Наглость

На обед беру суп, котлету с гарниром, компот. «Сорок семь!» Получаю сдачи с рубля сорок три копейки. Насупился. Добавила гривенник.


Другая история. По расценкам меню 62 копейки. Дважды пересчитала: «Шестьдесят пять!» Потягивает на грубость. «Ладно, – говорю. – Цена жаркого 32 копейки. Рассольника – 12. – Согласна. – Каша манная стоит – 10, стакан какао – 6, две копейки за хлеб. Совокупно…» «Шестьдесят пять!» – бойко обрывает. Не дупло в голове, арифмометр! В голосе сквозят обида и презрение: гля! какой гусь зажимистый. Уверовала хабалка, что мелкий обман неподсуден. Пятьсот человек в день обслуживает. Нас же и попрекнёт: «Жить не умеете – не умеете жить!»


– Как изрёк майор ОБХСС*, неверные весы – мерзость пред Господом, но правильный вес угоден ему. Дустом из торговли не вытравить! – смеётся незнакомец. Трапеза униженного с оскорблённым.


– Вкусив, не вдруг отстанешь. Поступила жалоба, учинили контрольный закуп. Недовес, обсчёт в сдаче. Условный рефлекс: мизинец лишнюю косточку на счётах цепляет. Спилок магнита снизу на чашке весов.


– Семьдесят процентов, утверждал Соломон, торговых работников крадут. Всем честным миром не уследить! На хлебозавод раз милиция похожий служебный автобус подогнала. Удалась операция. «Ведь как чуяла дура! Затылок у водителя бритый!..» При обыске восемь килограммов сахарной пудры изъяли. Девять килограммов изюма отобрали у второй. Мужик двести! яичек из цеха вёз, дрожжами пересыпав. Затейники!.. Просим, говорит, бабу с мясокомбината акт подписать. Физически не может. Шесть палок колбасы в рукавах пальто. На голове пласт мясного филе бигудями заверчен.


– Кто чем торгует, тот тем и ворует. Приятного аппетита!..





*ОБХСС – отдел по борьбе с хищениями
социалистической собственности.