И. Рычагова и Л. Натапов. Ботаник, открывший новый

               
Ботаник, открывший новый мир растений

(Всех, желающих посмотреть многочисленные цветные
иллюстрации к этому очерку, мы приглашаем посетить наш сайт www.ourstoriesofaustralia.com)


Это рассказ о замечательном английском натуралисте Джозефе Бэнксе.  Он  был участником первого кругосветного плавания  Джеймса Кука, во время которого былао открыто восточное побережье Австралии. Перед ним открылось удивительное царство незнакомых европейцам растений. И здесь мы постараемся рассказать об этом ученом и об открытом им  растительном мире.

Каждый, кто проходил по площади Маквори в Сиднее, несомненно задерживал  взгляд на светлом нарядном здании с многочисленными скульптурами в нишах фасадов. Это -  Земельный Департамент (Department of Lands) Нового Южного Уэльса. C середины XIX века в его ведении находились изучение и освоение новых территорий и составление различных карт Колонии. А скульптуры посвящены выдающимся исследователям и государственным деятелям, вклад которых в развитие штата был особенно существенным. В нижнем ряду ниш фасада, обращенного к площади, справа от входа в здание  установлена скульптура  элегантного, гладко выбритого человека  в шегольских туфлях. Позади него - экзотические растения, а в протянутой руке он держит соцветие Banksia, -   растения, открытого им на берегах залива Ботани Бэй. .

Природный мир Австралии оказался необычным для первых европейских путешественников. Но голландцы, посещавшие западное побережье континента, не привозили коллекций и описаний природы. Правда, в 1606 году  на юго-западе Новой Голландии, на берегах Swan River были  собраны образцы акации, ныне хранящиеся в Женеве. Это был, по сути,  единственный вклад голландцев в изучение природы далекой земли на целые 100 лет. В конце XVII века удивительный английский мореплаватель Уильям Дампир, пират, ставший исследователем, привез из неприветливого северо-западного буша Новой Голландии образцы горошкa Sturt’s desert peа, который  ныне хранится в гербарии Кембриджа.  А в своей книге “Плавание к Новой Голландии“ Дампир поместил целую серию рисунков неведомых растений. Но еще многие десятилетия природный мир Австралии оставался совершенно неизвестным для образованной Европы. Осуществить прорыв в этой области предстояло герою нашего рассказа.   
 
                Призвание

Джозеф  был единственным сыном очень богатого землевладельца и  врача, ставшего шерифом своего графства и членом Палаты Общин. Его прадед Джозеф Бэнкс Первый – преуспевающий стряпчий из Линкольншира, ставший впоследствии членом Парламента, разбогател, скупив болотистые земли, осушив их и выгодно перепродав. Дед приумножил богатства выгодной женитьбой. Отец удачно вел дела, и, когда в 1743 году в Лондоне на свет появился Джозеф Четвертый, Бэнксы уже принадлежали к  состоятельным сливкам английского общества.
Образование мальчика началось в аббатстве Линкольншира. Он рано проявил любовь к природе и часто удирал с деревенскими сверстниками в окружающие леса, которые открывали перед ним  таинственный мир растений и животных. Сельское воспитание, вероятно, много способствовало развитию его тяги к естествознанию. В девять  лет его поместили в школу в Хэрроу, а вскоре перевели в колледж Итона. Джэймс был нерадивым учеником.  Сын весьма состоятельных родителей, он был избалован и своеволен и  часто доводил своим поведением преподавателей до исступления. Изучению латыни и греческого языка неугомонный Бэнкс, получивший от товарищей из-за своего высокого роста прозвище голенастый,  предпочитал спортивные игры и лишь к 14 годам пристрастился к чтению. Но он был, безусловно, очень способен. Отец его одноклассника оставил запись о талантливом, схватывающем все на лету, спортивном и бесстрашном юном Джозефе.
Он увлекался естественной историей, считая остальные предметы смертельно скучными. Любимым занятием юноши был сбор коллекций растений и насекомых, для которых родители отвели ему в доме специальный кабинет. Он восторгался красотой цветов,  уверял, что  узнает все про эти растения и самостоятельно начал изучать ботанику. Юноша даже помогал женщине, собиравшей лечебные травы, и платил ей по 6 пенсов за рассказы о растениях. В дни каникул он обнаружил в гардеробной матери потрепанный экземпляр атласa растений (Gerard’s Herball) и пришел в восторг, обнаружив на некоторых гравюрах известные ему цветы и травы. Он с триумфом принес объемистую книгу в школу и она долго оставалась, по словам его друга, “истинной книгой, которую он  внимательно и без конца изучал”.
В 1760 году Бэнкс - студент Окcфорда. Несмотря на скромные достижения в колледже, его страсть к естественной истории и, особенно, к ботанике сразу же была замечена профессорами университета. Но 17-летний юноша не был удовлетворен качеством преподавания и ему было позволено нанять профессора из Кембриджа, который прочел ему курс лекций. Через два года обстоятельства изменились  в связи с неожиданной смертью отца. Он оказывается под надзором дяди, готовящего его к управлению большим состоянием, которое ему предстоит унаследовать в 21 год.
Бэнкс оставил Оксфорд, не получив степени, что, впрочем, было достаточно обычным в то время. Однако, он уже тогда обладал выдающимися знаниями в области ботаники,   
о чем позже напишет известный английский естествоиспытатель Джозеф Бриттен.
В эти годы начинается  тесная дружба Бэнкса с  Даниэлем Соландером, который был любимым учеником прославленного шведского ученого Карла Линнея, автора знаменитых книг “Система Природы”и“Философия Ботаники”. Его классификация с выделением семейств, родов и видов упорядочила понимание растительного мира и облегчила работу исследователей.  В ней Линней предложил придавать  всем растениям латинские имена, состоящие из двух слов, определяющих  принадлежность к роду и виду.
               
Даниэл был старше Джозефа на 10 лет. Он навсегда покинул родную Швецию и прибыл в Лондон в 1760 году, где получил место помощника библиотекаря недавно открытого Британского музея. Но главным его делом на первых порах было обучение английских ботаников линнеевской системе классификации. Выходец из скромной семьи, обаятельный молодой и талантливый ученый сразу располагал к себе коллег.  Он начал интенсивно работать и уже через четыре года был избран членом Королевского Общества. Бэнкс станет не только его ближайшим другом, но и постоянным работодателем.

 В те годы среди английской знати существовал обычай, когда молодые джентельмены совершали путешествие в Европу в познавательных целях. Но Бэнкс предпочел другое. В 1766 году друг по Итону составил ему протекцию для участия в исследовательском путешествии на остров Ньюфаундленд. Экспедиция отправилась туда на корабле флота Его Величества “Нигер“. В этом путешествии Джозеф приобрел опыт суровой морской жизни.  На острове он собрал богатые коллекции, открыв много ранее неизвестных видов растений и животных . И, что особенно важно, он научился сохранять образцы хрупких растений и транспортировать их на большие расстояния по морю. Как мы увидим дальше - это ему вскоре весьма пригодилось.


По возвращении из Канады Бэнкс узнает, что за время своего отсутствия он был избран членом Королевского Общества. В те годы быть избранным было можно и за социальное положение и за научные познания. Подающий большие надежды, энергичный и молодой исследователь обладал и тем и другим.

                Знаменитое путешествие

В 1768 году перед Бэнксом появилась блестящая возможность совершить еще более увлекательное плавание и сделать серьезные открытия.  В том году Королевское Общество и Адмиралтейство  поручили лейтенанту Джеймсу Куку провести экспедицию в южные воды Тихого Океана для наблюдения с острова Таити за прохождением Венеры перед солнечным диском. Это было необходимо для определения точного расстояния между Солнцем и Землей и правильного вычисления географических долгот, так необходимого, в первую очередь, для мореходов. Это грядущее редкое астрономическое явление возбудило научный мир. Екатерина П отправила астрономическую экспедицию в Сибирь, Людовик XV и Карл III Испанский послали своих ученых в Северную и Южную Америки. Полторы сотни исследователей готовились в 70 местах следить за ходом яркой планеты перед солнцем. Выбор Кука для этого поручения не был случайным. Этот морской офицер был талантливым математиком, он уже докладывал в Королевском Обществе о результатах своих наблюдений за солнечным затмением и удивлял слушателей тщательностью исследований. Провести астрономические измерения было поручено Чарльзу Грину.

Вторым, к тому же  секретным, поручением для Кука, о котором он узнает только после выполнения первого, вскрыв запечатанный конверт, было – провести поиски  Южного Континента, гипотеза о существовании которого будоражила умы европейских ученых и правителей. 
Как сообщила лондонская газета, на корабле Кука  по настоянию Королевского Общества поплывет также группа ученых во главе с блестящим ботаником мистером Джозефом Бэнксом и его помощником  Даниэлом Соландером. В состав группы вошли так же естествоиспытатель и секретарь Бэнкса Герман Д. Сперинг и  художники-естествоиспытатели С. Паркинсон и С. Бетчен.
Кроме того, ученый взял   из своего имения двух помощников, “терпимо относящихся к естественной истории”, двух черных слуг и двух собак. Богатый Бэнкс принял на себя оплату всех расходов этого плавучего научного института. Маленький, общительный Соландер, имевший слабость к  изящным жилетам, с опаской присоединился к экспедиции, но стал впоследствии всеобщим любимцем. Соландер оставил нам подробные записи о том,  как тщательно подготовился Бэнкс к экспедиции. «Никто еще не выходил лучше экипированным для научных наблюдений» – писал он. Было закуплено все для ловли и сохранения насекомых и рыб, многочисленные сачки, сети, тралы и драги. Был приобретен специальный телескоп для обследования дна. Нашлось место и  для библиотеки из сотни книг, посвященных исследованиям в южных морях. Была среди них уже упомянутая книга Дампира. Всего, по подсчетам Соландера,  Бэнкс истратил на экспедицию не менее 10 000 фунтов. 
Друзья Бэнкса, узнав, в какое далекое плавание он собрался, пытались отговорить его, вновь прельщая путешествием по Европе, на что Джозеф дерзко заметил: “Каждый болван может сделать это, а мое путешествие будет вокруг земного шара”.
В пятницу 26 августа 1768 года Его Величества Барк “Endeavour” (“Попытка“)  водоизмещением в 368 тонн, имея 94 человека на борту, вышел из Плимута в свое знаменитое плавание. Этот небольшой крепкий корабль, перевозивший в прошлом уголь, мало напоминал судно королевского флота. Его борта сияли отполированной елью и были лишены синего, желтого и черного королевских цветов. На них не было даже надписи “Endeavour”.    
               
