Буква О. Охлофобия

Тем, кто ушёл...


- Здорово! – мы с Серёжкой обнялись, шумно похлопав друг друга по спине. Братья, как-никак, не хухры-мухры. Родные!
- …А это кто у нас? – неожиданно даже для себя засюсюкал я, склонившись над племянником, важно восседающим в летней коляске и отрешённо мусолящим во рту хвост разноцветного пластмассового попугая. – Антошка, привет! Растём?
- Растём… - гордо ответил Серёжка. – Да и вы, как я вижу, не уменьшаетесь.

Машенька, моя младшая, восседавшая в другой коляске не менее важно и, судя по всему, готовая немедленно затребовать в знак восхищения от невнимательного братца того самого попугая, вопросительно посмотрела на меня.

- Держи… - я сунул ей в руку погремушку, которая экстренно была приведена в действие. Верный женский ход – Антошка тут же во все глаза уставился на Марию, от удивления и восторга выронив попугая.
- А погодка-то… - Серёжка посмотрел на яркое солнце и чихнул. – С праздником, кстати!
- И тебя с Днём Победы!



Я приехал в родной город на пару-тройку дней. Повидаться с родными и поностальгировать, шагая по пыльным горнозаводским улицам. И повод есть – праздник.

- Серёжа! – вышла на балкон Ленка, невестка. – Мы минут через двадцать будем готовы.
- Вы там языки расцепить никак не можете? – слегка удивился братец. – Полночи же болтали по телефону… Мы тогда почапали потихоньку…
- Куда это?
- На площадь… Там авиашоу, концерты и всё такое. Догоните…
- Ага, где там искать-то вас?
- У памятника… Пойдём, Вован. По пивку?

Я кивнул, свистнул старшую, вовсю обживающую песочницы и качели Сережкиного двора, взял её за руку и эдаким автопоездом мы неспешно двинулись в сторону Театральной площади. Встречные девчонки, с любопытством осматривающие нашу процессию, шептались и хихикали. И оглядывались потом, я сам проверял, оглядываясь... Два молодых парня в роли папаш, старательно выгуливающих свой выводок, наверное, выглядели весьма колоритно...


Метров за пятьдесят до площади, когда над ажурными чугунными заборами уральских мастеров уже показались головы не менее чугунных наших земляков Ефима и Мирона Черепановых, создателей первого российского паровоза, мы притормозили. У киоска. Я открыл бутылочку с потрясающим местным пивом и, зажмурившись от удовольствия, отхлебнул. Ж-ж-ж-ж! – казалось, над самыми нашими головами лихо пролетел самолёт.

- Молётик! – со знанием дела резюмировала старшая, показывая в небо пальцем.
- Угумс… - кивнул головой я, провожая взглядом празднично-белоснежный «Як-52». – Самолётик. Серёга, здесь подождём или сразу к памятнику?
- Можно и здесь, мимо не пройдут… - мы дружно подкатили коляски к пустующей скамейке, пританцовывая под музыку, доносившуюся со стороны площади. Эх, хорошо…


                ***


Прошло минут пятнадцать. Ласковое солнышко гладило затылки, по ветвям деревьев деловито прыгали озабоченные необходимостью продолжения рода и поиском своих избранных пичужки… Наших же половин не было и в помине. Серёжка, бросив пустую бутылку в урну, поднялся, потягиваясь...

- Да где они, ёлки, сколько можно… - Серёжка поражённо замолчал, глядя в сторону памятника. В то же мгновение нам резанул уши неестественно высокий звук мотора, заглушивший все прочие звуки, доносившиеся с площади. Последовавший за этим звуком грохот, казалось, разорвал нервы. Это всего в нескольких метрах от нас, выбив чугунный пролёт ажурного забора, остановился прилетевший со стороны площади горячий авиационный двигатель, истекающий дымящимся чёрным маслом. Я вскочил, ухватив дочь за руку. На площади творилось что-то невообразимое. Горящие обломки самолёта, безжалостно порубленные и разбросанные людские тела… Шевелящиеся тела…

- …Ёёё, им же помочь надо! – мы с Серёжкой, ухватившись за коляски, побежали к площади, лавируя между забрызганными кровью людьми, бегущими навстречу и, судя по всему, пребывающими в шоковом состоянии. Старшая семенила рядом, громко хныча.
- Ку-уда? – молодой чумазый парнишка-милиционер истерично преградил нам путь, широко расставив руки. Голос его срывался... – Ку-уда, твою мать? Ещё и с детьми, вы чё…
- Там люди! – меня била нервная дрожь - со стороны площади доносились стоны, плач и крики. Э-эх, точно, дети с нами, куда их... 
- ... Им помощь нужна, слышь, ты! – сзади подбегали ещё парни, оттесняя нас. – Пусти!
- Вы им не поможете! -  фальцетом, чуть не плача, всё тот же милиционер. В следующее мгновение он уже суматошно махал руками завывающим сиренами каретам «Скорой помощи». – Поворачивай!  Поворачивай на площадь!... Да скорее же, идиот!


- Боже! – откуда-то налетели супруги и бросились к детям, словно пытаясь заслонить их от чего-то ужасного. – Боже... Вы живы!
- Идите, идите домой… - уже мягче всё тот же парнишка в милицейской форме, глядя на плачущих дуэтом наших жён и подозрительно шмыгая носом. – Да уходите же! - он бросился навстречу пожарным машинам...


                ***


Через год на месте падения самолёта благодаря пожертвованиям прихожан местных храмов, с благотворительной помощью местных жителей и бизнесменов был изготовлен и установлен памятник.
На памятнике этом всегда цветы…
Особенно в День Победы…


А я с тех пор почему-то долго и упорно избегал больших скоплений народа.
При виде их становилось не по себе...

Хотелось бежать прочь... Предварительно крикнув людям, чтобы тоже убегали, спасаясь...




«В Нижнем Тагиле во время авиашоу спортивный самолет Як-52 не смог выйти из виража и упал в центре города.
Трагедия на главной площади города случилась в 1993 году, в праздничный день 9 мая, когда здесь находилось большое количество горожан, отмечающих праздник Великой Победы. Под обломками рухнувшего самолета сразу на месте погибло 18 человек, многие скончались по дороге в больницу, другие в течение нескольких часов и дней после катастрофы. Страшный итог – 40 человеческих жизней, унесенных бездушной машиной, вышедшей из-под людского управления (...в числе погибших - целые семьи... - ВВ)
Следователи считают, что главным виновником трагедии является один из организаторов парада Федор Бушма, по инициативе которого полеты были перенесены из воздушного пространства над акваторией водоема в зону над площадью, на которой собрались многочисленные зрители. При этом нижний край пилотирования был снижен до 100 метров при минимально допустимой норме в 200 метров. Выполнявший полет летчик Александр Данилов также нарушил правила безопасности, произвольно включив в программу элемент высшего пилотажа "бочка" без учета высоты и сложности пилотирования. Уголовное дело в отношении него прекращено в связи с гибелью...
 
Следствие предъявило обвинения начальнику авиаклуба Федору Бушме, который перенес полеты в зону над центром города. В октябре 1994 года его приговорили к шести годам лишения свободы…» ©


* на фото - Театральная площадь города Нижнего Тагила, в центре заднего плана - Нижнетагильский драматический театр.