Встреча

                Капли дождя без устали барабанили по мостовой  не первый день, превратив город в плавучую Венецию. Зонтик давно не спасал от  нескончаемых небесных потоков. Из подземного перехода метрополитена выскочил молодой человек лет тридцати, аккуратно стриженая бородка удивительно гармонировала с интеллигентным лицом и цвета неба глазами, сквозь темные волосы просвечивали ранние залысины. Аркадий не был высок, но из-за длинного плаща, что заканчивался ниже колен, и сухощавой  фигуры казался много выше. 
                Юрьев не прошёл и трёх шагов, как вымок до нитки. Из-за поворота дороги показалась маршрутное такси.  Водитель, с трудом  рассмотрев через залитое нескончаемыми водопадами лобовое стекло отчаянно машущего на остановке пассажира, резко взял вправо, одновременно вдавливая до упора тормоза. Из микроавтобуса стрелой вылетел пассажир, Аркадий посторонился. Парень попытался прикрыться полой пиджака, но через пару шагов уныло опустил руки, всем своим видом напоминая облезшего кота.
               Юрьев шагнул в салон, пустотой зияло единственное свободное место. Он, казалось, попал в другое измерение – сверху не капало, под ногами не чавкало, распространяя тепло, монотонно гудела печка. «Я в раю, ещё бы скинуть одежду, прилипшую к телу», - подумал он. По мокрому колену панибратски хлопнула чья-то рука.
К лицу прилила кровь, в висках застучало, на языке готовая вырваться, вертелась горячая фраза. Аркадий повернулся. Лицо посветлело, морщины на лбу разгладились, брови поползли вверх.
    - Привет дружище! – выпалил сидящий напротив импозантный мужчина.
Он как будто попал в салон машины прямиком из подъезда, костюм сухой, туфли начищены.
    - Привет, привет «Казанова»! Сколько лет, сколько зим! Куда намылился? – спросил Аркадий.
    - Да.… так. Дела, знаешь ли, - хитро сощурившись, ответил собеседник.
    - Ты не меняешься. Судя по всему, ещё не женился? – спросил  Аркадий.
    - Ха. Кто бы говорил. Я с тебя пример беру, - ответил  Казанов Виктор, с которым десять лет они просидели за одной партой, постигая школьную науку. Оглянувшись в окно, он огорченно продолжил, - Ну вот, толком и не поговорили, а мне уже пора выходить.
               Открывая дверь маршрутки, Виктор хлопнул себя по лбу и затараторил, - Кстати,  помнишь, какое сегодня число? Тебе никто из наших не звонил?
    - Да нет пока, но я, правда, уезжал на несколько дней, - ответил Юрьев.
    - Тогда не забудь, через неделю как обычно встречаемся, на этот раз у Анжелки. Давай, до встречи, - сказал он, исчезая в пелене дождя.
                Ещё со школы повелось, что всегда они держались сообща, вместе ходили в походы, ездили в пионерлагерь, а если сбегали с уроков, то только всем классом. Прошедшие годы мало, что изменили в отношениях бывших одноклассников. Окончив школу много лет назад, связи друг с другом не теряли, взяв за правило - раз в три года обязательно встречаться, где бы кто не находился.               
            
             
            Со скоростью пушечного ядра пробка взмыла вверх, потолок вздрогнул от удара; «снаряд» сменил траекторию, отброшенный от стены описал пируэт, ещё пара акробатических трюков и он мягко плюхнулся кому-то в тапок. Фонтаном хлынуло шампанское. Оглушённые хрустальным звоном, смеясь и сталкиваясь бокалами, гости потянулись к зеленой запотевшей бутылке. Золотов профессионально плеснул по очереди в подставленную тару исходящей пузырьками и пеной влаги, бутылка мгновенно опустела.
             Несмотря на занятость, собрались все. И сейчас бывший десятый "Б", забыв о делах и домашних проблемах, отрывался по полной. Вечеринка была в полном разгаре, когда Аркадий неожиданно подскочил с дивана и юркнул в соседнюю комнату, на глаза услужливо попал журнальный столик. Комната тонула в полумраке, Юрьев не сразу сообразил, откуда вылетел тапочек, что больно ткнул в колено. Взгляд пополз по комнате, а рука потянулась к выключателю. Из темноты выпорхнул второй тапок, вдогонку посыпались ругательства, в углу на диване закопошились два силуэта. Аркадий отдёрнул руку, как ошпаренный вылетел обратно, пулей пронёсся по комнате и скрылся в коридоре. Как у бывалого фокусника, в руках из ниоткуда появились пару листков бумаги и ручка, он уединился на кухне, без остановки что-то застрочил.    
                С детства Юрьев запоем проглатывал книги, а если автор захватывал, то находил полное собрание сочинений, прочитывал от корки до корки. Как-то под впечатлением очередного произведения взял авторучку и набросал первые стихи, насквозь пропитанные юношеской восторженностью. Первый опыт вдохновил. Со временем улучшалась рифма, звучность слога, красоты поэтических сравнений, Аркадий побеждал во всех школьных литературных конкурсах, получал первые места в городских.
