Исповедь видящей... 1

               

            
ГЛАВА I: ЗЕМНАЯ ЖИЗНЬ, ДО ПРИНЯТИЯ ПОСВЯЩЕНИЯ.   

    Осенняя хмурая погода, стучит по клавишам дождём. Время дождей, время потока мыслей, переосмысления, какой-то небольшой остановки, передых во время бега по жизни. Слышите, как стучит дождь?.. Кап… Кап… Кап-кап… Осенний танец дождя уносит меня облаком мыслями в младенчество. Именно с того времени пойдёт моя исповедь перед Богом, перед вами, людьми. Не обессудьте меня, если посчитаете, что где-то моя жизнь была не всегда правильной. Я её проживаю так, как получается, не всегда так, как хотелось бы.
     Морозное утро 04 января 1967 года оповестилась младенческим плачем о моём рождении. Родилась в сельской больнице. Родители получили подарком от неба меня, шестого ребёнка в семье, четвёртую девочку. Дети – это всегда божий дар. Укачивали меня в деревянной люльке, прибитой к потолку. Сейчас такую колыбельку можно увидеть только в кино, и то у режиссёров, которых возможно уже и нет на белом свете.
     Из моего младенчества в семье помнили только три случая. Старший брат Владимир рассказывал, что его отец послал в больницу, узнать, кто родился. Жили мы в то время далеко от районного центра, так как отец работал чабаном, пас отары овец, то и жили на чабанской стоянке. Так брат заигрался с детьми, и только к позднему вечеру узнал и пришёл сообщить обо мне.
- Папа, девчонка родилась! – кричал он с порога, за ним клубилась морозная свежесть.
- Заходи быстрей,  а то дом застудишь, - ответил отец.
 Но не успел брат скинуть пальто и шапку, как отец его огрел ремнём: "Девчонка говоришь!.. Где же ты пропадал так долго?.. Вот тебе… Девчонка…" Владимир уже сам стал трижды папой, уже дедушка, седина безжалостно пробивается. Но день моего рождения запомнил надолго, на всю жизнь. Вспоминает всегда с улыбкой, а в последнее время замечаю, улыбка у него грустная, наверное, оттого что, то время осталось далеко-далеко позади.
      Другой брат Николай, подарил мне имя, вместе с именем ниточку судьбы. Среди прочих, где были и Нина, он выбрал имя Рая. В тот момент он был школьником, и урок географии вела учительница Раиса Ивановна, вот в честь неё я и была названа. Возможно, ему нравился предмет географии, или в то время молодая учительница с голубыми глазами неба, полная противоположность цвету, глаз нашей национальности, нравилась ему уже тем, что она, не такая как все. Когда спрашивала, почему именно так, смеётся, говорит, уже и не помню.
     Когда мне исполнилось полгода, на нашей чабанской стоянке загорелась кошара. Отец в то время разводил племенных баранов, по тем временам, только на нашей стоянке были такие овцы. Когда горела кошара, отцу забежать в то пламя огня не дали старшая сестра, мама и брат, которые просто-напросто повисли на нём. Буквально, через минуту, крыша рухнула. Уже потом, когда будут разбираться, в чём дело, скажут плохая электропроводка. Отец же всегда говорил, поджог. Завистливых людей всегда в округе много.  И это в любое время. Даже в нашем XXI веке их хватит на всех. Отцу пришлось поменять место работы, и мы всей семьёй уехали в город. Вроде бы разъехались люди, должны затеряться. Но, когда пошла в школу, а жили уже тогда в городе, именно предмет географии мне преподавала та учительница, в честь которой я и была названа. Вот такие случайности в наших судьбах.
      Третий случай, какой-то, на мой взгляд, мистический. Родителей дома не было, меня оставили на попечение самой старшей сестры Майи.  Вот этот случай мне сестра и рассказывала при своей жизни. Укачав меня в люльке, она вышла в другую комнату. Откуда-то поднявшийся сильный ветер, раскрыл окна. Она забежала в комнату, в комнате люлька качается, а у изголовья сидит неизвестно откуда-то взявшаяся, скорее всего, залетевшая в окно, сова. Она испугалась, выскочила и закрыла за собой дверь. Но, потом страх за меня беспомощную, маленькую кроху, за мою жизнь, поборол в ней самой её страх, придал ей смелости. И она, открыв дверь с мыслями: "Сейчас прогоню эту сову!..", вошла в комнату. /Потом, по жизни, Майя всегда заботилась обо мне, вплоть до того, что я буду надевать или что я буду есть. Мы были очень близки, с её потерей, я теряла в своей жизни очень много, чувство, будто второй раз в жизни потеряла маму./ Так вот, открыла Майя дверь, люлька также качается, ветер притих,  совы и в помине нет. Видимо улетела, заглянула в люльку, а я там мирно посапывала.