 
               
                Знаменитый барк
               
Корабль вез не только запас провизии на 18 месяцев, но и небольшое стадо  овец, несколько свиней и козу, чье молоко было необходимо джентельменам для кофе.Плавание оказалось  нелегким из-за тесноты. Кают-компанию постоянно заполняла   шумная молодая команда Бэнкса, кроме того, он сам спал здесь, так как  койка в его каюте оказалась чересчур короткой для такого высокого человека. Ученые, знавшие друг друга еще до плавания, представляли собой дружную работоспособную группу единомышленников. Ее центром часто становился веселый, любящий пофилософствовать Соландер. Этот незаурядный лингвист и интересный собеседник был, по мнению остальных, “ самым большим общественным достоянием”.

Ученые всегда толпились в кают-компании или на  палубе. Все это тяготило 48-летнего капитана. Тем не тменее,  юный порывистый Бэнкс быстро сошелся с  уравновешенным Куком, и их дружба продолжалась до нелепой гибели знаменитого капитана. Путешествие было долгим, с утомительными стоянками на острове Мадэйра и в Рио-де-Жанейро, необходимыми для пополнения запасов воды и продовольствияю 
В ноябре 1768 года “Endeavour” прибыл в Рио-де-Жанейро.  Странный корабль вызвал подозрение у вице-короля: кто это - пираты или британские шпионы?  И он запретил высадку. Как записал лейтенант Джон Гор, особое подозрение у португальцев вызвало присутствие на борту каких-то ученых, которые забрались в невероятную даль для непонятных научных отчетов. Их упорно считали инженерами, которые могут  составить планы фортификационных укреплений. Вице-король позволил сходить на берег только капитану и шлюпочной команде, и то под вооруженной охраной. Тем не менее Бэнкс, Соландер и Паркинсон,продемонстрировав безрассудную смелость, ночью тайно  перебрались на сушу на небольшой личной лодке Джозефа и собрали коллекцию местной флоры. Одно перечисление собранных здесь растений заняло 11 страниц.  Именно тогда Сидней Паркинсон захватил ветку бугенвилии и оставил нам рисунок этой яркой лозы.
На Мысе Горн Бэнкс отправился в двухдневный маршрут вглубь материка для поисков новых растений. Эта вылазка оказалась плачевной: в разразившейся метели замерзли двое негров, слуг Бэнкса, и серьезно заболел художник, юный Бетчен, к тому же оказавшийся эпилептиком.
Почти через восемь месяцев после отплытия из Англии корабль бросил якорь у берегов Таити. Перед выходом на берег Кук приказал провести медицинский осмотр всех членов команды. Все оказались здоровы и лишены венерических болезней. Команда сошла на сверкающий пляж, окруженный высокими зелеными склонами, где ее встретили танцующие женщины, украшенные венками из тропических цветов.
Астрономические наблюдения проводились на Таити 3 июня 1769 года. Благодаря прекрасной погоде они прошли удачно, но Бэнкс со своими помощниками с раннего утра собирал коллекцию растений и  описывал туземцев. Он даже во имя науки покрыл лицо и тело грязью, чтобы участвовать в ритуальной церемонии. Это развеселило участников экспедиции, когда вечером они долго отмывали ученого.

На Таити, куда “Endeavour”прибыл для астрономических наблюдений,
был построен специальный форт. Рисунок Сиднея Паркинсона

Во время стоянки на Таити Куку с помощью Бэнкса удалось быстро наладить хорошие отношения с туземцами, и ботаники без помех занимались своими наблюдениями. Ученый оставил в дневнике яркую насмешливую  картину поведения полинезийцев. Он описал шумный, суматошный обмен гвоздей и молотков на свинину, овощи и фрукты. Живописный остров Бэнкс назвал прекрасной Аркадией, где  любовь является главным и неустанным занятием дружелюбных и беспечных туземцев, которые, однако, не знали поцелуев в губы. Он даже оставил отчет о своем «романе» с королевой Обриа. К сожалению, Кук, серьезно относившийся к здоровью команды и гордящийся тем, что никто не заболел цингой, не смог уберечь ее от дурной болезни, и ряд  моряков подхватил “привет от Франции” (незадолго до англичан на Таити побывали два французских фрегата  под командованием Бугенвиля). С Таити команда Кука вывезла и неведомую до того татуировку, ставшую столь модной среди европейских матросов. Даже сам Бэнкс не удержался, и ему сделали татуировку в  виде красивого узора на руке.  .
13 июля  “Endeavour” покинул Таити  и обследовал малые острова архипелага Общества (Kук назвал их так в честь лондонского Королевского Общества), где Бэнксу удалось детально познакомиться и с их растительным миром. К великому огорчению ученых молодой  художник А. Бетчен умер на Таити. Теперь Паркинсону предстояло работать за двоих. Этот шотландец был необычайно трудолюбив, и у него не было времени на любовные похождения. Он, пожалуй, был единственным, кто покинул самое сексуальное и спокойное место в мире безо всякого сожаления. Вместе с европейцами в плавание отправился  туземный жрец и умелый навигатор Тупиа со своим слугой.
Гостеприимный остров остался позади и Кук вскрыл запечатанный конверт.
            В приказе Адмиралтейства Куку предписывалось обследовать океан к югу и западу от Таити и, в случае открытия новой земли, изучить ее и склонить туземцев перейти под власть короны. И капитан приступил к выполнению своейсекретной миссии. Неделю за неделей “Endeavour” бороздил океан, и капитан и команда стояли на палубе,  глядя на горизонт в поисках неведомой земли, которую Бэнкс называл «Обещанная Земля». Но, ничего не обнаружив, они двинулись в сторону Новой Зеландии, открытой   Абелем Тасманом 130 лет назад. При первой высадке капитан взял с собой на берег  Бэнкса, Соландера и Тупиа, рассчитывая на их помощь в переговорах с воинственными туземцами. Это было опасное предприятие, так как им было известно, что на островах обитают каннибалы.

 И, хотя переговоры были весьма напряженными, Бэнкс все же смог подробно описать туземцев и доказать, что они имеют дело с полинезийцами, поскольку их язык схож с языком таитян.
 Шестимесячное плавание вокруг двух огромных островов позволило  с высочайшей точностью нанести на карту Новую  Зеландию, по площади превышающую ее антипод – остров Великобритании. Бэнкс и его помощники использовали в это время любую остановку для своих наблюдений.  Они собрали здесь тысячи образцов растений. А неутомимый Паркинсон не только зарисовывал эти образцы, но и  успел сделать много рисунков с видами островов и их местных жителей – майори.  Водрузив над островами британский флаг, Кук продолжил поиски загадочного южного континента, двигаясь  в сторону Земли Ван Димена (Тасмании).

                Открытие

 17 апреля  “Endeavour”  попал в шторм и был снесен на север, а дождливым утром 19 апреля  лейтенант Хикс увидел перед собой неизвестную землю. Это был  мыс у юго-восточный оконечности холмистой, залесенной суши. Определив широту, Кук убедился, что он находится примерно на 500 км севернее берегов Земли Ван  Димена, которую открыл Тасман. И “Endeavour” устремился на север.  Команда видела разбросанные вдоль побережья огни костров, а иногда и людей.  Кук, глядя с борта корабля, не мог понять – это чернокожие туземцы или люди в черных одеждах ? Однако, вскоре выяснилось, что жители этой земли – аборигены ходят абсолютно голыми. Бэнкс шутливо записал в своем журнале, что от проматери Евы они отличаются отсутствием фигового листа.
“Endeavour”  медленно двигался то вдоль песчаных пляжей, то вдоль зеленых склонов, прорезаемых речными долинами. Кук и ученые вели съемку берегов новой земли и наблюдения за растительностью, животным миром и  появляющимися на берегу туземцами.

