Случай на даче

СЛУЧАЙ НА ДАЧЕ
(Из цикла "ПУСТЯКИ")СЛУЧАЙ
   И эта история давняя. Мы были молоды тогда, красивы, беспечны, легки на подъем. Могли запросто встать на лыжи и пойти пешком на строящуюся дачу. Но, правда, не вставали и не шли. Зачем? Машину купили. Первую в жизни. Приобрели почти по великому блату - по разнарядке обкома КПСС. В долги залезли... капитально. И еще одна примета того времени: из бумаги строили "дворцы" - дачи. Сам строил, своими руками, один. Не верите? Зря.
   Это сегодня магазинов, торгующих строительными материалами, море. Заходи, бери что хочешь. А тогда надо было проявлять чудеса смекалки: придумать из чего строить, и найти то место, где это самое чего можно "позаимствовать". Я не любил ходить в "должниках" - побаивался заимствовать: вдруг поймают, позору не оберешься. В ту пору я представлял в Кузбассе издательство газеты "Труд", видел, сколько ценного "строительного" материала уходит в отходы. Говорю так о клееных картонных втулках, на которые наматывается газетная бумага. Длиной втулки - почти два метра, толщиной - 10 сантиметров. Идеальный калибр. Но, чтобы из втулок можно было что-то построить, надо было две вещи решить: как их крепить друг с другом и чем покрыть, чтобы они не размокали в сырую погоду.
   Эти непростые задачи решил в общем-то успешно. Еще более успешной получилась технология. Есть такой широко распространенный способ монолитного строительства с использованием опалубки. Многие знают также, что ее всякий раз разбирают, когда жидкая шламо-цементная смесь затвердеет, потом стены надо затирать, штукатурить. Хлопотно, муторно и дорого. А тут ничего не надо: опалубка из втулок - уже готовый отделочный материал. Стены получаются аккуратными и красивыми.
  В тот год были почти закончены работы на первом этаже, сложены печь, камин, завезена и установлена койкакошненькая мебель. В общем, решили справить "новоселье," а заодно отметить какое-то важное событие, какое именно, точно не помню. Знаю определенно, - это не были ноябрьские праздники. В ноябре столько снега у нас не быват. Неожиданно в гости напросились Сергеевы: Юра - лучший в области фотожурналист, его жена Нина и их сын Дима. С нашей стороны тоже было твое: кроме меня - жена Валентина и сын Глеб, ровесник Димы. Для празднования в узком кругу лучшей компании не придумаешь. В основном, правда, благодаря Сергееву, старшему. Удивительно контактный человек. Говорит, - заслушаешься. При этом знаешь заранее, что из всего сказанного им, правды ровно столько, чтобы дать ему повод сочинить целую историю. Как выразилась одна из наших общих знакомых: "Знаю что врет, правды процентов тридцать, а слушаю его с восхищением. Красиво врет".
   Кроме того, что он был (и является) классным фотомастером по части владения техникой, безошибочно в соответствии с замыслом определяет, какую диафрагму надо выбрать, выдержку, он еще с успехом, не особо, правда, об этом задумываясь, "аммортизирует" свои внешние данные. Красавец-мужчина, чего там говорить. Даже сегодня, седого, как лунь, располневшего на него заглядываются женщины. Нам вместе  с ним не раз приходилось готовить в газету материалы со строительных площадок. Ему снимать строителей, мне - о них писать. Приезжаем на объект, нам, как водится, рассказывают о передовиках производства, о их достижениях, говорят, какую бригаду или какого отдельно рабочего надо бы сфотографировать и поместить снимок в газете.
   Меня всегда поражало одно. Вот стоим с Юрой рядом. Оба смотрим на на одно и то же - бригаду, скажем, штукатуров-моляров. Я думаю о них примерно так: бедные девчонки, как вас уродует ваша профессия. Усталые, замызганные, непричесанные, комбинезоны в краске, извести. А газете что нужно? Чтобы было на что посмотреть. Красиво. А тут что?  Только и всего, что жизненно, то есть так, как есть. Что думает при этом Сергеев, не знаю, но он знай себе, щелкает, щелкает затвором. На другой день или в этот же вечером показывает фотографии. Я не узнаю этих девчат. Красавицы. В глазах откуда-то взялись искорки задора. В  движениях рук, повороте головы - кокетство.  Комбинезоны чуть ли не в цветах. Всегда удивлялся, как это ему удается. Однажды догадался. Держу как-то в руках портрет Софии Ротару. Она к нам на гастроли приезжала. Юра ее фотографировал.  Ротару стоит в раскошной шубке и бросает в меня снежком, а в ее глазах - любовь. Женщины влюблялись в Сергеева и буквально расцветали. Потому на фото получались такими - красивыми.
