Очередь

             ...Если вы спросите меня, где это, я не смогу ответить. Если вы спросите меня, что это за место, я тоже не смогу ответить. Я не знаю. Одна очередь людей направо, другая налево. А посередине - дорога до самого горизонта. И даже дальше. В дороге, как в воде, отражается небо и вечно заходящее солнце. Там всегда закат. Там всегда безветренно и тихо. Там все красно-оранжевого цвета. Всегда.
              Очередь медленно двигается. Никто ни с кем не разговаривает. Никто не смотрит по сторонам. У всех в руках холщевые, толстые, грязнае мешки. Что в них, я тоже не знаю. Если кто-то передвигает мешок, внутри него раздается то ли деревянный звук, то ли глинянный. Глухой и густой, как воздух вокруг, как движения и мысли. Никто ни на кого не смотрит. Все смотрят внутрь себя.
              В конце очереди весы и человек. Человек грязен и нестрижен, наверное, никогда. Грязь изменила цвет его кожи, цвет его мыслей, цвет его дыхания, даже цвет его ногтей, таких же длинных, как его волосы. Каждый очередной подходит к весам, кладет на них мешок и ждет. Грязный человек смотрит на шкалу, слюнявит во рту огрызок карандаша, мусолит им по бумаге в тетрадке и... пропускает человека вперед. Рука забирает мешок и... ноги идут дальше по дороге, волоча его за собой. Больше в этой очереди ничего не происходит. И не происходило никогда.
              Он стоял в этой очереди, как и все, не торопя и не опаздывая. Его мешок был таким же, как и у всех, не больше и не меньше. При перемещении он издавал такой же звук, не звонче и не глуше.
              Он подходит к грязному человеку. Он кладет свой мешок на весы. Грязный человек смотрит на шкалу и... что-то изменяется. Грязный человек открывает рот (никто и никогда до этого не произносил здесь ни одного слова). Пространство вокруг начинает медленно колыхаться, как кисель.
               Очередной поднимает на него глаза, долго и осмысленно смотрит на него. Смотрит на каждую линию его лица. Смотрит на каждый его сантиметр. Потом, не отводя глаз ни на мгновение, медленно встает на весы. Сам. Все и все замирают, как будто должно произойти что-то ужасное и катастрофическое, после чего ничего уже не будет так, как было раньше. Как будто после этого ничего уже больше не будет.
               А очередной продолжал молча смотреть на грязного человека. Тот отступает на шаг. И стало слышно, наверное, и в аду и в раю, как он выронил из рук огрызок карандаша и тетрадку. А потом молча отошел в сторону, пропуская очередного вперед. Что-то вылетело из его рта и со стоном разбилось о дорогу. Но никто так и не понял, что...
               Очередной взял мешок, медленно сошел с весов и, немного пройдя вперед, сел на обочине дороги.
               И все продолжилось. Все было так, как раньше. Все делали тоже, что и всегда. И только бывший очередной сидел на обочине и смотрел куда-то вперед. И впервые кому-то в этом месте было хорошо. Вы спросите меня, почему. А я не смогу вам ответить, потому что... не знаю...
               


©Regiel
2010 г.