               Окрыленный победами  с душевным трепетом попробовал силы в прозе, написав первый рассказ в десятом классе. С той поры и прилипло к нему прозвище: писатель. Литературный труд, первоначально являясь любимым хобби - с годами стал смыслом жизни и хлебом насущным.    
            Из гостиной доносились голоса веселящихся друзей, как всегда в ударе был Ржевский, оправдывая звучную фамилию, он травил анекдот за анекдотом. Визгливо хихикали на особо пикантных местах близняшки Света и Марина. Внезапно в гостиной стихло, через минуту полились звучные аккорды. Умело перебирая струны аристократично длинными пальцами, признанный бард школы Сергей Золотов завораживал компанию душещипательными текстами. Из полумрака соседней комнаты, как змеи на звуки дудки заклинателя, поправляя одежду, выпорхнули Анжела Поротикова и Виктор Казанов.
              Аркадий, забывая обо всем на свете, писал строчку за строчкой, лишь краем сознания ловя отголоски голосов. С головой погрузившись в свои мысли, не замечая ничего вокруг, на одном дыхании исписал один лист, тут же принялся за следующий. Потом отложил бумагу и заходил по кухне, находясь где-то там, в  виртуальном выдуманном мире наедине со своими героями. Что-то шепча, опять плюхнулся за стол, схватил ручку. Когда и второй лист был исписан, он, не отрываясь, пошарил  рукой по столешнице, обеспокоено поерзал, глаза забегали по сторонам.
              Не обнаружив бумаги, зашептал: «Домой, домой к компу». Куртка птицей взлетела на плечи, бормоча что-то Юрьев быстро нацепил туфли, одновременно пытаясь открыть дверь на лестничную клетку. Все движения он выполнял механически, не глядя, глаза блестели. Вспомнив, что не с кем  не попрощался, повернулся было к гостиной, но, досадливо махнув, потянул ручку двери.
             В этот момент и застал его Виктор.
    - Вот тебе раз! Мы так не договаривались, дружище! Ты куда это собрался? Никто ни сном, ни духом, а он бежать, - проговорил он.
    - Виктор, ты там сильно не афишируй, но мне действительно надо. Срочное дело. Только что позвонили на мобильник, надо уйти, - выкрутился Юрьев, - Выручай, дружище, извинись за меня.
    - Знаю я твои дела! Опять неожиданно проклюнулась новая идея, горит воплотить? Я угадал? – спросил Казанов.
    - Ну, психология всегда была твоей сильной стороной. Правда, я думал, ты специализируешься исключительно на изучении  женского пола, - ответил Аркадий.
    - Ладно, давай беги, я ж вижу, как тебе не терпится. Надолго только в подполье не уходи. Не теряйся, позванивай, - напоследок инструктировал Виктор, - Да, кстати, раз зашёл такой разговор… Я давно хотел у тебя спросить, а зачем тебе всё это нужно?
    - Что именно? – вопросом на вопрос ответил Аркадий.
    - Книги писать. Ну, читать я ещё понимаю, интересно иной раз накарябают, хотя многие и на это время тратить не хотят. Считают, что поважнее вещи есть, кино, например, спорт там, ну я не знаю… да женщины в конце концов. Они ж как непрочитанные книги, одна интереснее другой, я бы их томами глотал, не разжёвывая. А ты корпишь целыми днями возле компьютера, как суслик в норе, носа на улицу не кажешь. Про личную жизнь, поди, и забыл совсем? – прокомментировал Виктор.
     - Знаешь… как бы тебе объяснить. Каждый человек рождён для чего-то, понимаешь, для чего-то! Большинство, конечно, для передачи генетической информации, для воспроизведения потомства. Другие… чего-то добиваются в жизни сами, не надеясь на последующие поколения, двигают человечество вперёд к прогрессу, совершают научные открытия, пишут музыку, замечательные книги, заставляющие людей плакать, смеяться, вспоминать о том, что они люди, заставляющие хоть на день, хоть на час, хоть на миг стать лучше, чище… А книги… книги – они как дети. Их вынашиваешь, холишь, лелеешь, вылепливаешь образы, характеры героев, сюжетные линии. И они оживают, живут своей, неподвластной людскому пониманию жизнью. Человек есть пока его помнят потомки, писатель – пока читают его книги. Он давно сгнил в сырой земле, но близки следующим поколениям его мысли, чувства, его читают, и, значит, жив он сам. Вот, к примеру, очень захотелось тебе донести мысли до других людей, считаешь, что они гениальны или нет, но всё же очень хочется быть услышанным широкой публикой. Попробуй ходить от человека к человеку и рассказывать, о чём думаешь. Смешно? Быстро устанешь, да и будет ли кто слушать? То-то и оно! Но их можно изложить в стихотворении, рассказе, романе. И если написано замечательно или хотя бы сносно, тебя опубликуют, а, значит, и прочитают. Десяток, сотня, тысячи, сотни тысяч читателей. Кто-то задумается над прочитанным, возможно, под влиянием текста в чём-то поменяется характер, мировоззрение. Произойдут изменения в его жизни, а это в свою очередь окажет влияние на жизнь других людей, а, значит, и всей Земли. Ну, да ладно,  это уже другая история. В общем, именно пишущая братия вершит историю планеты, а не руководители государств и политики, как думают многие… Политики тоже воспитывались на какой-то литературе, во всяком случае, хоть что-то читали... в детстве, - закончил Юрьев.