   ... Приехали Сергеевы на дачу затемно. Мы с Валентиной уже заканчивали лепить пельмени. Начали было суетиться, мешать друг другу. "Дворец"-то был небольшой - 25 кв. м. всего; столько тогда разрешалось иметь обитаемой площади на даче. Женщины и выгнали нас, мужичков, подышать свежим воздухом, пока они не приготовят все к столу.
   Да, забыл сказать, с нами был еще один член семейства, причем общий - белокурый шибсдик, фокстерьер по кличке Шериф. Сначала его держали у себя Сергеевы, но не долго: у Нины обнаруживась аллергия на собачью шерсть. И они отдали его нам. В тот вечер Шериф был особенно счастлив - все любимые его человеки собрались вместе. Но гулять с нами он не пошел. Такое лакомство на столе, свежее мясо, которое и жевать не надо, а он куда-то пойдет, неизвестно зачем. Нет уж, дудки.
   Погода была чудная. Стоял морозец градусов 15, не больше. Сыпал легкий пушистый снежок. Кое-где светились фонари. Мы шли по центральным улицам-аллеям садового кооператива. Шли гуськом друг за другом по трапинке. Впереди мальчишки, за ними Юра, я замыкал шествие. Сергеев как всегда что-то увлеченно рассказывал. Мы слушали его и хруст снега под ногами. Вдруг он оборачивается и говорит:
   - Вадим, мужик какой-то за нами идет.
   Я оглядываюсь и замираю. В двух шагах от меня останавливается лось. Морда чемоданом. Уши торчат. Без рогов. Меня это так обрадовало. Я было двинулся к нему навстречу, чтобы погладить лося по голове. Сергеев кричит:
   - Не вздумай. Лоси бьют передними ногами.
   Я этого не знал, а Сергеев бывалый охотник. Позже рассказывал (привирал, конечно), как однажды кто-то из его знакомых бросил в лося ватную фуфайку, чтобы успеть спрятаться от него за дерево, так фуфайка разорвалась на две части.
   Лосенок однако миролюбиво смотрел на нас. Не подходил к нам ближе, но и не убегал. Что делать? Тут у кого-то родилась идея напугать женщин: подвести лося к окну. Те увидят верзилу с мордой чемоданом. - визгу будет! А как его заставить, чтобы он подошел к окну? Димка говорит:
   - Давайте я сбегаю домой за хлебом и поманим лося им.
   Нормальная идея. Мальчишки побежали за хлебом. Мы с Юрой стали медленно идти к дому. Лось за нами. И тут произошло неожиданное.  За Димкой, когда он взял буханку хлеба и побежал к нам, Шериф увязался, почуял, видать, "добычу". А почуяв, поднял лай. На этот лай отозвалась овчарка сторожа, кинулась на подмогу. И началось...
   Лось сначала спокойно отворачивался от собок, которые норовили укусить его за ноги. Потом ему это изрядно надоело, и он бросился на нас. Мы в расспыпную. А куда в рассыпную-то? Кругом заборы да снег. Пацаны лихо пермахнули через высокий штакетник. Сергеев был в ботинках. Ему тоже удалось в два приема оказаться в огороде. А я - в валенках. Носки их широкие, между штакетин не засунишь. Перелезть через забор не получалось ни в два, ни в три приема. А разъяренный лось уже вот он, в трех шагах. Мне ничего не оставалось как упасть в снег, прижаться к забору. Лось оказался джентльменом - лежачего бить не стал, или собаки помешали. Перемахнул обиженный зверь через забор сам, побежал огородами к лесу, на выходе не заметил колючую проволоку, зацепился, упал, но тут же поднялся и вскоре скрылся в лесной чаще.
   Мы долго оставались положении, в каком оставил нас прыткий беглец, нервно смеялись. Обратно перепрыгнуть через забор наши герои почему-то уже не могли. Пришлось им почти по пояс в снегу искать калитку. Я оказался, хоть в лежачем, но все же в лучшем положении. На мой зов Шериф не сразу, но, тяжело дыша, подбежал ко мне и стал нализывать. Овчарка, глядя на нас, завистливо виляла хвостом.
   "Напугали" женщин.