     Вот с такими событиями прошло моё младенчество. Я росла в семье неприметной. Никогда не доставляла никому никаких лишних хлопот. На всё смотрела рассудительно с тех пор, как сделала в жизни свой первый шаг, по-взрослому. Никогда не баловалась, была спокойной, мирной и тихой. В первый класс пошла по тем временам неосознанно, только потому, что по возрасту подходила. Из того времени помню, что в школу мне не хотелось, а если оставляли на продлёнку, то всегда плакала. Мама с учительницей поговорила, и меня после уроков отпускали домой. Первые полгода, всё никак не могла понять, что же от меня в школе хотят, да зачем мне надо учить и писать буквы, цифры, читать. Только к концу года, поняла для чего нужно ходить в школу, вместе с тем осознанием пришло рвение и стремление не просто учиться, учиться хорошо. Помню в первом классе, мне, чтобы добраться до школы и обратно домой, нужно было пройти по степи приличный путь, где встречались два оврага, жили на улице Кирбазарной. Сейчас конечно ту улицу не узнать. А по тем временам, чтобы добраться до остановки, пешком надо пройти приличный путь по степной, хоть и проторенной дороге, но всё-таки не асфальт.  Особенно было сложно в непогоду, когда дорогу просто-напросто развозило в жидкое месиво грязи. До сих пор помню, как в одном из оврагов меня всегда поджидал мальчишка. В руках всегда держал растение колючку. Улыбка на его лице довольная, хлестанёт колючкой, побьёт, а на лице блажь. Да, дети жестокие существа. Мир взрослых тоже жесток, но такой явной неприязни никто не показывает, умело маскируясь за улыбку доброжелательности. Часто приходилось дожидаться кого-нибудь из сестёр, сидя на школьной лавочке, чтобы не встречаться с тем мальчиком. Сидела в любую погоду, ожидая окончания шести уроков, получается лишние два-два с половиной часа. Уж очень не хотелось попасться одной на глаза тому мальчику, и тем более, не хотелось ходить битой. Не окончив первого класса, переехали ближе к центру, там получили квартиру, в связи с этим перешла в другую школу. Учиться нравилось, но всегда, как только прозвенит последний звонок, бежала домой. Друзей и подруг у меня никогда не было много, всегда один-два, но всегда проверенные временем, какими-либо экстремальными случаями. В слово "друг" или "подруга" вкладываю огромный смысл, это не те люди, которые будут возле меня, когда мне хорошо. Мои друзья не оставят меня одну в беде, не пройдут мимо моей жизни с безучастными или просто любопытными глазами. Не оставят в луже, предоставляя возможность выбраться самой. Я благодарна богу, что такие люди в моей жизни на данный момент есть.
     В шестом классе, когда мне исполнилось ровно тринадцать лет, я осталась в своей жизни без самого дорогого человека, мамы. Она ушла в молодом возрасте, ей бы ещё жить, жить и жить. Умерла мама в день моего рождения, 4 января. И здесь какое-то провидение, так как мы жили на чабанской стоянке, когда регистрировали документ, свидетельство о  рождении, записали не день моего настоящего рождения, а день выписки того документа. С тех пор, по документам день рождение - 12 января. И именно, 12 января  отмечаю и считаю своим праздником. Даже если бы не было бы в жизни такой случайности, я бы обязательно в документах поменяла бы дату своего рождения. 4 января – день, когда мне необыкновенно холодно от потери. По прошествии многих лет, боль почему-то не уменьшается, именно из неё вылились слова на белый лист бумаги стихотворением, словами ноющей боли души: 