             Эти восемь знаменательных дней
 
Миновав ряд заливов, в том числе Бэтсман Бэй (Batesman Bay) и Джарвис Бэй (Jervis Bay), утром 29 апреля 1770 корабль вошел в большой тихий укрытый  залив и бросил якорь. Здесь проявился невозмутимый британский характер Кука. Несмотря на нетерпение Бэнкса, капитан спокойно закончил свой лaнч, долго осматривал берега и лишь в середине дня распорядился о высадке. На двух лодках  англичане направились к берегу.
Появившиеся туземцы вели себя недружелюбно и бросали в пришельцев камни и копья. Полинезиец Тупиа, быстро нашедший в свое время  взаимопонимание с туземцами-майори на Новой Зеландии, совершенно не понимали здешних аборигенов.
 Они продолжали выкрикивать угрозы, не обращали никакого внимания на предлагаемые им подарки и становились все более агрессивны.
Пришлось дать поверх голов несколько залпов. Сначала они просто не поняли, что происходит, но затем, увидев, как от деревьев отлетают ветви, с криками разбежались. Недружелюбие аборигенов заставило Кука отказаться от мысли устраивать лагерь на берегу.  Но это,   однако, не помешало ботаникам немедленно начать знакомство с новым для них растительным миром.
На следующее утро, после водружения на берегу залива британского флага, капитан приказал приступить к поискам воды. Был быстро найден небольшой ручеек -
его и сегодня можно увидеть недалеко от памятного знака, посвященного знаменитой высадке. Матросы углубили его дно, набрали свежей воды и собрали  дрова  для камбуза и траву для овец и козы. Они  наловили рыбы, среди которой было несколько крупных  жалящих скатов. Собака Бэнкса по кличке Леди долго гонялась за каким-то четвероногим, но упустила его. Зато на обед удалось настрелять попугаев - лорри и какаду. Несколько раз англичане видели вдалеке аборигенов, но те избегали всяких контактов с пришельцами.
С первого же дня остановки в этом заливе Кук следил за тем, чтобы все обитатели корабля употребляли в пищу невкусную горькую  зелень. Он очень опасался цинги и настаивал на  включении в ежедневный рацион прибрежногo сельдерея.
В ночь на первое мая умер от туберкулеза матрос “Endeavour” Форби Сазерленд (Satherland). Рано утром он был похоронен неподалеку от ручья.  Кук назвал  именем этого первого, скончавшегося на берегах Нового Южного Уэльса, англичанина  мыс в самой южной точке Ботани Бэй. Ныне имя этого матроса носит большой район Сиднея, примыкающий к южному  берегу залива.
Сразу после погребения капитан, Соландер и группа матросов, вооружившись 10 мушкетами, отправились вглубь незнакомой страны. Со слов Соландера Бэнкс сделал запись об этом походе – «почвы здесь оказались или болотистыми или светлыми  песчанистыми. На последних росли несколько видов деревьев, одно  из которых было большим и истекало смолистыми выделениями. Все вокруг  заросло густой травой». Удивительно, что ни в этот, ни в последующие дни Бэнкс и Соландер не отметили, что в древесной растительности здесь резко доминировали два рода: эвкалипты и акации. Они лишь подчеркивали высокиий рост деревьев, то, что они растут, как правило, в нескольких метрах друг от друга, и отсутствие подлеска.
Последующие дни Кук и его офицеры посвятили составлению карты залива.
Что касается Бэнкса  и его группы, то  они, не теряя времени, продолжали изучать окружающую природу, но каждый вечер все возвращались на корабль. Вокруг залива они собрали тысячи экземпляров растений. На борту корабля помощники сортировали их,   Паркинсон делал цветные рисунки свежих, еще не засохших растений, а Соландер сопровождал их краткими описаниями.  Образцы тщательно маркировали, после чего аккуратно перекладывали особой, влагопоглощающей бумагой и осторожно складывали в оловянные контейнеры. Эти восемь дней оказались невероятно напряженными для ученых.  Специально обученные волонтеры Бэнкса хорошо помогали разбирать образцы. Гербарии быстро пополнялись.             
В своем журнале Бэнкс жаловался, что ему уже не хватает книг, в которых засушивались цветы и листья.  Соландер без устали классифицировал и описывал образцы, используя систему Линнея, где виды растений группировались в роды и семейства, и составлял картотеку. Бэнкс описал несколько видов растений, пригодных для еды, и обнаружил несколько деревьев с плодами, напоминавшими по форме и цвету вишни. Но только через 27 лет  из плодов этой Lilly pillies (Acmena smitii)  стали делать джем.
Ученые попутно описывали и изучали насекомых и птиц, обитающих вокруг залива.  Особенно их восхищало обилие разнообразных яркоокрашенных попугаев. Одного из них –  радужного лорри  удалось довезти до Лондона. Тогда же Бэнкс отметил, что обитающие здесь в изобилии черные, как уголь, вороны ничем не отличаются от европейских.
Кук дал восторженную оценку берегов. Бэнкс, который так же рассматривал их как место будущего поселения подданных Георга III, был настроен более сдержанно. Пора было покидать залив. За восемь дней было сделано так много! 
Кук намеревался назвать залив “Stringray Harbour” из-за обилия жалящих скатов. Однако, 6 мая 1770 года в его журнале появляется следующая запись: «Огромное количество новых растений, собранных мистером Бэнксом и мистером Соландером в этом месте, дало мне повод  назвать его Ботани Бэй». Но эта лаконичная фраза не смогла передать восторг ботаников, для которых эти 8 дней были путешествием в новый сказочный мир.  Отдавая должное энтузиазму ученых, капитан назвал два мыса у входа в залив именами Бэнкса и Соландера.
Сегодня прекрасные поляны на северном берегу залива (нынешний Ваnksmeadow) застроены утопающими в цветах коттеджами, а  на близлежащих болотах,  описанных Бэнксом, разместился сиднейский аэропорт.

                Удивительная флора
   или глава, которую осилит лишь терпеливый читатель

На открытой земле перед англичанами предстал мир неведомых лесов и буша. Австралийская флора оказалась уникальной, она резко отличалась от флоры северного полушария, но в ней присутствовали и  растения, известные  в Южной Африке, в Южной Америке, в Новой Зеландии. Очевидно, у них были общие прародители.  Но ведь эти территории разделены широкими океанами.  Не могли же растения преодолевать их. Ответ на эту удивительную загадку лишь через два столетия дала геология.
Геологи доказали, что длительный период времени, примерно с 550 до 180 миллионов лет,  все материки южного полушария плюс Индия были объединены в огромную единую сушу – Гондвану, окруженную океаном. В центре ее располагалась Антарктика, которую окружали Южная Америка, Африка, Индия и Австралия. Гондвана, как и континенты северного полушария, дрейфовала по поверхности земли.
После великого оледенения, закончившегося 260 миллионов лет назад, значительная часть ее территории , включавшая Антарктику, Австралию и юг Африки и Южной Америки, покрывала специфическая растительность, отличавшаяся от лесов северного полушария. Началась мезозойская эпоха, когда на земле появились динозавры.
В гондванской флоре господствовали представители голосеменных Glossopteris. Леса этих папоротникообразных растений и древовидных папоротников, приспособленных к суровым холодным условиям, были источником образования углей, и их отпечатки находят в древних сланцах вокруг угольных месторождений Австралии.  До нынешних дней сохранились древовидные папоротники   Dicksonia antarctica высотой до 6 метров. Отпечатки их родственников обнаружены в сланцах Антарктики, возраст которых составляет 325 миллионов лет! Тогда же стали появляться леса из  разнообразных, похожих на пальмы Cуcas, и  хвойных деревьев  из Conifers.  Потомки всех этих растений и сегодня растут в Австралии, на островах Океании и на других гондванских континентах, что доказывает существование в далеком прошлом   огромной единой  суши.
   Позже на всей  земле появились  покрытосемянные (цветковые) растения, которые стали завоевывать и Гондвану. Некоторые из их семейств (Proteaceae и  Myrtaceaе), и сегодня доминируют во флоре южного полушария, поскольку заселили суперконтинент до его раскола.
В конце юрского периода, примерно 180 миллионов лет назад,  начинается драматический раскол южного суперконтинента, который  не мог не отразиться на различиях в растительности ее раздвигавшихся частей.
Первыми стали отодвигаться  Африка и Южная Америка, затем отделяются Индия, Мадагаскар и  Новая Зеландия. 

Наконец, около 80 миллионов лет назад начинают раздвигаться Антарктика  и Австралия, и наш континент отправляется в самостоятельное плавание. Большая его часть располагалась тогда в умеренном климате. Временами морские воды проникали на континент, способствуя увлажнению климата и развитию обширных влажных лесов (rainforest) с многочисленными видами  Araucaria, Podocarpus и Nothofagus.
Многие из этих растений дожили до нынешних дней. Стройные араукарии (Норфолкская сосна и другие виды) украшают прибрежные районы Австралии и островов Океании (о них мы расскажем позже). Хвойные деревья и кустарники Podocarpus обитают на каменистых горных почвах. К ним относится хорошо известная сливовая сосна с сочными темно-синими плодами, которые мы с удовольствием попробовали.
               
А относящиеся к Nothofagus  высокие стройные мелколистные  буки ныне можно встретить на юге Австралии.  В далеком прошлом густые леса этих 30-40 метровых деревьев покрывали значительные площади Гондваны. Ныне кроме Австралии их небольшие рощи встречаются в Южной Америке и на островах Океан
С удалением от Антарктики (надо не забывать, что она была лишена льда и покрыта гондванской растительностью) австралийская флора развивалась изолировано. 35 миллионов лет назад на континенте появились эвкалипты. Их возникновение и быстрое распространение акаций было  связано с продвижением  Австралии на север и попаданием ее обширной центральной части в зону аридного климата, а также с засолонением почв в связи с длительным выветриванием древних кристаллических пород. А обособленность Австралии способствовала появлению множества видов, которых нет на других континентах и которые натуралисты называют эндемиками. Таковы, например, многочисленные гревиллии с их яркими красивыми разнообразными цветами, бэнксии, варата и другие представители семейства Proteaceaе.
 15-10 миллионов лет назад северо-западная часть нашего континента  приблизилась к  островам Индонезии. И тогда в Австралии появились элементы Индо-Малайской флоры. Огромные фиговые деревья, украшающие наши побережья и парки, относятся к числу таких молодых пришельцев.

В национальных парках и ботанических садах Нового Южного Уэльса  можно познакомиться не только с богатством растительного мира Австралии, но и с его историей. Мы специально посетили ботанический сад Тomah («древовидный папоротник” на языке  аборигенов), где бережно сохраняются «живые ископаемые» - так называют ботаники оставшиеся со времен Гондваны виды растений.  Им посвящен большой участок этого сада, расположенного на черных вулканических породах - базальтах. Мы попали в сумрачный лес сlдревовидными папоротниками.
  Тут и там растут похожие на пальмы Cycas. На самом деле они были примитивными жителями древних лесов Гондваны. Заселив этот суперконтинент 300 миллионов лет назад, они дожили до наших дней и растут не только в Австралии, но и на других южных континентах.

Среди деревьев мы встречаем много зеленовато-серых представителей семейства Casuarinace (казуарин).  Они oчень выносливы,  широко распространены и  легко узнаются по длинным, свисающим ветвям. Свое название они получили за сходство с казуарами, птицами, близкими австралийскому страусу эму. Спадающие ветви казуарин похожи на оперение этих птиц.
Эти дeревья имеют ни на что не похожую листву Их листья редуцированы до маленьких колец, которые обвивают стебли, свисающие вниз длинными узкими плетьми, что  делает эти  растения похожими на хвойные деревья. Золотисто-коричневые мужские цветы в виде колосков длиной до 10 см в изобилии появляются на концах этих плетей.
  А из пучков женских цветов образуются многочисленные изящные шишки.
Одна из широко распространенных   казуарин носит название She-oak. Это связано с тем, что деревесина у этих невысоких (3-6 м) деревьев похожа на дубовую, но хуже. Будучи второсортным, дерево, по обычаю прошлых времен,  было поименовано женским родом.