      - Да! – сказал Виктор.
      - Но, а если кратко – в этом вся моя жизнь… - сказал Аркадий.    
      - Эк загнул дружище, но, знаешь, я тебе в чём-то завидую, - сказал Виктор, - Всё, больше не смею задерживать. Беги, маг и волшебник,  творец людских судеб.

             Текст расплывался. Отодвинувшись от монитора, Аркадий мимоходом посмотрел в окно, брови поползли вверх, глаза округлились. В застеколье стремительно темнело. Откинувшись на спинку стула Юрьев, устало потянулся, по-детски кулаком потер покрасневшие глаза. Он и не заметил, как быстро пролетело время за компом, а, казалось, только вот проснулся, сел писать. По комнате поплыл щекочущий аромат, ноздри затрепетали. Аркадий обернулся. 
                Беззвучно подобравшись, над ним нависла женщина лет шестидесяти, в домашнем цветастом халате, поверх накинут широкий фартук. Волосы сплетены в косу и сложены на затылке в тугой узел, сквозь крашенные волосы просвечивает седина. Черты лица ещё хранили следы былой красоты; глаза, нос, лицо, удивительно напоминали черты самого Аркадия. Тронутые сетью морщин руки  держали поднос с горкой аппетитных бутербродов на вместительной тарелке, золоченой сахарницей и чашкой дымящегося кофе.
    - Не пора ли сделать перерыв, сынок? Глазам надо давать отдых, - произнесла Зинаида Петровна, мать Аркадия.
    - Хорошо, хорошо, мам. Ты как раз во время, пора отвлечься, - согласился Аркадий.
    - И перекусить. Я тут, кстати, твои любимые горячие бутерброды приготовила и кофе сварила, - скороговоркой проговорила мать.
    - Давай, давай. Спасибо, мамуль. Ох, чтоб я без тебя делал, - с готовностью отозвался Юрьев, помогая поставить поднос на стол возле компьютера.
    - Сынок, а может горяченького чего разогреть? Испортишь желудок-то, одни бутерброды и ешь, - ловя момент, сказала Зинаида Петровна.
    - Не сейчас, мам, попозже, - сквозь набитый рот ответил Аркадий.
    - Когда уж позже, ночь скоро на дворе, - сокрушенно качая головой, проговорила мать, удаляясь из комнаты.
            Смакуя, Юрьев прихлебывал обжигающий кофе маленькими глоточками, бутерброды исчезали во рту мгновенно, глотал чуть ли не целиком. Когда тарелка опустела, он медленно поднялся, прошелся несколько раз по комнате, монитор потускнел, высветилось звездное небо с мириадами летящих на встречу блестящих точек. Аркадий потянулся к клавиатуре.
            Он работал, как одержимый, устраивая редкие вынужденные перерывы, когда мать чуть ли не силком заставляла  поесть или начинался застой в мыслях, голова отказывалась думать, текст шел вымученный. Дни летели за днями. Тихо, как мышь, бесплотной тенью приближаясь к комнате сына, через открытую дверь заглядывала Зинаида Петровна, практически не дыша, боясь помешать творческому процессу. В такие минуты она любовалась и гордилась сыном. Но, бывало, лицо её тускнело, в ответ на какие-то свои горестные мысли вырывался тяжкий вздох, она тут же удалялась.
           Перечитав первые  написанные главы, Аркадий потер виски, а потом застыл, как памятник. Выходя из небытия, застучал по клавиатуре, набрасывая схему всего произведения, делая черновые пометки, наметил концовку. Дальше пошла работа над образами. Отрешившись от всего, побивая все сроки, он работал, как одержимый.

                Раскатами грома уши резанул телефонный звонок. Аркадий, путаясь в собственных ногах, медленно поднялся, так и не удосужившись открыть глаза, заковылял к аппарату. Благо комнату он знал, как свои пять пальцев, а идти до назойливого телефона не больше двух метров.
               Кот Тимоха для сна обычно выбирал укромные уголки, но в этот раз, набегавшись, напрыгавшись, улёгся спать прямо посреди комнаты. Он свернулся клубком на ковре, голову примостил на лапу, второй прикрылся сверху. Когда нога вместо холодного пола наступила на что-то тёплое и пушистое, Юрьев не успел ничего понять, как пришла пора расплачиваться. Тимоха, сам перепуганный до смерти, бросился бежать сломя голову, нога Аркадия потянулась следом. Танцоры позавидовали бы тем па, что выделывал Юрьев, в итоге сев на шпагат. Нога с кошачьей спины, плавно скользнула на хвост, кот «летящий на всех парусах» замер на месте. Даже кастрированным певцам было далеко до той высокой ноты, что раздалась следом, Юрьев, подвывая дуэтом, непроизвольно выругался. В этот момент они очень походили друг на друга: с вылезшими из орбит глазами, вставшей дыбом шерстью у Тимохи и волосами на голове Аркадия. Юрьев окончательно проснулся уже в полете, когда кот, спасая хвост, чудом вырвался и стремглав унёсся в гостиную.