ЗАЧЕМ ОТОБРАЛА МАМУ?..

Тринадцать младых лет
Тепло хранила матери.
Щекой, касаясь руки,
Нежась шёлком бархата.

И всё! Наступила зима,
Снегом, запороша дворики.
Маму милую забрала,
Метелица узором с окна.

Помню! Помню день,
В больничные палаты входила.
Лежала мама, как тень,
Улыбку незримую слала.

Горсть серебряных монет,
Насыпала в обе ладошки.
"Дочка, купи себе конфет", -
Ласково мама сказала.

Мне не хотелось конфет,
Дома хочется быть с мамой!..
Чтобы исчезли с монет,
Запахи больничной койки…

Помню!..  Помню белый гроб,
Уж пятый день стоял.
То ждали брата старшего,
Что в Армии служил.

Ладан слезой, и днём горел,
И ночью к стенам пламенел.
Воздух порошка сандала,
Впивался жадно в кожу.

В ту зиму суровая взрослость,
Надела на меня одежды.
Пропала детская беспечность,
В глазах одна суровость.

Каток с бугра душе не мил,
И кукла – вовсе не игрушка.
Клубком лежу у печи,
Огнём метелицы взвывая.

Каникулы пролетели птицей,
Портфель, тетради, книги.
"Бедная девочка, бледная,
Сиротинкой живёт без мамы".

Жалостливая учителя рука,
По головке меня пригладила.
Брызнула жалости слеза,
Прочь со школы убежала.

Не люблю к себе жалость,
В другую школу перешла.
Новые друзья, подруги,
Чистая жизнь с полотна.

Много воды утекло с тех пор,
Жизнь прожита немалая.
Эх, злая метель, зима,
Зачем отобрала маму?..