Но особенно красивы величественные араукарии – странные  хвойные деревья (Сonifers). Семейство Araucariaceaе представлено в Австралии и на островах Тихого океана  всего 18 видами и еще несколько видов растут в Южной Америке.  Это высокие,  до 50 метров, торжественные  деревья  с прекрасную древесиной, грубой корой и симметрично расположенными ветвями. Их красивые кроны имеют разную форму от куполообразной до треугольной. Жесткие густо-зеленые листочки, собранные в тесные спирали, располагаются  на концах ветвей. Их шишки  часто содержат съедобные орешки.


 В природе араукарии ныне распространены весьма ограничено и предпочитают прибрежные зоны. Сегодня замечательные аллеи араукарии, известной как сосна острова Норфолк, высажены вдоль многих австралийских пляжей и в парках.

Вот еще одна величественная араукария -  Bunya Рinе. Она имеет стройные  очень высокие стволы с почти черной корой и ценную древесину. Но ее всячески оберегают из-за очень медленного роста.

А вот еще одна араукария - красивая  Hoop Pine с высоким прямым стволом и «кустистой» кроной. Она принадлежит к самым древним араукариям. Ее ископаемые остатки находят на разных континентах Гондваны в отложениях с возрастом 300 миллионов лет. 

Здесь же мы  любовались посадками  стройных, нежно-зеленых, молодых деревьев  Wollemi Рine. За древнее происхождение его назвали деревом динозавров. Небольшая роща этих деревьев была обнаружена только в 1994 году в 150 километрах к северо-западу от Сиднея. Оказалось, что этот неизвестный науке вид является ближайшим родственником других гондванских араукарий. Малочисленные валлемии, упрятанные в глубоком каньоне, ныне тщательно охраняются. 

С неизвестным девственным растительным миром, еще лишенным многочисленных растений-эмигрантов, привезенных из Европы и других континентов, столкнулись Бэнкс и его спутники. Им повезло, так как они могли изучать леса, которых в Австралии очень мало (всего 5% против 35% в Канаде или 55% в Японии).  Здесь леса растут, главным образом, в узкой полосе между горами и океаном на востоке и юге континента, кроме того, их много в Тасмании.
             В австралийской флоре преобладают эвкалипты и акации. Но, как мы уже отмечали, наши путешественники, изучавшие лишь ограниченную площадь, не почувствовали этого, хотя, конечно, сразу же обратили внимание на незнакомые высокие деревья. 
Эвкалипты  относятся к семейству миртовых (Myrtaceae). Кроме них этому семейству принадлежат милейлуки (Melaleuca), каллистемоны (Callistemon) и чайные деревья (Leptospermum или Tea Tree).
Цветы всех многочисленных растений семейства миртовых состоят из множества длинных тычинок, собранных вокруг главного стержня, а их лепестки редуцированы. Раскраска цветов необычайно разнообразна: от яркого темнокрасного или алого до кремово-желтого и бледно-зеленого. Пыльца на концах тычинок желтая  и цветы как бы осыпаны светлой пылью. Цветы миртовых большей частью медоносные.
Эвкалиптов  в Австралии существует  более 600  видов,  и они занимают до 85% здешних лесов. И мы, конечно, не в силах дать даже краткую характеристику этому многообразию.
 Среди эвкалиптов есть и кусты, и высокие деревья.  На юге и в Тасмании растут высокие леса царственного эвкалипта, стометровые деревья которого  соперничают в росте с высочайшими деревьями мира – калифорнийскими секвойями, а растут почти в 300 раз быстрее послед
А самым распространенным видом  эвкалиптов являетcя могучий  River Red Gum, который растет вдоль рек, ручьев и пересыхающих водотоков по всей стране. Ныне он широко культивируется на других континентах.
Особая  прелесть эвкалиптов – в декоративных листьях, цветах и аромате. Листья -  чаще  всего узкие висящие вниз, ланцетовидные или серповидные, плотные, с железой, выделяющей масло, что препятствует испарению влаги. Возможно, оно то и создает голубую дымку над эвкалиптовыми лесами, давшую окружающим Сидней горам  название - Голубые горы. Большая часть растений этого семейства остроумно сопротивляется потере влаги в жару, поворачивая листья так, чтобы избегать прямого воздействия солнечных лучей, отчего в эвкалиптовом лесу трудно найти густую тень.
 Эти, свисающие вниз листья позволяют воде быстрее достигать земли и поить страждущие корни. У эвкалиптов цветы, по большей части, белые, собраны в кисти. Их бутоны перед тем как распуститься надежно защищены крышечкой, отчего произошло латинское назване Eucalyptus – «хорошо укрытый» (это научное название деревья получили только в 1777 году, при посещении Kуком Тасмании, во время его третьего кругосветного плавания). Плоды эвкалиптов имеют вид деревянистых сферических капсул, которые разнообразны по форме и размерам.
Форма и раскраска листьев и цветов у эвкалиптов удивительно разнообразны. Листья могут быть вытянутыми, эллипсовидными и  даже круглыми, от густо-зеленых до светло-голубых..
Деревья эвкалиптов часто усыпаны красными или  и желтыми цветами, что  делает их нарядными и праздничными.
Стволы эвкалиптов разнообразны. Их кора варьируют от грубой бурой до гладкой серебристой, голубоватой или нежно розовой. Иногда  кора свисает со стволов в виде лент и лохмотьев.       
Эвкалипты бесценны для Австралии. Они дают древесину, масло, мед и красители. Аборигены давно использовали их листву при простудах. И сегодня  из нее изготавливаются лучшие антисептики и ингаляторы. А листва  только трех видов австралийских эвкалиптов идет в пищу коал, с чем связано ограниченное распространение этих милых животных.
Всем известное общее название эвкалиптов - “gum tree” было  дано им   первыми колонистами за ароматный смолистый запах, напоминающий леса покинутой родины.
Вспомним теперь, что к семейству миртовых принадлежат милейлуки и каллистемоны. И у тех и у других соцветия напоминают щетки для мытья бутылок, хотя название Вottlebrush принадлежит только каллистемонам. К слову сказать, род Callistemon  переводится с латыни как «прекрасные тычинки». Вообще же, милейлуки и каллистемоны очень похожи. Их главное различие состоит в том, что тычинки у милейлук  собраны в пять пучков, а у  каллистемонов (о, ужас!) всего в три. Как ты думаешь, читатель.  Уж теперь то ты сможешь легко различать эти растения, которые не только заполонили Австралию но и проникли в Европу ?  На деле же, большинство милейлук легко узнаются по стволам. С них свисают  лохмотья, которые легко расщепляются на тонкие, похожие на бумагу листы. Отсюда название некоторых видов этих растений Рaperbark. Рисунки аборигенов  на такой коре и сегодня являются истинно австралийскими сувенирами.

Деревья и кусты милейлук и каллистемонов, усыпанные яркими красными или желтыми цветами, привлекают ароматом своего нектара попугаев, особенно шумных, пестро раскрашенных розелл. Их гвалт вокруг милейлуки, растущей под окном нашей кухни, будит нас весенними днями с первыми лучами солнца. Осыпаясь, щетки-цветки открывают цилиндрик (стержень) плотно собранных плодов-капсул. Часто побег образуется внутри еще не  осыпавшейся щетки, и тогда новые листочки появляются из ее верхней части.
Один из родов миртовых сохранил красивые белые или розовые лепестки вокруг длинных тычинок. Когда один из матросов Кука заварил эти лепестки в кипятке, то получился напиток, похожий чай. Так были открыт  «чайное дерево»
(Тea-Тreе) - ценный источник уникального масла-антисептика. А аборигены умеют готовить из маленьких цветов этого дерева сладковатый напиток.
 
И хотелось бы сказать еще об одном представителе семейства Мyrtaceae – немногочисленном роде Acmena. Его высокие (до 20 метров) могучие деревья обитают во влажных лесах. Они цветут пушистыми белыми цветами, а их сьедобные плоды, размером до двух сантиметров похожи по виду и вкусу на кисловатую вишню. Эти деревья имеют звучное название Lilly-pillу.

Бэнкс и его коллеги обратили внимание на обилие вокруг Ботани Бэй красивых   цветущих растений, усыпанных нежными пушистыми желтыми шариками. Все они относятся ныне к семейству Mimosaceaе, и родиной их являются Австралия и Океания.  Самые распространенные виды этих мимоз (всех их 960), объединенные в  род Acacia (aкации), образуют кустарники и деревья до 12 метров высотой. Тычинки, собранные в шарики и делают цветы мимоз такими пушистыми. У некоторых видов перистые листья напоминают листочки папоротника.
 У других они заменены  узкими плоскими филлодиями (phyllode), которые развиваются из черенков листьев и предохраняют растения от потери влаги. На ветках акаций между нижней парой перистых листов или в основании черенков, а иногда на филлодиях, располагаются масляные железы (glands) длиной 1-4 мм.

Семена акаций заключены в сухие стручки разной длины и весьма разнообразной  формы. Эти быстрорастущие растения, часто доминирующие в ландшафте, хорошо приспосабливаются к любым условиям  и бесценны в борьбе с эрозией и опустыниванием территорий. Они объединены общим названием Wattle (плетень),   которое пришло от ранних поселенцев, использовавших ветви Black Wattle  для сооружения того, что они называли «wattle-and-daub hut” (оштукатуренный плетень)
Wattle часто высаживают в садах, так как она быстро растет и дает спасительную тень другим растениям. Она также улучшает почву, улавливая из воздуха азот с помощью бактерий, живущих на ее корнях. Аборигены используют некоторые виды Wattlе для изготовления красителей и для потравы рыбы. А овцеводы Австралии  использовали кору этих растений  для получения танина, необходимого для дубления овечьих шкур.
Уже через 6 лет после возвращения Бэнкса австралийские акации начали успешно  культивироваться в теплицах Англии.


Морское божество  Протей умел принимать многочисленные образы и формы, что побудило Карла Линнея назвать одно из  растительных семейств за обилие родов и видов Proteaceae. Наиболее распространены они в Австралии и Южной Африке. Множество новых видов были открыто  и обнаружено нашими героями вдоль восточного побережья Австралии.  Они были объединены в роды Banksia, Grevillia, Hakea и Telopea.
           Bокруг Ботани Бэй Бэнкс встретил кусты и деревья с необычными вертикальными цилиндрической формы соцветиями золотисто-желтого цвета, вокруг которых гудели пчелы.