               Как по заказу умолк и телефон, звонок больше не повторялся. Ванная встретила холодным кафельным полом и подглядывающим  из зеркала двойником. Взглянув на подмигивающее и корчащее рожицы отражение, Аркадий отшатнулся. С зеркальной поверхности в упор смотрел чеченский боевик, обросший рыжевато-черными усами и окладистой бородой. Он настолько увлекся работой над романом, что полностью забыл про свой внешний вид. " Если бы кот не подготовил, этот разбойник в зазеркалье не меньше бы напугал", - подумал Юрьев. Вздохнув, он полез за пеной и бритвой.
             Лицо постепенно приобретало прежний вид, рука повторяла заученные годами движения, а Аркадий остался наедине со своими мыслями. "Сейчас, когда черновой вариант почти готов, он мог признаться себе, что идея  романа настолько сногсшибательна, свежа, как сверкающая капля утренней росы, что лежит под ногами, но люди не замечают её. Походя, сбивают вниз, где она впитывается землею, соединяется с грунтовыми водами или под действием пригревающих лучей солнца устремляется к небу, завершая извечный цикл. Он считал себя наблюдательным, любознательным человеком, да и профессия к тому обязывала, но только сейчас понял, насколько был наивен. Сборник рассказов, те несколько романов, что написал он ранее - издали с первой попытки. Первую же рукопись в издательстве взяли охотно."Вещь удачная", - сказали ему, - Готовы работать с вами и далее, приносите - будем рады". Его книги переиздавались, пусть не огромными тиражами, но раскупались довольно быстро. В начале он ликовал, потом воспринимал как должное, соглашаясь с авторами рецензий, что книги неплохи, хотя и понимал - им далеко до совершенства. Но то, что создал сейчас…
            Действие романа настолько закручено, захватывает с первой страницы и не дает оторваться, пока не перелестнешь последнюю, образы красочны и динамичны, а характеры выписаны с любовью классика. Хитросплетения сюжета, накаляя обстановку до предела, заставляют сопереживать главному герою, идти рука об руку по полному приключений пути, выбираясь, казалось бы, из изначально безвыходных ситуаций.
           Аркадий самокритично относился к своим литературным потугам и, если бы писал рецензии на свои книги сам, то "уделал бы себя по полной". Но оттого, что сотворил сейчас, бросало в дрожь – этот роман, то, к чему шёл всю жизнь, книга, достойная встать в один ряд с известными мировыми авторами…


                Юрьев решил не торопить события, попрощавшись с матерью, покидал в походную сумку самое необходимое, и поезд понёс его на юг. Теперь, когда книга почти завершена, захотелось сменить обстановку, отвлечься на какое-то время от романа, а позже с новыми силами, незамыленным взглядом заняться редактированием, «прополкой», после коей рукопись окончательно «готова к употреблению под любыми соусами».
               Расположившись на верхней полке купе, он наблюдал в открытое окно за сменяющимися пейзажами,  стремительно проносящимися населенными пунктами, волосы ласково трепал встречный ветер. Монотонный стук колес успокаивал, Аркадий незаметно заклевал носом, проснулся от прохладного ночного воздуха, нещадно задувающего в купе. Долго лежал, провожая глазами убегающие огни станций и полустанков,  подсвечивающих таинственные очертания привокзальных зданий. Светало...  Поезд, притормаживая только на остановках, бежал скоро, не выбиваясь из расписания, в воздухе потянуло близостью воды, свежестью морского бриза. Бесконечные спуски и подъемы с множеством тоннелей, погружающих вагоны в полную тьму, наконец-то остались позади.
             Адлер встретил южной погодой, безоблачным небом и ярким солнцем, загорелые местные жители, с темной кучерявой шевелюрой и пеликаньими носами, наперебой предлагали жилье. Аркадий сговорился с владелицей частной гостиницы, женщиной средних лет, что, спасая его от перелома языка после двух неудачных попыток выговорить её настоящее имя, великодушно разрешила называть её просто Марией. Через пятнадцать минут она распахнула перед ним двери номера, в глаза бросились чистота и порядок. Хозяйка провела краткий экскурс, оценивающим взглядом пробежалась по комнате и санузлу.
     - Всё необходимое я принесла, кондиционер, телевизор, душ работают, столовая на этаже. Если, что-то понадобится, не стесняйтесь, спрашивайте, - сказала она.
     - Я понял, спасибо, - сказал Юрьев.   
                На подоконнике вальяжно расселся белый, как лунь, голубь. Аркадий распахнул окно, голубь переместился на край, обижено зыркнул и лишь затем крылья лениво расправились, и он перелетел на крышу соседнего дома. «Не обманула хозяйка - до моря рукой подать», - подумал он. Насколько хватало глаз, до самого горизонта раскинулось Чёрное море, изумрудные массы воды, сбиваясь в бурлящую пену, лениво накатывали на берег, на секунду задержавшись, возвращались назад, оставляя на берегу отчётливую влажную кромку.
               Пляж, усеянный покрывалами, шезлонгами и лежаками, с телами разных возрастов, пропорций и раскрасок, напоминал древнеримскую оргию. С единственным различием, что люди прикрыты не римскими тогами, а купальниками, а если точнее - веревочками разной длины согласно последней моде. В промежутках между отдыхающими берег посыпали песком и галькой.
