Необычное

Они подъезжали к селу, когда это показалось в первый раз.
Как… блик?
Над гладью пруда. Справа от машины. Оно сверкнуло и исчезло.
Ну, бликов то он видел навалом в своей жизни. Но этот. Что-то в нем было странное.
Знаете, человеческое зрение устроено таким образом, что мы все видим и воспринимаем по аналогии. У нас есть, как бы БД стандартов и мы ими оперируем. БД пополам сознательная и нет. И почти полностью сознательная СУБД.
Если мы увидим что-то из ряда  вон выходящее… мы не поймем сразу, с чем столкнулись. Мы либо профукаем этот момент «необычного» либо почувствуем затылком легкую тревогу. Наше подсознание даст сигнал опасности – ты улавливаешь информацию, с которой я незнакомо, ни тебе, ни твоим предкам не приходилось сталкиваться с чем-то подобным…
Этому…
Он смотрел еще секунду на пруд, а потом надавил сильнее на педаль газа. До села, они с Юлей домчались за три минуты. Он выдавил всю скорость из трясущейся на ухабах Нивы.
Нива стояла. Такая обычная. Он стоял и, дыша, смотрел на все вокруг. Юля смотрела на него не понимая что с ним, но молчала… Может она думала что он перегрелся. Другая бы на её месте побеспокоилась вслух. Другой на его месте ощутил бы укол … ревности что ли, от того что родная сестра видя что с братом что-то не так продолжает молчать и заниматься своими делами.
Но они всегда были странной парой.
Она продолжала выгружать сумки. А Олег опирался на деревянную столешницу в саду и молча, смотрел в открытые ворота на припаркованный автомобиль. По стеклу шли разводы. По лицу у него текли капли пота. Холодного пота.
Он не был испуган. Он сам не понимал до конца, что с ним.
Все вокруг было таким привычным. И тем более странными выступали воспоминания о прошедшем. Что-то не так. Он и понятия не имел, но чувствовал. Все вокруг слишком естественно, он только сейчас настолько остро это чувствовал. Он недавно был свидетелем чего-то очень неестественного. О чем молчала и его память и ворочающаяся в подсознании гидра из кусочков памяти всех его предков…
Он почти отдышался. Его сердце билось как у пилота боевого истребителя при совсем не учебных маневрах в воздухе. Но он был абсолютно спокоен. И это тоже было странное. В тот момент глаз воспринял какую-то информацию, которую MLP не смогло идентифицировать.… И было что-то еще, о чем он пока еще не понимал.
Что-то на грани понимания, как вещь, которую ищешь, смотришь на неё в упор, но не видишь.
Сестра сейчас спокойно могла сделать все сама, поэтому он, оставив и машину и её около неё, вышел в ворота и, подумав минуту, пошел по направлению к самой высокой точке рядом с поселком.
Больше он сестру не видел.
Он шел минут пять. Взобрался на холм рядом с селом, что возвышался метров на тридцать над ним.
Он искал глазами то озеро или пруд и не находил. Он помнил, как они ехали. Помнил дорогу, они с сестрой уже привозили сюда заказанные запчасти для лодочных двигателей. Он помнил ту сеть водоемов, что окружает поселок. Даже без карты его коммуникатора он знал, куда должен смотреть.
Но там ничего не было.
Он повернулся вокруг своей оси, думая, что от разыгравшихся нервов опять затупил.
Там по-прежнему ничего не было. Того пруда мимо которого они проезжали больше не было.
Может, его вообще не было. И он был частью того глюка, галлюцинации или миража что все никак не давал ему покоя.
Олег попытался вспомнить, как они подъезжали к селу в тот, прошлый раз, полгода назад.
Вроде тогда было. Но он не уверен.
Постояв еще минут пять, он развернулся и твердо решив забыть весь этот бред пошел назад. Но пока шел, что-то опять лезло изнутри к нему в мысли. Он никак не мог просто так это оставить. На его коммуникаторе была трехмегапиксельная камера. Которой он практически никогда и не пользовался, ведь всегда брал с собой полупрофессиональный фотоаппарат с 15 кратным оптическим зумом. Но в этот раз почему-то решил не брать, ведь они быстро, да и на проселочной дороге тряска, да и нечего там снимать, зачем. Ему самому кадры эти задаром не нужны, а ни в какую газету он пока ничего писать про те озера и быков не собирался.
Вот всегда все самое интересное происходит при самых неудобных обстоятельствах. Он был готов поклясться – возьми камеру – ничего бы не увидел.
Может просто, как сестра отвернулся бы или смотрел на дорогу…
Сестра…
Сестра!
Она ведь смотрела тогда не на дорогу. Она тоже повернулась посмотреть, куда он уставился… но никак не прореагировала.
Значит, это точно была галлюцинация. И ему пора лечиться, впрочем, он ведь все равно будет проходить медосмотр. Вот и загрузит доктора по полной программе.
…
Так, думая о разном, он и возвращался в деревню.
Там не было никого.
Но он не сразу это понял.
…
Во дворе никого. Может она ушла вместе с остальными к соседям?
В доме тихо и пусто. Что-то звенело на кухне. Кто-то у плиты?