 У них были самой разнообразной формы листья, иногда зубчатые, и плотные необычные деревянистые шишки. В них видны капсулы, похожие на раковинки двустворчатых моллюсков.  В капсулах  помещаются летучие семена. Несмотря на большое разнообразие, все эти медоносные кусты и деревья, высотой до 12-13 метров, несомненно, принадлежали одному роду. Позже сын Линнея   назовет его  Banksia в честь Джозефа Бэнкса.   

В небольшом, бережно охраняемом заповеднике «Eastern Surburbs Banksia Scrub” на северном берегу Ботани Бэй, около Jenifer Street нам удалось увидеть многих из перечисленных представителей эндемичной австралийской флоры и, особенно, разнообразные бэнксии в таком  же виде,  как увидели их Бэнкс, Соландер и их спутники 233 года тому назад.

Многочисленные представители рода Grevillia (340 видов) – spider flower, живущие только в Австралии (лишь 4 вида известны на островах ), всегда привлекают внимание своими яркими, изогнутыми, похожими на пауков цветами.
Когда мы бродили по огромному ботаническому  саду Mount Annan (недалеко от Сampbelltown), в котором представлены исключительно представители эндемичной австралийской флоры, пожалуй, самое сильное впечатление на нас произвело обилие разнообразных гревиллий - от стелющихся кустов до деревьев, усыпанных яркими изящными, нежными завитками цветов всех оттенков радуги.   
Название этим растениям было дано в честь вице-президента Королевского Общества  и знаменитого садовода XVIII века - С.Гревилла. Их нектар необычайно привлекателен для птиц, и приятно наблюдать за крошечными птахами, порхающими над красивыми цветими.


Растения  рода Hakea так же, как и гревиллии, имеют много видов ( более 150) и  почти все они  живут в Австралии. И хотя они необыкновенно похожи на гревиллии, их всегда можно отличить по плодам, имеющим вид крупных орехов. Названы они по имени ботаника Христиана Людвига Хэйка

.

А в роду Telopea был открыт вид Waratah (что на языке  аборигенов обозначает «цветущий красным цветами»). Его прямые стройные и высокие, до 3-х метров  кусты завершаютcя   крупными (до 15 см) ярко-красными цветами. Ботаническое имя этого рода – Telopeа обозначает -  «видное издалека». Оно впервые было привезено в Европу еще голландцами и названо ими  «самое прекрасное растение».  Белые или светло кремовые цветы у этого вида большая редкость.




За свою красоту и привлекательность цветок Waratah избран эмблемой штата Новый Южный Уэльс. Он постоянно используется в легендах аборигенов, его изображение можно встретить на посуде, одежде,  архитектурных орнаментах, а  имя этого цветка носят поселки, корабли и даже … футбольная команда.

Говоря о флоре Австралии, невозможно не упомянуть еще один замечательный род. К нему относятся высокие (до 50 метров), с огромной шатровой кроной и гладкими стволами, напоминающими ноги исполинских слонов, фиги (Ficus из семейства  Moraceae). Они распространены от Средиземного моря до Индо-Малазии. И из 1000 их видов лишь сорока двум удалось недавно проникнуть на австралийский континент. Они привлекают внимание своими свисающими воздушными корнями. Их расхожее, на первый взгляд таинственное, название – «корни-душители» связано с возможностью размножаться  необычным способом. Они начинают свою жизнь как эпифиты (не связанные с почвой растения). Когда их воздушный корень достигнет земли и начнется рост крупного фикуса, он задушит дерево, которое вырастило эпифита-злодея.
 Фикусы растут во влажных лесах. В городах они являются лучшим украшением парков.

Австралийские растения приспособились к борьбе за выживание среди неблагоприятногo, засушливого климата и постоянных страшных пожаров.
Большинство австралийских растений - бэнксии, эвкалипты, акации  и другие спасаются от палящего солнца и сберегают влагу, так как имеют жесткие небольшие, часто колючие листья с восковой или волосистой поверхностью. Такой склероморфизм (от sclero – твердый) австралийской флоры отличает ее от суккулентных (водосодержащих) растений сухих жарких зон Африки и Америки, в первую очередь, от всех кактусовидных..
 Зажигаемые молниями пожары бушевали в Австралии и до появления человека. Умение переносить пожары – характерная черта многих австралийских растений. Шишки Proteaceae открываются только при пожарах, освобождая семена, которые разлетаются в разные стороны.  Семена эвкалиптов сохраняются благодаря защищающим их капсулам. Это особенно важно для этих растений, которые восстанавливаются из семян. Но природа как бы подстраховалась. Под корой многих эвкалиптов находятся спящие почки, которые дают побеги только после пожара, так же не позволяя растению погибнуть. Иногда такие спящие почки расположены в древесном утолщении основания ствола. Семена акаций имеют твердую оболочку и иногда находятся в почве  до десяти лет, прежде чем прорастут после обильных дождей.
Вообще, как ни удивительно, пожары играли важную роль в сохранении австралийской флоры. Почвы нашего континента, в основном, бедны и нуждаются в удобрении. Таковым оказалась зола и, особенно, зола акаций, богатая азотом.
Изучая древнюю пыльцу из  слоев с древесным углем, палеоботаники пришли к выводу, что за последние 40 000 лет флора Австралии существенно изменилась. Раньше было больше широколистных растений,  чувствительных к огню. Нынешнее сообщество австралийских растений характеризуется преобладанием терпимых к пожарам форм. Становившийся более засушливым климат способствовал тому, что склерофилы вытеснили широколистные растения.

Таким оказался  удивительный мир флоры пятого континента, начало изучению которого положили восемь дней напряженной работы ботаников в мае 1770 года. Он увлек и нас, и мы исходили берега Ботани Бэй, вооруженные многочисленными книгами о растениях Австралии, и испытывали восхитительное чуство восторга, узнавая виды растений, которые открыли Бэнкс и Соландер.

Помимо ботанического сада «Mt.Tomah», мы провели много времени в еще одном чудесном саду «Mt. Annan». Он раскинулся вокруг базальтового вулкана  на юго-западе Большого Сиднея, и в нем собраны исключительно австралийские растения.
Здесь мы видели и знаменитую Wollemi Pinе,  и древние араукарии, и казуарины, и питомники фиговых деревьев, и чудесные сады бэнксий, акаций, гревиллий.  Сад большой, и мы объезжали его на машине по двум круговым дорогам, названным именами двух замечательных ботаников Каннингэма и Кэли, которых Бэнкс послал на свои деньги продолжать изучение флоры Австралии

На север вдоль побережья новой земли
 
7 мая 1770 года Кук приказал вырезать на стволе большого дерева надпись “Endeavour” и дату и поднял якорь. Корабль вновь поплыл на север вдоль берегов открытой Джеймсом Куком земли. В 9 милях к северу от Ботани Бэй корaбль миновал вход в глубокий залив, который, как показалось Куку, будет удобен для якорной стоянки и который получил имя Джексон Бэй в честь Прокурора  Адмиралтейства Джексона. Кук и его спутники  не остановились здесь и упустили возможность открыть один из самых лучших заливов в мире, на берегах которого ныне раскинулся Сидней.  Корабль продолжал плыть на север мимо холмов, хребтов и широких долин, покрытых густой растительностью. Бэнкс отметил это как явный признак плодородия почв и оказался совершенно прав, так как ныне это самые благоприятные места в Австралии для ведения молочного хозяйства.
Во время одной из остановок для пополнения запасов воды Бэнкс был удивлен термитниками и тучами черных и голубых бабочек. Он оставил об этом восторженную запись в своем журнале. На этом отрезке пути ученые активно изучали жизнь моря, собирая коллекции рыб и придонных животных. Продвинувшись на север на тысячу миль, корабль попал в плен коралловых рифов и налетел на один из них. Бэнкс писал в своем дневнике об охватившей его и его спутников панике и восхищался хладнокровием и выдержкой Кука, который приказал сбрасывать пушки и тяжелый груз за борт. Это позволило судну всплыть и добраться до входа в реку, которая получила название  Endeavour (рядом с нынешним Сooktown). Судно нуждалось в ремонте, и вынужденная стоянка заняла три недели. Пришлось организовать лагерь  с палатками для жилья и загонами для своих животных. Паркинсон оставил зарисовки этого лагеря.
С борта корабля наши путешественники постоянно видели  костры аборигенов  на берегу. Один из мысов, где костров было особенно много, Кук даже назвал Smoky Cape. На берегах реки Эндовер англичанам пришлось познакомиться с аборигенами
более близко. Знакомство это оказалось мало приятным. Местные жители были недружелюбны, избегали контактов и даже постоянно затевали стычки с пришельцами. Кук писал в своем дневнике, что «больше всего они хотели , что бы мы убрались отсюда» и отмечал, что  аборигены более счастливы, чем европейцы. Они  не нуждаются ни в чем, так как имеют все, необходимое для жизни. Туземцы, как и на Ботани Бэй, не обращали внимания на подарки, но, когда матросы выловили несколько огромных черепах, пытались утащить часть из них. Когда же их прогнали, они сначала пытались украсть  сети, а потом подожгли траву вокруг лагеря. Куку пришлось схватить мушкет и стрелять им  под ноги. Во время этой суматохи часть столь ценных для команды свиней сбежала. Впоследствии они одичали и  расплодились. Потомки этих “Captain Cooker’s” и  по сей день бродят  в лесах северного Квинсленда, нанося вред растительности острыми  копытами  и большим  весом.
К этому времени запасы солонины и сухарей подошли к концу и острой стала проблема пополнения рациона за счет местных растений. Англичане видели, что аборигены собирают семена Cycas, вымачивают, обжаривают и истирают их, после чего из муки пекут лепешки. Но они не знали, что эти, богатые крахмалом семена, ядовиты и некоторые из команды попробовали их, что вызвало рвоту и понос. Свиньи  охотно пожиравшие шишки с этими семенами, вскоре тоже начали болеть, а две даже сдохли.   
Здесь же англичане увидели, что аборигены едят красные плоды Lilly Pilly, обнаруженные еще в Ботани Бэй, и сами стали есть их с явным удовольствием. Единственной  едой, которой удалось запастись на берегах реки Эндовер, оказались семена Acacia holoseriea . Аборигены так же пекли из муки этого растения лепешки и также предварительно обжаривали и пропаривали семена. Впоследствии выяснится, что эти семена более богаты протеином и жиром чем пшеница и рис. Бэнкс и Соландер обнаружили здесь,  что муку аборигены делают также и из семян  эвкалиптов, а цветы их  успешно употребляют для изготовления сладкого питья.