               Улица оккупирована раскидистыми пальмами, одну из них с визгами и криками облепила приезжая детвора, кипарисы, соревнуясь высотой с горами, воткнули кроны в небо, в нос ударил запах цветущих магнолий. Соседние дома опоясали кусты «лавра», над оградой выглядывали ветки с зелеными  киви и спелыми, просящимися в рот плодами мушмулы. Сумка полетела в дальний угол, Юрьев вытащил ласты,
плавки и маску и заспешил к морю.          
               Лавируя между отдыхающими, он с трудом нашел место, куда приткнуться. Спасло относительно раннее для водных процедур время. Отдыхающие - народ ленивый, любящий поспать, посему пляж забивался, так, что и яблоку негде было упасть после десяти, а сейчас едва пропикало девять. Аркадий взмахнул руками, туристический коврик услужливо растелился на песке, сверху упали шорты и майка, а через мгновение он нёсся к воде.
             Окунувшись с головой, тут же вынырнул, рот растянулся до ушей. Тело наполнилось в морской воде невиданной легкостью, свойственной, наверное, лишь невесомости. На время превратившись в мальчишку из далекого, уже позабытого детства, Аркадий без устали нырял за рапанами, ракушками, мимо него, любопытно поглядывая, проскальзывали мелкие рыбёшки. Изредка в прозрачной воде попадались и мелкие крабы. Выныривая на краткий миг, Юрьев набирал полные легкие воздуха и скрывался под водой.
             Покрываясь гусиной кожей, он огромным усилием воли заставил себя выползти на берег, хотя всеми фибрами души тянуло назад. Подставляя тело утреннему солнышку, Аркадий развалился на коврике. Через три часа, ещё пару раз окунувшись, перемежая заплывы солнечными ваннами, он засобирался. Несмотря на обильный слой крема, кожа успела подрумяниться. В душе царило удивительное равновесие, безмятежность захватила мысли целиком, когда, напевая про себя, он отправился в гостиницу.

                Ближе к центру  потянулись сплошными рядами лавки лоточников, Юрьев не спеша перебирал сувениры, изредка что-то покупал. В животе заурчало, он побродил по городу ещё немного и, наконец, нашел то, что искал – тихое спокойное кафе, где ненавязчиво играла музыка, большинство столиков пустовали. По характеру  человек общительный, любящий шумные веселые сборища сейчас он жаждал побыть один.
                Возле него из ниоткуда появилась официантка, на стол с подноса перекочевало меню.
       - Пожалуйста, пока ознакомьтесь. Могу порекомендовать блюда из морепродуктов, но, чтобы вы не выбрали, гарантирую – останетесь довольны. Всё свежее и отлично приготовлено, - прокомментировала она.
       - Спасибо, - ответил Аркадий.   
                «Явно студентка, приехала в Сочи подработать во время каникул. Как и многие-многие другие, что приезжали в начале сезона, два месяца без устали работали, а, напоследок получив на хлеб с маслом,  вкушали все прелести южного отдыха», - подумал он.
                Поймав вопросительный взгляд других посетителей, девушка бабочкой упорхнула к соседнему столику. Принимая заказ, она заученным движением наклонилась к клиентам. Мощные полушария, едва сдерживаемые вырезом топика, готовились вывалиться наружу, а юбка…  юбка не скрывала практически ничего. Рот Юрьева наполнился слюной. «А вот это фирменное блюдо, наверняка, в ассортимент не включили, а то он обязательно заказал бы именно его», - пронеслась мысль.    
                Аркадий остановил выбор на сухом белом вине, запеченной форели с зеленью, лимоном под фирменным соусом и копченных рапанах. В ожидании заказа он маленькими глоточками потягивал минеральную воду, исподволь оглядывая зал. В конце зала, отгородившись от посторонних глаз шторками, для любителей поесть в уединении прятались кабинки, в одной из них скрылась молодая пара. Парень на ходу рассказывал новомодный анекдот, помогая жестами и мимикой, девица заливисто хохотала. Лёгкая ажурная решётка отделила кафе от улицы, естественным заслоном на крышу поднимался дикий виноград.
     - Ваш заказ, молодой человек. Приятного вам аппетита. Надеюсь, вам у нас понравится, - прозвучало над ухом.
     - Мне уже нравится, - ответил он, провожая взглядом кокетливо покачивающую бедрами официантку.
                Аркадий, оглядывая сервированный стол, почувствовал себя истинным гурманом. Он пригубил вина для аппетита, зубы вонзились в исходящее паром, истекающее соком мясо, в ноздри ударил нежный аромат. Желудок, окончательно свихнувшись от умопомрачающих запахов, устав ждать обещанного, скакнул к горлу.
Форель таяла на глазах, исчезая в бездонных глубинах, следом глоток за глотком отправлялось и вино. Слегка насытившись, он вспомнил про этикет, пищу поглощал теперь медленнее, отщипывая маленькие кусочки, наслаждаясь вкусовыми ощущениями, чувство животного голода уходило.
                Потянувшись, чтобы налить в бокал ещё вина, Юрьев застыл, как памятник,
рука мелко задрожала, брови поползли вверх. Если бы грянул гром среди ясного неба, он бы и то не произвёл такого эффекта.