Он вошел. Глаза не сразу привыкли к полутемноте. Медленно шел из комнаты в комнату. Чужой дом. Там всегда в полутемноте ходишь медленно. Чужой ты в этом доме. Кажется – даже порог против тебя…
В кухне лежал палец. На полу.
Он сразу на него наткнулся.
Просто пальцев не должно лежать на полу. Тем более в кухне. Тем более человеческих.
Он нагнулся и, не дотрагиваясь, рассмотрел его. Свет он включать почему-то не захотел, и дышать стал еще тише. Вообще постарался производить меньше шума. Это что инстинкты?
Палец был определенно женский.
«Надеюсь не моей сестры»
Она была странная и у них были странные отношения. Но терять её ему совсем не хотелось. Он слишком привык к этому человеку за те 22 года, что они прожили вместе.
Звон прекратился. Это звенел телефон в соседней с кухней комнате.
Он только сейчас это понял. Странный звонок у телефона.
Палец он все же трогать не стал, но захватил в кухне самый большой тесак и пошел искать сестру.
Ему хватит странностей на сегодня, он как можно быстрее найдет ее, и они тихо отсюда уедут.
А потом он все это обдумает и возможно сюда вернется, не один, а может просто напишет об это в блоге. Все может быть.
Мысли у него почему-то тоже стали осторожными. А так бывает? Осторожные мысли.
Словно он боялся ими увлечься и не заметить чего-то вокруг себя.
Если бы он побывал в армии, он бы понял что означают – осторожные мысли. Но в армию он не хотел и не ходил, ибо не видел смысла тратить год на не пойми что. Он был твердо уверен – армия это последнее место, где ты можешь послужить своей стране. Особенно в мирное время…
У него были странные взаимоотношения с сестрой. Он её не любил. Ведь не любишь же ты какую-то часть своего тела. Вообще. Просто она эта часть тебе нужна для чего-то и все. И ты не хочешь её потерять. Вот и все. Не испытываешь же ты любви например к своей руке. А сестра была для него не рукой, он напрочь сросся с ней за те годы, что они провели вместе, а это вся его жизнь. Он просто когда-то в какой-то момент жизни вдруг понял – умрет она, умрет и он.
Ему просто не хотелось дальше жить после этого. Обычно каждый человек в определенный момент жизни понимает, что он точно когда-нибудь умрет. У всех это протекает по-разному. У него это было так… Можно сказать – через мысли о сестре…
Просто к нему его собственные мысли о смерти впервые пришли в виде тяжелой и скользкой как… вазелин мысли – когда-нибудь я могу остаться один.
И все. Он не хотел этого. Может, боялся, может…
Но он точно её не любил в известном всем значении этого слова.
Просто потеря эта для него была как… раны не совместимые с жизнью.
…
А она. Она о нем совершенно не беспокоилась. Вообще никогда. Но где-то в глубине. Наверное, любила.
Ему было двенадцать, ей шестнадцать, когда это произошло впервые. Он тогда гостил у своей бабушки в другом городе. В тот раз они поехали вдвоем с уже «почти взрослой» как тогда сказала мать сестрой.
Она и не знала, насколько сестра была «взрослой». Он тогда много узнал про неё. Оказалось до этого Олег и не знал свою сестру вовсе. И после этого случая у него слово «взрослый» напрочь ассоциировалось со словом «одинокий».
Каким он сейчас себя и чувствовал. Может быть, правильным было кинуться бегом к машине, вскочить туда и уехать от всего этого. Вернуться потом с другими людьми. Но он ведь понимал, что без неё отсюда никуда не поедет. Это как отрезать себе пол тела, зажатые в громадный капкан и уползать, оставляя на траве вываливающиеся органы.
С каждой секундой, как он шел по улице между домов, спокойно, ближе к одному краю и почти не поворачивая головы, смотрел по сторонам, с каждым этим проклятым шагом ему становилось все хуже и хуже.
И теперь он постепенно начинал понимать… Что-то внутри ему говорило – если ты не попытаешься сейчас – не сможешь попытаться после.
Но он уже принял решение и шел.
По улице, где столько пыли. Он сейчас только заметил как тут грязно, и что они с сестрой забыли в этой деревне.
Он всей кожей ощущал, что за спиной кто-то есть. Ничего не слышал и не видел, но чувствовал - за ним следят…
И чувствовал что-то необычное в этой слежке. Словно с ним играли, словно повторяли каждый его шаг, практически каждую мысль. Словно за спиной был дублер, которому велено было его….
Продублировать?
Он сглотнул и шел вперед.
Пока улица не закончилась.
Мягко, без рывков, но быстро развернулся.
Никого.
…
Он обошел всю деревню, дом за домом. И теперь сидел на капоте своей машины разглядывая тот палец. Он подобрал его, ему все больше казалось, что это её…
Внутри росла пустота и что-то еще. Ощущение что за ним кто-то следит из-за плеча стало  практически невыносимым.
Он посмотрел вперед на низкие грозовые облака, медленно ползущие к нему со стороны горизонта. Кончил подбрасывать тесак. Подбросив в последний раз, поймал его клинком вниз.
Он сидел и слушал, как стучит сердце. Та тварь, что он знал - все это время была за его спиной и двигалась в такт с ним. Как мим пересмешник. Она сейчас в машине? Или за ней. Он улыбнулся. И почти не напрягаясь внешне и смотря на облака, приготовился как можно резче обернуться.
…