Бэнкс организовал трехдневное путешествие вверх по реке, где было собрано еще около 300 образцов новых растений. Они обнаружили здесь орехи, похожие на кокосовые, а Паркинсон даже сделал зарисовки бамбука. Во время этого плавания по реке Бэнкс описал странных крупных серых животных с длинным хвостом и сильными длинными задними лапами, при помощи которых они совершали большие  прыжки. Он заметил, что сравнение их с какими-либо европейскими животными невозможно и что мясо этих зверей, которых аборигены называли кенгуру, - съедобно и вкусно. Как потом выяснилось, слово кен-гу-ру обозначало “я тебя не понимаю” и было ответом  на вопрос – “что это за зверь?”  В Англию Бэнкс привез череп, шкуру и зарисовку этого животного. Впервые были описаны поссумы с сумкой у живота, где прятались детеныши.
Бэнкс использовал стоянку, чтобы подвести итоги возможностей использования в пищу растений Нового Южного Уэльса. Его отчет был малоутешительным. Он описал флору как простую и, в основном, несъедобную. Из пригодных в пищу растений он отметил капустную пальму, один сорт бобов, петрушку и траву, похожую на шпинат. Фруктов было мало. Ягоды, напоминающие сливу,  вишню и терновник, были кислыми и имели несоразмерно крупные косточки. Однако, Бэнкс счел нужным отметить, что при таком разнообразии флоры в ней наверняка найдется много полезного. Тем более, что  все встреченные им аборигены были рослыми, здоровыми людьми с превосходными зубами.
Отремонтировав судно, мореплаватели осторожно продолжили свой путь между грядой рифов и сушей, картируя и описывая ее берега. Наконец, корабль добрался до островка около самой северной оконечности побережья - мыса Йорк, названного так в честь второго сына Георга Ш.
На этом голом ветренном островке  Possession Island, который можно найти только на крупномасштабных картах и который был ошибочно принят мореплавателями  за край континента, 22  августа 1770 года вслед за торжественным обедом,  почти через  четыре  месяца после захода в Ботани Бэй, состоялась поспешная церемония провозглашения владениями Британской Короны побережья, названного Куком Новым Южным Уэльсом.  Она сопровождалась подъемом флага и стрельбой из мушкетов и из  оставшихся орудий. На этой церемонии присутствовали Кук, Бэнкс, Соландер и несколько офицеров.   
Покидая в сумерках островок, англичане не заметили, что флагшток был установлен среди развалов кварцевой жилы с видимым золотом. Через сто лет на этом месте была заложена мелкая шахта.

                Возвращение

После Торресова пролива перед “Endeavour” лежал известный путь в Батавию, на острове Ява, и далее через Кейптаун домой. Куку была необходима  остановка для серьезного ремонта корабля перед долгим плаванием по двум океанам.  Но эта стоянка в душной и влажной Батавии  дорого обошлась команде. Многие заболели малярией и дизентерией. 
           Треть состава умерла и среди них художн Паркинсон и астроном Грин, естествоиспытатель  и секретарь Бэнкса Споринг и лейтенант Хикс, тот самый, который  первым увидел юго-восточную оконечность Австралии. Они  внесли  неоценимый вклад в успех экспедиции. А тысячи рисунков Сиднея Паркинсона не только имели серьезное научное значение, но и до сегодняшнего дня украшают  роскошные альбомы и книги, посвященные флоре Австралии. Огромным горем для всего состава экспедиции была преждевременная утрата своих замечательных спутников и друзей перед последним переходом к родным берегам.

Тогда же умерли  Тупиа и его слуга. Всего 38 человек потерял Кук в этом плавании, и почти все они погибли в отвратительном климате Ботавии.  Бэнкс и Соландер серьезно переболели, но, оправившись, нашли в себе силы собрать очередную коллекцию экзотических растений. Кук покинул Яву как только смог и поплыл домой через Мыс Доброй Надежды, остров Святой Елены и остров Вознесения.

Наконец, 12 июля 1771 года, почти через три года отсутствия, “Endeavour” бросил якорь в гавани Плимута. Восторгу и радости друзей Бэнкса не было предела. Многие в Англии считали путешественников погибшими. Кук, Бэнкс и их спутники стали героями. Президент Королевского Общества представил Бэнкса Георгу Ш,  и того так заинтересовал рассказ о новой земле и увиденных чудесах, что он удостоил Бэнкса и Соландера  особой аудиенции. Так началась  дружба монарха и ученого.
Георг Ш просит Джозефа стать директором его садов в Kew.  Бэнкс соглашается и с этого времени наблюдает за садами и определяет их развитие.
Вскоре Кук отправился в свое второе плавание. Неуспевший оправиться от тяжелого путешествия, Бэнкс вновь хотел присоединиться к нему, но этим планам не удалось осуществиться. Причиной были неумеренные требования избалованного Бэнкса по поводу условий пребывания его на корабле. Он настаивал на увеличении числа слуг, на приглашении в плавание музыкантов и  даже на  замене корабля на больший. И Кук уплыл в свое второе кругосветное плавание без него.
А Бэнкс со своей командой всего через 2 месяца после отплытия Кука, в 1772 году отправился в короткий вояж на вулканическую землю Исландии, где изучал совершенно иной растительный мир мхов, лишайников и небольших березовых рощ.

                Судьба знаменитой коллекции

Официальный отчет о результатах исследований Бэнкса и его группы был опубликован  в 1773 году. Он вызвал огромный интерес публики описанием  путешествия, увлекательной картиной жизни на Таити и сообщением об открытии Нового Южного Уэльса с его удивительной и неизвестной природой.
А к Бэнксу после кругосветного путешествия пришла небывалая слава. Она была столь велика, что его имя не сходило со страниц газет. Дело дошло до того, что после приемов и бесед с Георгом Ш о великом плавании Кука, газеты писали как о
«вояже мистера Бэнкса».
            Хотя научные результаты экспедиции не были еще опубликованы, Бэнксу и Соландеру были присвоены степени докторов Оксфордского Университета. Они получали бесконечные приглашения в дома самых высокопоставленных особ. 
О них писали газеты и публиковали на Бэнкса шаржи.

Главной задачей Бэнкса стало быстрое издание материалов экспедиции. Для этого было нужно сделать гравюры по уникальным рисункам Паркинсона. Этот замечательный и увлеченный художник оставил 21 том законченных рисунков и набросков.  На 330 из них были изображены австралийские растения. А Даниэлу Соландеру предстояло завершить ботанические описания к этим гравюрам. Поскольку научую деятельность экспедиции оплатил Бэнкс, он был и владельцем огромной собранной коллекции. Ничего подобного не имели ни недавно организованный Музей Естественной Истории Британии, ни Ботанический  сад Георга Ш, которого народ за любовь к сельскому хозяйству уважительно называл  «король-фермер».
             Джозеф Бэнкс задумал опубликовать описание коллекции (“Florilegium”) в роскошном виде в  14 томах с характеристикой флоры  разных мест, посещенных  “Endeavour”, и научный мир с предвкушал скорое их появление.  Особое нетерпение испытывал Карл Линней. Хотя великий ученый еще не видел коллекцию, он называл ее несравненной и завлял, что «такой не было прежде и вряд ли что-либо подобное появится снова». Он был разочарован тем, что Соландер не прислал ему образцов.  Находящийся на службе у Бэнкса, ученик великого Линнея смог направить ему лишь часть дубликатов.  Кстати, изучая их, сын Линнея выделил многочисленный род бэнксий.
Огромное значение коллекции Бэнкса можно было предугадать. Она, несомненно, должна была вызвать взрыв интереса в ботанических кругах , подобный тому, который вызвало открытие Нового Южного Уэльса в среде географов.
Но работа по обработке коллекции оказалось значительно более сложной и дорогостоящей,  чем предполагал Джозеф Бэнкс. А коллекция к тому же постоянно пополнялась за счет сборов по всему миру  ботаниками, которых он спонсировал. Бэнкс ревниво относился к своему сокровищу. На всех гравюрах стояло только имя владельца коллекции.  Что-либо опубликовать можно было только с его согласия. Соландер, ставший постоянным секретарем Джозефа и давно живший в его доме, с трудом справлялся с огромной работой по составлению каталога и описанию растений. Сам же Бэнкс, будучи занят своими бесконечными административными и общественными делами, уделял этой работе  все меньше внимания, хотя ни на минуту не оставлял мысли об издании. Прошло почти 10 лет, а работа была еще далека от завершения.
В 1782 году Бэнкса постигло огромное горе. От кровоизлияния в мозг внезапно скончался его верный друг и постоянный помощник Даниэл Соландер. Бэнкс был безутешен и в одном из свои писем оставил такие слова -  «потерю эту невозможно восполнить. Даже если бы я нашел другого человека, образованного и уважаемого, невозможно для моего сердца заменить чувство, которое  жило 20 лет, пока мы были вместе…». Тогда же он писал в Швецию,  что все, что было достигнуто в области изучения флоры, было сделано ими совместно и что имя Соландера будет стоять рядом с его собственным на титульном листе будущей книги.  Но эта смерть  еще больше задерживала публикацию.
Прошло еще 10 лет, и стало ясным,  что она вряд ли будет завершена при жизни Бэнкса, что, к сожалению, оправдалось. Среди возможных причин этого, помимо трудоемкости самой работы, называли смерть Соландера, потерю интереса у самого Бэнкса и огромную, непосильную даже для богатого Бэнкса  стоимость роскошного издания. Злые языки даже утверждали, что ставшему знаменитым  Джозефу Бэнксу все эти хлопоты просто надоели. Конечно, он был уже Президентом Королевского Общества, заведовал Королевским Ботаническим Садом, был главным научным советником Двора и был вовлечен в массу неотлагательных дел. Не подтолкнуло работы по подготовке “Florilegium” даже то, что в 1790 году в Лондоне был опубликован журнал о путешествии к Ботани Бэй главного врача Первого флота Джона Уайта с иллюстрациями австралийских бэнксий, эвкалиптов и чайного дерева.
Через 20 лет гербарий Бэнкса стал пополняться  австралийскими образцами, присылаемыми из основанной в Порт Джексоне колонии. Этот гербарий был уже весьма популярен среди ботаников всего мира, приезжавших работать с ним. В нем  только первоначально было 17 000 собранных в Австралии растений. Время шло и многие из этих растений были переименованы.
Обилие новых растений требовало огромной работы. Карлом Линнеем было систематизировано 10 000 растений ( сегодня известно более 400 000). Требовалось выделить новые семейства и роды для австралийских растений. Это не делалось пока Бэнкс не пригласил продолжить работу Соландера другого ботаника. Им стал  Роберт Броун, талантливый, широко образованный исследователь. И все равно, до конца работы с коллекцией было очень далеко. А в  XIX веке французский натуралист Георг Бентем на основании знакомства с гербарием, и даже не  пользуясь консультациями  Роберта Броуна, издал увесистую книгу  «Австралийская Флора». 
Только в начале ХХ века Музей Естественной Истории Британии опубликовал черно-белые гравюры австралийских растений с описаниями Соландера. Печально, но работа  выдающихся ботаников ХУШ века прождала выхода в свет целых 130 лет. В 1974 году история Banks’s Florilegium нашла неожиданное завершение. Этот труд был опубликован большим тиражом, но, неожиданно, под названием «Capitan Cook’s Florilegium». 
К сожалению, Первый флот отправился в 1786 году к берегам Ботани Бэй, практически ничего не зная о растительном мире, с которым придется столкнуться первопоселенцам.
Обидно, но и живо написанный журнал  Бэнкса об  увлекательном путешествии и  научных наблюдениях увидел свет только через 100 лет и то  в сокращенном виде. Отрывки из него  мы с  огромным интересом читали в экспозиции «Восемь дней, которые изменили мир» в  чудесном музее, созданном около места стоянки Его Величества Барка «Endeavour» с 29 апреля по  7 мая 1770 года.