                В проеме между решетками, в раздумье - войти или нет, замерла молодая женщина. Ярко выраженная шатенка, вьющиеся локонами волосы красиво обрамляли загорелое лицо, сексуально-сочные губы притягивали, как магнит, аккуратный носик с легкой, едва заметной горбинкой, придавал лицу индивидуальность, а глаза…  глаза того дьявольски изумрудного цвета, за который в средние века не одну кокетку инквизиторы отправили на костёр. Идущие мимо мужчины, грозя свернуть себе шею, раздевали её глазами, висящие на них дамы от зависти покусывали губы и гордо морщили носики. Подчёркивая осиную талию, женщину плотно облегало вечернее платье, сквозь полупрозрачную красную ткань просвечивало совершенные формы тела. Придавая элегантности и шарму, наряд довершали туфли цвета платья на безумно высоком каблуке.   
              Брови едва заметно сдвинулись к переносице, от нерешительности не осталось и следа, она твёрдо шагнула навстречу музыке. Глядя, как обезьяна на удава, Аркадий резко поднялся навстречу, стул со скрежетом опрокинулся. Незнакомку качнуло…  Взгляды, разрезав воздух, словно мечи древних русичей, рассыпая снопы искр столкнулись. В воздухе запахло озоном…               
    - Вот так встреча, - проговорил Юрьев.
    - Действительно! Вот уж не ожидала тебя здесь встретить, - сказала Анастасия Хмельницкая.
    - Здравствуй. Какими судьбами в этих краях? – спросил Аркадий.
    - Здравствуй. Да вот, решила отдохнуть, - ответила Анастасия.
    - Одна? – спросил он.
    - Как видишь. А ты… один? – вопросом на вопрос ответила она.
    - Все так же, как и восемь лет назад. Да что ты стоишь –  у меня столик свободен, присаживайся, - сказал Юрьев, галантно помогая даме присесть.
    - Спасибо, Аркадий, - произнесла Анастасия.
   - Позволь тебя угостить, когда-то я не плохо знал твои вкусы, хотя они, наверное, успели поменяться? – спросил он.
                Та же официантка принесла пару экзотических салатов, фрукты, плитку шоколада и бутылку шампанского. Мороженое, дабы не растаяло, обещали  позже.
    - Ты действительно ничего не забыл, - сказала она, принимаясь за салаты.
                Давно-давно, хотя, казалось, закрой глаза, и всё происходило только вчера, они долгое время были очень близки, учились в одном институте, Анастасия, правда, поступила на год позже, но как-то сразу выделили друг друга из общей массы. Однокурсники прочили скорую свадьбу. Потом что-то произошло, в отношениях появилась трещина, которая со временем разрасталась. Анастасия говорила, что о свадьбе думать рано, карьера прежде всего, нужно встать на ноги, а ему доброжелатели нашептали, что видели её с другим. Так и не решившись спросить напрямую о настоящей причине ухудшения отношений, он забрал документы из института, и через неделю его радушно встретил военкомат.
              За разговором и воспоминаниями вечер пролетел незаметно, в кафе один за другим прибывали новые посетители, и вскоре все столики были заняты, музыка зазвучала гораздо громче, официантки едва успевали метаться от столика к столику.
    - Наверное, пора. Здесь становится шумно, - сказала Анастасия.
    - Не против, если я провожу, - предложил Аркадий.
    - Напротив буду настаивать, неужели ты бросишь даму одну, - ответила она.
    - Как можно, - сказал он.
              Они гуляли вдоль набережной, дневная жара спала, игриво перебирая пряди на голове Анастасии, лёгкий бриз с моря принёс прохладу. Повсюду светились огни кафе, навстречу прогуливались парочки. 
    - Ты знаешь, а ведь у меня тогда действительно появился другой, - продолжала она по дороге, - Глупая, наивная девчонка – рванула за принцем на белом коне, не понимая, что он все это время находился рядом. Я побывала замужем, правда, недолго, из этого брака так ничего хорошего и не вышло. Потом занялась бизнесом, как говорится, довольно удачно попала в струю. О тебе знала практически все, но старалась не попадаться в поле твоего зрения, ведь ты, наверно, так и не простил? – спросила она.
    - Ты знаешь, время лечит, время действительно лечит. Так неожиданно встретив тебя здесь, я вспомнил всё… всё лучшее, что было между нами, до того, как…  Ну, в общем до разрыва, - ответил Аркадий.
    - Читала твои книги, очень захватывают. Иногда не покидало ощущение, что пишешь про нас с тобой той поры, слезы заливали страницы. Над чем работаешь сейчас, знаменитость? – спросила Анастасия.
    - Ну, это особый разговор, как-нибудь в другой раз, я надеюсь, что это не последняя наша встреча? – сказал  он, обнимая её за плечи.
                Она прижалась к нему всем телом, глаза, излучая нежность, утонули в его глазах.
    - Боюсь, что если расстанемся сейчас - то это будет самая большая глупость, которую мы можем сотворить в жизни…, - произнесла она.

