Собачьи души Гл. 14 заключительная
Однажды Цыган учуял чужих. Вкрадчивые голоса пронеслись эхом по утреннему лесу. Промозглый осенний ветер шумом ветвей старых деревьев прошептал о задуманном коварстве. Цыган помнил звуки недоброго.
-Бросай! Не жалей! Пусть все передохнут!
Аромат дурмана, заглушая осеннюю гниль,овладевал, завораживал, пленял. Цыган рычал на собак, старался не подпустить к смертельному лакомству. Обессилев, он уселся и завыл по-волчьи. И слышалась в этом вое вся его несчастная жизнь. И жестокость человека, и темнота мира слепого. А сквозь этот неистовый вой разносился по лесу сытый сладострастный скулеж…
Сеструха умерла первой. Толстуха лежала пузом к верху, высоко закатив голову. «Вот она, Матильда Блэк де Флёр нежится на ярком мохнатом ковре в хрустальном зале у камина. И не холодно ей, и не больно. Хозяйка - златовласая блондинка - ласкает Толстуху, поглаживает загривок. Вот берёт она её на руки и кружится в вальсе. Музыка такая грустная, нежная. Алый палантин развевается по залу, словно алчущее пламя, вырвавшееся из камина. Блондинка отсчитывает: «Раз, два, три, раз, два, три».
Вдалеке раздался голос сторожа:
-Раз, два, три… Раз, два …три.
Он и такой же нечёсаный мужик, раскачивали над свежевырытой ямой тельце Толстухи, отсчитывая для меткости. На счет три - бросили.
Инга и Алексей как всегда приехали ранним утром. Припарковали машину, достали еду, но никто не ждал. Осмотрелись. Земля была усыпана жёлтыми листьями клёна. И на этом мягком ковре бездыханно лежали собаки.
-Вот, люди дело доброе сделали,- сказал сторож. - Сам-то всё не решался. Жалко было. Живая скотинка всё-таки.
Свидетельство о публикации №210100701291