Покровитель Австралии

В 1774 году Бэнкс становится членом Общества Любителей Науки. Секретарем этого Общества он был 9 лет, а в ноябре 1778 года, 34-х летний ученый стал Президентом Королевского Общества и оставался на этом посту долгие 42 года, до самой своей смерти.


 Интерес к флоре далекой земли был столь велик, что в Лондоне было даже создано Линнеевское общество, занимавшееся ее систематизацией и классификацией, а сам Карл Линней предложил переименовать Новый Южный Уэльс в «Бэнксию».
В то же время некоторые ученые ворчали, что скорее маститый математик или физик должен был бы занять этот пост, а не молодой человек, чей престиж и влияние были результатом всего лишь богатства, дружбы с королем и известности по путешествию с Куком. Бэнкса критиковали за недостаточное количество публикаций, твердый характер и манеру председательствовать на заседанях. Последнее, возможно, было связано с тем , что он часто будил сладко дремлющих участников заседаний внезапным и громким стуком председательского молотка. Высмеивалось и его сельское воспитание. Его описывали как слишком заурядного и тщеславного человека для кресла великого Ньютона. Но Бэнкс своей энергией и активным участием в делах государства быстро переломил подобные мнения.
 
В марте 1779 года он женится на богатой наследнице Доротее Хьюгессон, с которой прожил счастливую жизнь, омраченную лишь отсутствием детей. Бэнкс купил огромный дом в  Лондоне (32, Soho square), ставший местом его многочисленных встреч с учеными, студентами и иностранными гостями и центром международных научных собраний. В нем же он создал прекрасный музей и собрал огромную библиотеку. Вместе с Бэнксами поселился Соландер, ставший секретарем и библиотекарем Джозефа.
Высокое положение и благоволение Георга Ш давали нашему герою большие возможности и большие полномочия, которые быстро были востребованы. В 1781 году он был возведен в рыцарское звание за вклад в науку и стал именоваться Сэр Джозеф.
 И вот правительству потребовались советы Президента Королевского Общества, Сэра Джозефа Бэнкса  относительно выбора места для новой колонии заключенных. 
Начать заселение Нового Южного Уэльса Бэнкс настоятельно советовал Георгу Ш уже сразу по возвращении из плавания с Куком.  Теперь король еще более серьезно прислушивается к нему, тем более что в американских колониях Британии началась борьба за независимость, грозящая их потерей. В 1779 году пришла печальная весть об убийстве капитана Кука на Гаваях, и Бэнкс остался самым авторитетным экспертом в вопросах, касающихся новой земли.
Из его официальных докладов следовало, что открытая Джеймсом Куком земля является terra nullius, или ничейными владениями. Будучи сыном своего времени, Бэнкс не желал принимать во внимание присутствие на ней племен аборигенов, доказывал, что земля эта принадлежит Британской Короне  и не видел препятствий к основанию на ней колонии. Но семь долгих лет прошло в спорах и дискуссиях до окончательного решения правительства приступить к созданию первых поселений на далекой земле.
В 1783 году Марио Матра (его имя дало название району Matraville   на северном берегу Ботани Бэй), плававший гардемарином на «Endeavour» направил в  Британское правительство 38-страничный памфлет «Предложения по основанию поселения в Новом Южном Уэльсе». Но он ничего не упоминал о возможности отправки туда заключенных. Его документ предлагал возместить потери колоний в Америке, среди которых были и ему принадлежавшие  земли. Он полагал, что это поселение  станет центром торговли со странами Восточной Азии, а во время войн  - надежной базой для кораблей, которые смогут атаковать голландские колонии на юго-востоке Азии.  Бэнкс всячески поддержал это предложение.
В том же году Британия признает независимость американских колоний, теряя при этом место постоянной ссылки своих заключенных. А необходимость в этом назрела. Из-за драконовских  британских законов число заключенных росло,  тюрьмы были переполнены, а на Темзе, близ Лондона, сотни несчастных ожидали транспортировки в трюмах пришедших в негодность судов. Обсуждалась возможность перевезти их на дикие берега Западной Африки, что натолкнулось на возражения оппозиции.  И тогда Бэнкс  предложил отправить узников в Ботани Бэй. Он уверял, что берега Нового Южного Уэльса между  сороковым и тридцатым градусами южной широты плодородны, чтобы прокормить достаточное число европейцев. Он подчеркивал, что здесь мало туземцев, что они не выказывали страха и лишь  временами проявляли враждебность. Он добавлял, что их оружие – стрелы с наконечниками из рыбьих костей и, что они не показались команде «Endeavour» опасными. А на вопрос -  законной ли будет оккупация этой территории, Бэнкс отвечал, что никакая сделка с туземцами не будет возможной, поскольку им ничего не нужно, кроме пищи, но беспокоиться не стоит, так как скорее всего они покинут эти места. С ним согласились  и  с момента принятия решения об отправке заключенных
в «Ботани Бэй Сэра Джозефа» он становится специальным советником при правительстве по вопросам  освоения новой земли. Через месяц была найдена кандидатура на пост губернатора будущей колонии. Им должен был стать капитан Артур Филлип  . 
 На подготовку этой непростой экспедиции ушло много времени и  Бэнкс  занимался ей с огромной энергией. Он выбирал растения, которые приживутся в новом климате, следил, чтобы на кораблях было место для мешков с семенами,  скота и птицы. Он думал,  что за два года колония станет вполне самодостаточной, и питание поселенцев не будет отличатся от того, к которому они привыкли в Европе. 
Еще до, того как Первый флот отплыл в свое 36-недельное плавание, Бэнксом овладела новая идея.
Будучи на Таити он восторгался хлебным  деревом с крупными съедобными   крахмалистыми  плодами. Оно уже давно было известно европейцм, а название свое получило от Дампира. И Бэнкс решил развести  это дерево в Вест-Индии, где надо было  кормить рабов, работающих на тамошних английских плантациях. Через месяц после отплытия Первого флота судно «Bounty» под командованием капитана  Вильяма Блая отправилось в Тихий океан. Эта экспедиция закончилоась плачевно. Все страдали от нехватки воды, а Блай берег ее для саженцев.

  Восставшая команда оставила Блая с несколькими спутниками в открытом океане на небольшой шлюпке, и, лишь благодаря морскому опыту и удивительному самообладанию, этому суровому капитану удалось спастись. В последующем плавании он все же доставит ростки хлебного дерева по назначению.