                Две недели пролетели, как один день, в Москву они вернулись вместе. Зинаида Петровна увидев на пороге квартиры Анастасию, потеряла дар речи, долго не могла прийти в себя от изумления. Вечером, когда на кухне пили чай с тортом, испеченным по случаю возвращения сына с моря, мать, улучив момент, когда Аркадий вышел ненадолго, украдкой вытирая платком слезинку, произнесла:
    - Я рада, Анастасия, что ты вернулась, действительно рада. Ведь он все эти годы думал только о тебе, извелся весь, хоть и вида не показывал, да я то все подмечаю. Сколько просила, женись, мне внуков давно пора нянчить, а он все «потом, мам, потом». Я, говорит, не нашел ещё ту единственную. Боялась, состарюсь совсем, а он так и будет ходить в бобылях. Ну, теперь всё наладится… Правда, Настя? 
   - Сама судьба свела нас вместе и только в её власти разлучить вновь. А я… Я очень люблю вашего сына, - сказала Анастасия.
             Днём и ночью просиживая за компьютером, торопясь окончить роман, Юрьев   выкраивал время и для Анастасии, стремясь наверстать упущенные годы. Хмельницкая каждую свободную минутку проводила рядом с ним. Они часто гуляли по  Московским улицам, как когда-то в юности взявшись за руки, вспоминали бесшабашные студенческие годы, насыщенные шумными сборищами, романтическими вечеринками и всем тем, от чего так сладко и ностальгически щемило  сердце. По выходным выбирались за город.            
               Вот и сегодня встали пораньше, весёлым перестуком электричка домчала до Волутаевки, лес встретил спасительной прохладой. Они по знакомой тропке углубились в чащу, без труда нашли полянку, укрытую от нескромных глаз.
                В траве стрекотали кузнечики, огромные стрекозы с шумом пролетали мимо, слюдяные крылья отливали всеми цветами радуги. К ярко красному цветку, раскрывшему лепестки навстречу солнцу, жужжа, как вертолет, промчался покрытый боевой раскраской мохнатый шмель. С ветки вспорхнула победительница лесного конкурса красоты - бабочка, выставила на показ покрытые бесстыдно красивым узором крылья. Откуда-то с верхушек деревьев многоголосым хором вторили птицы.
                Аркадий  нарубил дров, собрал валежника, Анастасия постелила скатерть-самобранку. Весело заплясали языки пламени, сухие щепки прогорели почти мгновенно, но все же дали время огню охватить поленья крупнее, те жалобно затрещали, костер заполыхал на славу. Настя, закончив сервировку чудо-стола из захваченных с собою продуктов, выбирала аккуратно нарезанные кусочки мяса из маринада, шампуры толстели на глазах. Сухие дрова прогорели быстро, от костра остались лишь накалённые докрасна угли.   
                Ещё несколько минут и, не сговариваясь, как два изголодавшихся волчонка они накинулись на шашлык. Не тратя времени, зубами стягивали кусочки прямо с шампуров, не обращая внимания на стекающий по пальцам и подбородку сок. Мясо, сверху слегка схваченное корочкой, подрумянилось, но внутри осталось в меру прожаренным, попадая в рот, таяло, как мороженное. 
               Когда чувство голода слегка отпустило, Аркадий разлил вино и провозгласил тост:
    - Предлагаю выпить за самую красивую женщину на свете.
    - Согласна. Согласна. И за самого льстивого мужчину, - кокетливо поведя плечом, сказала она.
    - Выходи за меня замуж, - неожиданно добавил он.
                Анастасия поднесла бокал к губам, придавая загадочности, на лице заиграли рубиновые блики. Осушив бокал, она откинулась на покрывало, губы, рождённые для поцелуев, многообещающе сложились бантиком. Сверху всё, ширясь и ширясь, пока совсем не закрыла солнце, нависла тень…

      
                - Ну, вот и все, завтра можно нести в издательство. Мне кажется, я написал что-то стоящее, - произнёс Аркадий, отрываясь от клавиатуры.
    - Я очень рада милый. И у меня для тебя тоже есть сюрприз, - сказала Настя.
    - Говори, не томи, - проговорил Юрьев.
    - Ты не только написал супер-книгу, скоро тебе предстоит стать супер-отцом, - сказала она.
    - Что ты сказала, повтори? – сказал он.
    - Ты станешь отцом, - ещё громче сказала Анастасия.
               Аркадий подхватил её на руки, комната закружилась вместе с ними.
    - По этому поводу стоит выпить шампанского! – воскликнул он.
    - Я за…, - сказала Настя.
               Юрьев бережно опустил её на диван, через минуту хлопнула входная дверь, эхом отозвались ступеньки.
             Вход в магазин преградила старая, сморщенная цыганка в цветастом платье,
огромные серьги безобразно оттягивали мочки ушей. 
    - Дай погадаю, дорогой, - кинулась она к Николаю.
             Он обычно обходил цыган десятой дорогой, а тут попался впросак, как ребенок. Но настроение радужное, ругаться не хотелось, а идти до другого магазина не ближний свет.
    - Только быстрее, я спешу, - с этими словами протянул руку гадалке, надеясь скорее от неё отделаться.
    - Всё-то вы спешите, молодёжь. Жить спешите. О! Да у тебя такие линии, можно позавидовать. В последнее время на твою голову сыпется, как из рога изобилия. Нашел свою любовь. Хотя постой-ка, скорее, вернул утраченную ранее. Верно, я говорю, касатик? – сказала старуха.
