Шпильки

Она влетает в дверь
И начинает нести,
Что морской язык в кляре -
Ужасная гадость,
Что "СиКей" обносились,
Но "Дизель" в радость,
Что ей одиноко,
И осень и слабость
От Карунеш, вплетающего звуки
В мир фонарей,
А после смотрит устало и грустно просит:
"Воды налей!"

И сразу все ее 30
Обрушиваются на лицо.
Она грустит и не носит
Чужое кольцо
"Потому что оно велико
И может пропасть..."
А у тебя все внутри сжимается:
"Не дай ей упасть..."

А она, знай, трещит про скидки и моду.
Не переделать такую породу
Идущих по миру на шпильках сучек,
Купивших права-дипломы - недоучек,
Которые умеют лишь красить ногти и губы,
Играть на нервах,
Бросаться в угли,
Садиться в лужи
В вечерних платьях.
Скажи ей: "Хватит!"
Чуть-чуть и... хватит...

А она смотрит как листья падают
На твою машину...
Золотом на черном пишут картину...
Останутся завтра следы на капоте...
Потом вбивает ноги в шпильки и уходит.

И ты сначала вздыхаешь облегченно,
Представив тихий вечер под музыку Bono,
А потом по капле обрушивается тоска и боль,
Хоть по дивану катайся, хоть волком вой.

Пересечение улиц сжимается в кулак:
Она уже дома, ты просто дурак.

Ее поздняя молодость сродни чужой боли.
И ты в неволе. В ее неволе.

Закрыть, упрятать, не отпускать:
Она не сможет. Ей надо летать!

И ходит, курит одну за одной.
"Я дома!" и снова звонок-отбой.
У нее есть кто-то и, вроде, семья.
Твоя по средам. Да не твоя...

И город выплюнет его в холод улиц.
К метро за куревом пойдет, волнуясь.
О той, что холод и ложь качает.
О той, что знает. О многом знает...