Поразительно, что Бэнкс не направил с  Первым  флотом ботаника, хотя бы для сбора растений для  любимых ботанических садов Георга Ш.
А первые вести от колонистов были малоутешительными. Они страдали от жары и голода.  Первый урожай оказался скудным из-за засоленных и скудных почв вокруг Порт Джексона. Тогда, в 1789 году Бэнкс организовал на свои средства отправку корабля “Guardian” с семенами и саженцами, который, к несчастью, утонул у Мыса Доброй Надежды. Впоследствии семена и саженцы европейских растений в горшках отправлялись в Колонию с каждым кораблем. Бэнкс был одержим идеей увеличить разнообразие огородного богатства Нового Южного Уэльса и постоянно отправлял туда семена самых разнообразных овощей. Имя его стало ассоциироваться со всем, что касалось Колонии. Он давал сельскохозяйственные советы, отбирал поселенцев, знакомых с фермерством, и ремесленников, которые могли быть там полезны.
В 1800 году в Колонию направился молодой работник королевских садов Джордж Кэли, которого Бэнкс нанял на должность коллектора, поручив развести сад и собирать новые растения. Малоуживчивый, конфликтный Джордж начал свою деятельность вокруг Парраматты и на склонах Голубых гор. Он добрался до заросшей древовидными папоротниками горы и назвал ее Fern Tree Hill. Сегодня здесь расположен прекрасный ботанический сад  Mt. Tomah (туземное название таких папоротников). Соседней горе он присвоил имя Бэнкса. Плохо зная латынь, юноша давал аборигенские названия своим образцам, и, сам того не подозревая, заложил основы австралийской этноботаники. Бэнкс писал о Джордже, который умудрялся со всеми ссориться, что если бы тот родился джентельменом в Англии, то давно бы был убит на дуэли. Через 10 лет Кэли  вернулся в Англию с огромной коллекцией растений, четвероногих, птиц и шкур рептилий в сопровождении своего помощника- аборигена. Животных и шкуры он передал Линневскому обществу. Умирая в 1829 году, он оставил деньги для ухода за своим привезенным из Австралии обожаемым попугаем.
В 1801 году Бэнкс получил одобрение  Адмиралтейства на организацию знаменитого плавания Мэттью Флиндерса с целью детального изучения берегов  Новой Голландии и Нового Южного Уэльса. Джозеф надеялся  на обнаружение плодородных прибрежных территорий и  отправил  с Флиндерсом своего нового помощника, ботаника Роберта Броуна и художника-естествоиспытателя Фердинанда    Бауэра, чей альбом флоры и фауны Австралии получил высочайшие оценки современников за качество рисунков.
Шотландец Роберт Броун, знаменитый открытием броуновского движения в газах и ядра у живых клеток растений, успел детально познакомиться с гербарием Бэнкса и по прибытии в Порт Джексон уже имел хорошее представление о флоре Нового Южного Уэльса. Он пытался создать новую классификацию флоры Австралии и  пользовался рисунками Бауэра. Эта незаконченная работа была опубликована в 1810 году.
  Заботясь о разведении в колонии фруктов, Бэнкс отправил туда садовника-энтузиаста, юного Георга Саттера. Тот начал успешно выращивать виноград, яблоки, груши, апельсины, лимоны и необходимый для пивоварения хмель. В своих воспоминаниях о Бэнксе Саттер восторгался тем, что многие  предвидения великого ботаника о возможностях здешних почв и климата блестяще подтвердились.

Последним, кого Бэнкс отправил в 1816 году исследовать флору Колонии, был ставший знаменитым ботаник  Алан Каннингэм.  Он оказался самым путешествующим ботаником, изучавшим Австралию. Прибыл он для сборов растений для королевских садов, а вернулся через много лет с пятью сотнями совершенно новых видов растений. С 1823 по 1828 год он исследовал плодородную равнину Ливерпуля  и долины рек Дарлинг и Брисбен. Он также внес вклад в классификацию австралийской флоры и написал книгу для фермеров о травах и пастбищах Австралии.
               
Все эти годы губернаторы колонии постоянно переписывались с Бэнксом, искали его советов. Он заслуженно стал именоваться  Патроном Австралии.
 Первые губернаторы были членами  научного Королевского Общества и посылали Бэнксу экспонаты для его коллекций, понимая, как важно знакомить жителей метрополии с природой новой колонии. Известно, что уже первый губернатор, капитан Артур Филлип отправлял ему семена, перья эму, шкуры кенгуру и чучела птиц. Бэнкс успешно разводил в Англии экзотические растения, семена которых он привез из кругосветного путешествия и которые доставляли ему из Колонии. Его примеру следовали многие богатые любители природы. А известные сегодня в Европе эвкалипты  и казуарины повели свое начало от семян, привезенных в Бэнксом и Соландером.
Кроме того, Бэнкс продолжал постоянно заботиться о королевских садах Kew.

 Королевская семья была засыпана подарками в виде живых растений и животных из новой Колонии. Бэнкс сумел превратить  эти сады удовольствий в серьезное научное заведение. Так много необычных австралийских растений цвело в  Кew, что здесь появился даже специальный павильон “Botany Bay House”, много лет бывший популярным аттракционом. Не меньший ажиотаж вызывали и животные, а  ни на кого не похожий утконос (Platypus) -  четвероногое с клювом, вообще привел ученых в растерянность. Бэнкс тогда справедливо предположил, что этот необычный зверь размножается, откладывая яйца. В Лондоне появились частные музеи и зоологические парки, в которых можно было увидеть австралийские редкости. Однако, они быстро закрывались, так как содержание их было слишком дорогим и трудным.
  Бэнкс поддерживал поиски полезных руд и минералов и просил присылать их образцы в Лондон.  Успех последовал быстро. Губернатор Филлип прислал ему белую  глину, которая оказалось пригодной для изготовления фарфора. Бэнкс обращал внимание на необходимость промышленного выращивания культур, которые можно было бы везти в Англию, таких, как табак, хлопок, конопля и индиго. Его идеи о возможности виноделия в Колонии вскоре были реализованы колонистами. У Бэнкса были так же захватывающие дух планы о развитии на далеких землях шерстяной индустрии. В период войн с Наполеоном из Испании удалось вывезти несколько мериносов, которые были помещены в стадо королевских овец в Kew. Было необходимо улучшить породу грубошерстных английских овец и начать развивать суконную промышленность. Именно Бэнкс получил разрешение отправить несколько мериносов из королевского стада с Джоном Макартуром и преподобным Самуэлем Марсденом в Новый Южный Уэльс. Благодаря этим мериносам  и  хорошим  климатическим условиям Макартуру удалось положить начало успешному австралийскому овцеводству и сукноделию.

С годами у Бэнкса начались проблемы со здоровьем, он страдал от подагры  и с 1804 года вынужден был пользоваться инвалидным креслом. Но это не ограничило круг его интересов и энергию. Он просто не мог сидеть без дела В последние годы жизни он  серьезно увлекся археологией и домашним ботаническим садом, где выращивал прекрасные растения, привозимые со всего мира.


Утром 19 июня 1820 года Патрон Австралии Сэр Джозеф Бэнкс ушел из жизни.

Почти через два столетия, знакомясь с яркой жизнью Бэнкса, читая его дневики и  книги о нем, о его путешествии на «Endeavour», о его деятельности в Лондоне – мы не могли смириться  с мыслью, что такой талантливый человек, начинавший как блестящий ботаник и собравший такой великолепный гербарий, не состоялся как крупный ученый. Ведь все так прекрасно складывалось в жизни этого красивого, увлеченного и талантливого баловня судьбы. Он был щедр и отзывчив, предан любимой ботанике, энергичен при решении конкретных задач. Большое состояние приучило его к мысли, что он может осуществить все что задумал. И во многом так оно и было. А, оказавшись втянутым в водоворот жизни Двора и великосветского общества Лондона и, затрачивая массу времени на руководство Королевским Обществом, Джозеф все откладывал и откладывал завершение своего  главного дела…  Но зато как много он сделал для налаживания жизни на нашем континенте! И каким прекрасным и щедрым организатором науки он оказался.  Многочисленные вояжи натуралистов  в Австралию (а мы перечислили только часть из них), бесконечные научные собрания в его доме на Soho square –он никогда не жалел на это ни своего времени, ни своих сил, ни своих денег. И благодаря всему этому он сохранился в сердцах и англичан и австралийцев.
В Сиднее многое напоминает о Джозефе Бэнксе и его друге и коллеге Даниэле Соландере.

В память о Бэнксе в национальном парке Ботани Бэй рядом с обелиском Куку воздвигнут необычный гранитный мемориал с изображением Patron of Australia и кратким описанием его заслуг, а невдалеке стоит обелиск, установленный шведами в память об их соотечественнике, спутнике и любимом друге  Бэнкса - Соландере.


Рядом в музее расположилась выставка “Восемь дней, которые изменили мир”. Здесь можно  увидеть портреты исследователей, страницы дневников Бэнкса и Кука, рисунки Паркинсона,  предметы, сопровождавшие путешественников в плавании.      
Об исследованиях Бэнкса и Соландера напоминают многие уголки  сиднейского Королевского ботанического сада. Здесь даже есть сад Соландера, основанный в двухсотлетнюю годовщину его смерти по инициативе короля Швеции Карла ХVI Густава, известного палеофитолога. Именем Соландера названо большое семейство пасленовых Solanoceaе, многие виды которого культивируются в Австралии.
Еще один мемориал “Ботани” находится в западном районе Сиднея, названном именем Бэнкса - Bankstown.  Изящная фигура девушки с веткой в поднятой руке как бы олицетворяет победу, которую одержали люди, проникшие двести лет назад на суровый и малогостеприимный континент.


О Бэнксе и о знаменитом путешествии напоминают и две австралийские банкноты. На одной из них, достоинством в один фунт, пущенной в обращение в 1923 году, изображены Кук, Бэнкс и их спутники, сошедшие с борта «Endeavour» на берег Ботани Бэй. На другой, достоинством в 5 долларов, находившейся в обращении с 1967 года по 1992 год, до появления пластиковых денег, мы видим  портрет Джозефа Бэнкса в расцвете сил и славы, а вокруг -  изображения австралийских растений.



Но лучшим памятником  замечательному ботанику и прекрасному человеку являются около ста видов рода Banksia, растущих  исключительно в Австралии.
Мы чувствуем некоторую вину перед доверчивым, ничего не подозревавшим читателем, который открыл нашу статью. Мы, возможно, перегрузили ее сведениями о ботанике. Но, поразившись вслед за нашими героями многообразию и необычности австралийской флоры, мы решили хоть немного разобраться в ней, хотя бы в общих чертах. А узнав ее удивительные особенности, поспешили рассказать о них и вам.
Много сугубо местных растений (native или wildflowers), тех самых, что встретились ботаникам на побережье Нового Южного Уэльса,  высажены ныне  вдоль улиц и в парках Сиднея. Надо только остановиться, поднять голову и сразу можно узнать эвкалипты по их стати, коре и листьям, bottlebrush по их красным ярким цветам, похожим на щетки для мойки бутылок, и, конечно, мимозы по золотисто-желтым, так всем знакомым шарикам нежных цветов. А если встретится дерево, где одновременно видны среди листвы желтые  вертикальные  цилиндрические соцветия и черные деревянистые шишки, то  знайте - перед вами самый популярный вид Proteacea - старина Banksia (Old Man Banksia). Соцветие Banksia и держит в руке застывший в своей нише на Bridge Street Патрон Австралии  Сэр Джозеф Бэнкс.