз появиться подлому словечку
> "мейерхольдовщина", и началось! Отречения учеников, клятвы "вывести на чистую
> воду", требования "покончить", рекомендации "разоблачить"+ Постановка "Бориса
> Годунова", на которую Мейерхольд только-только окончательно решился, была
> запрещена. Может, дело и дошло бы до голых бояр на трапеции   кто ж теперь
> скажет? Ведь театр был закрыт еще до первой репетиции+
> Ю. Пименов. "Зинаида Райх в роли Маргариты Готье". 1934
> Последним спектаклем Мейерхольда и Райх стала "Дама с камелиями"   отчасти это
> была попытка задобрить власти: мол, и мы возвращаемся к классике, решительно
> отказываемся от формализма и намерены отныне идти благонадежной дорогой
> натурализма. Отчасти   исполнение напоследок многолетней мечты Райх   сыграть,
> как во МХАТе. И последние слова героини: "Ты видишь, я улыбаюсь, я сильная...
> Жизнь идет",   Райх, говорят, произносила с настоящей актерской силой. Затем
> она опускалась в кресло спиной к зрителям. После долгой паузы
> левая рука ее падала с подлокотника и повисала как плеть. Так Мейерхольд
> показывал смерть. Увы! Режиссер и его актриса слишком поздно поняли, что,
> когда вечером 7 января 1938 года, накануне закрытия "ГосТИМа", рука Райх
> повила в воздухе   это действительно был конец.
> Они еще пытались бороться. Была даже иллюзия, что все наладится   Райх взяли в
> театр Ленсовета, Мейерхольда приютил Станиславский в оперном театре. На первое
> занятие оперной студии он пришел в мятом костюме, с небрежно завязанным
> галстуком, нечесаный. У Станиславского сердце сжалось от жалости   он слишком
> хорошо помнил, каким денди этот человек был до того, как его сломали.
> Кажется, Мейерхольда горячо, до умопомрачения жалела и Райх. Иначе трудно
> объяснить то, что она сделала. Или она под конец совсем разучилась понимать
> что-либо, кроме себя самой, своих нужд и переживаний? Ведь она в одночасье
> лишилась высокого положения, аплодисментов, поклонников+ Как бы там ни было,
> но Зинаида Николаевна, ни с кем ни посоветовавшись, отослала совершенно
> безумное письмо Сталину. В числе прочих непочтительностей там были и такие:
> "Как вы, грузин, можете судить о русском театре?", "Вам самому не помешало бы
> брать уроки понимания сценического искусства у Мейерхольда!". Вряд ли она
> знала, что подписывает и себе, и мужу смертный приговор+
> ОГРАБЛЕНИЕ ПО+
> 20 июня 1939 года в Ленинграде был арестован Мейерхольд. Ему каким-то чудом
> удалось позвонить жене, но связь оборвалась, и он так почти и не успел ничего
> сказать. Впрочем, не прошло и часа, как в московскую квартиру Мастера пришли с
> обыском. Первым делом была изъята копия того самого письма Сталину на 6
> листах. В протоколе была зафиксирована жалоба гражданки 3.Н. Райх,
> протестующей против поведения одного из сотрудников НКВД. Говорят, этот
> сотрудник получил строгий
> выговор от начальства   "за допущенное протоколирование жалоб обыскиваемого".
> Мейерхольд тоже пытался жаловаться   написал Молотову: "Меня, 65-летнего
> старика, заставили лечь на пол лицом вниз и били по подошвам и по позвоночнику
> резиновым ремнем... Я выл и плакал от боли". Ответа, понятно, не получил. И
> через полгода признался во всем: в шпионаже в пользу англичан, японцев, в
> участии в троцкистской организации+ Он назвал всех своих сообщников:
> Эренбурга, Пастернака, Катаева, Эйзенштейна, Шостаковича, Утесова+ К счастью,
> ни одного из них брать не стали.
> А поздним вечером 15 июля 1939 года Зинаиду Николаевну Райх зарезали
> грабители. То есть сначала пришли двое сотрудников НКВД, открыли балкон в
> кабинете Всеволода Эмильевича и опечатали его, не запирая на замок. А потом
> уж, минут через двадцать, двое неизвестных зашли через этот балкон в квартиру
> и нанесли хозяйке 17 ножевых ран. Соседи слышали крики Райх, но решили, что у
> нее очередная истерика. Впрочем, дворник все же выглянул из своей каморки
> как раз в тот момент, когда двое мужчин садились в ожидавшую их
> машину.
> Райх похоронили в том же черном бархатном платье, в котором она играла свою
> долгожданную "Даму с камелиями". Сразу по возвращении с кладбища ее дети
> Татьяна и Константин Есенины   узнали, что обязаны освободить квартиру, так
> как она отходит НКВД. Прошло несколько лет, и убийцы Зинаиды Райх были,
> наконец, названы народу: соседи Мейерхольдов, артист Большого театра Головин с
> сыном. И напрасно они твердили, что единственная улика   золотой портсигар с
> вензелем Мейерхольда   был подарен на день рождения!
> Преступникам пришлось-таки отсидеть в тюрьме несколько лет   пока их не
> реабилитировали и не освободили. Пришлось посидеть и домработнице
> Мерерхольдов, Лидии Анисимовне Чарнецкой, и она все тараторила товаркам по
> камере: "Так чего ж они хочут от меня, никак в толк не возьму? Откуда ж знать
> мне, об чем хозяева разговаривали? Я ж им только кушать на стол подам   и на
> снова кухню!".
> А Всеволод Эмильевич Мейерхольд ко дню своего рождения   28 января 1940 года
> получил, наконец, копию своего обвинительного заключения. А через пять дней, 2
> февраля, его отвели в подвал Военной Коллегии и расстреляли. Вместе с ним
> погиб поэт Михаил Кольцов.
> Бывшая семья Мастера   Ольга Михайловна и дочери   получила извещение о том,
> что Мейерхольду дали 10 лет без права переписки. Для него в Бутырке даже брали
> передачи, и бедные женщины несколько месяцев провели в чудовищных тюремных
> очередях. Пока Ольга Михайловна не объявила, проснувшись однажды утром: "Я это
> предчувствовала   теперь знаю точно: вашего отца нет в живых". А еще через
> несколько месяцев она и сама тихо угасла   дочери говорили, что от горя+