     Как поняли из стихотворных строк, мне во второй раз в школьный период пришлось поменять школу. И уже там, в новой для меня среде, раскрылась полностью, как личность. Именно в той школе нашла людей, с которыми до сих пор общаюсь, поддерживаю связь.
     Дальше, окончание школы. Учиться после школы не пошла, не было такой возможности. После школы, сразу окунулась в работу, работала секретарём-машинисткой. Хотя, часто задумываюсь, хорошо не было возможности учиться на очной форме обучения, можно же было поступить на заочную форму обучения. Сама себе и отвечаю, раз не получила в жизни высшего образования, значит, моей судьбе не нужно было. Далее, зная уже свою судьбу наперёд, рассуждаю так, даже если бы и отучилась бы, мне оно не пригодилось, просто-напросто не пользовалась бы той специальностью, которую бы приобрела.
     Дальше замужество, дети. А вот и самое главное, произошло со мной то, кем я сейчас являюсь именно в этот период. Между моими девочками, Элиной и Алтаной, разница в возрасте одиннадцать лет. Когда родилась младшая дочь, мне было ровно тридцать три года.
    Когда младшей дочери Алтане исполнилось три годика, мне соответственно тридцать шесть лет. Мы приехали с отпуска, отдыхали всей семьёй на Чёрном море, ездили в город Анапу. Во время отдыха предлагались разные экскурсии, проездили почти все, но только одна почему-то врезалась в память. Мы поехали на дольмены. Хотя изначально должны были дойти до водопада, но прошёл сильный дождь, дорога лесная тропинка скользкая, ощущение было, будто находишься на скользком льду. Некоторые туристы падали в грязь, не удержав своего равновесия. Гид был немолодым мужчиной, но он будто не замечал пути, не скользил по грязи, прямо-таки летал. В пути некоторые оставались. Мы бы дошли до конца, обязательно бы увидели водопад, но, как только дошли до первого дольмена, всё!.. Никуда мне не захотелось идти. Мы остались. Левая рука тянулась самопроизвольно к холодному камню, отойти от каменного дольмена сил не было, ни желания. Хотелось, обняв холодный домик, стоять долго-долго, чтобы кроме меня и каменного дольмена никого в округе не было, хотелось слиться с ним в одно единое целое. Дольмен действительно похож на домик, только чей это дом? Кто понаставил их на нашей Земле? У всех только гипотезы, конкретного ответа нет, потому что ответ давно канул в то прошедшее время, которое мы никогда не догоним. А нужно ли его догонять? Думаю, не стоит. Пусть дольмен для каждого будет тем, что его душа пожелает. Для меня дольмен олицетворял что-то чистое, светлое, огромное. Будто я, прикоснулась чего-то великого, которого нельзя тронуть рукой, лишь можно только созерцать. Помню, ещё от группы туристов осталась одна женщина с мальчиком лет пяти. Она всю дорогу щёлкала семечки, так постояв немного, она горсть семечек оставила в отверстии дольмена, своего рода в дверях. Мне было от её действия неприятно, будто что-то великое замарали, хотя, конечно же, она оставила в силу благих каких-то намерений, постижимому только её сознанию, поделившись тем, что у неё было на тот момент. Но, тем не менее, когда она ушла, я почистила отверстие, будто откинула чью-то "грязь". И вновь мне было хорошо. И вновь, была единым целым с душой холодного старого камня, кое-где покрывшимся зелёным мхом.
    Ровно через неделю в нашей квартире стало твориться что-то невообразимое. (Только потом, пройдя какой-то отрезок пути в жизни, буду, анализируя понимать где-то в глубине души - встреча с дольменами сыграла в моей будущей судьбе,  не самую последнюю роль). Первым делом среди ночи, хрустальная люстра, которая висела на кухне, разбилась на мелкие осколки. Я подскочила от звона разбитого стекла, разбудила мужа, думая, что соседям разбили оконные стёкла. Муж вернулся и говорит, нет, это наша люстра разлетелась вдребезги, от чего и почему мы так и не поняли до сих пор. Сорваться с потолка она никак не могла, крепления были крепкими. На другое утро начала температурить младшая дочь Алтана, вызывали скорую помощь, но они разводили руками, у девочки всё нормально. Причину температуры определить не смогли. На другой день температура продолжается, но уже не у неё, а у меня. Вновь вызываем скорую помощь, вновь ответ такой же. И пошло-поехало, то одно болит, то другое, но температура под сорок держится, не спадает. Скорая помощь приезжает одна за другой, но причину заболевания не находят. Себя начала ловить на мысли, что очень уж сильно хочется посетить Хурульный комплекс, послушать молитвы монахов, осязая сандаловые благовония. Но своим мыслям никакого значения не придавала. (Сейчас конечно понимаю, что внутренний голос надо научиться слушать, просто так, он ничего говорить тебе не будет.) По-соседству жила пожилая женщина, тётя Зина, она мне и говорит: "Рая, с тобой что-то неладно. Ты бы сходила к кому-нибудь "знающим", раз доктор не может определить причину заболевания, так может у тебя всё дело в другой причине, которая кроется внутри тебя"…
     Так и сделали, выбора у меня всё равно не было, потому что к тому времени, без посторонней помощи передвигаться было уже сложно. Вестибулярный аппарат моих команд совершенно не слушал, силы жизненные иссякали и меня водили, крепко взяв за руку.
    Первый поход, где женщина высчитывала по дате рождения, результатов не дал. По цифрам болеть в этот период моё тело никак не могло. Пошли дальше по этой тропе, тропе "знающих". На северо-западе жила женщина. Посмотрев на меня, она сразу сказала: "Не ищи телесной болезни, её у тебя нет. Бурхн чини герYр орхар седж;н;…  ( Божества желают войти в твой дом. (в перев. с калмыцкого языка)). И пока ты не пройдешь, специальный обряд посвящения, тиски фантомных болезней, тебя не отпустят…" Я видела таких "ведающих" людей, жизнь сталкивала меня в их объятия. Живые люди, живущие по каким-то только им понятным своеобразным законам жизни, своего рода божьи посредники, как мостики между измерениями. Честно быть такой же, как они, мне жутко не хотелось. Я не была готова повернуть свою жизнь на все сто восемьдесят градусов, не хотела ничего менять, а менять нужно было не только привычный уклад уже налаженной жизни, но и полностью взгляд на жизнь. Дальше видеть, что у людей внутри и от чего их болезни... Люди, люди, люди... Чужие лица, чужие судьбы, чужие беды... От меня только и было слышно: "Нет!.. Нет, и ещё раз нет!.." Женщина улыбалась, она, наверное, за свою практику ни одну меня видела такой, в растерянности, отмахивающейся от её слов не только руками, но и ногами. "Тогда божий дар перейдёт автоматически на твою младшую дочь Алтану. Дар переходит от предков. Ты же замечаешь, что с ней не всё в порядке. А вот ей никто помочь не сможет. Кто поймёт маленького ребёнка, ты только её потеряешь. Отвезёшь в психушку, в самом лучшем случае…" Вот эти слова меня к стене и припёрли, да, как припёрли!.. Дышать было нечем, сказать в ответ нечего. Только обречённость… Про себя взвесив все "за" и "против" подумала: "Что ж поделаешь, раз такой поворот дел, конечно же, всё пройду в этой жизни, чтобы мне судьба не предначертала. Алтану оберегу, пусть живёт, растёт нам на радость. Играется, как все нормальные дети, отучится, выйдет замуж. И я согласилась на обряд.


            (продолжение следует)