    - М-м-м, - только и нашелся Аркадий.
    - А сейчас в твоей жизни важный этап, вижу известность и богатство. Позолоти ручку цыганке от щедрот своих, да покажи вторую руку, - сказала она.
              Сравнивая обе руки цыганка отшатнулась. Наклонилась ещё раз, на лицо набежала тень, брови сдвинулись к переносице.
    - Все у тебя хорошо будет, дорогой, да только завтра дома будь, не ходи никуда. И станешь богатым, проживешь долго и счастливо. Не выходи, - сказала она, удаляясь. 
                Анастасия, поглаживая живот, крутилась возле зеркала, искоса поглядывая на Аркадия. Выплёвывая один лист за другим, монотонно гудел принтер, Юрьев складывал листы в пачку.   
     - Мне пора ехать в женскую консультацию, ты скоро закончишь? – спросила она.
     - Ты езжай, не жди меня, - ответил он.
     - Я бы тебя подвезла, - сказала Анастасия.
     - Доеду я сам, не переживай, - произнёс Аркадий.
               В глазах защипало, он потёр лицо ладонью, комната поплыла, перед ним появилось лицо цыганки, через секунду мираж растаял. Аркадий вздрогнул.
    - Что с тобой, милый, ты так резко поменялся в лице? – спросила Анастасия.
    - Не поверишь. Вчера, когда бегал за шампанским, пристала цыганка, наговорила с три короба, но главное, что всё верно угадала. А в конце посмотрела на вторую руку, нахмурилась и сказала, чтобы сегодня из дома никуда не выходил, - сказал он.
    - Может, так и сделать, как она сказала? Мало ли что? – спросила Настя.
    - Я уже с главным редактором договорился. Да и вообще, на дворе двадцать первый век, а я что, какой-то цыганки должен бояться? - стряхивая наваждение, произнёс Аркадий.
    - Аркаш, а может встречу на завтра перенесёшь? -  спросила она.
    - Да ни за что - это же главный редактор! Да и не терпится мне книгу в печать сдать, -  проговорил он.
    - В последний раз бы по тексту пробежался, - продолжала уговаривать она.
    - С каких это пор бизнес-леди стали верить пророчествам цыганок? – с шутливыми интонациями сказал он, обнимая Анастасию.
    - Вот с тех самых пор и стала, как у меня появился ты и он, - сказала она, поглаживая живот. – Давай, хоть подвезу.
    - Ладно, не бери в голову, езжай тебе уже пора, - сказал Юрьев.
            Душный воздух московских улиц сменился на охлажденный кондиционером микроклимат кабинета консультации, врач, закончив осмотр, произнесла:
    - Поздравляю. Всё в норме. Похоже, что у вас будет мальчик, но срок очень маленький и точно определить пока не возможно. На сегодня всё, можете идти. Не забывайте выполнять рекомендации те, что я вам дал.
             Дверь кабинета скрипнула несмазанными петлями, мобильный телефон прыгнул в руку, Анастасия, спеша поделиться радостной вестью, набрала номер Аркадия. Автоответчик оператора сотовой связи выдал, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Не понятно отчего, сердце запрыгало в груди, в ушах загудело, стена  внезапно ушла в сторону, пол поплыл навстречу. Анастасию подхватили под руки девушки из очереди, бережно усадили на стул, в нос ударил запах нашатыря…
             Аркадий пружинисто выпрыгнул из маршрутки, остановился у перехода. Зелёным оком подмигнул светофор, скрипя тормозами, замерли машины. Выглянув из-за тучки, улыбнулось солнце, Аркадий улыбнулся в ответ. Он едва успел перебежать на другую сторону дороги, как загорелся красный свет. На остановке толпился народ .
«Пожалуй, в маршрутку с первого захода не влезть. Да что это я в самом деле, до издательства – рукой подать, прогуляюсь немного, делов-то - через мост перейти», - подумал он.
              Где-то далеко внизу темнела вода, ветерок доносил плеск волны о берег, укутанный в камень. «Скорее бы середина моста, вниз идти не сравнимо легче», - продолжал размышлять Юрьев. Уши резанул истошный крик. Аркадий оглянулся.
По дороге катилась детская коляска, следом бежала молодая женщина с перекошенным от ужаса лицом. Он бросился на проезжую часть, в два прыжка догнал коляску и толкнул к обочине.   
              Раздавшийся слева сигнал машины застал врасплох, Аркадий заметался, ватные ноги не держали. На него надвигался огромный «МАЗ», водитель что-то кричал, лицо побледнело, как полотно, а глаза округлились. За доли секунды перед глазами писателя, как кадры цветного кино пронеслась вся жизнь, последнее, что мелькнуло – лицо цыганки... 
              Его отшвырнуло в сторону, как тряпичную куклу, подбросило, перевернувшись в воздухе, он приземлился рядом с коляской. Забрызганная кровью папка с рукописью  раскрылась, ветер подхватил листы, разметал по мосту, львиную их часть, перенеся через ограждение, разбросал по воздуху. Плавно оседая, они кружились в медленном танце. Навстречу неотвратимо катила бездумная волна… 


2005г.