Барды 2. Часть 8. Эпилог

    8. Третий день. 2-е мая.
      
      Утром, проснувшись по обычаю с рассветом, полчаса читал поэтические сборники, какие купил накануне у лотошников из Харькова.
       Эти ушлые ребята приехали с бардами, поторговать ходовым товаром, близким духу авторской песни - кассетами, дисками, сборниками стихов и песен. На таких фестивалях, где собираются творчески увлеченные чем-то люди, готовые раскошелиться на свое увлечение,  коммерсантам – раздолье.
      Почитав стихи, быстренько собрался и отправился на свою любимую трусцу. Макаренко приоткрыл один глаз, недоуменно покосился, продолжая нежиться в постели.
      На этот раз побежал в противоположную сторону от развалин, вернее от заброшенных, недостроенных пансионатов, на которые насмотрелся днем ранее. Бегу не спеша. Любуюсь лесом. Километра через три влетаю в какую-то деревню, расположенную в глубине леса, на самом берегу Северского Донца. Вот чудеса. Кругом никаких дорог. Глухой лес. А деревня стоит. Дивны дела твои, господи. Чур, чур меня.
      Вернувшись с пробежки, искупался в озере, расположенном рядом с турбазой. Второе мая – это у нас открытие купального сезона. Саша за мной не успел.  Когда я, уже посвежевший, после купанья, кипятил себе чай, он только-только поднимался с койки, все удивлялся на меня, что я такой шустрый. Его слова, с натяжкой, можно было расценивать как похвалу. Но все мы знаем себе цену, и не стоило собой гордиться, зная, что в мои пятьдесят пять лет, все эти забавы призрачны и недолговечны.
      Третий день фестиваля.  Второго в моей жизни. Зачем мне все это? Душа куда-то стремится. Куда? Мне не ведомо.               
      
      После того, как все проснулись, умылись из крана, под струйкой водопроводной воды, мы общими усилиями собрали стол, сервированный из остатков продуктов, которых оказалось еще достаточно, чтобы накормить бригаду лесорубов, после этого приступили к утреннему чаепитию.
      Саша Макаренко, дабы не пропало добро, расправился с остатками самогонки, больше чем полбутылки, виновато лупая на нас сквозь очки  своими близорукими глазками.
      Мы опять были все в сборе, за столом – восемь человек, бардов из Лисичанска. Хорошая компания – великое дело для увлеченных одной страстью творческих оболтусов.
      По плану у нас было – запись песен Насти и Лены.  Запись песен – своего рода охота за редкостями. Так было, когда мы охотились за песнями Кости Великандо, Сергея Кощака. Теперь понравились песни Насти.
      Здесь, на фестивале, из всего моря авторов, можно было бы выловить еще человека два, три, близких по духу, которых стоило записать, потом прослушать повнимательнее для собственного развития.
      Но времени оставалось совсем в обрез. Мы едва успели записать несколько песен Насти и Лены, как пришел Сергей Кощак. После его прихода, естественно ни о каких записях речи быть не могло.
      На Санькины деньги, он сбегал принес пива. Начался сумбур. Сергей ни чего петь не стал. Больше ругался на плохой фестиваль, сокрушался, что ему не дали выступить в гала-концерте. И он за то же. Страсти  в нем долго не утихали.
       Мы, в это время, собирали себе автографы. Наши визитки, вымпелы – атрибуты фестиваля, украсились затейливыми записями, и не менее затейливыми подписями участников фестиваля. На память.
      
                Эпилог.
      На железном коне мчался всадник. Словно крылья за спиной – плащ.
      Вернее не плащ, а старая, выцветшая штормовка, и не крылья, а капюшон от штормовки. Но главное – мысли, образы и чувства то есть то, о чем ты  думаешь и что представляешь!
      В душе этого чудака на мотоцикле звучала мелодия и слова песни, недавно услышанной, которая всколыхнула в нем забытые, редко приходящие чувства. Необычайный восторг и радость переполняли все его существо. Было ощущение полета, слияния со всей вселенной. Самадхи, как сказали бы йоги.
      Этим человекам был я. В тот момент, кажется, ехал с дачи, спустя неделю после фестиваля.  В это время сочинялся ответ на одну из Настиных песен.  На «Балладу о Черном всаднике».
      Не смотря на то, что кто-то не оценил тебя, в очередной раз, не оценил твое искусство авторской песни, участие в фестивалях должно происходить. Только так ты сможешь узнать о своем продвижении и росте мастерства, о своем росте как творца. Это наша Мекка.
      В этот раз я открыл для себя Настю и Мишу Барановского. В прошлый раз открыл Сергея Кощака.
      Я не знаю, есть ли прогресс мой  в авторской песне, в этом виде творчества. Я и сейчас пишу песни, и они мне кажутся такими же неплохими, как и созданные ранее. Это как дети, которые все дороги для своего создателя. Но мне нужен взгляд со стороны, ощущение плеча собрата. И мне важно знать результат и ценность моих творческих усилий.
      Когда с Мишей Лавка (мы с ним живем в одном микрорайоне), после трех дней отсутствия дома, после фестиваля, по возвращении, вышли из маршрутного такси, было такое ощущение, что мы как будто лишь, только что вернулись из  какого-то другого, фантастического мира.
      Мира песен, праздника. Вернулись в унылый будничный мир, где пыль, зной. Но вернулись в тот мир, где иногда в твоей душе вспыхнет божья искорка.  Проснется душа, загорится ярким светом.  Человек, бедный, которого жжет изнутри, не успокаивается, пока не превратит этот  внутренний огонь в слова и мелодию.  Тогда  появляется новая песня, которая призвана греть сердца других людей. Так рождаются дети неведомого мира.
       До встречи!